Можно ли было избежать перерыва в ходе операции, который помимо всего прочего еще и разбил единое взаимосвязанное и взаимоувязанное сражение на ряд отдельных небольших стычек, разобщенных во времени и пространстве? Да, можно, но только одним способом – заменой артиллерии танками и немедленным продолжением атаки, но на это французское командование не пошло. А между тем французские танковые войска даже именовались «артиллерией специального назначения», а сами танки – «артиллерийскими тракторами».
Трудно сказать, каковы были бы результаты подобного решения для исхода сражения. Рассуждая теоретически, французы должны были бы добиться дальнейших успехов уже к середине дня. Но были бы эти успехи решающими, смогли бы французы полностью опрокинуть вторую и последнюю линии обороны немцев и смогла бы французская конница отрезать все пути снабжения для трех находившихся на позициях армий – неизвестно. Столь же вероятным мог быть и контрудар немцев с фланга силами, вновь прибывшими с севера через Суассон. Одно можно утверждать точно – игра стоила свеч!
В сражении у Суассона, как и при Камбрэ, первоначальный успех должна была использовать конница. В обоих случаях планировалось ввести в дело кавалерийский корпус, и в обоих случаях до этого дело не дошло. Совершенно очевидно одно: если кавалерия используется на поле боя лишь в качестве спешенных стрелков, то есть если лошадь является только транспортным средством, то эффект от такого участия ничтожен. Моторизованная пехота может обеспечить тот же эффект значительно меньшими силами, не забивая при этом, как конница, все прифронтовые дороги.
Французский танк «Сен-Шамон», 1916 год
Словом, танковое сражение при Суассоне, как и при Камбрэ, показало, как можно быстро прорваться массами танков через позиции противника, но не показало, как использовать и закрепить успех.
Ничего нового в этом отношении не добавило и крупнейшее танковое сражение Первой мировой войны – сражение при Амьене. Наступление это проводилось союзниками с задачей срезать Амьенский выступ германского фронта.
Главный удар по позициям 2-й германской армии (семь пехотных дивизий при 840 орудиях) наносила 4-я английская армия (11 пехотных и три кавалерийские дивизии, 2000 орудий, 400 самолетов, 580 танков), наступавшая на фронте 18 км. Южнее на фронте 10 км наступал 31-й корпус 1-й французской армии с 96 танками «Рено» FT17.
По железным дорогам с 31 июля по 5 августа в район наступления стянули весь Танковый корпус, кроме 1-й бригады, еще не укомплектованной танками. Всего – 11 танковых батальонов. Два батальона имели по 36 тяжелых танков Мк V*, семь – по 42 Мк V, два – по 48 средних Мк А «Уиппет». Один батальон оставили в резерве. 2-ю бригаду расформировали, придав ее батальоны 4-й и 5-й бригадам.
Всего для наступления предназначалось 324 тяжелых и 96 средних танков, 42 танка технического резерва, пять рот снабжения (96 машин) и транспортеров орудий (22 единицы). 74% танков англичане сосредоточили на 10% протяженности фронта наступления. Средняя плотность составляла 22, 6 танка на 1 км фронта, на один атакующий пехотный батальон приходилось пять боевых машин.
Наступление планировалось самым тщательным образом. В ночь с 6 на 7 августа 1918 года танковый корпус сосредоточился в 3 км позади линии фронта и в ночь с 7 на 8 августа передвинулся на свой рубеж атаки, расположенный в одном километре от передовой. Исходя из того, как именно танки распределялись между наступающими дивизиями, можно установить, что австралийскому и канадскому корпусам отводились основные роли. Однако распределение танков внутри дивизий показывает, что точно так же, как это произошло под Камбрэ и Суассоном, танки опять были тесно привязаны к цепям наступающей пехоты; два самых современных и быстроходных батальона, укомплектованные танками «Уиппет», были приданы в подчинение кавалерийскому корпусу, который был развернут между Каши и Амьеном, чтобы развить успех и завершить прорыв. Атака была назначена на 5. 00, и часть артиллерии должна была стрелять дымовыми и фугасными снарядами, образуя ползущий огненный вал перед наступающей пехотой и танками, а другая часть должна была подавить немецкие батареи и вести огонь по другим дальним целям. Подобным же образом в план атаки были включены 500 самолетов либо для осуществления корректировки огня и боевой разведки, либо для атаки на тыловые объекты.
