— Первый и, по-видимому, единственный в своем роде бал в честь дроздов. Грандиозный благотворительный вечер, цель которого — обеспечить в окрестностях города сносные условия для жизни птиц. Глянь, кто устраивает вечеринку.
Рэй медленно прочел первую строку: «Вики и Лью Родовски имеют честь пригласить Вас…»
— Носорог занялся спасением пернатых. Трогательно, правда?
— По пять тысяч долларов с пары?— Он не верил своим глазам.
— Для Шарлотсвилла это, безусловно, рекорд. Конверт, который ты держишь в руке, пришел на имя декана факультета. Он, видишь ли, в списке почетных гостей. О нас с тобой не вспомнили. Но сумма шокировала даже его супругу.
— Сьюзи? Она же высечена из камня.
— На первый взгляд. В общем, Родовски послал приглашения двумстам семьям. Рассчитывает собрать около миллиона и научить всех, как нужно вести подобные дела. Сьюзи говорит, пусть радуется, если придет человек сорок.
— То есть сама она туда ни ногой?
— Ни в коем случае, и декан безмерно рад этому. По его словам, впервые за десять лет жена решилась пропустить столь великосветское мероприятие.
— А музыку обеспечивают «Дрифтере»?— Рэй пробежал глазами программу вечера.
— Группа запросила с него пятьдесят тысяч.
— Идиот.
— Знай наших! Прибывает какой-то клоун с Уолл-Стрит, подбирает себе новую жену, покупает ранчо, начинает швыряться деньгами и считает собственную персону звездой первой величины.
— Меня там не увидят.
— Тебя и не приглашали. Бумажку можешь сохранить на память.
С этими словами Карл зашагал по коридору, а Рэй вернулся в кабинет, небрежно бросил конверт на стол. Опустившись в кресло, смежил веки и предался мечтам. Перед глазами возникла Джоан Кейли в черном вечернем платье, с обнаженной ниже талии спиной и глубоким вырезом на груди. Крутобедрая, тринадцатью годами моложе Вики и в тысячу раз привлекательнее. Вот она берет его за руку, ведет танцевать. Славящиеся своим пристрастием к рваным ритмам «Дрифтере» вдруг начинают медленное танго. Гости не сводят с пары изумленных взглядов и шепотом переспрашивают друг друга: «Господи, кто это?»
Приняв брошенный вызов, Вики тянет в центр зала своего супруга. На Лью сшитый модным портным смокинг, который, правда, не скрывает округлого брюшка; из-за ушей торчат пучки седоватых волос. Родовски, Родовски, старый ты козел, пытающийся снискать уважение окружающих дурацкой заботой о птицах! Неизлечимый артрит делает тебя похожим на ковыляющую по льду хромую утку. Безумно дорогое платье твоей жены, которой ты так гордишься, открывает взорам ее прозрачные от жесткой диеты руки и ноги.
По сравнению с этой парой Рэй и Кейли выглядят просто царственно, да и танцуют они значительно лучше.
Но что может доказать вся эта дивная сцена? К чему иллюзии? Теперь, когда у Рэя есть деньги, он не намерен тратить их на подобную чепуху.
Поездка на машине до Вашингтона отнимала всего два часа, причем отличная дорога доставляла водителю истинное наслаждение. Но теперь Рэй предпочитал путешествовать иначе. За тридцать восемь минут он вместе с Фогом долетел на «бонанзе» до международного аэропорта Рональда Рейгана, прыгнул в такси и еще через четверть часа был у входа в министерство финансов на Пенсильвания-авеню.
У одного из его коллег в министерстве работал племянник. Двух телефонных звонков было достаточно, чтобы мистер Оливер Талберт пригласил Рэя в свой уютный кабинет заместителя начальника Бюро гравировки и печати. Профессор Этли интересовался вопросом обращения бумажных купюр и просил уделить ему не более сорока минут. Талберт любезно согласился заменить отбывшего в командировку племянника.
