– Цыганчук его фамилия. Не знаю, фальшивые при нем были документы или нет… В общем, этот Цыганчук каким-то образом сбежал из-под стражи. Сейчас он в Москве, и я здесь. Как он меня нашел, не знаю, но нашел. И попытался свести со мной счеты через Антонину. Она заманила меня в свою квартиру. Но вовремя сообразила, что может стать соучастницей преступления, и во всем мне призналась. Я пытался задержать преступника, но он смог уйти. Зато я видел его лицо. Да, это тот самый Цыганчук, которого я брал в плен…
Следователь выдохнул воздух из себя с такой силой, как будто только что финишировал с дистанции три километра. Похоже, он ничего не понял. И заставил Марата еще раз рассказать всю историю.
Он рассказал все с самого начала – в подробностях, с указанием дат и времен, но опять же без упоминания Суходола и Каролины. Последнюю просто не хотелось впутывать в это дело. И без того трудно поверить в то, что какой-то наемник пытался убить своего обидчика посредством девушки легкого поведения. Еще трудней было поверить в ее раскаяние… А если бы Марат еще и Каролину впутал в свой рассказ, то получилась бы такая каша. Тогда бы следователь бы точно решил, что ему вешают лапшу на уши.
– Ладно, пусть вас пытались убить. Ладно, пусть вы пытались задержать преступника… Но кто убил гражданку Темлякову?
– Цыганчук ее убил.
– Зачем ему убивать свою сообщницу, если он должен был убить вас? – насмешливо смотрел на Марата следователь.
– Я же говорю: Антонина должна была усыпить меня, а затем открыть дверь убийце. А она этого не сделала. И Цыганчук ее наказал…
– Но в квартире потерпевшей застали вас, гражданин Крушилин, а не какого-то там Цыганчука…
– Правильно, потому что я появился уже после того, как убийца сделал свое дело…
– Зачем вы появились?
– Хотел поговорить с Антониной. Пришел, а дверь открыта. Я зашел в квартиру и увидел ее труп. Только взял трубку, чтобы позвонить в милицию, а тут появился наряд…
Следователь снова вздохнул так, словно только что сошел с длинной дистанции.
– Хотелось бы мне верить вам, уважаемый Марат Иванович. Но, увы, обстоятельства не позволяют, – развел он руками. – Вас застали на месте преступления. Нам пока что не известно время наступления смерти. Не знаем мы и того, как долго вы находились в квартире…
– Вы хотите сказать, что я убил Антонину? – возмутился Марат.
– Нет, я хочу сказать, что вы могли это сделать.
– Как я мог это сделать? Ведь Антонину застрелили? А у меня нет пистолета…
Только был поднят вопрос об оружии, как появился оперативник из группы.
– Антон Михайлович, пистолет обнаружили, – сообщил он. – Револьвер системы «наган». Под креслом лежал. Из него совсем недавно стреляли… «Ствол» сейчас у экспертов.
Следователь торжествующе посмотрел на Марата.
– Вот и оружие нашлось…
– Снова «наган»?
– Что значит, снова?
– Да тут одна история была. Вдова моего боевого друга преступную группу обличила, в прокуратуру о них сообщила. Дело уголовное завели. А бандиты наказать ее хотели. Я заступился… Так вот у этих товарищей тоже «наган» был…
– А я смотрю, богатая у вас фантазия на истории.
– Это не фантазия. Вы сначала, товарищ майор, разберитесь, а потом говорите.
– Да мы-то разберемся. А вы, гражданин Крушилин, не обессудьте. К моему великому сожалению, вынужден вас задержать… Вы у нас пока что единственный подозреваемый…
Наручники на него надевать не стали. Но в отдел отвезли, а там оформили в изолятор временного содержания. Вот тебе и санаторий, товарищ капитан.
Глава девятая
Еще прошлым летом Кирилл вдруг вообразил себя Брюсом Ли. Дескать, и комплекция у него подходящая – невысокий, худощавый паренек. Только вот мышцы подкачать надо, да в карате поупражняться.
