Прохожие шарахались от него, как от привидения, испуганно крестились и торопились скрыться в своих домах, запереть дверь, отгородиться от черной тени, расползающейся по городу...
В своих блужданиях инквизитор раз за разом невольно возвращался к дому фрау Ситтов, но ставни его всегда были плотно закрыты, и ему не удавалось увидеть ту, которая внесла смятение в его сердце, так что приходилось ждать следующего воскресенья, чтобы встретить ее в церкви.
Вернувшись в свое одинокое жилище, брат Бернар долгие часы молился и бичевал свои израненные плечи, прося у Господа помощи в борьбе с еретиками и с собственным своим сердцем, охваченным преступной страстью...
Однажды во время своих ночных блужданий по городу инквизитор оказался перед жалкой лачугой, притулившейся к городской стене возле самых ворот. Из единственного окошка хижины выбивался тусклый мерцающий свет.
Странное чувство охватило его. Брат Бернар толкнул дверь и вошел внутрь, согнувшись. Собака испуганно заскулила, но все же последовала за хозяином, прижимаясь к его ногам.
За дверью увидел он тесную и грязную каморку, освещенную тускло тлеющей лучиной и угасающим огнем в очаге, над которым булькало в закопченном котелке какое-то зловонное варево. Над котелком висели пучки трав и какие-то странные предметы, напоминающие то ли сморщенные мышиные тушки, то ли сохнущие лохмотья. Перед самым очагом сидела на корточках оборванная старуха с седыми космами, свисающими на глаза, и полуоткрытым ртом, посреди которого красовался единственный желтый зуб, как колокольня церкви посреди безлюдной пустоши.
Повернувшись к вошедшему, старуха уставилась на него неожиданно яркими глазами и проговорила:
– Ну, наконец-то ты пришел ко мне, красавчик! Давно я тебя ждала! Посиди со старухой, отведай моего угощения!
– Ты ждала меня? – удивленно переспросил инквизитор. – С какой стати? Да знаешь ли ты, кто я такой?
– Еще бы не знать! – Старуха мерзко захихикала. – Ты – стервятник, могильный червяк, служитель смерти! Мы с тобой одного поля ягоды, красавчик!
– Как ты смеешь говорить мне такое, старая ведьма! – возвысил голос брат Бернар. – Я – служитель матери нашей католической Церкви, преданный слуга Его Святейшества папы, верный пес Господа, призванный искать и поражать ересь во всяких ее проявлениях...
– Вот-вот! – перебила его ведьма и снова захихикала. – Я же и говорю – стервятник, прислужник смерти! Но ты зря так кипятишься, красавчик, ведь я знаю, зачем ты ко мне пришел!
– Зачем? – переспросил инквизитор, теряя свою былую уверенность. – Я случайно увидел твою лачугу, случайно толкнул эту дверь, у меня и в мыслях не было...
– Бла-бла-бла! – протянула старуха. – Ты сам-то веришь своим словам, красавчик? Ты пришел ко мне, чтобы попросить у меня помощи! И не стыдись в этом признаться!
– О чем ты говоришь, старая ведьма? Чем ты можешь помочь мне? Ты – старая нищая ворона, случайно задержавшаяся на этом свете, я же – исполнитель воли Его Святейшества...
– Ну вот, опять заладил! – Старуха зевнула. – Тебе еще не надоело повторять одно и то же?
– Ты кощунствуешь, старуха! – инквизитор повысил голос и огляделся по сторонам. – И вообще, здесь явно пахнет ересью и колдовством! Не понимаю, как Его Преосвященство господин епископ до сих пор терпел твое присутствие в этом городе? Ну, ничего, я с этим быстро покончу! Завтра же я пришлю за тобой ландскнехтов!
– Ох, как я напугалась! – Старуха изобразила на лице притворный ужас и снова захихикала. – Не пора ли перейти к делу, красавчик? Ты ведь хотел попросить у меня ее...
– Ее? – переспросил брат Бернар, чувствуя, как земля уходит из-под его ног. – О чем ты...
– Взгляни-ка, красавчик, в это зеркало! – Старуха вытащила из своих лохмотьев круглое венецианское зеркало в серебряной оправе, на ручке из слоновой кости. Эта дорогая изящная вещь казалась вовсе неуместной в жалкой каморке старой ведьмы. Старуха протерла зеркало грязным рукавом и протянула инквизитору.
Брат Бернар не хотел брать зеркало – но послушно взял его, как будто его рукой водила какая-то чуждая сила, и против воли взглянул в сияющий овал.
И вместо собственного лица он увидел в зеркале женщину с глазами цвета светлого майского меда. Фрау Ситтов неспешно расчесывала свои чудесные медовые волосы, глядя прямо перед собой с выражением равнодушного покоя, глядя словно в самое сердце брата Бернара, в самую его душу.