Речь сразу же зашла о подделках. В нескольких словах министерский чиновник набросал общую картину, возложив основной груз вины на современные технологии — струйные принтеры и сканеры. Из сейфа были извлечены образцы. С помощью лупы Талберт указал на типичные недочеты умельцев: слишком толстые линии на лбу Бена Франклина, чуть смазанный контур Индепенденс-Холла[18], блеклая краска цифр серийного номера.
— Но в целом качество очень даже неплохое,— признал он.— Фальшивомонетчики идут в ногу с прогрессом.
— А откуда попала в страну эта купюра?— спросил Рэй.
— Из Мексики.
В борьбе с подделками банкнот министерство финансов использовало последние достижения типографского искусства. Специальное оборудование придавало отдельным участкам рисунка почти голографический эффект, на бумагу наносили водяные знаки, в печати применялись меняющие цвет краски, граверы наносили на поверхность матриц микротексты. В каждом банке были установлены сканеры, которые за доли секунды распознавали фальшивку. Однако самый эффективный метод до сих пор оставался невостребованным. Чего проще было бы сменить зеленый фон купюры на многоцветье, на плавный переход от голубого через желтый к розовому? Вывести за пару-тройку лет из употребления старые банкноты, наводнить страну новыми — и фальшивомонетчики окажутся не у дел, во всяком случае, по мнению Талберта. Но конгресс к этому не готов, сокрушенно качнув головой, сказал он.
Значительно больше Рэя интересовал вопрос контроля за циркуляцией подлинных казначейских билетов. Никаких особенных меток для денег не существует, объяснил Талберт, и по вполне очевидной причине. Стоит мошеннику рассмотреть такую метку, как она потеряет всякий смысл. Контроль основан на сличении серийных номеров, занятии весьма трудоемком, поскольку осуществляется все вручную. В качестве примера чиновник привел историю с выкупом похищенного ребенка. Наличные прибыли из банка минут за сорок до передачи денег, и два десятка агентов ФБР начали судорожно переписывать номера банкнот.
— Сумма выкупа составляла миллион долларов, им просто не хватало времени. Успели переписать около восьмидесяти тысяч, но, слава Богу, этого оказалось достаточно. Спустя месяц похитители были арестованы. Не так давно появившаяся модель сканера здорово упростила эту задачу: в течение сорока секунд аппарат заносит в память компьютера номера сотни купюр.
— Хорошо, номер зафиксирован. Но каким образом вы отыскиваете саму банкноту?— спросил Рэй, делая пометки в записной книжке.
— Есть два пути. Скажем, у задержанного обнаружены наличные. Цифры сверяются, и дело передают в суд. Примерно так ловят наркоторговцев. Берут в оборот уличного дилера, вручают ему двадцать тысяч на покупку хорошей партии у своего поставщика, а тот попадает в руки полиции уже с явными доказательствами вины.
— А если подсадной утки у ФБР нет?
— Второй путь намного сложнее. Когда Федеральная резервная система изымает из обращения партию банкнот, часть их подвергается рутинному сканированию. В случае обнаружения купюры с занесенным в компьютер номером определяют банк, который выпустил ее на рынок. Время, естественно, уходит. Но отдельные граждане помеченные банкноты иногда несут в магазины. Там-то и удается задержать мошенника.
— Схема довольно громоздкая.
— Чересчур,— согласился Талберт.
— Пару лет назад мне довелось услышать историю о группе парней, наткнувшихся в горах на потерпевший аварию небольшой самолет.— История была тщательно отрепетирована Рэем.— В салоне они нашли сумку, что-то около миллиона наличными. Решили, будто деньги принадлежат наркобаронам, и оставили их себе. Так на деле и оказалось. Месяца через три банкноты с переписанными номерами всплыли в маленьком городке, всю группу взяли.
— Помню, помню.
