Я нашел шефа отделения Межпланетной Службы Новостей, приятного участливого землянина по имени Най Снеллинг, без особого труда. Он не доставил мне никаких сложностей, написав на пропуске Дэйва, что Служба Новостей согласна с его ассистированием мне, и подписал это.
— Конечно же, вы знаете, — заметил он, — что эта бумажка ничего из себя не представляет. — Он с любопытством посмотрел на меня, возвращая пропуск. — Этот Дэйв Холл — ваш друг?
— Шурин, — ответил я.
— Гм-м-м, — хмыкнул он, подняв брови. — Что ж, удачи. — И он отвернулся, чтобы продолжить разговор с экзотиканцем в голубой одежде, — в котором с неожиданным шоком я узнал Падму.
Этот шок был настолько внезапным, что я допустил неосторожность, в которой меня вряд ли можно было упрекнуть за последние несколько лет. Я не имел привычки говорить что-либо, не подумав.
— Падма — Связующий! — воскликнул я, эти слова сами вырвались из меня. — Что вы здесь делаете?
Снеллинг, сделавший шаг назад, чтобы мы оба могли видеть друг друга и он — нас обоих, снова вскинул брови. Но Падма заговорил раньше, чем мой вышестоящий руководитель по Службе смог бы прогнать меня за вполне очевидную невежливость. Падме не было никакой необходимости отчитываться мне в своих действиях и о том, куда он направляется. Но, похоже, он совершенно не обиделся.
— Я бы мог задать вам тот же вопрос, Тэм, — ответил он, улыбаясь.
К этому моменту самообладание вернулось ко мне.
— Я там, где есть новости, — произнес я. Это был основной ответ Службы Новостей. Но Падма предпочел воспринять его в точности.
— Некоторым образом, то же делаю и я, — проговорил он. — Помните, я говорил вам однажды о плане? Это место и этот момент — являются локусом.
Я не знал, о чем он говорит, но, при всем желании окончить наш разговор, я не мог этого сделать.
— Вот как? — спросил я улыбаясь. — Надеюсь, ничего, касающегося меня?
— Да, — ответил он. И вдруг неожиданно я снова почувствовал его карие глаза, пристально смотрящие на меня и вглубь меня. — В большей степени это касается Донала Грина.
— Что ж, я полагаю, что это, по крайней мере, честно, — заметил я, — поскольку вечеринка устроена в его честь. — И я рассмеялся, в то же время стараясь лихорадочно найти какой-то предлог, чтобы улизнуть. Присутствие Падмы заставило кожу на моей спине покрыться мурашками. Словно он оказывал на меня какой-то оккультный эффект, словно я не мог нормально мыслить в его присутствии. — Кстати, а что сталось с той девушкой, которая в тот день привела меня в офис Марка Торри? Лиза… Кант, кажется, ее имя.
— Да, Лиза, — ответил Падма, пристально глядя на меня. — Она здесь, со мной. Теперь она мой личный секретарь. Мне представляется, что скоро вы натолкнетесь на нее. Она озабочена вашим спасением.
— Спасти его? — вставил Снеллинг, малозначаще, но тем не менее заинтересованно. Это было и его работой, как и работой любого другого полноправного члена Гильдии, — наблюдать за Подмастерьем на предмет чего-то, что могло бы повлиять на его вступление в Гильдию.
— От самого себя, — пояснил Падма, его карие глаза по-прежнему неотрывно следили за мной, затуманенные и золотистые, словно глаза бога или демона.
— Что ж, тогда мне лучше пойти и поискать ее самому, чтобы попробовать позволить ей продолжить усилия в этом направлении, — легкомысленно ответил я в свою очередь, ухватившись за возможность убраться прочь. — Возможно, мы с вами позже еще увидимся.
— Возможно, — произнес Снеллинг. И я ушел.
Как только я затерялся в толпе, я нырнул в один из проходов к лестницам, ведущим наверх на небольшие балкончики, которые нависали над стенами зала, подобно ложам в театре. В мои планы совершенно не входило быть пойманным этой странной девушкой, Лизой Кант, которую я все же помнил с такой живостью. Пять лет назад, после событий в Конечной Энциклопедии, меня то и дело беспокоило желание как-нибудь направиться туда и разыскать ее. И каждый раз меня останавливало нечто, похожее на страх.
Я знал, что это за страх. Внутри меня существовало какое-то странное чувство, что понимание и возможности, которые я развивал в себе для манипулирования людьми, возможности, которые я впервые продемонстрировал на своей сестре в присутствии Джэймтона Блэка и с помощью которых я позже манипулировал всеми, кто оказывался у меня на пути, вплоть до коменданта Фрэйна. Однако я чувствовал, что если бы попытался проманипулировать Лизой Кант, то мог бы лишиться этой силы.
Таким образом, я нашел лестницу и взбежал по ней наверх, очутившись на небольшом пустом балкончике с несколькими стульями вокруг пустого стола. Отсюда, сверху, я мог бы заметить Старейшину Брайта, Главного Старейшину Объединенного Совета Церквей, управлявшего мирами Содружества — Гармонией и Ассоциацией. Брайт принадлежал к одному из правящих направлений в религии Содружества, которые больше всего верили в войну как средство достижения цели, — и он сейчас наносил короткий визит на Новую Землю, чтобы проверить, как наемники Содружества работали на своих нанимателей с Новой Земли. Его подпись на пропуске Дэйва могла бы быть лучшей защитой для моего шурина от подразделений Содружества, чем пять батальонов кассидианской бронетехники.
Я заметил его лишь через несколько минут поиска в толпе, переливающейся примерно футах в пятнадцати подо мной. Он находился в прямо противоположном конце зала, разговаривая с беловолосым человеком — венерианцем или ньютонианцем по внешнему виду. Я знал, как выглядит Старейшина Брайт, как знал всех наиболее интересных с точки зрения новостей людей на всех четырнадцати мирах. Мой талант помогал мне преодолевать много препятствий на пути, но это не значило, что я не работал над изучением своей проблемы. И все же, несмотря на все мои познания, первое впечатление от встречи со Старейшиной Брайтом было шокирующим.
Я и не предполагал, что церковник может выглядеть столь могучим. Ростом выше меня, с плечами шириною с дверь и — хотя он уже был в среднем возрасте — с талией, как у спринтера. Он стоял, одетый во все черное, спиной ко мне, слегка расставив ноги и перенеся на них вес тела, как тренированный боец. Было что-то необыкновенное в этом человеке, подобное черному пламени неиссякаемой энергии, которая вызывала во мне озноб и одновременно желание померяться с ним силами.
Одно было абсолютно ясно: он не поддастся, как комендант Фрэйн, на игру слов.
Я повернулся, чтобы спуститься вниз и подойти в нему, когда случайность остановила меня. Была ли это случайность — я до сих пор не могу сказать с уверенностью. И вряд ли мне дано это постичь до конца своей жизни. Возможно, слова, произнесенные во время нашей встречи Падмой о том, что это место и время являются локусом в плане развития человеческой цивилизации, сыграли здесь не последнюю роль. Эта его удивительная способность воздействовать на людей с помощью двух — трех ничего не значащих слов на сей раз, очевидно, возымела свое действие и на меня. Как бы то ни было, в поле моего зрения неожиданно попала небольшая группа людей, стоявшая прямо под моим балконом.
Одним из людей в этой группе был Уильям с Цеты, шеф-предприниматель этой огромной коммерческой планеты с низким тяготением у звезды Тау Кита. Другая была высокая, красивая блондинка, само совершенство, девушка по имени Анеа Марлевана, которая была Избранной Культиса ее поколения, главным алмазом в поколениях генетических программ экзотиканских миров. Был там и Хендрик Галт, массивный мужчина в маршальской форме, и его племянница Эльвина. И, наконец, еще один мужчина, который, судя по его внешности, мог быть только Доналом Грином.
Это был молодой человек в униформе шефа субпатруля, рядовой дорсаец с крупной копной черных волос и странными движениями, которые характеризуют этот народ, рожденный для войны. Но для Дорсая он был невысок — не выше, чем мог бы быть я, стоя рядом с ним. Он был худощав и достаточно скромен. И все же из всей группы он один привлек мой взгляд. И в то же мгновение, посмотрев вверх, он заметил меня.
Наши глаза на секунду встретились. Мы были достаточно близко друг к другу, чтобы я мог рассмотреть цвет его глаз, и именно это меня и остановило.
Потому что у них не было определенного цвета. Они были то серыми, то зелеными, то голубыми, в зависимости от того, под каким углом вы в них смотрели. Почти в тот же момент Грин отвернулся, но я остановился, захваченный этим зрелищем, и на секунду отключился от всего происходящего вокруг.
Когда я наконец вывел себя из этого транса и посмотрел назад, туда, где находился Старейшина Брайт, я обнаружил, что он отошел от беловолосого человека при появлении адъютанта, фигуры удивительно знакомой, как по осанке, так и по внешности, который тут же оживленно заговорил со Старейшиной Миров Содружества.
И пока я стоял, разглядывая их, Брайт развернулся и, последовав за адъютантом, быстро вышел из зала через коридор, который, как я знал, вел в фойе к выходу из виллы Галта. Он уходил, и я мог лишиться возможности встретиться с ним. Я быстро повернулся, чтобы сбежать вниз по лестнице с балкона и догнать его, прежде чем он уедет.
