– Ну и Северову. Пусть немного задницу растрясет. Ей на пользу.
– Северова может не согласиться.
– Значит, сам побежишь! Всё, Олег, уйди от греха!
Кульчицкий все-таки не зря учился на психолога – если верить «Мистеру Языку Телодвижений», в выражении лица начальства сейчас читалась явная угроза. А потому Олег Семенович скоренько сообразил, что самое лучшее для него – это испариться. Что он и сделал.
А Павел Андреевич и Мешок, не поспешая, добрели до служебной машины Жмыха. Водитель главковского автохозяйства Дима Голубович, заметив их, убрал в бардачок книжицу с кроссвордами и предупредительно распахнул дверцу:
– Погнали, Дима, – усаживаясь, скомандовал Жмых. – Сначала Андрея Ивановича в контору закинем, а потом меня домой отвезешь. – Он обернулся к Мешку: – Приеду, махану, как Холин, стакан водки и спать завалюсь. Хотя… Разве тут уснешь?
– Как там прошло, Пал Андреич? – выруливая, поинтересовался Голубович.
– Лучше не спрашивай. А то я точно взорвусь. Как триста грамм тротила. А оно тебе надо?..
* * *…По причине позднего времени в данный момент в «логове гоблинов» находились всего два человека – заступивший на сутки Шевченко и Ольга. Тарас привычно «вконтачил», а Ольга, без аппетита, но из вежливости пила чай с тортом. На ввалившегося в оперскую Мешка оба посмотрели тревожно-вопросительно.
– О, Андрюха! Ну, как там?
– Только что мне звонили из ВМА – операция прошла нормально. Обещают, что дней через десять выпишут.
– Нормалёк! А на Суворовском?
– Тарас, пока без комментариев, – отмахнулся Андрей и перевел взгляд на Ольгу: – Ух ты, тортик! Откель у нас такое богатство?
– Днем Веник забегал – вот, принес, – пояснил за новенькую Шевченко. – Они сегодня с Анечкой своего пацана в загсе зарегистрировали, официальный тугамент получили. А по нашим временам это гораздо важнее биологического рождения: пособия там всякие, выплаты – без бумажки никуды.
– Ах чёрт! Совсем из головы вылетело! Надо ж было чего-то от нас подарить.
– Да там Натаха подсуетилась. Купила упакову памперсов. Полпуда, не меньше.
– Молодчина!
– В принципе – да. Если не учитывать, что в итоге она выгребла всю «девятку» оперативных расходов за этот месяц, – наябедничал Тарас.
– Ольга, а вы почему домой не идете? Времени десятый час?
– Я хотела вас дождаться. Чтобы доложиться по Демичевой.
– Не понял? А что у нас с Демичевой?
– Днем снова был вызов, – пояснил Шевченко. – И снова из квартиры. А телефон почему-то не работает. Вот я их и отправил, с Жекой проверить чего там.
– А Крутову что, одному западло было метнуться?
– Андрей, ты же сам сказал, что Ольгу Николаевну надо чем-то занять.
– Ладно. Отправил и отправил. Хотя на такие вызовы двоих высылать – роскошь неоправданная. Особенно по нынешним временам. Ну, и что там старуха? Снова чудит?
– Знаете, Андрей Иванович: и да и нет, – отчего-то погрустнела Ольга.
– Это как? Поясни… Только погоди секундочку… Поэт-песенник, у тебя сигареты есть? А то у меня Холин все расстрелял.
– Лови, – метнул пачку Тарас.
– Я парочку возьму.
– Да хоть все забирай. У меня еще есть.
– Премного… Слушайте, Ольга, а пойдемте-ка покурим? И вы мне заодно всё и расскажете…
…Комната отдыха, она же курилка, представляла собой небольшое, но весьма уютное помещение. Здесь наличествовали: диван, стол, пара старых продавленных кресел, холодильник с микроволновкой, маленький телевизор и навесной шкафчик с кухонными причиндалами. По стенам, помимо традиционных офисных картинок-приколов, были развешаны ручной работы шаржи на коллег и парочка весьма и весьма сносных пейзажных акварелек. Художества эти принадлежали кисти оперативного водителя Сергеича, коего Бог наградил не только ремеслом возничего, но и талантом живописца.
Войдя, Мешок сразу включил вытяжку, поскольку окна в комнате отсутствовали, и, с наслаждением задымив, уселся в одно из кресел.
– Шикарно живете! – оценила великолепие Ольга. – Мы у себя в «карманном» о подобной роскоши и мечтать не могли.
– Виталя называет эту комнату «привратницкая-развратницкая». Действительно, уютное местечко. Идеальное лежбище для медитаций и случаев, когда тебя выставляют из дома.
– А что, бывало?
– Пока нет. А далее – как знать.