«Удачно я ее ввернул»,— мелькнуло в голове Рэя.
— Вопрос заключается в следующем: могли ли они или любой другой на их месте обратиться к властям с официальной просьбой проверить деньги и выяснить их происхождение?
Почесав тонким пальцем лоб, Талберт задумался.
— Не вижу причин, которые могли бы их удержать от этого.— Он пожал плечами.— Разве что страх потерять свое сокровище.
— Но подобные находки — большая редкость,— заметил Рэй, и оба рассмеялись.
Чиновник вспомнил случай с чикагским судьей: вынося вердикты по некоторым делам, тот брал с адвокатов взятки, небольшие, от пятисот до тысячи долларов. На протяжении нескольких лет в ФБР ни о чем не подозревали, а потом кто-то из юристов проговорился. За два года сребролюбивому судье скормили триста пятьдесят тысяч, номер каждой стодолларовой бумажки был зафиксирован в протоколах. Но когда к судье пришли с ордером на обыск, денег у того не оказалось. В конце концов их обнаружили в Аризоне, в гараже его брата. Оба сели.
Рассказ Рэя встревожил. Было ли это всего лишь совпадением, или же Талберт пытался намекнуть ему на что-то? Однако собеседник невозмутимо продолжал, и Рэй успокоился. О его отце Талберт ничего не знал.
Возвращаясь на такси в аэропорт, он сделал арифметический подсчет. Для того чтобы собрать три миллиона, чикагскому законнику потребовалось бы около восемнадцати лет ежегодно принимать подношения на сумму в сто семьдесят пять тысяч долларов. Но речь шла о Чикаго, городе с огромным населением и десятками тысяч состоятельных юристов. В запутанной инфраструктуре промышленного региона шестеренки бюрократического механизма не могут вращаться без смазки. Судью же Этли окружал крошечный мирок, где люди видели друг друга насквозь. Собрать в округе Форд взяток на три миллиона долларов не представлялось возможным прежде всего потому, что таких денег там просто не было.
Надо еще раз съездить в Атлантик-Сити, подумал Рэй. С приличной суммой, чтобы удостовериться окончательно.
Ньютон будет рад.
ГЛАВА 20
Когда Вики ушла к Носорогу, кто-то из коллег порекомендовал Рэю обратиться к Акселю Салливэну, специалисту по бракоразводным делам. В разводах Аксель действительно собаку съел, однако в юридическом плане случай с Рэем не таил в себе никаких неожиданностей. Возвращаться Вики не намеревалась, требований к бывшему мужу не предъявляла. Салливэн безукоризненно оформил бумаги, свел Рэя с грамотным психоаналитиком, четко провел оказавшийся весьма кратким процесс. По его совету Рэй решил искать помощи у лучшего в городе частного детектива Кори Кроуфорда. Одно время тот служил в полиции, но лет пять назад был уволен за то, что избил подследственного.
Офис Кроуфорда располагался над баром, который его брат, тоже чернокожий, открыл неподалеку от кампуса. Бар считался довольно приличным, здесь играла живая музыка, на стойке лежало отпечатанное типографским способом меню, да и посетителями в основном были преподаватели университета. Именно поэтому Рэй оставил машину в соседнем квартале: встреча с коллегами в его планы не входила. Висевшая на углу здания табличка «Детективное агентство Кроуфорда» приглашала клиентов подняться по металлической лестнице на второй этаж.
Приемная была пуста, в ней не оказалось даже секретарши. Рэй пришел минут за десять до назначенного времени, но детектив, крепкий тридцатилетний мужчина с бритой головой и приятным, хотя и неулыбчивым лицом, его уже ждал. Одет Кроуфорд был в отлично сшитый костюм, под мышкой левой руки угадывалась тяжелая кобура.
— Думаю, за мной следят,— обменявшись приветствиями, приступил к делу Рэй.
