– Помнят, руки-то! Помнят, родимые! Эх, какая сталь была! Разве с нынешними «жилетами» сравнишь?!
Эта золотовская реплика осталась не вполне понятой, так что народ недоуменно воззрился на своего начальника. И тогда Золотов, продолжая держать в правой руке лезвие, левой вынул из кармана брюк записную книжку, торжествующе протянул ее Игорю и молча показал глазами на папку, которую тот по-прежнему продолжал сжимать под мышкой. Только теперь осознав произошедшее, народ дружно зашелся в припадочном смехе: одна из стенок папки была классически взрезана по всей длине. «Спутник» действительно оказался хорош. Но и Золотов-то каков!
– Вы что же это, господин без четверти минут пенсионер, творите, а? – слегка обидевшись, досадливо протянул Игорь. – Бли-ин, такую вещь испортил! На кошках надо тренироваться, на кошках! А не на добропорядочных коллегах!
– Не переживай, Игореха, я тебе свою отдам, – похлопал его по плечу Василий Александрович. – Мне теперь всё едино без надобности. Вон, с рюкзачком буду ходить. Как тинейджер… Всё, народ. Сейчас ничего говорить не буду: благодарности, слезы-сопли оставляю на вечер. Напоминаю: в 18:00 – чтоб как штыки. А сейчас, все в сад – по коням и по карманам. Разбежались.
Народ, на ходу допивая шампанское, шумно потянулся к выходу. А делегированный личным составом Степан подошел к Золотову с мучающим всех вопросом:
– Василий Александрович! Из ставки Гитлера доходят слухи, что вчера вы имели возможность лицезреть своего таинственного преемника на капитанском мостике нашего непотопляемого «Титаника». Мимолетными впечатлениями не поделитесь?
– Преемник есть лицо, принявшее что-либо от кого-либо. Поскольку ни в какие бартерные отношения с вашим новым начальником я не вступал, термин «преемник» в данном случае не вполне уместен.
– И все-таки, что он за фрукт, этот Маклаков? – Отвязаться от Степана было не так-то просто. – А то в народе разное гутарят. Но тональность всё больше – минорная.
– Стёпа, без комментариев, – поморщился Золотов. – О начальстве – либо хорошо, либо ничего. Тем более, сегодня есть отличная возможность составить собственное впечатление – Антон Николаевич собирался наведаться на нашу скромную пьянку.
– А зачем нам кузнец?
– «Кузнец», позиционируя себя как либерал, желает начать знакомство со вверенным ему коллективом в неформальной дружеской обстановке. Без галстуков.
Догадавшись по выражению лица Золотова, что с новым начальником не всё так просто, Степан пробурчал досадливое: «Ну-ну, поглядим», – и потянулся вслед за остальными.
– Олька! – выцепив взглядом, притормозил свою крестницу Василий Александрович. – Слушай, тут на днях моя старуха на Кондратьевский рынок моталась. Говорит, на 14-м маршруте вроде как Эсмеральду видела.
– Исключено! Эсмеральде, минимум, три года должны были присудить. У нее ведь на момент задержания еще прежнее условное не было снято.
– То, что должны были, – это факт. Но ты же знаешь, как у нас любят либеральничать с многодетными мамашами. Словом, посмотри при случае. Если все-таки встретишь, передай, что, если она снова возьмется последние десятки у стариков по авоськам шакалить, я ей лично коробок с героином подброшу. Невзирая на статус матери-героини.
– Хорошо, Василий Александрович, – улыбнулась Ольга. – Если увижу – обязательно передам.
– Да, и еще одно, – чуть замялся Золотов.
– Что?
– Ладно, иди, работай. Потом, вечером поговорим…
* * *– …сказать по совести, там – в чистом виде обоюдка. Рыночным ведь тоже наваляли будь здоров. У одного челюсть сломана, а рёбер – так вообще никто не считал. Но у Лелюка черепно-мозговая с обширным кровоизлиянием в мозг. Вторую неделю в коме, и, чем всё это закончится, никто из врачей пока сказать не берется.
– Что, так мощно заслали? – поинтересовался Мешок. Для служебных, не требующих массовости разъездов, он предпочитал пользоваться своей машиной и в данный момент вёз следователя прокуратуры Олега Викула в адрес клиентки, которую им было предписано взять под контроль и опеку. На заднем сиденье вольготно развалился оперативник «гоблинов» Ильдар Джамалов. Не принимая участия в разговоре начальства, он лениво гонял шарики на дисплейчике мобильного телефона. Вот уже несколько месяцев кряду то было любимое его времяпровождение.
– Да нет, просто упал неудачно, – пояснил Викул. – Шарахнулся затылком о поребрик, и – всё: приплыли тапочки к обрыву. Я думаю, чебуреки сами такого не ожидали…
– Слышь, земляк! – неожиданно среагировал на обидное Джамалов. – Я тебе не как коллега, а чисто как чебурек, очень советую: в компании с малознакомыми людьми – следи за базаром. Иначе – хлопоты лишние могут быть. А они тебе надо?
– Извини, машинально вырвалось, – спохватился виновато Викул.
– Это плохо, что машинально. Машинальность в мыслях и действиях… э-э… притупляет остроту и свежесть восприятия жизни.
Пережевав услышанное, следователь потрясенно обернулся сначала на Джамалова, а затем перевел удивленный взгляд на Мешка:
– Ни фига себе у тебя кадры служат!
– А ты как думал?! У Ильдара отец – кандидат исторических наук, в Этнографическом музее работает. А у него самого, между прочим, четыре курса востфака. Тюркские народы изучал.
– Обалдеть!.. А чего доучиваться не стал? Всего-то один год дотянуть оставалось?
– Э-э… скучно стало, – отмахнулся Ильдар. – А ты, наверное, думал, что чебуреки только на рынке торговать могут, да?
– Слушай, я ведь уже принес свои извинения!
– Парни, кончайте свои пикировки, – вклинился Мешок. – Ты мне, Олег, лучше вот что скажи: ну, драка; ну, допустим, некий националистический окрас присутствует; ну, тяжкие телесные. Только… мы-то здесь с какого боку?
– Я ж тебе говорил: дело – на контроле МВД.
– Ну, таких потасовок по городу, как правило, на день по десятку эпизодов. Устанешь контролировать.
– А «как правило» и не нужно контролировать. Контролируют исключения.
– Хочешь сказать, что не за каждого избитого мальчика «велосипеды дают»?
– Во-во. В самый корень.
– И кто у нас в таком разе потерпевший?
– Племянник депутата городского парламента Свистунова… Так, Андрей, сейчас давай налево и во второй двор, до конца.
Мешок послушно завернул под арку.
– Всё, капец чебурекам, – подводя итог услышанному, мрачно констатировал Джамалов. – Теперь точно политику, экстремизм пришьют. Разжигание розни к социальной группе «родственники членов».
Машина въехала в нужный двор и, потыкавшись туда-сюда, зачалилась на единственном свободном асфальтовом пятнышке.
– Ильдар, ты как, с нами поднимешься? – спросил Мешок.
– Не, я вас лучше тут подожду, шарики погоняю. Вам же только подписать, туда-сюда-обратно?
– А с объектом охраны лично познакомиться не желаешь?
– Сколько лет? – уточнил Джамалов.
– Тридцать девятого года рождения, – объявил следователь.
– Не, не мой контингент. С дамочками а-ля матюр – это к Тарасу.
Мешечко демонстративно развел руками (дескать, «видишь, Олег, с каким борзым коллективом приходится работать?»), и они с Викулом вылезли из машины. А Ильдар, не испытывая ни малейших угрызений совести, устроился поудобнее и запустил на мобильнике новую игру…
* * *…Звонить пришлось трижды. Наконец, из-за едва ли не картонной, держащейся на честном слове двери послышалось приглушенное старческое: «Кто?» – и Олег, поднеся раскрытое удостоверение к дверному глазку, доложился:
– Александра Яковлевна, это следователь прокуратуры Викул. – После чего уточнил, успокаивая: – Я был у вас на прошлой неделе, помните?.. Откройте, пожалуйста. Нам с коллегой необходимо с вами поговорить.
Замок скрипуче щелкнул, дверь приоткрылась, и показавшаяся на пороге старуха Демичева, смерив подозрительным взглядом Мешка, нехотя пригласила:
– Ну заходите, раз пришли. Только обувь снимайте – полы за вами мыть некому…
Из следов былой роскоши в двухкомнатной квартире Демичевой сохранились разве что высокие потолки. Да и те со временем, казалось, немного просели под тяжестью копоти прожитых и много чего повидавших лет. А то и столетий. Вокруг и во всём царили запустение и обветшалость, свойственные жилищам, в которых доживают свой век одинокие старики с мизерной пенсией. Шаркая ревматическими ногами, старуха провела гостей на кухню, где сиплым свистком вовсю надрывался засаленный чайник. Демичева дежурно предложила присоединиться к чайной церемонии и, когда Викул и Мешечко единогласно отказались, взялась заваривать не первой свежести пакетик для себя.
Олег опасливо присел на покосившуюся табуретку, достал из портфеля казенные бумаги и чуть брезгливо принялся раскладывать их на столе, по-хозяйски перед этим расчистив сантиметры места от нехитрой старухиной снеди. Мешок маячил в дверном проеме, не зная куда себя приткнуть, поскольку табуретов на кухне было всего два, а садиться на погрызенный грибком подоконник было явно небезопасно.
Олег опасливо присел на покосившуюся табуретку, достал из портфеля казенные бумаги и чуть брезгливо принялся раскладывать их на столе, по-хозяйски перед этим расчистив сантиметры места от нехитрой старухиной снеди. Мешок маячил в дверном проеме, не зная куда себя приткнуть, поскольку табуретов на кухне было всего два, а садиться на погрызенный грибком подоконник было явно небезопасно.
– Александра Яковлевна, – официальным тоном затянул Викул, – мною выписано определение о применении мер безопасности в отношении вас, как свидетеля, проходящего по уголовному делу № 26785 о нанесении тяжких телесных повреждений гражданину Лелюку. В соответствии с этим документом, специальное подразделение при ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области, которое представляет Андрей Иванович… прошу любить и жаловать… должно разработать и обеспечить меры вашей безопасности, предусмотренные Федеральным законом о защите свидетелей, – Викул протянул старухе бумаги. – Вот, внимательно прочитайте и распишитесь. Там, где галочка.
Демичева достала из кармана халата – свидетеля хрущевской оттепели – покоцанные очки, взяла в руки бумагу и попыталась вчитаться. Но уже через пару-тройку секунд недовольно отвела взгляд от текста и сварливо пробурчала:
– А что, чистописанию в нынешних школах больше не учат? Почерк – как кура лапой. Рецепты, и те разборчивей выписывают… Нормальным, человеческим языком можешь сказать, чего тут накарябано?
– Я ведь только что объяснил, – терпеливо пояснил Викул и запустил пластинку сначала: – В целях вашей безопасности…
– Это я поняла, что в целях, – перебила старуха. – Слава богу, еще не совсем из ума выжила. Так это что, охрану ко мне приставят или как?
– Андрей Иванович, будьте любезны, поясните гражданке.
– Нет, – выдохнул Мешок. – Охрану к вам приставлять не будут. Пока – не будут.
– Это почему так?
– Физическая охрана свидетеля предусмотрена лишь в тех случаях, когда органам следствия становится доподлинно известно о подготавливаемом в отношении защищаемого лица противоправном деянии, – скучно-казенным тоном принялся объяснять Мешок. – В вашем случае подобного рода информацией мы не располагаем. Поэтому, в отсутствие реальных угроз, мы пока ограничимся стандартными в таких случаях превентивными мерами. Как то…
– А то, что мне его дружки-чучмеки на рынке теперь прохода не дают, – это по-вашему не угроза?!
Мешок посмотрел на Викула, удивленно вскинув брови. В ответ на лице у следователя прочиталось: «Я ж тебе говорил – вздорная старуха. Ну, держись, щас начнется…»
– …Давеча на рынке, у Алика этого, честь по чести спрашиваю…
– На каком рынке? Кто такой Алик?
– Алекпер Магерранов, – пояснил Олег. – Торгует фруктами на Кузнечном рынке. Тоже участвовал в той драке. В настоящее время – на подписке.
– Безопасность, ты меня слушаешь или как? – напомнила о себе старуха.
– Я буквально весь обратился в слух, – изобразил неподдельный интерес Мешок.
– Вот я, значит, его спрашиваю: «Почём черешня?» А он: «Вали отсюда, бабка. Какая тебе черешня? Да я теперь тебе помидора гнилого не продам. Ты моего брата посадить хочешь, так вот пусть менты паршивые тебя черешней и угощают…» Это, по-вашему, не деяние? Или деяние, это если бы он мне гирькой своей подпиленной в лоб засандалил?
– Ну, на самом деле вы не далеки от истины, – вполголоса пробормотал следователь.
– Хорошо, мы проверим эту информацию, – примирительно сказал Мешок. – В случае подтверждения проведем профилактическую работу.
– Ага, а пока вы будете проверять, меня эти чучмеки прирежут. А что? Им это на раз-два! Вон, телевизор включите – каждый день в Дагестане кого-нить взрывают, насилуют…
– Александра Яковлевна, ну что вы такое говорите?! – взвился, не выдержав, Викул. – Во-первых, мы с вами все-таки не в Дагестане живем. Во-вторых, подозреваемыми по делу проходят азербайджанцы. Причем не какие-нибудь залетные, а официально зарегистрированные в нашем городе…
– Это еще надо проверить, кто их тут официально регистрирует. А то понаехали, понимаешь. Не европейский город, а кишлак какой-то. Впору снова переименовывать – в Путинобад, – продолжала гнуть свою линию Демичева.
Викул демонстративно проигнорировал явную крамолу и попытался продолжить отсчёт:
– И, наконец, в-третьих….
– А ты мне тут пальцы не загибай. Первых-вторых-третьих! Раз по закону положено меня охранять – так охраняйте.
– Ну так мы за этим к вам и пришли!!!
Похоже, следователь был уже близок к тому, чтобы взорваться, и Мешок поспешил перевести огонь на себя:
– Александра Яковлевна, поймите…
– Я уже 70 лет Александра Яковлевна!.. Безопасность! Вы бы лучше на улицах безопасность обеспечили! Тогда бы и охранять никого не пришлось.
– Александра Яковлевна, у вас есть мобильный телефон?
– Сроду не было. У меня, думаешь, что, пенсия сто тысяч? Мне и за обыкновенный-то, городской, такие деньжищи выкладывать приходится… Чтоб их там всех черти к себе прибрали, чубайсов этих!
– Понял, мобильного не имеется. В таком случае мы поступим следующим образом, – Мешок достал из кармана визитку и брелок с КТС. – Вот здесь телефон нашего дежурного. В случае необходимости… Ну, скажем, при возникновении экстренной либо просто какой-то нестандартной, скажем так, ситуации, сразу звоните – в любое время дня и ночи ваш звонок будет принят. А вот это… брелок тревожной сигнализации. С этой минуты всякий раз, когда будете куда-то выходить из дома, обязательно берите его с собой. Достаточно нажать красненькую кнопочку… вот здесь… и мои сотрудники примут сигнал и оперативно прибудут туда, где вы находитесь.
Старуха недоверчиво повертела брелок в руках и замотала головой:
– Не, не возьму.
– Почему?
– А вдруг где оброню-потеряю? Мне ж потом до конца жизни не рассчитаться.
– Александра Яковлевна! Ну что вы в самом деле?! – страдальчески запричитал Мешок. – Потеряете – и черт с ним! Выпишем вам новый, такой же.
– Что, тоже бесплатно?
– Абсолютно.
– Ну-ну, – скептически глянула на него старуха. – У нас вон медицина для блокадников тоже, говорят, бесплатная. А как пойдешь в поликлинику: за то – плати, за сё – обратно плати… Да ладно, ты особо-то брови не гни. Я ж не дура, понимаю каково тебе, молодому, красивому, стоять тут и со вздорной старухой разговоры разговаривать.
– Ну зачем вы так? Напротив, вы мне весьма…
– Не юли. Не люблю… Ладно, давай сюда свою штуковину. Какую, говоришь, тут кнопку нажимать?..
– ….Ай спасибо тебе, Олежек! Вот удружил, так удружил! – саркастически усмехнулся Мешок, выходя вместе со следователем из провонявшего кошками подъезда.
– А что я? Я ж не сам эту хреновину замутил, – виновато пожал плечами Викул. – Во избежание ненужных эксцессов приказали обеспечить, привлечь вас.
– Опять же, дабы задницу свою в случае чего прикрыть…
– Ну и это само собой. Понимаешь, Андрюх, Демичева, она ведь, по сути, единственный свидетель. Все остальные в полный отказ пошли: либо – типа, вообще ничего не видели, либо – что-то такое видели, но, кто конкретно ударил Лелюка, опознать не берутся. Дескать, все горцы на одно лицо, как тут запомнишь. Ясен пень – кому нынче охота заморачиваться?.. В общем, если вдруг и старуха в отказ пойдет – глухо дело. Ибрагимов вполне соскочить может…
Они подошли к машине, и Мешок требовательно побарабанил пальцами по стеклу. Задняя дверь приоткрылась, и из нее высунулась голова Джамалова:
– Чего-то вы долго. Всё? Едем?
– Кто едет, а кто и пешочком, на своих двоих.
– Не понял? Это вы, часом, не на меня намекаете?
– В чем в чем, а в интуиции тебе не откажешь, – усмехнулся Мешок. – Двинешься сейчас на Кузнечный… Да ладно, не криви морду, тут рядом… Пойдешь на фруктовый ряд, отыщешь там Алекпера Магерранова.
– На фига?
– Проведешь профилактическую беседу на предмет нашей героической старушки. Чтоб больше не обижали. А заодно поводи жалом: что там, к чему и как… Всё, Ильдар, давай, сворачивай свои игрушечки. А то уже в глазах шарики бегают…
* * *Отдельческий банкет по случаю проводов на пенсию начальника «карманного» отдела подполковника Золотова клонился к закату. Была та стадия вечеринки, когда народ неминуемо распадается на кружки по интересам: кто-то продолжает звероподобно напиваться, кто-то ударился в пьяные дискуссии «за державу и профессию обидно». Немногочисленные, в основном пришлые, женщины (канцелярия, секретариат, бухгалтерия) все до единой были мобилизованы под медленный танец. Под грустнейшую балладу Тома Уэйтса именинник танцевал с Ольгой. И за весь вечер то был едва ли не единственный шанс поговорить по душам.