Мешок произнес последнюю фразу таким тоном и посмотрел на Ольгу так, что та даже немного смутилась. Сообразив, что перебарщивает, замначальника поспешил возвратиться к казенно-деловой интонации:
– Так что Демичева?
– Приехали мы с Евгением Владимировичем, поднялись, – начала рассказывать Ольга. – Поначалу долго пускать не хотела: удостоверения рассматривала через цепочку, чуть ли не под микроскопом. Но потом всё нормально прошло. Славная такая старушка оказалась.
– Угу. Славная – не то слово.
– А телефон действительно не работает. Говорит, с сегодняшнего утра. А почему – непонятно. Я проверила квитанции: все счета оплачены.
– Так старуха вас что, из-за телефона дёрнула?
– Не только. Александра Яковлевна рассказала, что сегодня утром, когда она возвращалась из магазина, за нею увязались трое кавказцев. Сопроводили вплоть до самого подъезда. А после еще и сидели на детской площадке около часа. Уверяет, что следили за ее окнами. Представляете, как она перепугалась?
– А как вам показалось: у нее вообще с головой как, все нормально?
Ольга задумалась.
– Мне кажется, да. На самом деле, она очень интересный человек и собеседник. Евгений Александрович, он ведь почти сразу уехал, а я еще часа полтора с ней просидела-проболтала. По-моему, ей просто не хватает общения. Очень несчастный, очень одинокий такой старый человечек.
– Это, конечно, всё безумно трогательно, – поморщился Андрей. – Вот только к нашему делу не имеет ни малейшего отношения.
– Ну, не знаю. Раз уж она, пусть и временно, оказалась под нашей опекой…
– Не опекой, а защитой. Опекой занимаются специальные социальные службы.
– Всё равно! Уж насколько я в «карманном» горя и слез насмотрелась. Когда у стариков последние копейки, пенсии, даже сумки с продуктами уводили. А здесь… Смотрю на неё и, кажется, сама разреветься готова… Ненужность, одиночество – это все очень страшные вещи, Андрей Иванович. Хотя, – отрешенно докончила Ольга, – может, это от того, что и у меня самой почти то же самое…
– Здрасте приехали! Молодая, красивая. Сын уже такой самостоятельный.
– Да, сын. И мама. Но… Не знаю как объяснить… А, ладно, проехали… Кстати, в эту среду у Александры Яковлевны день рождения. Она всех приглашает. И Виталия, и Тараса, и вас.
– Вы, естественно, пообещали?
– А что тут такого? Лично я – пойду.
– Ваше право. В таком случае попрошу подарить ей от моего имени сборник детских рассказов Льва Николаевича. Помните, там есть про мальчика, который все время кричал: «Волки! Волки!» А когда волки действительно появились, ему никто не поверил.
– Думаете, она все это придумала? С кавказцами?
– Исходя из составленного вами психологического портрета – конечно. Более того, сегодня в вашем лице Демичева нашла благодарного слушателя, а потому боюсь, что теперь вызовы от нее пойдут еще чаще.
– Тогда надо попросить Виталия, чтобы он завтра подъехал и посмотрел, что там у нее с телефоном.
– Ольга, вы же видите какая у нас ситуация! Народа в конторе с гулькин, извините, хрен… В конце концов, пусть она сама обратится на телефонную станцию.
– Но ведь это в наших же интересах!
– Ладно, придумаем что-нибудь, – проворчал Андрей, туша окурок и поднимаясь. – Всё, давайте по домам. Хотите, я вас до метро подброшу?
– Нет, спасибо. Погода сегодня отличная, прогуляюсь. Все равно мне спешить некуда, Дениска в лагере.
– Как он там? Еще никого не зарезал? – улыбнулся Мешок.
– Типун вам на язык! – негодующе вспыхнула Ольга…
Санкт-Петербург,
23 июня 2009 года,
вторник, 11:27
…Питерская Военно-медицинская академия всегда считалась одним из наиболее престижных медицинских учреждений в стране. Так было и при царях-императорах, так было и при советской власти, так стало и в нынешние времена смутной демократии. Для не обладающего должными привилегиями либо неформальными связями homo vulgaris попасть сюда на починку-заштопку представлялось невероятной удачей. Посему ничего удивительного, что «героически подстреленного» преступником оперативника Джамалова поместили именно сюда.
В просторной, полувиповской палате на троих Ильдар возлежал на самом козырном месте у окна. Правая рука, загипсованная от плеча до локтя безучастно болталась на бинтовой перевязке через шею. По этой причине гонять свои любимые шарики приходилось левой. С непривычки получалось плохо, и Джамалов, раздражаясь, периодически бормотал под нос ругательства на русско-азербайджанском суржике.
Скрипнула дверь, и в палату, в наброшенных на плечи синих госпитальных халатах, неожиданно вошли «верховные гоблины» – начальник и зам-по-опер.
