– А мы не будем воевать, – успокоил его Тайга, – отсидимся. Посмотрим телик. Ванна, девчата по вызову. В общем, получим удовольствие. Ну что-то вроде отгула. Потом напомним о себе Барону: так, мол, и так, ты нам задолжал прилично, и мы хотели бы все получить. Если нет, то за твою башку и копейки не дадим. Стрелять мы умеем и тебя, сучару, хлопнем. А кроме того, накатаем ксиву ментам и все о твоих таежных заимках расскажем. В общем, поверьте, мужики, – он оглядел остальных, шестерых крепких бородачей и узкоглазого, – все будет, как мы захотим. Он нам бабки отдаст, да еще поможет курорт выбрать и отправит туда. Так что все будет путем.
– Подожди… – Вячеслав удивленно посмотрел на дверь комнаты, из которой слышался детский смех и добродушный голос Отмычки. – Он, выходит, вор? Да в жизни бы не подумал. Кажется, просто мужик что надо. И с пацанятами он общается хорошо. А насчет этого десантника он правду говорил или…
– Конечно, правду, – кивнул Ларионов.
– А как ты его привез-то? Тебя же вместе с погонами слопают. Я, конечно, не знаю, что там и как, но догадываюсь – мало тебе не покажется. Вас, наверное, уже ищут везде, и…
– Да ведь мы не скрываемся, – перебил его капитан. – Ты же помнишь, здесь были опера, и видел, что они Отмычку узнали.
– Было такое. Во дела-то! Надеюсь, его родственник не пойдет по следам…
– Это долгая история, – покачал головой Ларионов, – но могу тебе сказать, что Ванин действительно офицер-десантник. И было бы неплохо, если бы твоя сестра смоталась в госпиталь.
– Да мы звонили в Москву. Старший лейтенант Алексей Сотников выписан и уехал в Чечню. А адрес нам не дали.
– Значит, опоздал Отмычка, – сказал капитан. – Да хорошо хоть принес добрую весть. Я-то думал, что он так сюда стремится по своим уголовным делам. Потом, правда, догадался, что из-за этого вояки, который на фотографии. А когда он рассказал мне свою историю, я растрогался, хотя жалостных историй от этих типов знаешь сколько слышал. – Он засмеялся. – Но скажу честно, рад, что не ошибся. Завтра утром мы улетим. Я его в Москву должен доставить. Конечно, нагорит мне, но что поделаешь. Я ничуть не жалею. Видел глаза твоей сестры и мальчишки, который был горд тем, что его папа военный. А что будет со мной – ну влепят выговор, ничего страшного не случится. Тем более Отмычка много чего мне рассказал, когда мы были в гостинице. В общем, завтра летим.
– Ты не пропадай, – попросил Вячеслав. – Адрес знаешь, номер телефона запиши. На свадьбу, надеюсь, приедешь?
– Конечно, – кивнул Ларионов.
– Заодно и про этого, – Вячеслав кивнул на комнату, в которой Отмычка играл с мальчишками, – в курс дела введешь. Сколько дали, куда отправили, что можно посылать, ну и так далее. Все-таки, как ни крути, родня выходит.
– Понятно, – согласился Ларионов. – Я буду держать вас в курсе дела.
– Кто его спрашивает? – недовольно спросила Вера по телефону.
– Это я, – ответили ей. – Неужели не узнаешь? Помнишь, к нам заезжали в…
– Кристина! Это ты? Вот хорошо-то! Андрей говорил мне, что ты должна ему позвонить. Какие-то деньги вроде обещала. Тут такое дело… – Она облизнула неожиданно высохшие губы. – В общем, нужно встретиться. И не забудь деньги, которые…
– Значит, начались аресты? – заволновалась Кристина.
– Давай встретимся, и тогда все узнаешь. И не забудь деньги, которые ты обещала…
– Не забуду. Может, все-таки скажешь, что произошло?