Первые цели находились на расстоянии от полутора до трех километров от первой линии немецкой обороны, и они должны были быть достигнуты к 7. 20, но немецкие батареи, противостоявшие английскому 3-му корпусу, оставались полностью за пределами этих исходных объектов – атака австралийцев должна была достичь только самых передовых немецких батарей. Канадцы должны были продвинуться значительно дальше, взяв в кольцо большую часть немецких артиллерийских позиций в своем секторе, но на участке фронта французов опять только несколько батарей оказывались под ударом. Пока большинство немецких батарей оставались невредимыми, продвижение английского 3-го корпуса к северу от Соммы должно было задержаться на час, а удар южнее реки – на два часа, чтобы дать возможность подойти резервам, которые продолжат атаку, а артиллерии дать время на смену позиций. После перерыва – как уже было сказано, английские части при этом оставались под дулами немецких орудий! – огневой вал останавливался, и артиллерия должна была поддерживать атаку согласно правилам ведения маневренных боевых действий.
Компоновка танка Mk IV
Второй ряд объектов наступления захватывал немецкие батареи по всей ширине 30 км фронта наступления, тогда как третий ряд пролегал в непосредственной близости от мест расположения немецких резервных дивизий, несмотря на то что их дислокация наверняка была известна союзникам. Возобновившись в 9. 20, атака должна была в дальнейшем продолжаться без пауз. Предполагалось, что именно в этот момент кавалерийский корпус силами одной дивизии продвинется к северу, а другой – к югу от Люса, затем догонит пехоту, продолжит движение к третьему объекту наступления, удержит его до того, как подойдет пехота, и наконец быстро двинется к последнему объекту – железной дороге, связывающей Шольне и Руа.
Приготовления к сражению англичане произвели в очень короткий срок. Переброска танковых частей по железной дороге началась 31 июля, а 5 августа она уже закончилась. В ночь на 1 августа транспортные танки начинают подготавливать передовые склады боеприпасов и горючего.
Развертывание артиллерии производилось в последние три ночи перед наступлением. Войска, находившиеся на позициях, до вечера 6 августа ничего не знали о предстоящем сражении. Такая секретность себя полностью оправдала, так как утром 6 августа части 27-й германской дивизии произвели атаку и захватили около 200 пленных из 18 и 58-й английских дивизий, но о предстоящем наступлении немцы не узнали ничего!
По этому поводу спустя 15 лет Гейнц Гудериан с горечью написал: «В третий раз немцам навязали сражение по образцу Камбрэ, и в третий раз они дали захватить себя врасплох. Противник развернул войска под покровом ночи, непосредственно перед штурмом, передвигаясь в строжайшей тишине и тщательно соблюдая меры предосторожности. Отвлекающие автоколонны, активность транспорта – все служило для того, чтобы скрыть места сосредоточения определенных частей, а именно канадского корпуса (про который было известно, что он предназначен для участия в наступательных действиях) и танкового корпуса».
8 августа в 5. 20 после короткой артподготовки танки и пехота, воспользовавшись туманом, начали атаку германских позиций на фронте 17,6 км. Первая волна танков шла в 200 м позади огневого вала. Весьма удачным было их взаимодействие с австралийской и канадской пехотой. Пройдя через вражеские окопы, боевые машины не раз разворачивались и возвращались к своей пехоте, чтобы подавить оживающие огневые точки. Германские передовые позиции были захвачены быстро и с минимальными потерями. Затем последовала запланированная пауза для подтягивания артиллерии. Немцы за это время успели организовать противотанковую оборону. После возобновления наступления в 9.20, когда утренний туман рассеялся, танки понесли большие потери от артиллерийского огня. Из 415 введенных в бой машин за день были потеряны 100 (24%), причем около половины – в результате прямых попаданий снарядов.
Тем не менее между 11.00 и 12.00 два корпуса, австралийский и канадский, сумели прорваться через германские позиции и захватить почти всю немецкую артиллерию. Выдвинувшиеся из резерва несколько немецких пехотных батальонов остановить их, естественно, не могли. По свидетельству участников сражения, немецкая оборона была так слаба, что в некоторых местах противник мог пройти через нее походной колонной. Дело оставалось за малым – завершить прорыв.