– Здравия желаю, товарищ полковник! – вытягиваясь на койке, просиял польщенный таким вниманием Ильдар. – Привет, Андрей!
– Да нет, это мы тебе желаем. Здравия! – уточнил Павел Андреевич, подхватывая единственный свободный стул. – Ну, как ты тут? – поинтересовался он, усаживаясь напротив.
– Почти курорт. Вот только на курорте шашлык подают, а здесь овсянку.
– Раз шарики гоняет, значит – всё путем, – усмехнулся Мешок.
– Андрей, а ты мне зарядку от «Нокии» принес?
– Не суетитесь, больной, вам вредно волноваться! – Мешок осторожно поставил на прикроватную тумбочку увесистый пакет. – Всё здесь. Включая кое-какие продукты, фрукты, минералку. Извини, шашлыка не подогнали. Зато фляжечка «Наири» имеется. Только припрячь получше.
Ильдар отмахнулся: дескать, это-то как раз пустяки, не стоило и заморачиваться. После чего тревожно всмотрелся в начальство:
– Что там Гришка? Пал Андреич, вы его того… не сильно ругайте. Клянусь, чисто мой косяк. Он здесь не при делах.
– Гляди, Андрей Иванович, еще один благородный выискался. Холин вчера тоже весь вечер на мозги капал: «Я был старший! Я отвечаю за всё!» Как тот мужик, из анекдота, помнишь? Который, уходя, поступил благородно: грех взял на себя, а ей достался только ребенок…
– Ну, все мы виновны в смерти Лоры Палмер, – пожал плечами Мешок.
– Ты, Ильдар, давай сначала поправляйся. Вот когда выпишут, тогда и будем по-серьезному разбираться: кто был ху и чьи в лесу шишки. Завтра к тебе парни из УРа подскачут, покажут свою фототеку. Ты этого черта как, хорошо запомнил?
Джамалов резко изменился в лице. Очень нехороший, зловещий огонек вспыхнул в его с восточным разрезом глазах:
– Я этого шакала очень хорошо запомнил. Он теперь – мой кровник. Я его сам лично возьму, без всякого УРа-шмура! Без этих… оборотней в погонах.
– Ну, началось! – недовольно выдохнул Жмых. – Выезд с джигитовкой. И откуда, спрашивается, у парня бакинская грусть?
– Я что-то не догнал за оборотней? – удивился Мешок.
– Тут такое дело, – оглянувшись на соседей по палате, понизил голос до полушепота Ильдар. – Я ведь поначалу вроде как сознание потерял, а когда Гришка стал названивать, очухался немного. Ну, я дал ему раскладочку, а сам до клиента дополз. Смотрю – живой еще. Видно, что не жилец, кончается, но все равно. Дышит. Я ему: «Потерпи, браток, сейчас вместе в больничку поедем». А он мне, дословно: «Волна… Он всё знал… Волна… Четыре звезды…» И всё – спекся.
– Что за чертовщина? Какая волна? При чем здесь волна?
– «Волна» – это название гостиницы, – мрачно пояснил Мешок. – В которую должен был заселиться Айрапетян по прилете в Нижний Новгород.
– И ещё одно, – продолжил Ильдар. – Когда этот урод уходил, он возле меня притормозил. Мне еще подумалось тогда: «Всё, сейчас контрольным кончит». А он мне вместо этого, с издёвочкой: живи, мол, за тебя добрая милицейская фея похлопотала.
– Как-как? Кто похлопотал? Дословно?
– Дословно: добрая милицейская фея.
– Твою дивизию! Это что же, получается в уголовке крот завелся?! – распалился Жмых. – Черт! До этого была ситуация – дерьмо. А теперь – дерьмо в квадрате!.. Ты вот что, Ильдар, об этом пока – ни гугу! Ни нашим, ни уровским!
– Вы уж меня совсем за идиота не считайте: я ведь не на голову, а всего лишь в плечо контуженный.
– Ладно, всё, давай лежи поправляйся. А мы с Андреем Ивановичем пойдем, пожалуй. После дров, которые вы с Холиным наломали, сам понимаешь, проблем – выше крыши.
Начальник «гоблинов» поднялся и, пожав Джамалову рабочую левую, двинулся к двери. Вслед за ним, козырнув двумя пальцами, потянулся Андрей.
– За «дачку» спасибо, – спохватился напоследок Ильдар. – Только скажите ребятам, чтобы больше не суетились. Это ж я просто так, смеха ради, про шашлык шлепнул. На самом деле мне родня столько всего натащила – всей палатой не сожрать. Короче, пусть не тратятся. А то неудобно, честно слово.
– Брось, – отмахнулся Мешок. – Не бери в голову, а бери в рот…
…«Верховные гоблины» шли на выход длинными запутанно-переплетёнными коридорами и пролётами ВМА. С непривычки заблудиться внутри этого памятника архитектуры, построенного более двух столетий назад, было проще простого. И, как уверяют, прецеденты случались. Даже с работающим здесь медицинским персоналом.
