Если бы было хоть немного времени на эмоции, Новикова непременно бы вырвало, как однажды в сельве, где он наступил на паука размером с куриное яйцо. А здесь с непривычным гулким свистом молотил почти без пауз карабин Шульгина, громыхал, вырываясь из рук, его собственный, густую сортирную вонь перебивал резкий пороховой запах, и отвлекаться на ерунду было некогда.
Единым духом взлетев сразу на три марша, они остановились на решетчатой площадке перед узкой металлической дверью.
Шульгин швырнул вниз загремевший по ступенькам предпоследний расстрелянный магазин и вдобавок мстительно плюнул.
— Вот, — сказал он, когда дверь отделила их от пережитого кошмара. — Я говорил. Пауки. Как раз кого ты терпеть не можешь…
— Да уж… — Андрея все же начало запоздало мутить. — А ты кого больше всего не любишь?
— Сложный вопрос, однако… Вслух не будем, от греха. Но за меня не бойся. Очередная подставка все равно снова для тебя готовится…
— Не думаю, что третий раз вообще будет. Глупо как-то… За пацанов нас держат. Или убивали бы, или отвязались… — Новикову неожиданно стало скучно. В прямом смысле. Все понятно, все предсказуемо. Как в Диснейленде. И для чего это все? Убедить, что вперед идти не следует? Вот только интересно, кто? Не желают допустить их встречи с Антоном? Тогда они и его враги тоже? Может, он и сам в плену, и теперь его надо спасать?
И еще одна мысль пришла в голову — а если все снова наоборот и сам Антон устраивает препятствия?
Одновременно и Шульгин подумал о том же самом, потому что он сказал, сплюнув еще раз:
— А ведь я не уверен, что такой уж вокруг нас цирк. Пауки-то вполне материальные, раз пули об них кололись. И палец им в челюсти класть… Вот шли бы мы с тобой без карабинов, пусть и с пистолетами…
Развивать эту тему он не стал, обстановка вокруг и так оставалась довольно мрачной. И путь до адмиральского кабинета мог оказаться чересчур длинным.
Третья попытка, вопреки предчувствию Новикова, все же состоялась, когда они уже выбирались из путаницы закулисных переходов.
Места вокруг все равно были незнакомые, далеко не такие гостеприимные, как на обжитых ярусах, но все же цивилизованные. А главное — в стенах коридоров вновь появились окна. Андрею как раз пришел в голову новый вариант, позволяющий, похоже, пробиться к цели и вряд ли предусмотренный неведомым противником.
Он приостановился, чтобы прикурить сигарету, и щелчок зажигалки наложился на короткий Сашкин вскрик. Вскинул голову и увидел, как из раскрывшейся стены выметнулся клубок плоских багровых лент, накрыл Шульгина с головой и так же стремительно втянулся обратно.
С криком отчаяния и ярости Новиков отпрянул в сторону и тут же замер. Ну и что теперь? Бежать? Куда, зачем? Сашку эти твари достали. Очередь теперь за ним. Еще секунда, две, вновь появится ЭТО, и конец… Это действительно появилось. В виде чего-то, напоминающего двухметровую, радужно переливающуюся актинию с копной шевелящихся лент-ремней наверху. Тех самых, которыми оно схватило и заглотнуло Шульгина.
Ни о чем уже не думая и ничего человеческого не ощущая, Новиков выбросил перед собой ствол и нажал на спуск. Помирать, так с музыкой!
Лента-щупальце оказалось быстрее. Карабин отлетел в сторону, а Новикова обхватило вокруг туловища железной прочности обручем.
Заведенная за спину рука коснулась твердого выступа. Пистолет.
Пока его сжимало в объятиях и тащило вперед и вверх, Андрей продел палец в спусковую скобу, сдвинул предохранитель, каким-то невероятным усилием извернулся. На мгновение щупальце ослабло и позволило выдернуть пистолет из-под ремня. Новиков вдавил ствол в упруго подавшуюся плоть «актинии», и последней мыслью была та, что свои двенадцать пуль эта штука получит: пистолет автоматический, а пальцев он не разожмет и мертвый…
Очнулся он на мокрой траве, под открытым черным небом. Рядом на коленях стоял живой Шульгин и тряс его за плечи.
Наверное, целую минуту Андрей лежал молча, переживая мгновения полного счастья. Потом рывком сел. Голова была совершенно ясная, только сильно ныли шея и плечо.
— Отошел? Соображаешь нормально? — В голосе Сашки была едва заметная тревога. Кто знает, сколько времени он приводил его в чувство, и что произошло перед этим?
— Соображаю. Как тебе… удалось? Выбраться?