Но мой путь был блокирован. Я потерял драгоценное время, когда, отключенный от всего остального мира, не отрываясь смотрел на Донала Грина. А когда секундами позже, придя в себя, собирался догнать уже почти исчезнувшего из виду Старейшину Брайта, — стремительно взбежав по лестнице, дорогу мне преградила Лиза Кант.
Глава 7
— Тэм! — воскликнула она. — Подожди! Не уходи!
А я и не мог сделать этого, не оттолкнув ее с пути. Она полностью блокировала узкую лестницу. Я остановился в нерешительности, посматривая на далекий выход, через который исчезли Брайт и его адъютант. И неожиданно мне стало ясно что, я уже опоздал. Оба они ушли очень быстро. И к тому времени, когда я мог бы спуститься с лестницы и пробраться через переполненный зал, они уже достигли бы ожидавшего их снаружи транспорта и уехали.
Возможно, если бы я предпринял меры в ту же секунду, когда увидел, что Брайт повернулся, чтобы уйти… Но скорее всего, даже и тогда перехватить его было бы уже невозможно. Не появление Лизы, а мгновение моего собственного отключенного внимания при виде необычных глаз Донала Грина, стоило мне возможности заполучить подпись Брайта на пропуске Дэйва.
Я оглянулся на Лизу. Странно, но теперь, когда она в действительности настигла меня и мы оказались лицом к лицу друг с другом снова, я был рад этому, хотя и ощущал страх, о котором упоминал ранее.
— Как ты узнала, что я здесь? — потребовал я ответа.
— Падма сказал мне, что ты попытаешься меня избегнуть, — ответила она. — Ты не смог бы меня столь удачно избежать там внизу, в зале. Ты должен был быть где-то в другом месте, а кроме этих балкончиков, нет никаких других укромных местечек. Ты стоял у самых перил, и трудно было не заметить тебя.
Она слегка запыхалась от быстрой пробежки вверх по лестнице, и слова вылетали из ее ротика несколько торопливо.
— Хорошо, — произнес я. — Ты меня нашла. Чего ты хочешь?
Она уже восстановила дыхание, но румянец от усилий по быстрому подъему по-прежнему цвел на ее щеках. В таком виде она была прекрасна, и я не мог проигнорировать этот факт. И все же я по-прежнему боялся ее.
— Тэм! — воскликнула она. — Марк Торри должен поговорить с тобой!
Страх неожиданно пронзил все мое существо, словно зазвучал ревожный сигнал, предупреждающий об опасности. Я по-настоящему почувствовал, что боюсь ее. Любой другой постарался бы действовать в этой ситуации мягче и осторожнее. Но природная мудрость подсказывала ей, что мне нельзя давать время на раздумье, иначе ситуация может оказаться не в ее пользу.
Не отвечая, я начал обходить ее. Она заступила мне дорогу, и я вынужден был остановиться.
— Ну и о чем? — прорычал я.
И тогда я нашел путь, которым смог отразить ее атаку. Я начал смеяться над ней. Она недоуменно поглядела на меня секунду, затем снова покраснела и теперь выглядела по настоящему рассерженной.
— Извини. — Я утихомирил свой смех. Мне было жаль ее, ибо несмотря на то, что я был вынужден отражать ее атаки, мне слишком нравилась Лиза Кант, чтобы так над ней насмехаться.
— Ну, о чем еще мы можем говорить, кроме того старого разговора о моем принятии руководства над Конечной Энциклопедией? Разве ты не помнишь? — Падма сказал, что вы не можете использовать меня. Я полностью был ориентирован на, — я попробовал словечко на вкус, когда произносил его, — на УНИЧТОЖЕНИЕ.
— Что ж, нам придется понадеяться на случай. — Она выглядела упрямой. — Кроме того, вовсе не Падма решает вопросы, связанные с Энциклопедией, а Марк Торри. И он становится все старее. Он как никто другой знает, что произойдет, если он отпустит поводья и рядом не окажется никого, кто сможет быстро подхватить их. Если это произойдет, через год, через полгода проект может провалиться. Или может быть разрушен извне. Ты думаешь, твой дядя был единственным на Земле, кто подобным образом относился к землянам и народам младших миров?
Я замер, и холодное чувство овладело мной. Она сделала ошибку, упомянув Матиаса. Должно быть, лицо мое сразу изменилось. Потому что я заметил перемену в ее лице.
— Что ты все это время делала? — Неожиданно ярость вырвалась из меня наружу. — Изучала меня? Следила за моими поездками и передвижениями? — Я сделал шаг вперед, и она инстинктивно отступила. Я схватил ее за руку и остановил ее. — Зачем гоняешься за мной ТЕПЕРЬ, спустя пять лет? Так или иначе, каким образом ты могла узнать, что я окажусь здесь?