– Ничего страшного, но тебе знать об этом необходимо. Андрей не может сам с тобой встретиться и попросил меня, а еще велел напомнить о деньгах. И учти вот что, – вздохнула она, – ты должна быть одна. В противном случае я не покажусь. Встреть меня у автовокзала. Увидишь меня, надеюсь, узнаешь, пойдешь следом. Войдем в квартиру, я тебе кое-что покажу и расскажу. Поверь, это в твоих интересах. – Вера с волнением ждала ответа.
– Хорошо, – согласилась Кристина. – Во сколько мне подойти?
– В двенадцать.
«Вот и нашла деньги, – думала Вера. – А Андрей, наверное, влип. Не помогла и двойная фамилия, – посмеялась она. – Ловкин-Хамелин. Кто Ловкиным зовет, кто Хамелиным. Чтобы называли сразу обе, не слышала ни разу. А Хамелеоном его правильно прозвали, – улыбнулась она. – К любой ситуации приспосабливается. Завтра я получу деньги у этой московской шлюшки и сразу уеду. У меня есть кое-какие сбережения, так что поеду к матери. Дождусь, пока не возьмут всю эту компанию, а уж потом вернусь. А из этой дамочки вытрясу все, что у нее есть. Эх, черт, только бы она с Андреем не связалась…»
Зазвонил телефон.
Вера взяла трубку.
– Я на пару дней уеду, – услышала она голос Хамелеона. – Посылают в тайгу. К тебе заехать не смогу. Звоню, чтоб ты знала.
– Это опасно? – Скрывая радость, Вера постаралась придать волнение своему голосу.
– Каждый выезд сейчас опасен. В общем, перед тем как вернуться, позвоню.
– Будь поосторожней, милый, – вздохнула Вера.
Положив трубку, рассмеялась.
«Надо с собой взять кого-нибудь, – подумала она, – кто знает, что на уме у этой шалавы. Позвоню Зверю, он мой должник».
– Все время звони по этому номеру, – подвинув бумажку с номером сотового телефона, проговорила Кристина. – И как только отзовется, сразу дай мне трубку.
– Ясно, – кивнул рыжеватый парень.
«Не верю я что-то этой стерве, – думала Кристина. – Не мог Хамелеон поручить ей такое. Но если не дозвонюсь, пойду. Конечно, не одна. С ней-то я справлюсь, но Верка может взять кого-то в помощь. А идти надо. Вдруг действительно у нее есть какая-то информация?»
– Кто? – удивленно спросил Палач.
– Не делай вид, что не узнаешь, – усмехнулся Тайга. – Тары-бары некогда разводить. Нам нужны наши бабки. Надеюсь, помнишь, сколько вы нам должны?
– Это вопрос не ко мне. Такие дела решает Барон, а его сейчас нет. Подождите, как появится, и сразу…
– Не пудри мне мозги! – перебил Тайга. – Ты наверняка в курсе, где Барон. Короче, передай ему вот что: если завтра не получим бабок, то отправляем телегу в ментовку. А мы многое знаем. В общем, завтра мы позвоним, и ты нам скажешь, что решил Барон. – Он отключил телефон.
– Сучары! – процедил Палач. – А ведь они так и сделают. Паскуды!
Выматерившись, он сунул пистолет за пояс сзади и вышел.
«Надо Зверя искать, – думал Палач. – Он вычислит этих сук. Но сначала к Барону загляну. Интересно, что он решит?..»
– Все идет по плану, – посмеиваясь, проговорил сидевший с телефонной трубкой в руке Лев Игнатьевич. – Все-таки прав был дед. Я не прикладывал особых усилий, все шло само собой, и вот пожалуйста, скоро все будут здесь. В этом им придется немного помочь, но я надеюсь увидеть всех. Правда, возникла неясность с Чемпионом. – Он взглянул на Станислава. – Надеюсь, труп его не найдут…
– Просто стечение обстоятельств, – сказал Станислав. – Вряд ли все это кто-то подстроил.