— Откуда? Из Замка? Выбил окно и вылез. Вместе с тобой. А ты-то как? Что тебе примерещилось?
— Как? А эта… медуза? Она где? — И уже начал догадываться, что произошло на самом деле. Слова Шульгина подтвердили его догадку.
Он, то есть Сашка, только успел решить, что дальше идти коридорами бессмысленно и лучше напрямик — в окно и через сад, как услышал сзади вскрик Новикова. С перекошенным лицом тот целился Шульгину в грудь, что-то неразборчиво бормоча. Сашке ничего не оставалось, как карабин выбить. Но Андрей бросился на него с невероятной яростью, дрался не хуже тренированного каратиста и в конце концов чуть не застрелил. Шульгину пришлось его с максимальной деликатностью «нейтрализовать». Вот и все.
На то, чтобы полностью прийти в себя, рассказать Сашке, как все выглядело с его стороны экрана, обсудить дальнейшие действия, Новикову потребовалось не меньше получаса.
— Хотел бы я знать, кто же у них здесь режиссером, — мечтательно сказал Шульгин, вставая. — И узнаю не далее как сейчас же… Пойдем. Но если не можешь — давай через забор и жди меня за воротами…
Новиков не счел нужным даже отвечать на такое предложение. Физически он ощущал себя вполне прилично, а вот в душе… В душе шевелилось нечто настолько непередаваемо-мрачное, что пришлось использовать самые сильные из известных ему приемов самовнушения, чтобы не дать этим доселе скрытым в глубинах подсознания инстинктам овладеть его личностью. Теперь он знал, что заставляет людей, еще вчера вполне порядочных, совершать самые дикие поступки, рубить саперной лопаткой головы пленным, жечь дома вместе с жителями… Ну ладно, сейчас он в себе это придавил, но где-то же оно осталось? Интересно бы узнать, а от ТАКОГО браслет Ирины лечит?
А Шульгин в это время рассуждал о своем. О том, что пришельцам — Антону или кому-то другому — непременно нужно раздавить их волю и характеры в нормальной, человеческой системе координат. Что убить они их, безусловно, могли и могут в любой момент, но не делают этого.
— Понимаешь, мы им мертвые не нужны, мы им живые, но сломанные нужны. Всем… Что Сильвия этого добивалась, что Антон с дружками…
— Скорее все-таки не Антон… не сам Антон… — Новиков во всем остальном был с Шульгиным согласен. — Кто-то не хочет нашей с ним встречи. И, похоже, не Замок, как ты считал…
…По светлому, освещенному полной луной парку, между каналов с неподвижной, отливающей черной зеленью водой, в которой призрачно отражались горбатые мостики, сквозь заросли плакучих ив и через лужайки с поблескивающим мрамором статуй они, теперь уже ничего не опасаясь и вызывающе хрустя гравием дорожек, дошли до низкого двухэтажного крыла Замка, угаданного Шульгиным как самый удобный и безопасный подход к цели. И он не ошибся.
…Они вошли в знакомый кабинет, где их давно, судя по резкому, нетерпеливому движению головы на звук открывшейся двери, ждал Антон.
Друзья молча сели в глубокие кресла, молча поставили между ног карабины, лишь сдвоенный лязг прикладов о паркет нарушил давящую тишину. Карабины, конечно, выглядели здесь так же неуместно, как винтовки красногвардейцев в залах и дортуарах Смольного. Антон, впрочем, не обратил на это никакого внимания. Либо привык к их неукротимой страсти ко всякого рода оружию, либо ему было совсем не до того. Он медленно пересек кабинет, сел напротив. Положил на сукно стола сжатые кулаки.
Все трое держали паузу. Новиков рассматривал через голову форзейля модели крейсеров и броненосцев времен японской войны. Шульгин полез было в карман за сигаретами, но передумал, привстал, взял из шкатулки на столе адмиральскую сигару.
— Плохо дело, парни… — первым прервал немую сцену Антон. Или выдержки не хватило, или просто не захотел уподобляться своим партнерам.
— Для кого? — после следующей паузы, замотивированной процессом тщательного прикуривания, спросил Шульгин и сплюнул на ковер отслоившийся и прилипший к губе клочок табачного листа.
— Хотелось бы думать, что только для меня. Но боюсь, что и для вас тоже. Похоже, мы заигрались…
— «За» или «до»? — поинтересовался Новиков.
— Что? Ах да… — не сразу понял смысл вопроса Антон. — Наверное, и то и другое.
— А ведь мы ни во что не играли, — усмехнулся Шульгин. — Это ты с нами играть пытался, то в одно, то в другое. А теперь вдруг — «мы»! Попрошу на нас свои дела не вешать. — И тут же спросил без перехода: — Что, какие-нибудь хозяева, которых ты больше нас боишься, решили последнюю точку поставить?
И оба увидели, как Антон изменился в лице. Он вообще плоховато выглядел, кураж с него слетел, а сейчас форзейль прямо не знал, куда глаза девать. Шульгин с Новиковым переглянулись.
«Вот видишь?» — без слов спросил Сашка, а Андрей кивком ответил: «Я и не спорил».
— При чем тут хозяева? — нервно улыбнулся Антон. — И почему вдруг я вас должен бояться?
— Про хозяев, может, и не совсем точно, но ты же сам говорил Дмитрию… Да и не важно, как назвать. В общем, пусть начальники, инспекторы, командиры, некто, от кого ты ждешь очень серьезных неприятностей. И даже так: Некто, по сравнению с кем ты уже не супермен галактический, а «тварь дрожащая», написал где-то на стеночке: «Мене, текел, фарес». Вот ты и замандражил… — Новиков сказал это медленно, с удовольствием и выражением, если и наигранного, то совсем чуть-чуть, превосходства.
— А ведь говорил Воронцову, что поможешь, невзирая на последствия. И вдруг кто-то, допустим, решил с такой твоей самоуверенностью не согласиться…
Шульгин же продолжил в тон:
— Нас в свою очередь тебе бояться стоит просто потому, что мы уже здесь, что по пути такого насмотрелись… и, наконец, потому, что вот эта штука в случае чего прошибет в тебе такую дырку, что до ближайшего медпункта ты просто добежать не успеешь, а терять нам нечего, и ты это тоже знаешь… — При последних словах ствол карабина уже смотрел через стол, примерно в район солнечного сплетения форзейля, да и Новиков был готов стрелять навскидку, хоть в Антона, хоть в любую другую подходящую цель.
— Да что вы, ребята, вообразили? Я действительно собрался вас предупредить…
— Вот и предупреждай, — кивнул Новиков, — но имей в виду, что мы тоже доведены до крайности, знаем больше, чем ты думаешь, и без боя не сдадимся, хоть кому. А ты имеешь верный шанс стать первой жертвой, пусть даже и невинной. Извини, если что не так…
— И пока мы отсюда не смоемся, ты с прицела не соскочишь, — добавил Шульгин. — Лично я больше никому не верю. Ты, может, и честный парень, но до какой степени? Прикажут — и все. Да, а зачем ты такой туфтой вздумал нас пугать?
— О чем ты? — снова удивился Антон. Новиков вкратце рассказал. Почти без подробностей.
— Нет, ребята, это не я. Да и смешно было бы…
— Не ты, а кто? Замок? — таким тоном, как спрашивают: «А платить кто будет? Пушкин?» — поинтересовался Шульгин.
— Вполне возможно. Замок — он тоже не просто так… А зачем и почему — можно только догадываться. Сейчас многое пошло не по-обычному. Но какие вам еще нужны гарантии? Я с самого начала мог с вами сделать все, что заблагорассудится, а даже сейчас сижу с вами, разговариваю, думаю, как вас спасти…
— Не мог, — резко перебил его Шульгин. — Сам знаешь, почему. Но не суть важно. Давай говори что хотел!
— Конечно, скажу, — кивнул Антон. — Но теперь лучше не здесь. Пойдемте… на свежий воздух.
Шульгин сразу согласился, но предупредил, что пойдут они только тем путем, каким пришли сюда, то есть — парком. Шульгин впереди, за ним Антон, замыкающим Новиков. И чтоб без резких движений.
Вышли к воротам, не главным, а боковым, узким, с переброшенным через ров пешеходным мостиком. В тени башни Новиков увидел джип с поднятым тентом. То ли Сашка его загодя именно здесь поставил, то ли Замок изготовил машину только что, по заказу.
— Залазь внутрь, там и поговорим, чего мокнуть…
В джипе действительно было уютнее. Мелкий и частый дождь, недавно начавшийся, ровно шелестел по брезенту, слабо светились лампочки приборной доски.
— В общем, так, — начал Антон и вдруг достал из внутреннего кармана плоскую металлическую фляжку. — По паре капель, для разговора?
— Запросто, — согласился Шульгин. — Но ты — первый.
— Ради Бога. Нашел Цезаря Борджиа…
Всем хватило как раз по три хороших глотка. После чего Антон продолжил.
— …Так. Сегодня я получил категорический приказ — базу ликвидировать, явные следы моей деятельности устранить… В том числе и возможность конкретного вашего влияния на сложившуюся к данному моменту реальность. Способ — на мое усмотрение. А поскольку я гуманоид с принципами, то хотел бы выполнить Инструкцию… наиболее благоприятным для вас способом. Но что я в принципе могу?
— Вот и скажи, а мы послушаем.
— Могу я почти все. Убивать, конечно, вас никто не собирается. То, что случилось с вами сегодня, — для меня загадка. Ума не приложу… С одной стороны, никто, кроме меня, здесь вроде пока не распоряжается, а с другой — я этого не делал… Но постараюсь выяснить. Итак, вреда вам причинено не будет. А вот варианты: можно накрыть Замок силовым колпаком и изолировать вас в нем пожизненно. А как только последний из вас естественным образом отойдет в мир иной, Замок самоликвидируется. При полной относительности времени срок роли не играет, живите, как говорят в Одессе, сто двадцать лет.
— Дальше, — ровным голосом сказал Шульгин.
— Дальше вы знаете. Формально — такая же изоляция, но с более свободным режимом содержания. В пределах планеты Земля, но за пределами сегодняшнего дня и существующей реальности. Смысл в том, что вы не должны иметь возможности, используя полученные знания и опыт, как-либо повлиять на то, что будет происходить после исчезновения аггров. Гордитесь, вы признаны силой, едва ли не равноценной по воздействию целой цивилизации…
Новиков нервно рассмеялся. И Антон, и Шульгин посмотрели на него с удивлением.
— Ирина… Ирина-то права оказалась. Стрелки развести… И где же ты реальность найдешь, чтобы мы на нынешнее время повлиять не смогли? До битвы на Калке? Говори, чего там…
— Подожди, Андрей, он еще не все варианты изложил.
Антон, помедлив, будто размышляя, стоит ли, кивнул.
— Есть и еще. Только вы его сразу отвергнете, я же вас знаю. По нему вам может быть предложено уйти туда… — Он неопределенно ткнул пальцем в направлении невидимого сквозь брезент и тучи зенита.
— В качестве кого? — с интересом спросил Андрей. На какой-то миг сердце у него дрогнуло — а что, если действительно? Увидеть дальние звезды, чужие миры, пожить среди инопланетян, короче — окончательно стать персонажем фантастической эпопеи с продолжением…
— А это уже не мне решать. Надеюсь, что вам будет определено достойное место, в соответствии с вашими дарованиями. Добавлю, что есть круги, заинтересованные именно в таком решении вопроса. Тут ведь такие дела вокруг вас наворочены…
Даже не видя в темноте его лица, только по тону Новиков догадался, что Антон затронул тему, о которой он предпочел бы не говорить вообще.
— Но есть и иные, тоже облеченные властью лица, им предпочтительнее, чтобы вы вообще не существовали на этом свете. Вот пока окончательно не определились, чьи интересы берут верх, я и предлагаю вам исчезнуть добровольно, туда, где в обозримом будущем вы не привлечете к себе ненужного внимания…
«Что же это за дарования такие, нам самим неизвестные, из-за которых межзвездные страсти никак не утихнут?» — снова подумал Новиков, а Шульгин в это время спросил:
— Предположим, мы действительно уникальны и нас ждет «достойное место». А вот возможно ли рассчитывать там, у вас, на полноценную жизнь, оставаясь человеком? Или придется менять свою сущность, физическую и интеллектуальную? И в том, и в другом случае участь не слишком-то…
— Понимаю твою мысль, но, нисколько не настаивая, хочу заметить, что не слишком разумно отвергать то, о чем не имеешь никакого понятия. Уровень самопознания и реальных возможностей, на который вы вправе претендовать, намного превышает ценность того, что вы якобы теряете…
— Закончим дискуссию, она меня утомила, — сказал Новиков, который на самом деле чувствовал себя не слишком хорошо после всего перенесенного. — Отказаться от знакомого и по крайней мере привычного ради абсолютно неизвестного, оцениваемого неизвестно в какой системе ценностей… Роль арапа при дворе, возможно, и привлекательна для кого-то, предпочтительнее, чем естественное существование негра в дебрях Африки, но не для нас. Так что давай вернемся к нашим баранам. Куда ты намерен нас вытолкнуть?
Он не понял, что произошло в следующее мгновение.
ИЗ ЗАПИСОК АНДРЕЯ НОВИКОВА
…Я уже упоминал об увлекшей меня когда-то теории метаязыков, то есть языков высших порядков. Грубо говоря, для выражения законченной мысли на низшем уровне требуется в тысячу раз больше времени и слов, чем в следующем по порядку метаязыке. И так далее. Вот даже и по-русски профессору медицины или не дай бог математики придется чуть ли не месяц трудиться, чтобы сделать понятной для человека с начальным образованием фразу из своей докторской диссертации. Короче, у меня нет сейчас соответствующих слов, чтобы связно передать случившееся. Куда там!