Она прекратила попытки вырваться и застыла неподвижно, гордо выпрямившись.
— Отпусти меня, — тихо произнесла она. Я сделал это, и она отступила на шаг. — Падма сказал мне, что ты здесь будешь. Он сказал, что это моя последняя возможность воздействовать на тебя — он это вычислил. Ты помнишь, он рассказывал тебе об онтогенетике.
Мгновение я просто смотрел на нее, а затем рассмеялся резким, неприятным смехом.
— Ну давай, выкладывай! — воскликнул я. — Я готов как можно больше узнать о вас, экзотиканцах. Только не рассказывай мне что они способны заранее вычислить местонахождение любого обитателя всех четырнадцати миров.
— Нет, не каждого! — сердито возразила она. — Твое и еще немногих вроде тебя — потому что ты создатель, а не составная часть плана. Существует еще много внешних воздействий, которые оказывают влияние на план и тем самым привносят многовариантность в конечный результат. Просчитать все эти варианты достаточно трудно. Но ТЫ — не подвластен внешним воздействиям. У тебя есть ВЫБОР, возможность преодолеть давление, оказываемое на тебя другими людьми и событиями. Падма сказал это тебе еще пять лет назад!
— И это делает меня более предсказуемым, а не наоборот? Давай, послушаем еще одну шуточку.
— О, Тэм! — воскликнула она сердито. — Конечно же, это значительно все упрощает. Для этого даже вряд ли потребуется онтогенетика. Ты и сам можешь все это проделать. Последние пять лет ты много работал, чтобы заполучить членство в Гильдии Журналистов, не так ли? Ты предполагаешь, что это не было очевидным?
Конечно же, она была права. Я не делал секрета из моих амбиций. Не было никакой причины держать их в секрете. И она прочла признание в выражении моего лица.
— Хорошо, — продолжила она. — Итак, ты достиг уровня Подмастерья. Теперь следующее, что явилось бы скорейшим и вернейшим путем для Подмастерья, чтобы заполучить полноправное членство в Гильдии? — Сделать своей привычкой оказываться там, где происходят интереснейшие новости, не так ли? А где сейчас самые интересные — если и не столь важные — новости для четырнадцати миров? Война между Южным и Северным Разделами на Новой Земле. Новости войны всегда драматичны. Так что если возможно, ты должен был устроить так, чтобы тебя послали описывать все происходящее здесь, и похоже, ты в состоянии заполучить все, чего пожелаешь.
Я пристально посмотрел на нее. Все, что она сказала, было правдой и несло в себе смысл. Но если и так, то почему же мне не пришло в голову, что я мог быть столь предсказуем? Это было похоже на то, словно я обнаружил себя под чьим-то наблюдением с помощью мощного бинокля, о чем даже и не подозревал. Затем я кое-что понял.
— Но ты только объяснила, почему я должен был оказаться на Новой Земле, — медленно произнес я. — Но почему я должен был оказаться здесь, именно на этой вечеринке на Фриленде.?
— Падма… — произнесла она и замешкалась. — Падма сказал, что это место и мгновение — локус. И, будучи тем, что ты есть, ты мог это почувствовать и приехать сюда для того, чтобы использовать все это в своих собственных целях.
Я уставился на нее, медленно впитывая сказанное. А затем, словно вспышка пламени, в моем разуме соединилось то что она только что сказала, и то, что я слышал ранее.
— Локус — да! — натянуто произнес я, снова сделав шаг к ней в возбуждении. — Падма сказал, что здесь — локус. Для Грина — но и для меня тоже! Почему? Что это значит для меня?
— Я… — она запнулась. — Я точно не знаю, Тэм, возможно, Падма этого тоже не знает.
— Но что-то же привело тебя сюда! Разве не так? — Я почти что кричал на нее. Мой разум приближался к правде, словно лиса, настигающая раненого кролика. — Зачем же тогда ты охотилась за мной? Именно в этом месте и мгновении, как ты его назвала! Скажи мне!
— Падма… — она снова запнулась. И вдруг я понял, что она с радостью солгала бы мне, но что-то не позволяло ей сделать этого. — Падма… только недавно обнаружил все, что он знает теперь, потому что теперь стала возможной помощь Энциклопедии. Она предоставила ему дополнительные данные для использования в его вычислениях. И когда он использовал эти данные, результаты оказались более комплексными и сложными. Энциклопедия теперь стала более важна для всей человеческой расы, чем пять лет назад. И опасность того, что Энциклопедия так никогда и не будет закончена, гораздо серьезнее. И твоя собственная способность к уничтожению…