Его наивность лишь умиляла Олесю. Кирилл был прекрасен в своей слабости, а не в силе. Но ничего страшного в том, если он укрепит свое тело. Даже если он вдруг станет сильным, отважным бойцом, она все равно будет любить его.
И, надо сказать, Кирилл с энтузиазмом взялся за дело. Утро начиналось с часовой зарядки и водных процедур. Тренировался он и по вечерам. Олеся давала ему уроки. Чем бы дитя ни тешилось…
Но, как и ожидалось, со временем Кирилл охладел к физическим занятиям. Надоело ему быть Брюсом Ли. Зато водные процедуры он не оставлял. И каждый день по утрам купался в море. И даже зима его не остановила. Понравилось человеку «моржеваться». А Олеся и не возражала. Пусть Кирилл будет «моржом», пусть у него все будет моржовым…
В личной жизни у нее все в полном порядке. Кирилл насовсем перебрался к ней в Ялту. Живут в ее доме на берегу моря, вместе радуются жизни. И никто не нарушает их мирную идиллию. И Фадей их не беспокоит. А ведь был момент, когда он бесцеремонно вторгся в ее жизнь, пытался снова втянуть ее в порочный круг. Олеся всерьез опасалась за себя и за Кирилла. Но нет, ничего не произошло. Фадей убрался из ее ялтинской жизни так же внезапно, как и появился. И никто не нарушает ее тихое женское счастье…
Олеся сидела на большом камне у самого берега моря. И наблюдала за Кириллом. Смешной он. Худой, несуразный, а сколько в нем детской энергии. Начало октября. Небо ясное, ярко светит солнце, тепло, как летом. Но температура воды отнюдь не летняя. И море не самое чистое. Еще вчера штормило. Сегодня штиль, но вода еще мутная.
Только Кириллу все нипочем. Плывет себе и в ус не дует. Уже метров на семьдесят от берега отплыл. Пора возвращаться…
Да, вот он останавливается, разворачивается к Олесе лицом, восторженно машет ей рукой. И она машет ему в ответ. Она рада тому, что он есть. Она рада тому, что у них все хорошо.
Кирилл нырнул. Минута под водой. Вынырнул. Снова помахал Олесе рукой. Снова нырнул… Минута. Две. Третья пошла… А его все нет.
Дыхалка у Кирилла слабая, рекорды по задержке дыхания не для него. А его все нет и нет…
Олеся не выдержала. Сбросила с себя спортивную куртку. Шорты снимать не стала. Нырнула в обжигающе холодную воду, поплыла. Подвиги «моржей» ее никогда не вдохновляли. Но и холодная вода никогда не казалась ей непреодолимым препятствием.
Широкий размашистый кроль, плеск воды, шипение пены… Она стремительно подплывала к месту, в районе которого исчез Кирилл. Он так и не выплыл. И уже прошло достаточно много времени, чтобы можно было рассчитывать на чудо.
Она нырнула, в воде открыла глаза. Видимость ужасная, но на метр-два хватает. В поле обзора ничего нет. Снова вынырнула, набрала в легкие побольше воздуха и опять ушла под воду…
На неподвижное тело она наткнулась с третьего захода. Кирилл не подавал признаков жизни. Да, похоже, все… Но Олеся не хотела верить в его смерть.
Она схватила его за волосы, взяла на буксир и потянула к берегу. Может, еще есть надежда…
Олеся устала, выбилась из сил, но дотащила его до берега. А там уже люди. Кто-то из соседей видел, как утонул Кирилл, как она бросилась за ним в воду. Кто-то подал сигнал бедствия.
Она умела делать искусственное дыхание. И руки у нее сильные, чтобы делать непрямой массаж сердца. Но ничего не помогало. Кирилл не хотел оживать.
Он был мертв. И никакая сила не могла возродить его к жизни. Олеся уже это понимала, но все равно продолжала делать ему искусственное дыхание. И только приезд «Скорой помощи» оторвал ее от этого бесполезного занятия.
