— Ты боишься меня?! — настаивал он. Она кивнула.
— И все-таки ты подошла прямо ко мне и сказала, что я противный старикашка? Она снова кивнула. Он расхохотался.
— Тогда я тебе кое-что скажу, — проговорил он сквозь смех. — Ты права, это действительно так!
Тогда рассмеялась и она, и их смех радостью отозвался в моей душе. Я поняла, что она покорила его, чего никогда не удавалось сделать мне.
Я тихо ушла. Полчаса спустя она все еще сидела у него на коленях и рассказывала ему историю о злых круглоголовых, которые отрубили голову королю.
Этот визит запомнился еще тем, что домой приехал Эдвин. В семье устроили большое торжество. Мать всегда очень радовалась, когда приезжал Эдвин. Его отпустили, потому что знали, что случилось с очном. Эдвин считал, что отец последовал чьему-то дурному совету, присоединившись к армии Монмута потому что, как солдат, твердо знал, что герцог не имел ни малейшей надежды. Да, это правда, страна не в восторге от нового короля, но восстание, подобное восстанию Монмута, который, по словам многих, был не лучше Якова, ничего бы не изменило.
Но Эдвин никогда не навязывал своего мнения Другим. Служба в армии не изменила его: он остался таким же мягким, скромным и уступчивым. Я беспокоилась, что будет, когда он встретится с Кристабель, потому что, будучи близкими соседями, мы часто виделись друг с другом. Но встреча их прошла очень мирно: ему доставило большое удовольствие видеть Кристабель такой счастливой. Что касается ее, она жила настоящим и забыла разочарования прошлых лет.
Томас-младший рос как на дрожжах и, судя по отзывам Кристабель, был самым чудесным ребенком, когда-либо рождавшимся на этой земле.
Естественно, она знала, что отец участвовал в восстании Монмута и о тех страданиях, что потерпели мы в то время.
— Это было чуду подобно, — сказала она, — когда все вы в целости и сохранности вернулись домой. Томас едва мог поверить в это. Мы так переживали за вас, но это лишь доказывает, что все-таки чудеса случаются!
Кристабель больше стала заботиться о себе и своей внешности, и я даже не узнала ее сначала — она стала настоящей красавицей. Я еще подумала, что вот с ней случилось настоящее чудо.
Мать хотела, чтобы Эдвин побыстрее женился. Его возраст уже приближался к тридцати — как, впрочем, и Ли, — но ни один из них так и не был женат. Она начала присматривать подходящую пару и для меня, так как мне уже исполнилось девятнадцать. Теперь, когда она могла удержать дома отца, она начала планировать наши вечера с таким расчетом, чтобы мы могли встречаться с семьями, подобными нашей, где можно было подыскать мужа мне и жену Эдвину. Ее любимицей была Джейн Мерридью. Джейн было примерно двадцать пять — она была довольно красивая девушка, серьезная и практичная, как раз под стать Эдвину.
Мерридью приехали погостить. Они были твердыми протестантами и, как и мой отец, с беспокойством встретили нового правителя, поэтому у них было много общего, и через пару недель Джейн и Эдвин обручились.
— Не следует откладывать дело в долгий ящик, — сказала мать. — Солдаты должны жениться быстро: ведь большую часть своей жизни они проводят вдалеке от жен, так что должны заботиться о своем времени.
Мерридью также были совсем не против того, чтобы справить свадьбу побыстрее: Джейн была уже не так молода, чтобы раздумывать.
— Через два месяца все будет готово, — объявила мать, когда Эдвин сказал, что ему надо будет еще уехать да и Ли следует пригласить на свадьбу.
Харриет вышла со мной в сад.
— Вскоре придет твоя очередь, — сказала она. — Ты больше не дитя, Присцилла, и ты не можешь всю жизнь убиваться по погибшему возлюбленному!
Я не ответила.
— Когда-нибудь ты снова влюбишься, мое милое дитя, и снова ощутишь себя счастливой! Я это твердо могу тебе сказать. Есть один человек, за которого я бы хотела, чтобы ты вышла замуж. Думаю, ты знаешь, кого я имею в виду, но вы должны сами открыть друг друга! Ты не должна позволять, чтобы случившееся с тобой омрачило будущее.
— Но, Харриет, — ответила я, — ведь то, что происходит, так или иначе всегда влияет на наше будущее, мы так и живем!
Я подумала о совпадениях, которые привели меня к тому источающему мускусным ароматом ложу и горькому унижению, что я претерпела от грязных рук Бомонта Гранвиля. Встреча с Джоселином, наша любовь, его смерть, Венеция — все это сложилось вместе, и объявился он, злой гений. Он сделал со мной то, что я никогда не смогу забыть и что, несмотря на все уверения Харриет, все-таки повлияет на мою жизнь и будет висеть надо мной до самой могилы.
— Если мы совершаем ошибки, — сказала Харриет, — ни в коем случае не должны тяготиться ими!
Мы должны воспринять их как опыт!
«Опыт!» — подумала я. Ложе с ароматом мускуса и мужчина, который требовал, чтобы я исполняла его приказы, который так унизил меня, что лишь во сне я обретаю покой и могу забыть обо всем.
Я уже было хотела признаться во всем Харриет, но вовремя опомнилась. Это был мой позорный секрет. Лучше наглухо запереть его у себя в душе, никогда не должен он выйти на свет Божий! Я не позволю случиться этому, я бы этого вынести не смогла!
Харриет думала, что меня беспокоит любовь к Джоселину, но ее-то как раз я забывать не хотела.
— У твоей матери горят глаза, — продолжала Харриет. — Сегодня Эдвин, завтра — Присцилла! Ей хочется, чтобы у ее ног побыстрее начали копошиться внуки. Дорогая Арабелла, она всегда была такой сентиментальной! Я всегда могу с точностью сказать, что она думает или чувствует. Я нежно люблю ее, ты знаешь об этом. Она многое значила в моей жизни, но теперь есть ты и наш маленький ангелочек — Карлотта. Вот чья жизнь будет насыщенной и яркой! Надеюсь, я доживу до того времени.
Конечно, Харриет была права насчет матери: она была до безумия рада обручению Эдвина. Однажды вечером она сказала мне:
— Присцилла, я так счастлива за Эдвина! Я уверена, из Джейн получится прекрасная жена!
— Ты всегда ему прочила Джейн, — напомнила я ей. — Ты же помешала его браку с Кристабель!
— И была права! Кристабель нашла свое счастье с Томасом. Он очень подходит ей, и у них уже есть маленький Томас. Вот что называется счастливой семьей!
— Но она очень расстроилась, когда Эдвин позволил тебе убедить себя!
— Милое дитя мое, если бы он действительно любил ее, никакие уговоры не помогли бы! А если бы любила его она, то не была бы сейчас так счастлива с Томасом! Все обернулось к лучшему!
Она задумчиво посмотрела на меня.
— Надо бы тебе замуж, Присцилла, — сказала она. — Теперь твоя очередь! Ты и эта крошка Карлотта… она настоящая шалунья, она очаровала даже твоего отца! Когда я вижу тебя с ней, я начинаю думать, что и твоя свадьба не за горами. Сегодня утром, когда я наблюдала за тобой и Карлоттой, я подумала, что из тебя получится изумительная мать!
Я улыбнулась ей. «Милая мама, — подумала я, — интересно, что бы ты сказала, если бы узнала, что Карлотта — моя дочь и что я в обмен на жизнь отца отдалась — так горько, так позорно — негодяю?»
* * *В апреле следующего года Эдвин и Джейн поженились. Мерридью жили в пяти милях от нас, и в их доме было устроено большое торжество.
Эдвин, казалось, был счастлив, и Джейн радовалась, естественно, не меньше. А мать просто лучилась счастьем: она и Джейн очень сдружились, что было очень кстати, так как после окончания торжеств Джейн должна была вернуться с нами в Эверсли, который с этих пор станет ее домом. Хотя мой отец и управлял всю жизнь нашим поместьем и, я уверена, считал его своим, все-таки Эверсли-корт принадлежал Эдвину, но Эдвин был такого склада характера, что никогда и не разубеждал отца в этом.
Мерридью сделали хороший выбор, учитывая, конечно, что участие моего отца в восстании Монмута никаких неприятностей не принесло: за такое лишались состояний и имений в один миг.
Мерридью, как и мы, в то время держались от королевского дворца подальше, живя у себя в замке неподалеку от Лондона. Они надеялись, что недавние события вскоре забудутся, хотя до нас доходили слухи, что беда все-таки надвигается.
— Что бы там ни было, — твердо заявила мать, — мы будем держаться в стороне!
И я думаю, что из-за недавних приключений отца ее слова теперь обладали значительным весом.
В то время мысли всех были заняты приближающейся свадьбой, и на венчание мы поехали к Мерридью — вся церемония должна была проходить в их домашней часовне. Затем последовал пир, и множество тостов было произнесено в честь новобрачных, после чего они вернулись обратно в Эверсли, так как по традиции должны были провести свою первую брачную ночь в особых свадебных покоях, которые для них приготовила мать.
Мы же остались в Мерридью-корте еще на два дня, и на обратном пути мать подъехала ко мне и сказала:
Мы же остались в Мерридью-корте еще на два дня, и на обратном пути мать подъехала ко мне и сказала:
— Я так рада видеть, что Эдвин счастлив в браке! Джейн — такое милое создание! Я уверена, они будут счастливы всегда!
— Да, — согласилась я, — они подходят друг другу. Им даже и в голову не может прийти, что они могут чувствовать что-либо еще, кроме радости.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ну, я думаю, они всегда поступали так, как от них требовалось, а сейчас все ждут от них радости.
— Но это не так уж и плохо?
— Да, но не со всеми это проходит. Я тут же пожалела о сказанном, ибо это дало ей повод сказать:
— Моя дорогая Присцилла, как бы мне хотелось видеть и тебя счастливой! Я молчала.
— Я знаю, — продолжала она, — что ты чувствовала романтическое влечение к тому бедному юноше, но это было так давно и ты тогда была еще совсем ребенком!
Я упорно продолжала отмалчиваться.
— Это было детское увлечение, моя дорогая, оно не должно омрачать тебе жизнь! Ты кажешься порой такой серьезной, как будто что-то тяготит тебя, и ты стала такой с тех пор, как мы вернулись из Дорчестера.
Как легко было тогда выкрикнуть в лицо ей всю правду, сказать, что я сделала, объяснить загадочное освобождение моего отца! Мне хотелось насмешливо расхохотаться над ее словами, будто я еще ребенок! Маленькая девочка, которая уже имеет собственного ребенка и которая пережила ночь с Бомонтом Гранвилем! Это она была святой невинностью по сравнению со мной. Я же была уже опытной, достаточно познавшей на своем веку женщиной.
Спустя два дня, как мы вернулись в Эверсли, приехал Ли: он не смог вовремя выбраться на свадьбу. Встреча с ним очень обрадовала меня. Он изменился: в его манерах появилось какое-то беспокойство. Позднее он объяснил нам его причины: в воздухе носилась беда, король всячески ублажал католиков, а значительному большинству это совсем не нравилось. Ли боялся того, что в стране вновь вспыхнет восстание.
— Еще одна гражданская война будет означать катастрофу, — сказал он, когда мы сели обедать. — Англичане против англичан, как это было недавно. Другое дело, когда одна страна воюет с другой, а я не хочу сражаться с земляками, каким бы ни был предлог. Сейчас я так жалею о том, что служу в армии, может, я подам в отставку и осяду где-нибудь.
— Это совсем неплохая мысль, — возбужденно произнесла мать. — Но если Якова свергнут, кто сядет на трон?
Ли понизил голос до шепота.
— У короля есть зять — Вильгельм Оранский.
— Вильгельм Оранский? — воскликнула мать.
— А почему нет? Он женат на Мэри, а она старшая дочь короля. Кроме того, у него есть свои законные претензии на престол. Разве его мать не была старшей дочерью Карла I? Он протестант, твердый и смелый человек, хотя и не очень привлекателен. Но красота для правителя не самое главное?
— Все это очень странно, — воскликнул отец, — но, клянусь Богом, в Англии снова наступят счастливые времена, если все случится так, как вы говорите!
— Правда, перед этим будут стычки, — охладил наш пыл Ли, — а мне это ничуть не нравится. Если бы Карл пожил еще…
— Такого мнения придерживаются все до единого, — сказал отец.
Несмотря на такой счастливый повод, как свадьба, в дом закралась печаль. Я думаю, родители вспоминали дни гражданской войны, когда никто не знал точно, где враг, а где друг, и отец рисковал своей жизнью, изображая из себя круглоголового, на деле служа делу короля. Я много слышала историй о тех временах.
Однажды Ли и я поехали на прогулку к морю, привязали лошадей, а сами спустились на пляж, и тут он внезапно сказал:
— Присцилла, ты выйдешь за меня замуж?
Мне кажется, я всегда верила в то, что когда-нибудь он попросит меня об этом. Так было до того, как я встретила Джоселина. Я надеялась, я сделала из него мифического героя и даже поклонялась ему, когда была совсем девочкой. Он для меня всегда был первым и лучшим. И пока я не знала Джоселина, я была твердо убеждена в том, что только с Ли я разделю свою жизнь.
Но теперь я была уже не той невинной девочкой. Я влюбилась в Джоселина, а потом… потом был Бомонт Гранвиль. Никогда я не смогу выбросить его из головы: ночь, проведенная с ним, отвратила меня от мыслей о замужестве.
Но все же оставался Ли, а ч любила Ли, доверяла ему Он был моим защитником, он был тем человеком, который избил Бомонта Гранвиля, когда тот попытался похитить меня.
Несколько минут я молчала, чувствуя волнение Ли — Я ждал, пока ты подрастешь, — сказал он, — но меня столько времени не было дома. Присцилла, ты же любишь меня?