Как и в предшествовавших сражениях, английское командование считало кавалерию наиболее подходящим средством для этой цели. Как уже упоминалось, дабы повысить ударную мощь кавалерийского корпуса, ему придали два батальона новейших средних танков Mk А «Уиппет», которые могли развивать скорость до 12,8 км/ч, то есть вдвое большую, чем тяжелые Mk V.
Средний танк Mk A «Уиппет»
Кавалерийский корпус разделили на две части. 1-я кавалерийская дивизия англичан получила приказ как можно быстрее догнать пехоту к северу от Люса, тогда как 3-я кавалерийская дивизия должна была сделать то же самое южнее реки. За ними во второй линии следовала 2-я кавалерийская дивизия англичан. Батальоны танков «Уиппет» двигались впереди дивизий первой линии, чтобы прикрыть всадников и проложить проходы через заграждения из колючей проволоки. К 10. 15 дивизии первой линии достигли рубежа Игнокур – Марселькав и развернулись для выполнения своих задач. За каждой бригадой, состоящей из трех кавалерийских полков и одной батареи на конной тяге, были закреплены шестнадцать танков.
1-я кавалерийская бригада прорвалась дальше всех, остановившись перед Фрамервилем и Вовилье. Остальные так и не дошли до рубежа, с которого должно было начаться выполнение их основной задачи – прорыв к железной дороге, связывающей Шольне и Руа. Не будет преувеличением сказать, что кавалерия не смогла бы продвинуться так далеко без танкового прикрытия. Попытка осуществить кавалерийскую атаку большими силами неизбежно захлебывалась в считаные минуты, приводя к большим потерям, о чем свидетельствуют действия 6-й кавалерийской бригады юго-восточнее Кейо или канадской кавалерийской бригады под Бокуром. И это при условии отсутствия здесь сплошного фронта обороны! Всего двух с половиной рот немецких саперов оказалось достаточным для того, чтобы остановить продвижение 3-й кавалерийской дивизии, и они отступили только тогда, когда танки пошли в атаку и оттеснили их назад, к северу от Бофора. Сюда смогли добраться всего несколько кавалерийских подразделений, и здесь бой завершился. Вторая линия кавалерии в бой введена так и не была.
Позже, анализируя действия кавалерии при Амьене, Г. Гудериан отметил: «К полудню 8 августа, несмотря на все задержки и промедления, англичане, можно сказать, стояли перед открытой дверью. И опять кавалерия показала полную свою непригодность в условиях современного поля боя, точно так же, как под Камбрэ и Суассоном. Хотя фон Шлиффен еще в 1909 году признал этот факт и неопровержимо доказал его в своей статье, до сих пор некоторые пытаются аргументировать противоположное, призывая восстановить кавалерийские армии, то есть фактически нагромоздить на поле боя огромное количество людей и лошадей, от которых не будет никакого толку. В сражениях будущего они ничего не добьются. Мы должны рассчитывать на умножение числа пулеметов, производство танков и самолетов и возможное применение химического оружия. Кавалерия нынче имеет лишь незначительное преимущество в скорости перед пехотой, особенно если мы проведем сравнение с моторизованными войсками. В последние годы усовершенствованные внедорожные машины, особенно гусеничные, фактически сравнялись или даже превзошли по маневренности многократно расхваленные конные войска на труднопроходимой местности. Во всех других отношениях кавалерия откровенно проигрывает. Вплоть до самого 8 августа сэр Дуглас Хейг тщательно оберегал свои 27 кавалерийских полков. Да, конечно, стремительно несущиеся всадники олицетворяют сам дух наступления, но эти их качества проявились бы несравненно лучше, если бы кавалерия перевоплотилась на поле боя в танковые эскадроны. А так они были попусту растрачены в бесплодных атаках. «В течение буквально нескольких минут конная атака захлебнулась, напоровшись на наш огонь, который был необычайно яростным, особенно огонь наших тяжелых и легких пулеметов. Никогда не забуду это зрелище – вот кавалерия несется вперед и в следующее мгновение превращается в беспорядочную груду лошадей, барахтающихся в собственной крови, дергая перебитыми конечностями, или галопом пролетающих через позиции нашей пехоты, лишившись всадников» (Schlachten des Weltkrieges, XXXVI,186).
Заключение фон Шлиффена равно обоснованно и в других отношениях. Конное войско представляет собой огромную уязвимую мишень, всадники просто до ужаса беспомощны. Дальше может стать только хуже. Все говорит за то, что танки будут продолжать развиваться впечатляющими темпами, тогда как невозможно хоть сколько-нибудь усовершенствовать лошадь. Другими словами, разрыв между двумя этимиродами войск не только не уменьшится, но будет постоянно увеличиваться, и любая попытка привязать друг к другу неравноценных партнеров только поставит в невыгодное положение танки, а следовательно, и армию в целом».
С выводами крупнейшего немецкого танкового теоретика (а впоследствии и практика) трудно не согласиться.
Итак, английской кавалерии нигде не удалось прорвать слабый германский фронт и выйти на оперативный простор.
В немецких описаниях британских кавалерийских атак особо подчеркивается роль средних танков «Уиппет». По мнению немцев, если бы они были уничтожены, то атаки кавалерии были бы отбиты еще до того, как подошли тяжелые английские танки и пехота.
По мнению же личного состава батальонов средних танков, никакого взаимодействия с кавалерией вообще не получилось. Танки и конница скорее мешали друг друг у, чем помогали. По замыслу наступления танки должны были развернуться перед конницей, но скорость их оказалась недостаточной – эскадроны, шедшие галопом, быстро их обогнали. При столкновениях же с противником танки, наоборот, быстро отрывались от кавалерии и были вынуждены вести бой самостоятельно.
Необходимо упомянуть еще об одном эпизоде этого боя, а именно о применении 17-го батальона бронеавтомобилей. Бездорожье и траншеи бронеавтомобили «Остин» преодолели на буксире у танков снабжения. 12 броневиков обогнали австралийскую пехоту еще в первой половине дня, после чего в течение нескольких часов они объезжали фронт от Соммы на севере до Фрамервиля на юге и Фукокура на востоке, обстреливали германские штабы, отходившие в тыл войсковые части и машины – словом, увеличивали замешательство и панику. Но так как создаваемая паника не была использована английскими войсками, то действия батальона бронеавтомобилей можно рассматривать только как частный успех, совершенно не повлиявший на развитие событий.
К вечеру 8 августа на фронте в 10 км немцев оттеснили на глубину до 15 км, захватили 7 тыс. пленных и около 100 орудий. Повторение атаки 9 августа стоило потери 39 танков из 145. Атака началась при дневном свете без огневого вала и дымовой завесы. Преодолевая старые заросшие окопы, некоторые танки сбились с направления, пехоту, плохо обученную взаимодействию с танками, почти сразу же отсекли пулеметным огнем. 13 августа наступление остановилось.
Битва при Амьене не внесла ничего нового в тактику танковых войск. Это был еще один полный успех, достигнутый по тактическим установкам Камбрэ. Достойны уважения смелость британского командования, отказавшегося от артподготовки в пользу внезапности удара, и тщательные меры маскировки накануне сражения. Однако время и место завершения первой фазы атаки вызывают вопросы. Действительно, при Суассоне французам удалось продолжить танковую атаку до полного занятия первой германской позиции, включая захват района расположения немецкой артиллерии. После этого была сделана пауза для подтягивания артиллерии, но она в итоге стала концом общего наступления.
При Амьене англичане попытались решить этот вопрос по-иному и продолжили наступление после паузы, но уже не под защитой огневого вала. При этом, правда, перерыв в наступлении англичане произвели после продвижения на 3 км, не дойдя до позиций германской артиллерии, и после его возобновления попали под огонь немецких батарей. Между тем ничего не мешало англичанам назначить рубеж остановки после продвижения на 5 км. С одной стороны, это не создавало никаких трудностей для британской артиллерии в решении вопроса поддержки своих войск с первоначальных огневых позиций, а с другой – обеспечивало захват всех немецких артиллерийских позиций и продолжение наступления после паузы без каких-либо серьезных помех. Однако британское командование рассудило по-другому. Почему? Да потому, что «серьезными» родами войск по-прежнему считались пехота, кавалерия и артиллерия. Танки же рассматривались только как средство, необходимое для продвижения вперед пехоты. Самостоятельные задачи ни в этом, ни в других сражениях Первой мировой войны перед танками не ставились. Как говорится, есть мнение, что и не могли быть поставлены. Так ли это?
Танкист-пулеметчик в комбинезоне, самодельном кожаном противоударном шлеме и кольчужной маске