— Так это не развод?— спросил хозяин офиса.
Они сидели друг напротив друга за невысоким столом.
— Нет.
— Кому может прийти в голову устраивать за вами слежку?
Рэй изложил заранее подготовленную историю о внезапной смерти отца, вероятном, но не более того, наследстве и охотящихся за ним жадных родственниках. Рассказ прозвучал довольно сбивчиво. Судя по всему, Кроуфорд ему не поверил. В дополнение Рэй упомянул о Дольфе, описал его внешность.
— Похож на Расти Уоттла.
— Кто такой?
— Частный сыщик из Ричмонда, репутация у него не очень. Зарабатывает здесь какие-то крохи. Честно говоря, не думаю, чтобы ваша семейка наняла кого-то у нас, в Шарлотсвилле. Городок уж больно мал.
Имя сыщика прочно отпечаталось в памяти Рэя.
— Не хотят ли эти шустрые парни из Миссисипи дать вам понять, что вы их интересуете?— предположил Кроуфорд и, увидев на лице Рэя недоумение, пояснил: — Иногда нам платят, чтобы мы припугнули человека. Сдается, Уоттл намеренно мозолил глаза вашим приятелям в аэропорту.
— Что ж, допускаю.
— Чего вы ждете от меня?
— Попробуйте установить, следят ли за мной. Если это и в самом деле так, выясните, кто ведет слежку, кто платит.
— Первые два пункта особой сложности не представляют. Третий может оказаться невыполнимым.
— И все же попытайтесь.
Кроуфорд раскрыл тоненькую папку.
— С клиента я беру сто долларов в час,— сообщил он, глядя Рэю в глаза и ожидая реакции.— Плюс накладные расходы. И в случае успеха — вознаграждение: две тысячи.
— Не будете возражать против наличных?
Губы детектива дрогнули в подобии улыбки.
— В нашем бизнесе наличные всегда предпочтительнее.— Кроуфорд принялся заполнять бланк контракта.
— А не могут они прослушивать мои телефоны?— спросил Рэй.
— Проверим. Купите новый сотовый и не регистрируйте его на свое имя. Связь будем поддерживать главным образом по нему.
— Надо же,— пробормотал Рэй, подписывая контракт.
Кроуфорд положил лист бумаги в папку, раскрыл рабочий блокнот.
— В течение недели придется координировать все ваши передвижения. Занимайтесь чем угодно, только ставьте меня в известность, чтобы я имел возможность распределить людей.
«На перекрестках за мной будут скапливаться пробки»,— подумал Рэй.
— Я живу спокойной, размеренной жизнью. Бегаю по утрам, иногда хожу на работу, временами летаю. Семьи у меня нет.
— Что-нибудь еще?
— Еще я обедаю и ужинаю. От завтраков воздерживаюсь.
— Какая тоска.— Кроуфорд почти улыбнулся.— Женщины?
— Если бы. Только в перспективе, сейчас на примете никого. Будет у вас кандидатура — познакомьте.
— Что, собственно говоря, ищут парни из Миссисипи?
— Семейство у нас довольно старое, добра хватает: редкие книги, фамильные драгоценности, столовое серебро и прочий хлам.— На сей раз фраза вышла убедительной, детектив кивнул:
— Ну вот, хоть какая-то конкретика. И вы являетесь наследником?
— Совершенно верно.
— Где хранится наследство?
— Здесь, на складе Чейни, Беркшир-роуд.
— Его стоимость?
— Гораздо ниже той, что предполагают мои родственники.
— Назовите примерную цифру.
— Около полумиллиона.
— У вас есть на него официальные права?
— Скажем так — да. Не хочу входить в детали, они отнимут часов восемь и наградят нас обоих головной болью.
— Верю.
Кроуфорд черкнул что-то в блокноте; беседа, похоже, двигалась к завершению.
— Когда у вас появится новый телефон?
— Отправлюсь за ним сейчас же.
— Отлично. Могу я осмотреть ваше жилище?
— В любое время.
Три часа спустя Кроуфорд вместе с каким-то коротышкой, которого он называл Тычком, закончил дотошную инспекцию квартиры. Телефоны Рэя оказались чисты, ни «жучков» в стенах, ни видеокамер в вентиляции тоже не обнаружилось.
— Здесь все в порядке,— уже с порога бросил детектив.
Рэй придерживался другого мнения. Пустить в свою жизнь посторонних, платить за то, чтобы в ней копались, и считать, что «все в порядке»?
За спиной раздался резкий телефонный звонок.
Судя по голосу, Форрест был трезв, слова его звучали внятно и четко:
— Привет, братец.
По укоренившейся за многие годы привычке Рэй внимательно вслушивался в интонацию. Форрест сказал, что чувствует себя превосходно, и это могло означать лишь одно: он действительно воздерживается от спиртного и наркотиков. Интересно, как долго? Уточнять Рэй не стал.
Вместо упоминания об отце, Гарри Рексе или особняке Форрест внезапно выложил:
— Я нашел новую работу.— Голос брата был полон энтузиазма.
— Рассказывай.— Рэй опустился в кресло.
— Ты когда-нибудь слышал о «Беналотофиксе»?
— Нет.
— Я тоже. В народе его называют «Тощий Бен». Знакомо?
— Ответ отрицательный, извини.
— Это патентованные пилюли для похудения, выпускаются в Калифорнии компанией «Лурей продактс». Последние пять лет врачи-диетологи выписывают их как одержимые, потому что средство работает! Оно не совсем подходит для дам, которые горят желанием сбросить фунтов двадцать, но в целом дает превосходные результаты. Ты не уснул?
— Я весь внимание.
— Проблема в том, что через год или два после курса у многих пациенток начинает подтекать сердечный клапан. Тысячи женщин оказались в кардиологических клиниках, суды Калифорнии и Флориды завалены исками против компании. Около полугода назад вмешалась сенатская комиссия по здравоохранению, и в прошлом месяце «Лурей» была вынуждена отозвать свою продукцию с рынка.
— В чем непосредственно заключаются твои обязанности, Форрест?
— Теперь я — консультант.
— И по каким же вопросам?
— Рад, что тебя это интересует. Сегодня, например, я побывал в Дайсберге, Теннесси, беседовал с супружеской парой. Врач, которому платят те же юристы, что и мне, проверил их моторы, написал заключение и… Ну, смелее!
— Ты обрел новых клиентов.
— Именно. Сейчас их у меня уже сорок.
— Сколько в среднем выплачивают по иску?
— Десять тысяч. Исков у нас более восьмисот, это восемь миллионов долларов. Половина уходит юристам, а бедные пациентки остаются ни с чем. Добро пожаловать в эру массового надувательства!
— А ты-то что имеешь?
— Базовый оклад, премию за каждого нового клиента и процент от выигранного иска. В целом по стране их может быть полмиллиона, так что мы уверенно смотрим в будущее.
— Предвкушая пять миллиардов?
— У «Лурей» их восемь — наличными. Сейчас здесь только ленивый не говорит о «Тощем Бене».
— Этическая сторона, как я понимаю, тебя не тревожит?
— Какая, к черту, этика! Мы живем в стране чудес. Этика хороша для тех, кто читает лекции студентам, Рэй.
— Такое я уже слышал.
— Словом, у меня тут золотые россыпи. Решил вот поделиться с братцем.
— Рад за тебя.
— У вас еще никто не раскопал эту жилу?
— Насколько мне известно, нет.
— Держи руку на пульсе. Твои коллеги почуяли запах жареного и потихоньку переходят в наступление. Чем больше исков, тем солиднее гонорар.
— Посмотрю, что тут у нас творится.
— До встречи!
— Будь осторожен, Форрест.