— Конечно, я всегда тебя любила. Он остановился и, радостно схватив мои ладони, заглянул мне в глаза.
— Тогда — да? — спросил он.
— Я не уверена… — ответила я.
— Не уверена? Но ты же сказала, что любишь меня! Ты всегда меня любила! Когда ты была крошкой, ты приходила ко мне, поверяя все свои тайны, тебе нужен был лишь я один!
— Да, ты был мне как брат.
— Как брат, да, но было еще что-то? Ведь Эдвин тоже твой брат!
— Нет, это не совсем так! Ли, ты был героем, тем, кто спасал меня, когда я попадала в затруднительное положение, рыцарь в сияющих доспехах!
— Теперь ты ушла в поэзию, Присцилла, почему ты колеблешься? Ведь у тебя никого больше нет, я не ошибаюсь?
Я покачала головой. Лучше бы мы не приходили на этот пляж! На меня нахлынули воспоминания. Пещера, где мы сидели рядом с Джоселином, человек с собаками и смертельный страх, который завладел тогда мною…
— Тогда в чем дело? — спросил Ли.
— Есть кое-что, что ты должен знать, Ли!
— Тогда расскажи, — сказал он.
— Боюсь, это будет большим потрясением для тебя… Карлотта — моя дочь!
Он замер и внимательно посмотрел на меня.
— Видишь, Ли, — сказала я, — теперь, когда тебе все известно, ты можешь жениться на мне?
— Джоселин… — медленно проговорил он. — Я думал, что это было просто детское восхищение красивым юным героем!
— Ты слишком долго делал из меня ребенка, а я была молода, влюбилась в него, и, когда на Эйоте нас застал туман, мы стали любовниками! На следующий день его схватили и вскоре, как ты знаешь, казнили… Но у меня есть Карлотта — она напоминает мне о нем!
— Но, по мнению остальных, Карлотта приходится дочерью моей матери! Я покачала головой:
— Харриет помогла мне. Не знаю, что бы я делала без нее!
— Значит, вы поехали в Венецию, и именно там должен был родиться ребенок?
— Для нее это было игрой, и она сыграла великолепно! Харриет с пониманием отнеслась ко мне, я никогда не забуду этого!
— Карлотта… — прошептал Ли. — Я не могу поверить в это!
— Это — идея Харриет! Она твердо решила привести свой план в действие, что и сделала.
— И поэтому ты не хочешь выходить за меня замуж? Ты все еще любишь Джоселина?
— Я люблю тебя, Ли, ничто не могло изменить мои чувства к тебе: я всегда тебя любила! И если мне придется выйти за кого-нибудь замуж, мне хотелось бы, чтоб это был ты! Но то, что случилось, все меняет…
— Но мои чувства к тебе остались прежними!
— О, Ли! — сказала я. Я склонила голову ему на грудь, а он крепко обнял меня. Я ощутила полный покой. Я прислушивалась к шуму волн и грустным крикам морских чаек. Этими звуками сопровождались обычно мои свидания с Джоселином, но тогда было по-другому. А рядом был Ли — сильный мужчина, защитник. В тот момент я поняла, что любила Джоселина лишь потому, что чувствовала потребность защитить его. Я поняла, что, если рядом со мной будет Ли, я всегда смогу опереться на него и, возможно, спустя какое-то время позабуду свои страхи. Теперь он знал тайну рождения Карлотты, и это было для меня большим облегчением.
Я любила Ли, конечно же, я любила его. Наше будущее будет построено на крепком фундаменте, сделанном из любви и веры, которые жили во мне с самого детства. Меня охватило безбрежное счастье, такое, какого я не ощущала уже очень давно, и мне захотелось рассказать ему все. Я хотела объяснить ему наш страх за отца, болезнь матери, порожденную тревогой, то, что я сделала, чтобы спасти отца. Если бы я могла рассказать ему это, мои воспоминания утратили бы свою силу и я снова стала бы счастливой! Вот что для меня значил Ли!
Но я не могла признаться ему: я представила себе его ярость! Это был бы тот же холодный гнев, который привел его тогда в дом Бомонта Гранвиля. А сейчас, если бы он обо всем узнал, он бы убил Гранвиля! И я не осмелилась ничего сказать ему: это должно было остаться моей тайной.
— Тебе следовало бы рассказать мне это раньше! — сказал он.
— Ты меня понимаешь, Ли?
— Да, понимаю: это было романтическим приключением: Джоселин был в опасности, а мы все помогали ему. И результатом была… Карлотта! Это действительно все меняет, мы должны подумать, как поступить с ней!
— Но что здесь можно сделать?