Врач только глянул на Кирилла и все понял. И решил, что будет лучше, если он займется Олесей. Девушка была в отчаянии, на грани нервного срыва.
Ее отвели домой, где врач сделал ей успокаивающий укол. Олеся уснула. А утром обнаружила в своем доме соседку Марью Сергеевну. Женщина всю ночь провела в ее доме, смотрела за ней.
– А где Кирилл? – спросила Олеся.
Она понимала, что не должна была задавать этот вопрос. Она же в ясном уме и хорошо помнит вчерашний день. Кирилла ведь отвезли не в больницу, а в морг… Но так хотелось надеяться на чудо.
Но чуда не произошло. Кирилл был мертв. И ее жизнь потеряла всякий смысл.
Она хотела похоронить Кирилла в Ялте. Но за его телом приехали родители. С Олесей они даже поговорить не захотели, как будто она была виновата в смерти их сына… А ей было совершенно все равно, обвиняют ее в гибели Кирилла или нет. Она точно знала, что ни в чем не виновата.
Зато знала, что виновата в гибели других людей. Она убивала людей за деньги. Она страшная грешница. И Бог ее покарал за те несмываемые грехи. Теперь она на себе прочувствовала, что это такое – потерять близкого человека. А скольких женщин и детей она в свое время обездолила…
Она могла бы попрощаться с Кириллом в Ялте. Но она отправилась вслед за гробом в Питер. Чтобы не мозолить глаза ее родителям, устроилась в гостинице. Проводила любимого в последний путь, вернулась домой. Купила три ящика вина и закрылась в доме. Только вино могло сейчас заглушить ее боль…
Из хмельного омута она вынырнула лишь тогда, когда закончилось вино, а вместе с ним иссякло желание пополнять его запасы. Еще пьяная от утренней порции, она заснула. А когда проснулась, включила телевизор и весь вечер тупо смотрела на экран. Смотрела и ничего не понимала.
Из хмельного омута она вынырнула лишь тогда, когда закончилось вино, а вместе с ним иссякло желание пополнять его запасы. Еще пьяная от утренней порции, она заснула. А когда проснулась, включила телевизор и весь вечер тупо смотрела на экран. Смотрела и ничего не понимала.
Утром ее разбудил звонок. Кто-то стоял возле калитки и жал на кнопку вызова. Олеся вывела на экран изображение. Девушка в форме почтальона, велосипед под рукой.
Система безопасности позволяла ей связаться с почтальоном, не поднимаясь с кровати.
– Что там у вас? – тускло спросила она.
– Телеграмма. Вам нужно расписаться…
Девушка слегка растерянно шарила взглядом по внутренней стороне телевизионного экрана. Это она скрытую камеру на заборе ищет. Забавная. И довольно-таки симпатичная. Если не сказать, что красивая. Есть в ней какой-то магнитик.
– Хорошо, подождите…
Олеся набросила на себя халат, вышла во двор. Открыла калитку, пригласила девушку в дом.
– Да что вы? – удивилась та. – Вы только распишитесь, и я поеду.
– А ноги не устали педали крутить?
– Нет, я выносливая, – улыбнулась почтальон.
– Но передохнуть-то можно… Пошли, я тебя кофе угощу…
Желание пригласить девушку в гости было спонтанным. Но сейчас Олеся уж знала, зачем она ей нужна. Ей нужно было общение. Хотелось выговориться. Так ей станет легче.
Почтальон пожала плечами, но приглашение приняла. Завела свой велосипед во двор, прошла в дом.
Олеся пьянствовала по-женски эстетично. Никаких следов застолья, пустых бутылок по углам. В комнатах и на кухне отличная вентиляция, так что табачным дымом и перегаром не пахло. И порядок везде. Только сама она выглядит далеко не самым лучшим образом. Волосы растрепаны, глаза отечные, на правой щеке выскочили прыщики. Безобразие…
– Как тебя зовут? – спросила она у почтальонши.
– Маша, а что?
– Ты не обращай на меня внимания, Маша, вот что… – невесело вздохнула Олеся. – Беда у меня. Парень мой утонул. Мы с ним больше года жили. Так хорошо было, а теперь… А-а, жить не хочется…
– Да, я знаю, – кивнула Маша. – Слышала вашу историю…
– Но я раньше тебя здесь не видела, – вспомнила Олеся.
– Да я только третий день здесь работаю. Раньше другой район обслуживала… Так вы будете расписываться?
– Меня Олеся зовут. И давай безо всяких «вы»… В конце концов, ты можешь войти в положение человека, которому сейчас и нужно всего-то – потоптаться по чужим ушам. Это называется излить душу. Только не знаю, станет ли мне легче от этого…
– А ты попробуй, – ярко улыбнулась Маша.
Чем приятно удивила Олесю. Что же за сила в этой девушке, если от одной ее улыбки на душе становится светлей.
Они прошли на кухню. Олеся посадила гостью за барную стойку на высокий крутящийся табурет.
– Хорошо здесь у вас, – выразила восхищение Маша. – Прямо как в настоящем баре. И кухня большая. Здорово…
– Можно светомузыку включить.
Она взяла пульт дистанционного управления, нажала на кнопку, и окна автоматически зашторились. И тут же кухня заполнилась мягкой объемной музыкой, а вокруг переливы огней и ярких цветов… Это Кирилл воплощал в жизнь свой тинейджерский замысел. Хорошо с ним было. Черт, как здорово было с ним!
Олеся почувствовала спазм в груди.
Она вернула все на место. На кухне снова стало светло и цветомузыкальная какофония растворилась в тишине.
– Круто! – восторженно улыбалась девушка.
Олеся польщенно улыбнулась. Ей было приятно от того, что девушке понравилось у нее в гостях.
– Выпить тебе не предлагаю. Все-таки ты на работе…
– На работе. И задерживаться мне у тебя сейчас нельзя.
– А когда можно?
– Ну, после работы… Если пригласишь.
– Буду рада… А сейчас давай пить кофе!
Автомат приготовления кофе смело можно было ставить в разряд великих изобретений. Задаешь программу, жмешь на кнопку. Пар под давлением проходит через картридж-капсулу с заданными ингредиентами, и кофе готов.
Олеся подала гостье чашечку капуччино. А та, в свою очередь, сунула ей под нос бланк телеграммы. Пришлось взять, прочитать. «Олеся, приезжаю девятого. Жди. Олег…»
– Что за черт? – озадаченно потерла она переносицу. – Что за Олег?.. Откуда телеграмма?
– Из Москвы.
– Бред какой-то. Не знаю никакого Олега…
– Зато он тебя знает. Имя твое, адрес твой…
– Олег, Олег…
Уж не Фадеев ли Олег к ней намылился?.. Вот уж кого она не хотела сейчас видеть, так это его. «Приезжаю, жди…» Да, сейчас она все бросит, сядет у камина, закутается в плед и будет его ждать… Большой счастливец этот Фадей, если считать, что наглость – это счастье…
Он приезжает девятого октября. Встречать его не надо. Только ждать, когда он сам объявится. Да, это на него похоже… Ничего, как припрется, так и уберется…
– А сегодня какое число? – спросила Олеся.
– Пятое, пятница…
– Да пошел он, чтобы дни считать.
– Что, незваный гость хуже татарина?
– Да у нас и своих татар в Крыму хватает, – усмехнулась Олеся. – Терпеть не могу этого Олега…
Маша поблагодарила за кофе и отправилась по своим делам. Олеся проводила ее взглядом. Приятная девушка, во всех отношениях приятная. Внешность незаурядная, фигура, милая, голосок завораживающий. Одна улыбка чего стоит…
Олеся оделась, выгнала из гаража машину и отправилась в салон красоты приводить себя в божеский вид. Сегодня у нее интересная встреча. С девушкой. Да, с девушкой. И это ее оправдывает. Вот если бы она встречалась с мужчиной, тогда Кирилл имел бы полное право облить ее с небес серной кислотой. А у нее сегодня в гостях будет девушка. Веселья не будет, но время они проведут с интересом. Разумеется, никакого интима. Об этом даже вопрос не стоит…
Из салона красоты она отправилась в супермаркет, загрузилась под завязку. Целая гора разных вкусностей. И плюс ко всему мягкий «Хеннесси» – но вовсе не для того, чтобы уйти в запой. Коньяк не будет замораживать ее душу, он будет ее согревать…
Маша пришла в назначенный час. На улице темно и прохладно. А в доме мягкое приятное освещение, тепло и уютно.
– Какая ты! – Маша с нежным восторгом посмотрела на Олесю.
– Какая?
– Красивая. И трогательная…
– Ну, трогать меня совсем не обязательно, – улыбнулась Олеся.
– И меня тоже, – в том же духе ответила Маша.
Униформа скрадывала волнующие изгибы ее фигуры. Но сейчас она была в шелковом облегающем сарафане – совсем другой вид. Легкий шок и приятное головокружение. И Олесе вдруг захотелось потрогать ее. Чисто по-женски игриво ущипнуть за попку, губами коснуться шеи – узнать, какими духами она пользуется, только и всего. Глупое мимолетное хотение. Да и возникло оно лишь из желания противоречить. Ведь Маша не хочет, чтобы ее трогали. Не хочет, и не надо. А если хочет? Тогда надо?.. Олеся поняла, что ее несет куда-то не туда. И ущипнула саму себя. Не за попку, а за руку – легонько-легонько.
Она провела гостью на кухню. Маша не стала ждать, когда ей покажут место, и забралась на табурет за стойку. Олеся не возражала. Подогрела стейки, подала их вместе с салатом. Бутылку отдала Маше. Уж если она чувствует себя свободно и раскованно, то пусть будет разводящей. Мужчин среди них нет, так что разливать коньяк будут сами. Да и не нужны им мужчины. Козлом от них воняет… Олеся представила себя в объятиях того же Фадея, и ее покоробило. Это ж сколько нужно выпить водки, чтобы упасть с ним в одну постель?.. А от Маши козлом не воняет. От нее приятно пахнет не самым дорогим, но настоящим парижским парфюмом. И флюиды женской магии опасно щекочут обоняние… Может, запах коньяка перебьет это наваждение?
Что-то медлит Маша… Олеся не выдержала и забрала у нее бутылку. Сама откупорила ее, разлила коньяк по бокалам. Девушки выпили.
– Знаешь, я утонула вместе с моим Кириллкой, – сказала Олеся. – Но он умер сразу, а я все тону и тону… Плохо мне без него…
– Мне тоже было плохо, когда я парня своего потеряла, – понимающе кивнула Маша.
– Как потеряла?
– Ну, не в том смысле. Он жив, здоров… Но иногда я думаю, что лучше бы он умер. Тогда бы я с любовью вспоминала. А так подумаю о нем, и задушить гада хочется…
– Он что, к другой ушел?
– К другой… Ничего, если промежуток будет совсем маленьким?
– Какой промежуток? – не поняла Олеся.
Уж не собирается ли Маша вплотную подсесть к ней?
– Ну, между первой и второй… Между первой и второй промежуток небольшой…
Маша взяла бутылку и расплескала коньяк по бокалам.
– Ты думаешь, если бы Кирилл ушел от меня, я бы злилась на него? – спросила Олеся. – А так он умер. И я буду вспоминать о нем с любовью, так получается?
– Ну, я этого не говорила.
– Зато я так подумала… Но Кирилл бы меня не бросил.
– Нужно быть ослом, чтобы бросить такую девушку…
– А твой парень точно был ослом. Ты же просто прелесть, Маша… Будь я мужиком…
– И что было бы, будь ты мужиком? – игриво улыбнулась Маша.