Случайные свидетели этого события невольно начинают дружелюбно улыбаться, заранее представляя себе грядущее веселье или вспоминая нечто похожее из собственной жизни.
И даже крупные белые чайки, кружащие над рекой, казалось, своими громкими криками приветствовали молодоженов, желая им многих лет счастья в совместной грядущей жизни.
– Как успехи? – спросил я у Алексы.
Она удобно лежала на траве на животе и, болтая ногами в воздухе, внимательно вглядывалась в экран небольшого нетбука.
– Пока ничего подходящего нет. Сейчас самый разгар сезона – белые ночи, свободных квартир и даже комнат вообще нет.
– Ты ищи, ищи. Там обязательно должно быть что-то, специально припасенное для нас. Я нутром чую. Помнишь, как в Таиланде в 2008-м? Везде и повсюду что-то находилось. Сейчас будет то же самое – тем более Питер для нас город не чужой. Мы тут в позапрошлой жизни двести лет назад жили. Здесь до сих пор наши могилы находятся. Мы, можно сказать, домой вернулись.
– Я знаю. Я даже не беспокоюсь по этому поводу, – мягко улыбнулась Алекса. – Правда-правда. Я с тобой вообще ни о чем не беспокоюсь. Есть хочешь?
– Не возражаю. Ты тоже проголодалась?
– Я бы перекусила. – Она захлопнула нетбук и неспешно стала складывать большое полотенце, которое мы использовали вместо коврика, чтобы не испачкаться о свежую зелень травы.
Вокруг нас отдыхало много людей, практически одна молодежь. Так же беззаботно валялись на солнце. Подставляя теплым лучам обнаженные части тела, некоторые парни снимали с себя майки, девушки подворачивали топики под бюстгальтеры, стараясь максимально оголить белую кожу. Самые смелые барышни, нисколько не смущаясь, загорали в одних купальниках, мельком наблюдая из-под нависших челок за тем, какой эффект производят на мужчин их юные сочные тела.
Еще раз насладившись окружающей нас панорамой, я спросил Алексу:
– Как тебе это место?
– Связь хорошая, Интернет работает без сбоев.
– Я не это имел в виду. Как тебе место по энергетике. Что чувствуешь?
Алекса внимательно огляделась по сторонам, задержала взгляд на сверкающем куполе Исаакиевского собора, на стайке невест возле Медного всадника и твердо сказала:
– Энергетика сумасшедшая. Райское место. Будто в музее отдыхаем.
– Полностью с тобой согласен. Шикарная во всех смыслах поляна. Солнечная… Между прочим, именно на этом месте когда-то расстреливали людей.
– Когда, как? – нахмурилась Алекса. – Прямо здесь?
– Да. Почти двести лет назад. Из пушек в упор по живым людям. Я имею в виду восстание декабристов в 1825 году.
– А, вот оно что…
– Представь себе – вот на этом самом месте, где мы сейчас с тобой сидим, – стояли плотные шеренги солдат. Вон там, ближе к Исаакию, стояли пушки. Стреляли в упор, прямой наводкой.
Я привстал на колени и невольно начал жестикулировать руками, пытаясь придать своим словам большую выразительность.
– Это был кромешный ад. Что происходит, когда картечь на всей скорости попадает в человеческое тело? Ошметки просто летят во все стороны – мясо, кости, руки, ноги, головы. Мясорубка. Вся площадь была в крови в буквальном смысле этого слова. А мы сейчас, и все остальные, спокойно лежим на этом месте, отдыхаем, ничего не чувствуем. Невесты пачками разгуливают, шампанское пьют, райское место.
– Хочешь сказать, что тут повторяется история с Таиландом с Пи-Пи-Доном? – догадалась Алекса.
– Вот именно. Каждое место обладает своей особенной аурой. В некоторых местах люди могут гибнуть тысячами, и на ауре это никак не отражается. Рай все равно остается раем. А иногда где-нибудь одну-единственную старушку топором тюкнут, и то не по-настоящему, – и все: аура безнадежно испорчена – там теперь даже уснуть невозможно.
Алекса невесело улыбнулась:
– Ты имеешь в виду ту самую комнату на канале Грибоедова?
Канал Грибоедова, 104. Именно в этом доме, согласно замыслу писателя, Федор Раскольников зарубил топором старуху процентщицу и ее сестру Лизавету. Когда мы приехали в Петербург в самый разгар сезона белых ночей, единственную подходящую комнату мы смогли найти только в соседнем доме.
– Вот именно, – повторил я. – Помнишь, как нам там плохо было?
– Еще бы, конечно, помню. Неделю болела, с кровати встать не могла.
– Я не только об этом. Помнишь, мы с тобой в первый вечер лежим в постели, а вокруг какая-то зловещая тишина. И я тебя спросил: «Ты тоже перебираешь в памяти знакомых старушек, которых стоит укокошить?» И ты сказала: «А как ты догадался?»
Алекса рассмеялась.
– Место, понимаешь, такое – навевает, – продолжил я. – Вот жил бы Федор Михайлович где-нибудь в романтическом месте, допустим, на стрелке Васильевского острова. Глядишь, и книги бы получались не настолько мрачными. Бытие определяет сознание. Хотя, можно сказать, обратная связь тоже работает – сознание определяет бытие. В общем, все друг с другом связано, все на все влияет.
Разговаривая таким образом, мы незаметно для себя вышли на Невский проспект и, преодолев несколько десятков метров, оказались возле серого здания касс «Аэрофлота». На втором этаже этого дома прямо над операционным залом находилось уютное кафе, которое так и называлось «На балконе».
Это был настоящий балкончик с мраморными перилами и массивными тяжелыми колоннами. Сидя за столиком, можно было наблюдать за бурлящей внизу возле касс жизнью – кто-то стоял в очереди к заветному окошку, кто-то изучал расписание рейсов. А у нас на втором этаже в это же самое время была тишь и благодать. Как приятно подняться над суетой во всех смыслах этого слова.
После обеда Алекса привычно достала нетбук и снова начала изучать новинки с рынка аренды жилья.
– Есть вариант – комната на Миллионной улице возле Эрмитажа, – сказала она с явным сомнением в голосе. – А что, там есть какое-то жилье?
– Не знаю, может быть, сдается комната в каком-нибудь дворце. На этой улице сейчас куча разных учреждений – там какой-то штаб, ведомства. Хотя, я читал, даже в Петропавловской крепости есть жилые квартиры. И даже в здании Главного штаба на Дворцовой площади живут простые люди. Это же Питер, тут все может быть. В любом случае было бы интересно провести хотя бы ночку возле Эрмитажа.
Мои слова оказались пророческими – комнату действительно сдавали лишь на одну ночь. Образовалось окно между бронью. На наше счастье.
Комната оказалась большой и светлой, с огромными окнами почти во всю стену. После тесной каморки у дома старухи процентщицы эти палаты выглядели просто по-царски.
Миллионная улица, как известно, сплошь состоит из одних дворцов (не случайно она получила такое говорящее название), поэтому фасад нашего дома выглядел весьма торжественно. Никогда бы не подумал, что за такой лепниной могут скрываться самые настоящие квартиры.
Нет, право, весьма замечательный адрес. Выходишь из подъезда, делаешь несколько десятков шагов направо, и ты уже находишься возле знаменитых пятиметровых атлантов, украшающих портик нового Эрмитажа.
– Видишь, как блестят большие пальцы? – Я указал своей спутнице на босые ноги великанов. – Есть такое поверье, что если потереть ноготь атланта и загадать желание, то оно обязательно сбудется.
– И что, сбывается? – с улыбкой спросила Алекса.
– Конечно, нет. Точнее сказать, тут никакой связи нет. Может просто совпасть, может – не совпасть. Но пальцы атлантов тут точно ни при чем. – Я наклонился поближе к постаменту одной из статуй. – Смотри, кто-то обгрыз у них ногти на ногах. Идиоты, варвары!
Алекса провела пальцем по неровному краю ногтей:
– Это же мрамор!
– Вот именно! Просто так за палец подержаться – уже мало. Обязательно нужно испортить педикюр. Вандалы.
– Людям настолько не хватает счастья, что они готовы поверить во что угодно.
Некоторое время мы молча разглядывали атлантов, пока я не нарушил тишину:
– Помнишь, как мы с тобой в Москве обходили «счастливые» места?
– Конечно, помню.
Наверное, в каждом населенном пункте существуют подобные «места удачи» – местные жители обязательно расскажут вам какую-нибудь примету, которая якобы приносит счастье. Достаточно что-то загадать, потереть, погладить, еще что-нибудь сотворить.
Москва – город гигантский, поэтому и «счастливых» мест в нем великое множество.
Самые известные – это собака на станции метро «Площадь революции», башня Софии в Новодевичьем монастыре, золотая рыбка в Александровском саду.
Чудодейственность собаки я проверял лично с помощью знакомой студентки. Считается, что человек, потерший нос «Мухтару», может рассчитывать на везение на экзамене. Студенты – народ суеверный. Девушка со словами: «Я в приметы не верю. Но так, на всякий случай, кто его знает» – слегка надраила и без того блестящий носик собачки.
На следующий день она взахлеб делилась впечатлениями: «Представляешь, примета работает! Я ведь реально ничего не знала по предмету, но сдала!»
На следующий день она взахлеб делилась впечатлениями: «Представляешь, примета работает! Я ведь реально ничего не знала по предмету, но сдала!»
Перед следующим экзаменом она отправилась в метро с твердыми намерениями. Повторила эксперимент, но результат оказался плачевным.
– Странно, а в этот раз примета почему-то не сработала. – Ее голос был печален и задумчив.
На очередной встрече уже после сессии она поделилась своими соображениями:
– Какая-то непонятная примета. Иногда потрешь нос собаке – на экзамене везет. Иногда – нет. Я потом рукой махнула, перестала нос тереть. И все равно экзамен удачно сдала.
– То есть прямой связи между приметой и результатом нет. Только случайные совпадения.
– Да.
– Я так и думал. Все равно учиться приходится?.. Нет халявы в этом мире.
Если в истории с этой приметой и есть некоторая загадка – почему именно собака, какое отношение имеет она к экзаменам, – то в случае с золотой рыбкой, напротив, все было ясно и понятно с самого начала – сказку-то все читали.
Не успели установить памятник рыбаку на Манежной площади, как, вполне предсказуемо, бронзовая рыбка быстро стала сиять натертой позолотой с той стороны, до которой могли дотянуться прохожие. Не исключено, что пожелания туристов полностью повторяли запросы привередливой старухи из народной сказки.
Алекса сначала хотела сделать снимок памятника с другой, блестящей, стороны, но тогда пропал бы шикарный задний план. Согласитесь – золотая рыбка на фоне кремлевской стены выглядит весьма символично.
Но самый потрясающий по своей неожиданности аттракцион суеверий находится возле стен старинного Новодевичьего монастыря. Точнее сказать, прямо на стенах и находится. Еще точнее, на одной из башен монастыря, в которой, по преданию, провела в заточении несколько лет царевна Софья – старшая сестра Петра Первого.
Более несуразный объект для поклонения выбрать сложно. Стены башни исписаны надписями типа: «Софья-заступница. Помоги найти мужа!» или «Молю тебя, Софья, дай возможность зачать ребенка!». Есть даже такой шедевр: «Святая Софья, очень хочу купить машину, надеюсь на твою помощь!»
Как известно, Софья не была святой.
У нее не было мужа.
У нее не было детей.
У нее не было машины.
И если бы даже у нее это все было, она все равно никак не могла бы повлиять на наши земные дела. Умершие в наш живой мир не вмешиваются.
Но просителей это не останавливает. Люди сами придумывают для себя сказки и с легкостью сами в них верят. И чем нелепее легенда, тем больше ей веры.
Предаваясь воспоминаниям о Москве, мы нескорым шагом пересекли Дворцовую площадь, постояли возле ангела на вершине Александрийского столпа, затем обогнули Зимний дворец и вышли на набережную Невы.
Несмотря на поздний час, небо по-прежнему было светлым. Вот они – знаменитые белые ночи. Со стороны Финского залива дул легкий освежающий ветерок.
На противоположном берегу Невы возле Петропавловской крепости виднелись мачты «Летучего голландца» – копии голландского парусника XVIII века. Левее высились Ростральные колонны на стрелке Васильевского острова.
– Посмотри, какая красивая панорама перед нами. – Я обнял Алексу за плечи, и мы вместе облокотились на парапет набережной. – Видишь, как гармонично сочетаются между собой все эти здания. Хотя у каждого из них свой автор. Несколько архитекторов из разных стран, из разных эпох, каждый со своим вкусом и талантом тем не менее смогли создать такой прекрасный ансамбль.
Перейдя Дворцовый мост, мы спустились вниз по съезду к самой кромке Васильевского острова. Между массивных круглых гранитных шаров находилась небольшая площадка со ступеньками до самой поверхности воды. Этот небольшой отрезок земли следовало бы назвать пристанью шампанского – наверное, больше нигде в городе не открывается ежедневно столь большого количества бутылок благородного напитка.
Шампанское на стрелке – эту традицию свято соблюдают новобрачные, многочисленные гости северной столицы и просто романтичные парочки, которым не сидится дома белыми ночами.
Слева от нас мы увидели двух симпатичных девушек, сидевших прямо на гранитной плите. Между ними стояла полупустая бутылка пресловутого напитка.
Влюбленные парочки попадались через каждые два метра – тесно обнявшиеся, ничего и никого вокруг не замечающие.
– Ну что, начнем? – Я вытащил нашу заветную бутылку и начал откручивать железный язычок.
Алекса чуть прищурилась в ожидании хлопка, но я не стал нарушать тишину светлой ночи и аккуратно с легким хлопком отделил пробку.
– За нас, – после короткого тоста мы чокнулись фужерами и поцеловались. Я прошептал Алексе в ухо: – Я тебя люблю. Ты у меня самая красивая.
Она слышала эти слова уже, наверное, не одну тысячу раз, но все равно каждый раз расцветала так, будто слышала их впервые.
– Я тебя тоже люблю, – тихо ответила она. – Как хорошо, когда мы с тобой рядом. Хорошо, когда все мечты сбываются.
– Нет ничего лучше этого, – согласился я, – но ты сейчас не совсем правильно говоришь.
– В смысле?
– Сбываются не мечты, сбываются предчувствия. Наша судьба от наших желаний никак не зависит. Есть великое множество мечтателей, наверное, 99 % от общего числа людей, чьи фантазии превратились в дым, оставив после себя только горечь разочарований.
– Я не поняла – теперь что, мечтать вообще не стоит? – встревожилась Алекса.
– Не надо впадать в крайности, – поправил я ее, – мечтать стоит. Даже обязательно нужно. Без мечты человеку совсем станет тяжко, он погибнет. Но мечтать надо правильно.
– Как это?
– Судьба наша определяется характером, только характером и ничем иным. Поэтому все желания человека должны соответствовать его возможностям, и тогда он станет самым счастливым на свете. Если желания превышают возможности характера – то можно стать самым несчастным. Хочешь действительно быть счастливым – учись управлять своими мечтами.
– А я умею управлять своими мечтами? – Алекса поцеловала меня в губы.
– Да, так же как и я. Мы с тобой одинаковые, поэтому нам друг с другом так хорошо. Если бы кто-нибудь из нас стал считать, что достоин чего-то большего, наш маленький рай тут же превратился бы в огромный ад. – Я обнял Алексу за талию и шепотом произнес прямо в ухо: – Внешне бы ничего не изменилось – мы по-прежнему были бы рядом, точно так же выглядели, занимались теми же самыми делами. Но, подумай, всего одна крохотная ошибочная мыслишка способна разрушить всю нашу идиллию, как ложка дегтя портит бочку меда.
– Ты, наверное, прав, – нехотя согласилась Алекса. Ее встревожил этот разговор.
Я успокаивающе поцеловал ее.
– Не бойся. Сейчас ты поймешь, что именно я хочу сказать. Только очень сильные люди способны реально оценивать свой характер. Слабые люди обычно переоценивают или недооценивают свой характер. В этом причина всех несчастных судеб – нет сил жить в реальном мире.
– Ангелы могут как-нибудь помочь?
– Нет. Они в наш мир не вмешиваются. В этом и кроется вся суть. Как ты думаешь, для чего нас посылают на Землю?
– Для чего?
– Для того, чтобы мы занимались тем, чем менее всего хотим заниматься, – меняли свой характер. Все хотят изменить судьбу. Никто не хочет менять характер, а ведь это одно и то же.
– А что, характер можно изменить? – спросила Алекса.
– Естественно. Не быстро, не сразу. В течение земной жизни можно сдвинуть кое-что на чуть-чуть, и то при огромных усилиях. Потом, в следующей жизни, – еще на чуть-чуть. Потом – еще. Поэтому на Земле все так сложно устроено – это специально так сделано, чтобы мы тренировали собственные характеры. Жаловаться на трудности этого мира – это то же самое, что прийти в спортзал и возмущаться: а почему штанга и гантели такие тяжелые?! Любой тренер просто ответит на этот вопрос – нет труда, нет результата.
Алекса сильнее прижалась ко мне. Я вошел в образ, меня посетила муза.
– Видишь Ангела на шпиле Петропавловки? Видела Ангела на Александрийском столпе? Люди считают, что эти Ангелы оберегают этот город. На самом деле никто Свыше никого снизу не оберегает. Ангелы лишь наблюдают за нами. Петербург стал прекрасным городом лишь благодаря героическим усилиям миллионов людей, которые строили это чудо посреди пустынных болот, вбивали сваи в топи, возили камни на лодках, воевали за этот град, пережили блокаду. – Я перевел дух и продолжил: – Если бы люди ничего этого не делали и лишь ждали помощь Ангелов – не было бы славного города Санкт-Петербурга. А если люди сами все делают, мужественно преодолевают все препятствия – то зачем тогда помощь Ангелов? Как говорится, на Бога надейся, но сам не плошай.* * *Когда я с Ангелами общался, я их спросил:
– Кто меня свыше все время оберегал?
Они мне отвечают:
– Никто.
Я удивился:
– А почему все это время мне так везло, удача прямо шла ко мне в руки, все хорошо было с газетой, бизнес так удачно шел?