– Потому что теперь я люблю другую, – признался он, с трудом выталкивая из горла слова, и, решившись, добавил хриплым шепотом: – Я люблю вас…
На это ушли все его внутренние ресурсы. Обмякнув, Морис уселся мимо кресла, на темно-розовый ворсистый пол.
– Это у него отходняк после «Вектина-гаммы», – спокойно заметила Лейла, обращаясь к Генри.
– Мы уже на месте, иду на посадку, – жизнерадостно отозвался киллер. – Морис, сам дойдешь до дверей или тебя проводить?
– Проводить, пожалуйста, – задремавший страх опять поднял голову. – Главное – двери!
– Генри, накинь мое манто, – деловито посоветовала Лейла, когда машина опустилась на площадку перед корпусом. – В этом шкафчике, внизу.
Тот завернулся в роскошные серебристо-черные меха, а Морис заранее обхватил руками плечи. Вышли наружу, использовав шлюзовой режим, чтобы Лейла в ее сотканном из паутины кимоно не замерзла.
Сугробы искрились в желтом, белом и оранжевом свете мобильных фонарей. На катке и на ледяных горках, как обычно в этот час, полно народу. У Мориса зуб на зуб не попадал. Бегом дошли до крыльца. За дверью, как полагается, вестибюль – все в порядке.
– Завтра свяжемся.
Генри откровенно торопился.
– Подожди, – остановил его Морис. – Ты сказал, помнишь, что Вероника Ло и Лейла похожи не случайно, почему?
– А, дело в том, что обе девушки обладают некоторым сходством с представителями аристократии одной нечеловеческой расы… Но эта история, во-первых, длинная, а во-вторых, такая, что ее не на ночь рассказывать.
Киллер подмигнул, кутаясь в женское манто, и скрылся за дверью.
«Ну и черт с тобой!» – расстроенно подумал Морис и направился через тускло освещенный вестибюль к лифтам.
Бланка устроилась в одном из продуваемых сквозняками холлов с ободранными светлыми стенами и броско раскрашенной, но расшатанной мебелью. После скандала на Хрустальной вилле Морис с ней не разговаривал и вел себя так, словно они вообще не знакомы, и у нее выкроилось время для просмотра последних выпусков реалити-шоу «Найди свою половинку».
Там все было по-прежнему: бури в аквариуме, скат с зеркальными зубами, кокетливые и беспомощные уловки Моники… Через полчаса Бланке стало скучно, и она, изнывая, то начинала следить за черепахой-уборщиком, которая со скрежетом ползала по полу, то поднимала голову и смотрела в окно (снег тихо сыплется на открыточные елочки и громадную ледяную горку), то снова переводила взгляд на экран дешевого карманного плеера – с таким чувством, словно выполняла тягостную повинность. Надоели ей эти «половинки» – до оскомины, до скрежета зубовного, до бешеного желания расколотить их аквариум к чертовой матери… Разумеется, ей тут же стало за это стыдно.
Неизвестно, до чего бы еще Бланка дошла, но тут просигналил передатчик, болтавшийся на поясе рядом с брелком.
– Привет! Ты прилетишь ко мне в гости? Мультики посмотрим, у меня есть всякие… А то мне сегодня долго под капельницей лежать, потому что завтра мы с Чеусом на целый день пойдем в ЗИП, смотреть рыцарские турниры. Приходи…
– Хорошо, – выключив плеер (ведущая-скат так и не успела договорить остроту в адрес кого-то из половинок), согласилась Бланка. – Я буду часа через два.
– За тобой слетает Чеус.
– Тогда я должна ему объяснить, как меня найти…
– А он уже знает, где ты живешь.
Значит, телохранитель Марсии по крайней мере наводит справки о тех, с кем его маленькая подопечная заводит знакомства, хотя бы это радует.
Чеус появился через полчаса и позвонил не из машины, как Бланка ожидала, а из холла. Наверное, ему хотелось посмотреть изнутри на новогоднюю резиденцию, а дежурные охранники ушли, как обычно, кататься с горки. По идее, автоматика не должна была пропустить постороннего дальше первого этажа, но если наладчики здесь такие же, как Морис… Бланка сама на себя рассердилась: нехорошо так думать о ком бы то ни было.
Подкрасив веки перламутрово-серым карандашом, она набросила на плечи «пилотскую» куртку и вышла из номера в коридор. По случаю воскресенья там было безлюдно.
Гинтиец стоял посреди холла, где со стен осыпались блестки. Смуглый, непроницаемый, по-армейски подтянутый, в черной трикотажной рубашке и мешковатых штанах с накладными карманами, заправленных в высокие «спецназовские» ботинки.
Уловив звук приближающегося лифта, Бланка испуганно остановилась: лишь бы не Морис, еще не хватало, чтобы они с Чеусом опять столкнулись!
Из лифта вышла Шоколадная Анджела в замызганном офисном костюме, лиловом с серебряным кантом и с большим блестящим шаром под мышкой.
На шаре чернел штамп:
«Для репетиций. Выдавать под личн. отв.»Бланка с облегчением вздохнула.
Чеус и Анджела вскользь поглядели друг на друга, ничего особенного, но, когда разминулись, гинтиец неожиданно обернулся. Повернувшись вслед за ним, Бланка увидела, что Анджела тоже остановилась и тоже глядит на Чеуса, прижав локтем свой шар так, что он слегка деформировался.
Внимательные голубые глаза Шоколадной Анджелы и глубоко посаженные темные глаза гинтийца, при всех внешних различиях, показались Бланке зеркально похожими – они смотрели с одинаковым выражением.
«Словно встретились два хищных животных одной породы…»
Это странное безмолвное противостояние длилось две-три секунды. Потом Чеус с Бланкой вошли в лифт, Анджела направилась через холл к левому коридору.
– Кто это?
– Наш супервайзер. Вы ее знаете?
– Может, знаю, может, нет. Я за свою жизнь столько разного народа повидал, что всех не упомнишь.
– Мне показалось, что вы знакомы, – поплотнее запахивая куртку – уже вышли на мороз, – объяснила Бланка.
– Может, и знакомы. Сюда!
Запорошенный снегом аэрокар стоял у крыльца. В кабине было тепло, девушка с удовольствием устроилась в мягком кресле.
Машина взмыла над еловым лесом, погрузилась в пухлую облачную перину.
Бланка заметила, что Чеус, обращаясь к ней, по-особенному смягчает голос, чего раньше не наблюдалось.
«Если он собирал информацию, кто я такая, он уже знает про Вьянгас. Ага, похоже… Некоторые люди чувствуют себя виноватыми за то, что с нами случилось, и теряются – как себя со мной вести. Так что лучше никому об этом не рассказывать. Лишь бы он Марсии не сказал… Она для такого еще маленькая».
Бланка машинально теребила брелок с портретом. Перехватила взгляд Чеуса – понимающий, сумрачно задумчивый.
«Ну, конечно, он знает».
Марсия лежала не просто под капельницей, а в «коконе», и Бланка вначале испугалась, но девочка выглядела бодрой, хотя рожица у нее была раздосадованная.
– Это полная очистка крови и вывод токсинов, оно бывает раз в месяц. А завтра мы целый день в ЗИПе гуляем, поэтому некогда будет капельницу ставить. Пойдем с нами?
– Не могу, у меня занятия.
Бланка придвинула кресло, села рядом.
– Ты раньше видела «коконы»? Одна моя знакомая девочка сказала, что они похожи на хрустальный гроб из сказки.
– Совсем не похожи. Я к ним привыкла, когда была маленькая и полгода провела в больнице.
– А почему ты лежала в больнице?
– Оказалась в неподходящее время в неподходящем месте. Чем об этом, давай лучше мультики посмотрим.
На стене напротив был большой экран, расположенный достаточно высоко – в самый раз для зрителя, находящегося в «коконе». Бланка откинула до упора и зафиксировала спинку кресла. Время от времени она поглядывала на Марсию: если происходило что-нибудь забавное, та звонко смеялась, и тогда подсоединенные к ее сосудам тонкие трубки, наполненные темной венозной кровью, слегка подрагивали.
«Дети не должны так расплачиваться за игры взрослых. Хорошо, что ее обещали вылечить…»
Потом появился Чеус, отключил системы «кокона», и после обеда Бланка с Марсией и охранником отправились в макадийский зоопарк.
Вечером, когда подошло время лететь обратно, девочка вдруг перестала улыбаться и тихим встревоженным голосом попросила:
– Бланка, не езди туда, куда ты собираешься!
Ее глаза с расширенными зрачками показались Бланке в этот момент двумя карими безднами. Наверное, если смотреть в них долго и пристально, начнет кружиться голова.
– Да я никуда не собираюсь.
– Не езди туда, – еще тише повторила Марсия. – Тебя там завалит снегом и камнями. Не надо…
Бланка поежилась, как будто ей за шиворот и вправду попал снег.
– Никуда я не собираюсь, я же сказала. У меня занятия.
«День странных разговоров», – усмехнулась она, возвращаясь после ужина к себе в номер.
Четверть часа назад Шоколадная Анджела подсела к ней в столовой и поинтересовалась, что это был за гинтиец.
– Он работает охранником у моей знакомой.
– Что за человек? – суховато, с непонятным нажимом, спросила Анджела.
– Не знаю. Я всего третий или четвертый раз его видела.
Бланке не хотелось кому-то рассказывать о Марсии и Чеусе. Общение с ними – это ее частная жизнь. Имеет ведь она право на частную жизнь?
– Что за человек? – суховато, с непонятным нажимом, спросила Анджела.
– Не знаю. Я всего третий или четвертый раз его видела.
Бланке не хотелось кому-то рассказывать о Марсии и Чеусе. Общение с ними – это ее частная жизнь. Имеет ведь она право на частную жизнь?
Это был еще не конец. Видимо, в окружающем Бланку причинно-следственном континууме разошелся какой-то невидимый шов, и в образовавшуюся прореху хлынули если не неприятности, то происшествия, без которых можно обойтись, никому бы хуже не стало.
Возле двери номера ее поджидал Раф, парень из группы. Стоял, подпирая плечом стенку, и смотрел на приближающуюся девушку с тем голодным, просительным, жалобным и – на самом дне глаз – расчетливым выражением, которое было ей очень хорошо знакомо.
Откуда он только узнал, что подкатиться можно именно к ней, Бланке Ингер? Интуиция?
Раф чувствовал, что его не прогонят, а сам уходить не собирался. Он казался Бланке сделанным из того же тусклого вещества, что и затоптанный пол в коридоре, исцарапанные двери с номерками, грязноватый подоконник тупикового окна. Чем быстрее она уступит, тем скорее все закончится.
– Заходи, – она со вздохом распахнула дверь.
Уже расстегивая штаны, гость продолжал тоскливо бубнить, что, если Бланка его не поймет, он напьется и выбросится с балкона на шестом этаже, потому что все девчонки обманщицы. Врет ведь насчет балкона – но вдруг не врет, что тогда?
По крайней мере, уложился он в полчаса. Перед уходом попросил немного денег взаймы.
Бланка не испытывала никакого удовольствия – как обычно. Скомкала и выбросила в утилизатор одноразовую простыню, постелила новую. Распахнула окно, впуская в комнату обжигающий морозный воздух.
Если это повторится, придется сменить жилье, снять номер в какой-нибудь из дешевых гостиниц. Перед тем как отправиться на Землю-Парк, от опеки «незримой силы» она отказалась, и теперь можно рассчитывать только на себя.
Уж лучше Морис с его сюрпризами, чем эта благотворительная постельная тягомотина!
Ночное небо придвинулось ближе, ледяные звезды разглядывали Бланку и перемигивались, но вслух ничего не говорили.
С Морисом помирились на следующий день. Тот подошел, поздоровался как ни в чем не бывало и пригласил ее покататься на лыжах. По условиям контракта, они имеют право брать дополнительные выходные, так почему бы не оторваться хоть раз по полной программе? Еще будут Генри и Дигна – хорошая компания.
Колебалась она недолго.
– Когда?
– Завтра.
Лыжная база пряталась среди складок заснеженного косогора, под пологом гигантских темных елей, которые в первый момент произвели на Генри почти подавляющее впечатление.
– Мощно, ага? – с торжеством спросила Дигна. – Их все пугаются, когда видят в первый раз. На Земле таких нет!
Она замотала горло длинным красно-черно-желтым полосатым шарфом, концы свисали ниже колен, а ее возбужденный голос звучал громко и пронзительно, разбивая вдребезги мерзлую тишину этого места.
Дигне это почти удалось, но, как только она перестала болтать взахлеб, зимнее безмолвие вернулось: его так просто не победишь.
Бланка и Морис озирались молча. Временами Морис поглядывал на Генри так, словно пришел к нему на экзамен с хитроумно припрятанной «шпорой».
За несколько лет преподавательской работы Генри составил целую коллекцию более или менее выраженных невербальных признаков, свидетельствующих о том, что дело нечисто. Морис что-то замышляет и рассчитывает его провести. Возможно, это касается знакомства с Лейлой. В глубине души Генри был человеком гуманным, не склонным к жестоким экспериментам, поэтому потворствовать их контакту не собирался. Лучше бы Морису понять, что демонические девушки не для него.
Горстка построек под крутыми двускатными крышами, до самых окон заметенных снегом. Аэрокар утонул в сугробе, и вначале пришлось выпустить «пионера» – похожего на миниатюрный бульдозер робота для прокладки тропинок, а уже после выходить самим.
– Какие же здесь летом должны быть грибы, – тихо пробормотала Бланка, запрокинув голову.
Заостренные верхушки елей-великанов кололи своими иголками облачное поднебесье.
– Грибы обыкновенные! – отозвалась Дигна. – Самые большие – мне по колено, вот такие!
От ее звонкого выкрика с разлапистых нижних веток посыпались снежинки.
Дверь крайнего домика гостеприимно открылась, едва к замку приставили электронную отмычку. Общераспространенный код 0123 – чтобы порывом ветра не распахнуло, чтобы лесное зверье в дом не забралось. Не похоже, чтобы здесь прятали что-то важное, тогда и меры предосторожности были бы другие.
Генри искоса поглядел на Мориса, но тот совершенно не походил на человека, затеявшего розыгрыш. Вздрагивал от каждого шороха, с его побледневшего округлого лица не исчезало озабоченное и настороженное выражение.
«С какой, интересно, целью этот лопоухий интриган меня сюда заманил? Если соблазнить – не стал бы приглашать девочек, если ограбить – я же не ношу с собой ничего ценного… Гм, кое-что у меня есть, но он-то об этом не знает! Может, собирается у нас учиться и рассчитывает на мою протекцию? Тоже отпадает, он же стенобионт. Или приготовился осаждать меня с разговорами о Лейле? Ладно, увидим».
Желтые пластиковые половицы растрескались, щели забиты грязью. Раньше это был пол с подогревом. Серый камин в полстены производит устрашающее впечатление. Впрочем, это всего лишь высокотехнологичная имитация, в углу зияет гнездо для рангоновой батареи.
Пыльные диваны и пуфики обтянуты коричневым синтетическим вельветом. Деревянный стол с окаменевшими крошками, на нем застыли, словно высохший лак, разводы напитков, пролитых в предыдущую геологическую эпоху.
Девочки пошли за «черепахой», термоплитой и сумкой с продуктами.
– Итак?.. – Генри повернулся к Морису, насмешливо сощурив один глаз.
– Это где-то здесь. Возможно, в другом доме. На плане все есть.
– Покажи мне этот план.
– Потом достану, а то они уже идут обратно.
«Словно тянет время на экзамене».
У Генри зародилось подозрение, что Морис подослан эсэсовцами с целью прощупать его, как возможного «игрока». С чего бы еще ему пришло в голову рассказывать байку о двери, через которую можно попасть в любое место на Парке?
На стол пустили небольшую, размером с ладонь, механическую «черепаху», красную в белый горошек, как мухомор. Она неторопливо ползала от края до края, оставляя позади идеально чистые дорожки.
Термоплиту включили на полную мощность, но выстуженное помещение прогревалось медленно.
Бланка остановилась перед окном, спрятав озябшие руки в карманы. Вязаная шапочка бросала на бледную кожу синеватый отсвет, поднятый воротник просторной серо-голубой куртки зигзагом перечеркивал скулу.
Девочка-Пьеро – это определение пришло ему в голову еще на «Амстердаме», когда познакомились.
Бланка привлекала его странным шармом – едва ощутимым, словно почти выветрившийся аромат или зыбкое воспоминание о полустершемся сне. Можно сказать, что этого шарма вовсе и не было – но он мог бы быть, если бы… Дальше Генри затруднялся с формулировкой. Побитый заморозками бутон, который так и не распустился. Неосуществившаяся возможность. Но это нереализованное очарование притягивало его со страшной силой – он такие вещи любил.
Уже ясно, что Морис заморочил ему голову своей дверью, зато можно предпринять еще одну попытку сблизиться с Бланкой.
– А на лыжах кататься будем? – громко, словно все вокруг спали и она хотела их разбудить, спросила Дигна.
– Лыжи сначала надо найти, – вполголоса отозвался Генри. – У Мориса вроде бы есть план базы.
– Правда, Морис? – Дигна обрадовалась.
Тот покраснел и поглядел на Генри испуганно.
– Машина! – сообщила Бланка. – Сюда летит.
Видно было, что Морис еще больше занервничал.
Маленький одноместный аэрокар опустился на площадку, расчищенную и утрамбованную «пионером». Открылась дверца, наружу вылезла женщина в куртке из свалявшегося грязновато-белого меха, по-хозяйски огляделась, направилась по проложенной дорожке к домику. Тишина стояла такая, что было слышно, как скрипит первозданно белый снег под ее ботинками, заляпанными засохшей грязью.
– Это Анджела! – Бланка удивленно распахнула печальные бледно-серые глаза. – Морис, ты не сказал, что она тоже будет…
– А я сам не знал, – еще сильнее покраснев, пробормотал Морис.
«Врет», – решил Генри.
И вслух спросил:
– Кто такая Анджела?
– Наш супервайзер.
Она уже заходила в дом. Генри оставалось только ждать дальнейшего развития событий.
Женщина поздоровалась с приветливой офисной улыбкой, но ее голос звучал сухо, жестко, он в один миг воздвигал между ней и собеседниками несокрушимую стенку, неприятно шершавую на ощупь. Да и улыбались у нее только губы. Голубые глаза смотрели холодно, пронзительно, оценивающе.