– А почему бы и нет? – улыбнулся Лев Игнатьевич. – Людьми часто движет чувство мести. Так случилось и с Чемпионом. Он уверовал в свое превосходство, свою безнаказанность, и результат известен. Я был о нем более высокого мнения. Он довольно тонко вел свою игру. Оставаясь в тени, держал в руках деятельность Воеводы и Барона. Хамелин его человек. И благодаря именно Хамелину все и закрутилось в Хабаровске. Этого хотели все, но возможность начать производство драгоценностей предоставил именно Чемпион. Хамелина он поставил перед выбором: либо он поможет Воеводе, либо попадет под суд. У Чемпиона большой материал против майора. Да и я мог давно его упрятать.
– А зачем вы рассказываете все это мне? – спросил Станислав.
– Знаешь, я давно ожидал вопросов. Например, ты ни разу не спросил, почему именно тебя я пригласил к себе на работу. И, согласись, на довольно обычную и не опасную, хотя, учитывая деятельность моего клана и твои навыки, ты должен был быть по крайней мере инструктором киллеров или тренером…
– Я думал, что рано или поздно вы сами расскажете мне обо всем, в том числе и о том, почему ваш выбор пал на меня. Но если разговор начался, я думаю…
– Ну и зря. Всему свое время, и очень скоро ты все-все узнаешь. А когда узнаешь, то…
– А что будет с Глебом? – перебил его Станислав. – Я бы хотел, чтобы он был рядом со мной.
– Разумеется, я помню, что ты говорил про Баркасова. И хотя, как ты понимаешь, я совершенно не в восторге от этого, тем не менее согласился, и поэтому пусть приезжает. А не в восторге я оттого, что работа моих людей на грани фола. Поэтому сотрудников я подбираю в основном сам, не доверяя ничьим рекомендациям. Яркий пример – Аркашка. Я принял его по просьбе одного старого знакомого, и ты видел, что случилось. Он вместе с Элеонорой решил ударить меня сзади. А кроме того, наставил мне рога. Я три раза в жизни убивал людей. И каждый раз делал это на точке кипения, когда нельзя ничего изменить.
Станислав постарался скрыть усмешку.
– А откуда и как давно вы знаете Родина? – неожиданно спросил он.
Лев Игнатьевич, явно не ожидая подобного вопроса, заметно растерялся. Не зная, что ответить, кашлянул. Станислав молча смотрел на него.
– Я понимаю твой интерес, – наконец произнес Лев Игнатьевич. – Когда ты рассказывал мне про Чемпиона, я делал вид, что не знаю этого человека. Просто до поры до времени мне не хотелось, чтобы ты знал, что твой бывший командир и я повязаны. Я имею в виду производство драгоценностей и их реализацию. Я не стану тебе сейчас ничего объяснять, скоро ты все узнаешь сам, – уже в который раз пообещал он. – Все-таки стар я, кое-что мне неизвестно, и только поэтому я расспрашивал тебя о Родине. Мне нужно было знать твое мнение о нем. И тут помог твой друг Баркасов. Он сообщил тебе то, что выяснил. Но тебя совсем не шокировало, что твой командир…
– Я такой же, как он. Конечно, я не думал, что Родин будет настолько откровенно нарушать закон, хотя и допускал возможность некоторой вольности по отношению к установленным правилам.
– Прекрасно сказано. И не обвинение, и в то же время признание мафиози, бывшего командира. Ей-богу, я не ошибся в тебе, Стас. Браво! Верна старая пословица – яблоко от яблони недалеко падает. Впрочем, это я к слову, старики болтливы. Подойдет старость, и ты поймешь меня.
– До старости еще дожить надо, – усмехнулся Станислав. – А играть в ваши игры…
– Запомни навсегда, – строго проговорил Лев Игнатьевич, – не относись к этому как к игре. Такое отношение рано или поздно тебя погубит. Это суровая действительность. Мы, можно сказать, вне общества, а следовательно, имеем дело с такими же отбросами. А так как денег у нас много, мы выше их, и потому те, кто рыскает, словно дикие звери, для нас особенно опасны. Они не умеют зарабатывать, но любят отнимать. Так что если будешь относиться к этому как к игре, действительно можешь не дожить до старости. Некоторые, правда, живут по пословице: кто не рискует, тот не пьет шампанского. Но подлинную суть риска отражает та же пословица, несколько измененная: кто не рискует, тот не сидит в тюрьме и живет гораздо дольше. Везде нужен точный расчет. Сейчас сама жизнь подсказывает, что можно прекрасно жить. Нет такого чиновника или служителя Фемиды, с которым нельзя было бы договориться. Сейчас продается всё, что чего-то стоит, и все, кто не имеет больших денег. Правда, я в последнее время уже никому не плачу. Я, конечно, люблю родину, но, к сожалению, жить нормальной, полноценной жизнью таким, как мы, здесь невозможно. Я давно покинул бы эту большую, но неприспособленную для жизни умных людей страну, если бы у меня не было веской причины. Вернее, двух, а еще вернее – трех. Первая – страна. Вторая – ненависть, требующая выхода. Это, конечно, глупо, но ненависть в данном случае неразделима со страхом, как и третья – жажда наживы. Скоро ты все поймешь.
– Надеюсь.
– А сейчас иди, я хотел бы поработать.
– Но вы зашли ко мне, – улыбнулся Станислав.
– Господи! – ахнул Лев Игнатьевич. – Ради Бога, извини старика.
– Я могу позвонить Глебу? – спросил Станислав.
– Ты волен делать все, что пожелаешь.
– Нет, – ответил по телефону Глеб. – Ты же знаешь Чемпиона. Он несколько раз воскресал. Мы его в Чечне дважды хоронили.
– Приезжай, – сказал Станислав. – Ты нужен мне здесь. К тому же, если Родин жив, он сюда приедет.
– А ты поверил в его гибель?
– Да. И на это есть ряд причин. Во-первых, его останки опознали. Все шрамы, которые у него были, на месте. Кроме того, милиция с пожарными и МЧС исследовали все и не нашли никакого потайного выхода. Чемпиону просто некуда было деваться. За какие-то секунды до взрыва все слышали его обращение и выстрел. Кстати, пуля у Чемпиона в затылке. А ты твердишь, что он жив. Погиб Родин, и погиб, как хотел, от пули.
– Лично я в этом не уверен, – вздохнул Глеб. – Жив он, и я найду его. Он мне оставил метку на горле.
– Приезжай, – повторил Станислав. – Если он жив, то обязательно приедет сюда. Лев Игнатьевич не так прост. Приезжай, есть шанс встать на ноги. Одному мне не управиться.
– Лады, буду. Сегодня вечером вылетаю в Хабаровск. Ты говорил, что оттуда ближе всего.
– Точно. Когда возьмешь билет, позвони. Я встречу.
– Хорошо.
– Сволочь! – собирая вещи в два чемодана, зло проговорила Ганна. – Бери все, – повторила она слова Василя. – В первый раз тоже так говорил, но я не взяла ничего, и он не появился. Сволочь! – застегнув чемоданы, злобно процедила она. – Хоть дал голос Петруся услышать, гадина. Ладно, только бы сына забрать. А уж с Торбой-то я разделаться сумею.
– Опознаны трупы многих, – сказал Ягунин, – мне позвонил Соломин. Василь Торба, оказывается, находился у этого Родина. Еще восьмерых парней родители опознали. Вот где истерики были!.. И все на милицию валили – во всем виноваты мы. А забыли родители, что мы несколько раз пытались прикрыть эту лавочку. Тогда они чуть ли не президенту жалобы писали. Не знали, что Родин убийц и боевиков готовит. Степана нашли, – вздохнул он, – забит. Его в спортзале обнаружили под обломками. Участковый под суд пойдет и получит приличный срок. Сержанта в больницу отвезли, капитан ему какой-то наркотик вколол, но он очухался. Родин убит выстрелом в затылок. Пистолет нашли возле кнопки взрывателя. Кто-то и поднял на воздух все эти строения. Из местного райотдела кое-кто погоны потеряет, да и свободу, наверное, тоже. А вот где эти бабы, мать их, Алла Астахова и Майя Допорина? Исчезли, сучки. И сержанта нет. И в розыск ни баб, ни его не объявить – нет на них ни хрена.
– А фотографии? – напомнил Федоров. – Хотя что это даст? Фотографии ничего не доказывают. В общем, похоже, все зря. А Семена и Степана потерял… – Тяжело вздохнув, он выругался. – Да, меня полковник Савичев похвалил. – Он усмехнулся. – А вот Ларионову нагорит по полной программе. Настучали из Хабаровска, что он с Отмычкой куда-то в город уехал. В общем, мало Пашке не покажется.
– А что с Люсьен делать будем?
– Она очень перепугана. Мне кажется, она хочет что-то рассказать, но боится.
– Что же получается? До Исака с его сворой мы так и не добрались. Правда, Чемпиону крышка, это утешает. Все-таки не карася накрыли, а акулу. Жаль, конечно, что не взяли его, но и то, что одной паскудой на земле меньше, тоже успех.
– Знаешь, а я не уверен, что Родин мертв. Заметь, в сейфах не было ничего компрометирующего. Деньги нашли, но очень мало. Труп, конечно, обгорел весь, но шрамы вроде его и зубы тоже. У него свой стоматолог был, он и опознавал зубы. Однако слишком уж все просто. Он призывал своих людей сдаваться, и кто-то его убил и привел в действие взрывчатку, которой был обложен весь особняк. Но кто, кроме него, мог приказать сделать это? И неужели Родин действительно стал бы просить парней сдаться? Не верю…
– Но голос был его. Это все говорят. И останки трупа на Родина указывают. Эксперты проверяли и подтвердили, что это Родин. Конечно, тело обгорело прилично, но узнать Родина можно. И наше начальство уверено, что это он. Ему некуда было деться, ходов подземных там нет. И видели его минут за пять до взрыва. А омоновцы и СОБР были там за пятнадцать минут до этого. К тому же все было оцеплено. Родин просто не мог уйти. Конечно, кое-кого тоже насторожило наличие небольших денег. В общем, сомнения есть, но в розыск Родин не объявлен. И на Воеводу ничего существенного нет. Куда-то умотал он, но перед законом он вроде как чист. Теперь и показания домушника ничего существенного не дадут. Осталась Ганна, но… – Ягунин вздохнул. – Если она не захочет говорить, то ничего не изменится. Суриков злорадствует, сука. Ведь ясно всем, что и он замешан, но нужны неопровержимые доказательства вины. Да и санкцию на арест хрен выпросишь. Вот если после задержания Замкова и его показаний сделали бы обыск у Торбы, то тогда завертелось бы дело… – Майор выругался и закурил.
– Нину жаль, – пробормотал Федоров. – Получается, что…
– Жалко, что сволочь эту живым не взяли, – процедил Ягунин, – и не дали сразу это дело раскрутить. Все равно ведь пойдут к Торбе, чтобы проверить показания Отмычки. Найдут сейф и тогда пожалеют. В общем, министерство нам устроит терку с чисткой.
– И крайним будет Ларионов.
– Козел отпущения всегда нужен. Хотя мне непонятно, с чего это Ларионов занялся расследованием? Может, в доверие к домушнику вошел и привезет что-то серьезное?
– Уж куда серьезнее, чем показания Отмычки, да если он еще и покажет, где все ворованное лежит. Скорее всего поэтому Павел и повез Отмычку в город. Самолеты не летают, так хлебни напоследок, ворюга, вольного воздуха полной грудью! – Федоров засмеялся.
– Ларионову будет не до смеха, – вздохнул Ягунин. – Тут уже поговаривают о комиссии. Знаешь, может, давай еще раз пройдем по грани закона? Возьмем Ганку Торбу и потрясем ее. Не может быть, чтобы она ничего не знала.
– Я так же думаю, – согласился Александр.
– Ну вот и все, – осмотрев комнату, вздохнула Ганна. – Мне тут никогда не нравилось. Я постоянно ощущала страх: а вдруг все выяснится и арестуют? А сейчас вот страх за Петруся… Но надеюсь, Василь не обманул. Он, наверное, сына с собой взял, чтобы шантажировать меня.