– Славная бабенка! – проговорила ведьма. – Не смущайся, красавчик, старая Герда тебе поможет!
– Как ты смеешь, ведьма... – начал инквизитор, но старуха нетерпеливо отмахнулась от него, вырвала из его руки зеркало, спрятала снова в своих лохмотьях.
И брат Бернар внезапно упал на колени, протянул руки к нищей знахарке и взмолился:
– Дай мне еще посмотреть на нее!
– Довольно, красавчик! – строго ответила старуха. – Много ли от этого проку? Я же сказала, что помогу тебе! Бабенка и впрямь хороша! Она будет твоей, не сомневайся!
Она отвернулась от инквизитора, пошарила в груде лохмотьев возле очага и вытащила оттуда глиняный кувшинчик, запечатанный золотистым воском.
– Вот, красавчик, возьми это. Когда будешь один, намажешь себя всего, с головы до ног! Ничего не пропусти, красавчик, ни одного местечка! – старуха мерзко захихикала. – Только помни – когда будешь совсем, совсем один!
– С какой стати... – попробовал возразить брат Бернар, но старуха отмахнулась от него небрежным королевским жестом:
– Можешь не благодарить меня! Я же говорю – мы с тобой одного поля ягоды, красавчик, а между своими – какие счеты! Ну, разве что ты подаришь старухе монетку, одну монетку... – Старуха прищурилась, пристально взглянув на инквизитора, и повторила: – Только помни, когда будешь совсем один!.. И еще – Он исполнит только одно твое желание, только одно, так что не ошибись, подумай хорошенько, прежде чем просить...
– Он? – в ужасе переспросил инквизитор. – Кто – он?
Но старуха ничего ему не ответила, и вдруг сильный порыв холодного ветра ворвался в ее лачугу, подхватил брата Бернара и вынес его на ночную улицу, как осенний листок или негодную тряпицу.
Инквизитор едва удержался на ногах, но та же неведомая сила гнала его вперед, прочь от ведьминого жилища. Он бежал, не в силах остановиться, бежал, натыкаясь на ночных гуляк и припозднившихся прохожих, пока не добежал до епископского дворца. Черный пес едва поспевал за хозяином.
На крыльце двое ландскнехтов играли в кости. Удивленно взглянув на брата Бернара, они посторонились, пропуская его в двери.
* * *Оксану разбудил телефонный звонок. Она спросонья взглянула на будильник – без пяти девять. Ой, проспала!
Рядом безмятежно посапывал муж.
– Слушай, тебе на работу не надо? – Она не слишком вежливо пихнула его в плечо.
– А? – Он с трудом открыл глаза. – А будильник звонил?
Тут до нее дошло, что звонит не будильник, а телефон, и все же надо подойти.
– Да! – крикнула она. – Слушаю!
В ответ женский ледяной голос проговорил, что Карасевой О. Н. надлежит сегодня в двенадцать ноль-ноль явиться по адресу такому-то для дачи свидетельских показаний. Повестка доставлена, лежит в ее почтовом ящике.
– Быстро как успели!.. – только и сказала Оксана.
– А что ты думаешь? – муж стоял рядом. – Это же не шутка – такой случай. Да еще и Туманов погиб!
– Туманов? Ах да, конечно, Туманов... – рассеянно пробормотала Оксана и проскочила в ванную раньше мужа. За это он съел остатки пирога с капустой, ей ничего не оставил.
Он всегда так, как маленький...
Перед уходом она хватилась телефона, он по-прежнему был как мертвый. Оксана постояла, мучительно вспоминая пин-код. Все точно, она не могла перепутать. Тщательно нажимая кнопки, ввела цифры. Опять облом! Код неверный! Все, телефон заблокировался. Нет, все же он сломался. Нужно идти в сервис.
* * *Прапорщик за деревянным барьером смотрел футбол по телевизору. Оторвавшись от экрана, недовольно взглянул на Оксану, спросил:
– К кому?
– К майору Супникову! – Оксана положила перед прапорщиком повестку. Он с сомнением на лице разгладил бумажку, внимательно прочел, поднял глаза.
– Не к Супникову, а к Ступникову! Это двадцать восьмой кабинет, второй этаж!
– Там неразборчиво... – пробормотала Оксана, но прапорщик на нее уже не смотрел – перед воротами назревала критическая ситуация.
Оксана поднялась на второй этаж, нашла нужную дверь, постучала. Из-за двери донесся какой-то нечленораздельный выкрик, который она решила считать приглашением.
– Не к Супникову, а к Ступникову! Это двадцать восьмой кабинет, второй этаж!
– Там неразборчиво... – пробормотала Оксана, но прапорщик на нее уже не смотрел – перед воротами назревала критическая ситуация.
Оксана поднялась на второй этаж, нашла нужную дверь, постучала. Из-за двери донесся какой-то нечленораздельный выкрик, который она решила считать приглашением.
Двадцать восьмой кабинет оказался маленькой захламленной комнатой, в которой имелись два заваленных бумагами письменных стола, несколько несгораемых шкафов, несколько хлипких стульев и табуреток, большое разлапистое растение в деревянной кадке и множество более мелких и незначительных предметов, включая самого хозяина кабинета.
За одним из письменных столов сидел долговязый мужчина лет сорока с красными оттопыренными ушами и непослушно торчащими во все стороны волосами цвета «перец с солью».
– Фамилия! – прогремел мужчина, пристально разглядывая Оксану.
– Моя? – переспросила она в растерянности.
– Нет, Пушкина! – Мужчина безуспешно пригладил волосы ладонью. – Конечно, ваша! Свою фамилию я пока что помню!
– Моя фамилия Карасева, – сообщила наконец Оксана. – Меня вызвали к майору Суп... извините, Ступникову. Это вы?
– Допустим! – Майор привстал, показал ей на свободный стул и что-то размашисто черкнул в раскрытом блокноте. – Присаживайтесь, гражданка Карасева! И расскажите мне подробно обо всем, что вы делали во время... происшествия.
– Я вообще-то все уже рассказала там, на месте... – протянула Оксана неуверенно.
– Там – это одно дело, а здесь – другое. Вы могли что-то вспомнить, как говорится, утро вечера мудренее. Короче, расскажите все еще раз! Происшествие, сами понимаете, трагическое, с человеческими жертвами, и мы должны во всем разобраться.
– Ну, значит, я пришла в свое купе, устроилась... познакомилась с соседкой...
Она вспомнила Валентину и почувствовала укол сострадания. Был человек – и нет его...
– Так, значит, познакомились, – напомнил ей майор о своем существовании. – Что дальше?
– А дальше... дальше я пошла в вагон-ресторан. У меня была там назначена встреча...
– Фамилия! – прервал ее майор.
– Чья? – испуганно переспросила Оксана.
– Ну, не моя же!
– Карасева... – Оксана захлопала глазами.
– Ну, до чего же эти штатские бестолковые! – проговорил майор, обращаясь к полуоткрытому несгораемому шкафу. – Гражданка, вы мне свою фамилию уже назвали, и я ее в протоколе зафиксировал! Зачем вы мне ее повторно называете?
Оксана почувствовала нарастающее раздражение.
– Ну, вы же требуете, чтобы я вам все заново рассказывала, – ответила она, стараясь сдерживаться. – Может быть, у вас такой порядок – задавать все вопросы по нескольку раз?
– У нас такой порядок, чтобы на вопросы отвечать! – оборвал ее майор. – Я у вас спрашиваю фамилию того человека, с которым вы встречались в вагоне-ресторане...
– Дело в том, что я с ним так и не встретилась, – возразила Оксана. – Я его ждала, а он так и не пришел!
– Фамилия! – рявкнул майор и даже пристукнул кулаком по столу. – Фамилия того человека!
– Логинов, – мрачно ответила Оксана. – Андрей Логинов. Но он так и не пришел...
– Мухин! – Майор снова повернулся к полуоткрытому шкафу. – Что у нас по Логинову?
– Ничего, – пропыхтели из шкафа, и оттуда выдвинулся обтянутый серыми брюками круглый зад. – Совершенно ничего. Нет у нас никакого Логинова.
– Так что, гражданка Карасева, неудивительно, что вы не дождались его в вагоне-ресторане, – произнес майор язвительно. – Никакого Андрея Логинова в поезде не было.
– То есть как – не было? – возмутилась Оксана. – Он меня доставил на вокзал, проводил до купе и пошел к себе... он сам ехал в другом вагоне, и мы договорились встретиться через сорок минут в вагоне-ресторане, точнее, он сам на этом очень настаивал... он хотел со мной поговорить о каком-то своем проекте...
Из шкафа снова запыхтели, обладатель круглого зада поднялся и оказался невысоким краснощеким толстячком лет тридцати, с разбухшей папкой в руках.
– Не было среди пассажиров этого поезда никакого Логинова! – сообщил он важно и потряс папкой.
– Что вы такое говорите! – Оксана всем телом повернулась к нему, и стул под ней предательски хрустнул. – Вы наверняка ошибаетесь! Проверьте еще раз, он непременно должен быть! Ведь я его своими глазами видела, я с ним разговаривала...
– Извините, гражданка Карасева, – возразил ей толстяк. – Если я говорю, что в этом поезде не было Логинова – значит, не было. У меня есть личные данные всех пассажиров. Вот Логунов Андрей Михайлович был, а Логинова не было...
– Логунов? – ухватилась за его слова Оксана. – Ну, может быть, он действительно Логунов... может быть, я ошиблась, неправильно расслышала фамилию...
– Логунов Андрей Михайлович, одна тысяча девятьсот двадцать девятого года рождения... – громко прочитал толстяк, вытащив из своей папки какой-то мятый листок. – Вы хотите сказать, что это именно он доставил вас на вокзал?
– Девятьсот двадцать... да ему почти сто лет! – воскликнула Оксана. – Это точно не тот, мой – молодой человек...
– А больше никого вам не могу предложить! – Мухин развел руками. – Больше никого подходящего в поезде не было.
– Да что вы такое говорите! – повторила Оксана. – Не может быть...
Она чувствовала, что полицейские ей не верят и каждое ее слово только усугубляет это недоверие, чувствовала себя как муха, попавшая в липкую паутину и каждым своим движением только сильнее затягивающая ее...
Оксана постаралась не волноваться, взять себя в руки, говорить спокойно и убедительно, как она привыкла говорить на совещаниях у руководства.
– Знаете, – начала она снова, – все это звучит очень странно... более чем странно. Но почему, собственно, вас так интересует этот Логинов или Логунов?
Майор Ступников, который до этого только слушал их препирательства с Мухиным, скептически наклонив голову набок и ритмично постукивая пальцами по крышке стола, внезапно оживился и, перегнувшись через стол, проговорил:
– Потому что только он мог бы подтвердить ваши слова.
– А что в моих словах нуждается в подтверждении? – удивилась Оксана. – Чему вы не верите? Я действительно была в вагоне-ресторане, это могут подтвердить и официанты, и другие пассажиры...
– Как раз в этом мы не сомневаемся, – заверил ее майор. – То, что вы были в ресторане, как говорится, медицинский факт. Но вот почему вы там были – это вопрос... и вот тут начинаются нестыковки. Вы говорите о каком-то Логинове, которого нет в списке пассажиров...
– Но я не понимаю... что, пойти в вагон-ресторан – это преступление? По-моему, он для того и существует!
– Не понимаете? – Толстяк подскочил к ней, потряс в воздухе папкой. – Да бросьте вы! Все вы понимаете! Вы отправились в вагон-ресторан, и почти сразу после этого в вашем вагоне происходит взрыв, начинается пожар и гибнут люди... если бы вы не ушли, вы бы тоже погибли!
И только теперь до Оксаны дошло, почему эти двое допрашивают ее с таким пристрастием.
Если бы парень, который привез ее на вокзал, не назначил ей встречу в вагоне-ресторане, она бы сразу легла спать и была бы во время пожара в своем купе, вместе с Валентиной... и наверняка погибла бы. Она поняла это сразу, в ту страшную ночь – и подумала, что Логинов совершенно случайно спас ее.
Но в глазах полицейских это не выглядит простым везением, не выглядит игрой случая.
В их глазах это выглядит очень подозрительно.
Она очень своевременно ушла из своего вагона – не потому ли, что знала, что должно произойти?
Она ссылается на человека, который назначил ей встречу, – а этого человека нет в списке пассажиров!
Что это может значить? Либо он – вовсе не тот, за кого себя выдавал, вовсе не Андрей Логинов, либо... либо она его выдумала, чтобы отвести от себя подозрения.
И еще... еще это значит, что в поезде произошел вовсе не несчастный случай.
– Вы меня в чем-то подозреваете? – спросила Оксана, затравленно озираясь.
– А вам есть в чем признаться? – ответил майор вопросом на вопрос. – Если вы хотите нам что-то сообщить – сейчас самый подходящий момент для этого!
– Мне нечего вам сказать! – Оксана резко отдернулась, стул под ней скрипнул и едва не сломался. Она вскочила и повторила, сжав руки в кулаки: – Я ни в чем не виновата!
– А мы вас пока ни в чем и не обвиняем, – примирительным тоном проговорил майор. – Однако просим никуда не уезжать. У следствия к вам наверняка еще будут вопросы.
Оксана вышла в коридор и натолкнулась там на высокого старика, чье лицо было ей знакомо.
– Здравствуйте, – обрадовался он, – вот и свиделись.
– Андрей Михайлович? – через силу улыбнулась Оксана. – Как вы себя чувствуете?
– Спасибо, голубушка, полегчало мне, – кивнул он, – а лежать не люблю, пустое это занятие. Вот, сюда вызвали как свидетеля. А вы что-то бледненькая, устали?