– …Ну и каковы будут твои соображения?
– А какие тут могут быть соображения? Жизнь – дерьмо, но мы с лопатой. Будем разбираться. Вот только… Почему это вы, Павел Андреевич, сразу на угро грешить взялись?
– Что ты этим хочешь сказать?
– А если это не у них, а у нас течёт? – осторожно предположил Мешок.
Реакция Жмыха на это предположение оказалась вполне себе предсказуемой:
– Ты что, офонарел?!
– Просто мне кажется, такой вариант тоже нельзя сбрасывать со счетов.
– Ну спасибо, утешил. Может, ты уже и подозреваешь кого?
– Я никого не подозреваю. Но сугубо гипотетически…
«Гоблины» наконец нашли спасительную дверь, сразу за которой на них обрушились извечные грохот и выхлопы Выборгской стороны. Хоть питерские риелторы и уверяют, что по престижности Выборгский район почти сравнялся со всегда элитным Московским, здесь, в районе Финбана, выживать могли только сильнейшие, то бишь коренные питерские старожилы, коих в этих каменных мешках хоть дустом посыпай – всё нипочём. Одни засушились, другие – проспиртовались.
– Господи, да дайте же вы мне спокойно дожить до пенсии! – страдальчески отмахнулся от Андрея начальник, нервно высматривая на проспекте свою служебную машину. – Всё! Не хочу больше ничего слушать! Я – в Главк. А ты дуй в контору и начинай сочинять подробную объяснительную по вчерашнему эпизоду. И не гипотетически, а сугубо практически… И детективу, непременно детективу добавь. В духе Дарьи Донцовой. Начальник КМ её просто обожает…
Санкт-Петербург,
24 июня 2009 года,
среда, 13:32
…Теперь уже мало кто вспомнит, что изначально спартакиадами именовались массовые спортивные соревнования, проводившиеся рабочими организациями (здесь, естественно, организациями коммунистическими и прокоммунистическими) в СССР, Германии и Чехии. Где теперь те коммунисты и их спартакиады, наверное, объяснять не нужно. И лишь в структуре МВД России дело предводителя восстания римских рабов, именем которого названо сие зрелищное мероприятие, по-прежнему живёт и по-прежнему почитаемо. С той лишь разницей, что если в войска Спартака угнетенный народ вливался сам, то вот на одноименные состязания, проводимые под эгидой милицейского Главка, сотрудников, как правило, набирают в добровольно-принудительном порядке.
Впрочем, имелись у подобного мероприятия и несомненные плюсы. К примеру, сегодняшний этап спартакиады, в ходе которого милиционеры соревновались в искусстве беговой выносливости и турниковой подтягиваемости, прошел на удивление скоротечно. Уже в половине второго всех участников согнали на футбольное поле на церемонию торжественного награждения победителей. Это означало, что через каких-то десять – максимум двадцать минут – исполнивший свой долг служивый народ сможет спокойно приступить к водочным процедурам в близлежащих садах, скверах и забегаловках. Дабы поскорее забыть весь этот ужас.
– …Второе место занял старший лейтенант Анисимов, Хозяйственное управление штаба ГУВД, – зычным голосом объявил выдвинувшийся в центр милицейского полукаре представитель Управления кадров, курирующий физкультурный сектор. – Он награждается почетной грамотой и ценным подарком «наручные часы».
Под жидкие аплодисменты и глумливые комментарии из общего строя вышел поджарый, как борзая, старлей Анисимов и с виноватой улыбкой забрал причитающееся ему богатство.
– И, наконец, первое место в дисциплине «пятикилометровый кросс» занял… А вернее, заняла… Что особенно приятно… Капитан Прилепина! ГОБП… ЛБ… ГП, – физкультурник запнулся, будучи не в состоянии с первого раза озвучить громоздкую аббревиатуру относительно нового подразделения. – …Короче, отдел по защите свидетелей. Капитан Прилепина также награждается грамотой и ценным подарком – электрокофеваркой.
Ольга, заметно смущаясь, направилась в сторону благодетелей. Аплодисменты на сей раз прозвучали на порядок громче и слаженней. Правда, посвящены они были, как нетрудно догадаться, ладной фигурке капитанши. В коротких шортиках, выгодно подчеркивающих гладкие длинные ноги со спортивными икрами, и в легкомысленной маечке без рукавов Прилепина, что и говорить, была хороша. Как следствие, физкультурник неприлично долго тряс, а затем еще и поцеловал ее руку под всеобщие свист и улюлюканье. Ольга поспешила ретироваться, после чего физкультурник, попросив полной тишины, торжественно погасил виртуальный олимпийский огонь словами: