Наконец, электронный почтовый ящик заработал. Набрав нужный адрес, и прикрепив файл ложной «косынки», Стас дал команду «отправить письмо немедленно». Компьютер задумался…
«Только не зависай!» – мысленно умоляя комппьютер, Андреев буквально кожей ощущал, каждое мгновение, пока почтовая программа силится обработать громоздкий видеофайл.
В дверях кабинета снова возникла секретарша.
– Стас, меня обозвали шлюхой и подстилкой олигархов! – пожаловалась девушка. Она едва держалась, чтобы не разрыдаться. В глазах блестели накопленные слезы.
Почтовая программа, вздрогнула, и пошла, сигнализируя, что она отправляет 2-4-25-60-70-99% файла… Письмо ушло. В следующую секунду Стас уже нажал «delete», и компьютер стер из памяти самый опасный файл, который там хранился.
– Ты успел спрятать, что хотел? – шепотом поинтересовалась секретарша. Эта блондинка всегда казалась Стасу неглупой. – Ты не бойся, я ни за что не скажу этим козлам! – пообещала она.
– Успел, – признался Андреев. – А вот в жизни своей ничего хорошего сделать не успеваю. Женщина любимая сегодня уезжает. Надеялся, догоню, успею остановить. Теперь меня отсюда не выпустят…
– Та, что ли, шустрая малолетка?! – ахнула секретарша. – Ты же вроде умный, Стас, зачем с такой связался?.. Не пойму.
«Еще бы секретарша не знала, кто с кем спит на телекомпании!..» – успокоил себя Стас, неприятно задетый ее осведомленностью.
– Хотя, что я говорю, – спохватилась девушка. – Сама, как дура, влюблена в человека, которому до меня никакого дела нет. – Она смахнула накопившиеся слезинки и разулыбалась, забавно шмыгая покрасневшим носом. – Знаешь, а я тебя из офиса выпущу. Пусть хоть кому-то в любви повезет!.. У меня же ключ от пожарной лестницы хранится. И если там открыт проход в другое крыло здания, ты через соседний подъезд выберешься. Давай скорее – на охрану сильно давят. Как только наш юрист приедет, они сразу откроют…
Такси на остановке не было. И людей не было – час пик после рабочего дня уже спал. Только возле ларька маячили двое мужчин. Один, похоже, был сильно пьян. Второй то и дело поправлял товарищу шарф.
Андрееву позарез необходимо было такси. Ему до сих пор казалось невозможным, что удалось разгадать головоломку Марка и улизнуть от ОМОНа. Стас отряхнул левый бок пальто от пыли, которую нацеплял на себя, пробираясь заброшенной и неосвещенной пожарной лестницей. Победителем он себя не чувствовал, сейчас заботило другое. Во сколько отправляется вечерний поезд на Москву? Он не представлял, как на огромном перроне сумеет отыскать Настю. Но собирался решать проблемы по мере их поступления. Сейчас надо было поймать машину.
Рядом с киоском остановилась темно-зеленая «Волга».
– Минералки бутылку возьму! – предупредил водителя пассажир, оставив открытой дверцу.
У Андреева заверещал мобильник. Но достать телефон Стас не успел. В следующее мгновение тот пьяница, что поправлял товарищу шарф, схватил его сзади за руку и резко выкрутил ее. Андреев согнулся пополам от неожиданной боли. Пассажир «Волги», собиравшийся купить минералку, жестко схватил Стаса за шею, та хрустнула острой болью, и впихнул его головой вперед на заднее сиденье машины. А тот, который притворялся совсем пьяным, плюхнулся с другой стороны. Машина сорвалась с места. Его скрутили так ловко, что даже окажись на остановке люди, они ничего бы не поняли.
Андреев оказался стиснутым между двумя здоровяками. «Отставные менты, матерые, лет по сорок пять», – вспомнились ему слова Марка. «Куда везут?» – металась в голове единственная растерянная мысль. Он попытался унять дикий страх, начавший колотить его тело крупной дрожью, и почувствовал лютую тоску…
29
Женщина следователь выглядела донельзя уставшей. Судя по обрывку разговора, который долетел до Стаса, когда она на минуту задержалась в дверях кабинета – весь день, с самого утра у нее занял выезд на какое-то убийство. А на ночь глядя, ей придется заниматься Стасом Андреевым.
– В нехорошую историю вы попали, Станислав Дмитриевич! – начала она без предисловий, усевшись за стол напротив Андреева и продолжая копаться в своем портфеле.
– Я это уже понял, – негромко признался Стас. – Представьтесь, пожалуйста, ведь это положено?
– Старший следователь Гуляева, Елена Николаевна, – равнодушно представилась она, выудив из портфеля пачку тонких сигарет «Вирджиния слимз» и дешевую одноразовую зажигалку. – Вы понимаете, что замешаны в деле, связанном с убийством, и обязаны давать показания?
Андреев с тайной завистью смотрел, как она закуривает. Но попросить сейчас сигарету – значит дать слабину. Он отходил от ужаса, пережитого в машине. Что бы у него теперь ни спрашивали, он испытывал облегчение, того самого рода, которое испытывает приговоренный к смерти, которому отменили приговор.
Это чувство пришло, когда он, стиснутый с двух сторон дюжими операми, обнаружил, что «Волга» с затененными стеклами выруливает куда-то в центр района. До этого было несколько минут дикого страха. Когда мельтешили в голове две жуткие картины: или вывезут за город убивать в лесу, или в подвале какой-нибудь стройки начнут ломать руки и ноги. Паническое бессмысленное гадание было единственным, на что способна оказалась его голова в тот момент. И еще очень захотелось жить. Любой ценой. Даже с переломанными руками и ногами.
Поэтому, когда машина остановилась просто у районного отдела милиции, все последующее уже казалось ему счастливым сном. Не важно, что грубо выпихнули из машины. Неважно, что бесцеремонно обыскали, обшарив карманы, задрав рубашку и вытащив брючный ремень. Неважно, что ничего не объясняли.
После пережитого страха смерти унылые милицейские коридоры казались праздничным дворцом. Хотя, судя по тону следователя, расслабляться не стоило. Стас лихорадочно твердил про себя, что попал в серьезную переделку, он здесь один среди врагов, и щадить его никто не собирается. Но все равно был счастлив, и ничего не мог с собой поделать.
– Я имею право позвонить по телефону? – спросил Стас, не отрывая глаз от того, как старший следователь Елена Николаевна глубоко затягивается сигаретой.
– Давайте мы сначала с вами побеседуем без протокола, – улыбнулась она. – Не будем торопиться. Может быть, все это недоразумение? Курите, кстати… – и следователь подвинула Стасу сигареты.
Сейчас она «добрый следователь», понял Андреев, и с трудом подавил желание взять тонкую сигаретку. Его собственная пачка «Золотой Явы» осталась после обыска в соседней комнате. Там же, где и все остальное содержание карманов.
– Объясните, почему меня задержали? – спросил Стас. – Что вы от меня хотите?
– Лично мне от вас ничего не нужно, – устало произнесла следователь. – У меня своих дел хватает. Время позднее. Попасть сегодня, наконец, домой – вот мое главное желание, – призналась она. – Надеюсь, что вы мне в этом поможете.
Андреев решил промолчать, не отвечая ничего конкретного.
– Станислав Дмитриевич, мы знаем, что существует тайная запись имеющая отношение к убийству бывшего управляющего делами областной администрации Журавлева Максима Николаевича. И уверены, что вы поможете нам ее найти. Это важная улика в расследовании особо тяжкого преступления – убийства.
Андреев знал, что это начнется. Но не мог прогнать наивную надежду, что его здесь просто немного подержат, и отпустят. Чуда не произошло.
– Я не в курсе, – поднял он глаза на женщину-следователя. Стас не знал, что у нее на уме, и чье задание она выполняет. Следователь вполне могла получить от своего начальства задание – поглубже упрятать концы в воду. Тогда дать ей понять, что знаешь про запись, это подписать себе приговор. Риск был слишком велик. К тому же Андреев теперь рисковал не только собой, но и Игорем, которого успел втянуть в это гнилое дело. Поэтому он еще раз повторил для ясности. – Не представляю, о чем вы спрашиваете.
– Не складывается у нас с вами разговор по-хорошему, Станислав Дмитриевич, – укоризненно констатировала следователь. – Жаль, придется говорить по-плохому.
То, каким образом его сюда доставили, молча и без свидетелей затолкав в машину, не оставляло особой надежды, что Елена Николаевна действительно расследует убийство. Скорее все-таки это был второй вариант – спрятать компромат. Андреев понимал, что его сейчас начнут «колоть». И до каких методов дойдет дознание – не хотелось задумываться. Тем не менее, настоящего страха не было. Видимо, перебоялся в машине.
– Представляете заголовки «Известный телеведущий избит в райотделе милиции»? – спросил Андреев.
– Да боже упаси, это всё журналисты наговаривают на органы, – успокоила следовательница. – Вы, Станислав Дмитриевич, плохо понимаете одну вещь. Это на свободе вы – известный журналист, которого тронь – скандал. И вы к этому привыкли. Но в камере известность не защитит, – она сделала многозначительную паузу. – Там другой мир. Вашим будущим сокамерникам, ваш нынешний статус безразличен. Пообщавшись ближе с этим контингентом, вы пересмотрите свою позицию, стоит ли запираться, покрывая людей, возможно замешанных в убийстве.
– Да боже упаси, это всё журналисты наговаривают на органы, – успокоила следовательница. – Вы, Станислав Дмитриевич, плохо понимаете одну вещь. Это на свободе вы – известный журналист, которого тронь – скандал. И вы к этому привыкли. Но в камере известность не защитит, – она сделала многозначительную паузу. – Там другой мир. Вашим будущим сокамерникам, ваш нынешний статус безразличен. Пообщавшись ближе с этим контингентом, вы пересмотрите свою позицию, стоит ли запираться, покрывая людей, возможно замешанных в убийстве.
Перспектива немедленно оказаться в камере становилась реальностью. Эта усталая женщина, наверняка смотревшая «Новости-Орион», не задумываясь ни на минуту, посадит человека за решетку ни за что.
– Мое задержание незаконно, – глухо пробормотал Андреев. – Я должен проконсультироваться с адвокатом. У телеканала есть адвокат, давайте, я ему позвоню.
– Устала я, Станислав Дмитриевич. Чего ради я тут перед вами распинаюсь? Меня дома ждут. И больше я на вас не намерена тратить ни единой минуты, – отрезала старший следователь и встала из-за стола. Андреев понял, что разговор окончен. – Мы побеседуем с вами завтра, а еще лучше – в понедельник. А до тех пор побудете в СИЗО. Обычно там умнеют. Все! – выдохнула она, забрала в карман сигареты, взяла портфель и направилась к выходу из кабинета.
Гуляева открыла двери, и велела оперативникам.
– Пока проводите в «обезьянник». Я договорюсь насчет СИЗО. Автозак придет часа через полтора, за Кавеладзе и Рыбаковым. Андреева отправите с ними. Костя, проследи лично…
Дверь за ней закрылась. Стас поверить не мог, что его судьба решилась так мгновенно и равнодушно.
– Вперед по коридору… Налево, – командовал невысокий, плотный оперативник в черной водолазке, шагая за спиной Стаса.
Они свернули налево, где часть коридора была отделена решетчатой перегородкой. За ней виднелись металлические двери двух камер. Дежуривший у решетки милиционер встал при их появлении.
– Принимай! – распорядился провожатый Стаса.
Дежурный беспрекословно загремел ключами.
– Я должен позвонить! Мои родные не знают, что я задержан, – сделал последнюю попытку Андреев.
– Если нет распоряжения следователя, я ничего не знаю, – буркнул оперативник.
Дежурный распахнул дверь одной камеры. Андреев вдохнул поглубже, и шагнул внутрь. Железная дверь громыхнула, закрываясь за его спиной, ключ дважды повернулся в замке.
Тусклая лампочка под потолком едва освещала камеру. Стены, покрашенные грязно-зеленой краской, поглощали ее свет. Видимо когда-то под КПЗ была переоборудована одна из комнат общежития, первый этаж которого занял райотдел милиции. Вдоль стен в камере стояло несколько лавок. На одной из них спал бомж. Отвратительное зловоние исходившее из его угла, чувствовалось даже с порога.
Постояв с минуту перед дверью, Андреев осторожно сел на край лавки, самой дальней от вонючего сокамерника. За десять лет работы на телевидении, Стас никогда не занимался криминальной темой, и совершенно не представлял, как себя вести в камере. Он только старался дышать осторожнее, чтобы глубоко не вдыхать застоявшуюся вонь.
Всего один звонок мог бы изменить ситуацию. Даже опальные «оринщики» могут куда-нибудь дозвониться и кого-нибудь поставить на ноги. У многих городских журналистов найдутся знакомые и в этом отделе милиции. Все было бы просто, останься у Стаса телефон. Но карман, где всегда лежал мобильник, теперь пустовал. В тот самый момент, когда телефон нужнее всего в жизни. От досады Стасу захотелось завыть или дать кулаком изо всей силы о грязно-зеленую стену.
Неизвестно, сколько пройдет времени, прежде чем друзья хватятся, и начнут его искать. Был бы сейчас Марк Даянов – насколько все упростилось бы. Он бы из-под земли выкопал своего человека. Как все-таки все завязано на Марка! Но его нет в городе.
Бомж в углу завозился. Он приподнял голову с всклокоченными грязными волосами, и уставился на Андреева непонимающими глазами. Пробормотал какую-то бессмыслицу с матерным оттенком, и рухнул дальше спать.
Когда в камере один вот такой сосед – это еще полбеды. А когда сокамерниками окажутся настоящие уголовники? Андреев решил заранее продумать, как себя вести. Он слышал, что в тюрьме нельзя говорить «спасибо», а надо только – «благодарю». Еще нельзя поднимать чужое полотенце – считается, что поклонился. Вот привезут его в СИЗО… Что делать с самого начала – как здороваться? Войдя в камеру – подавать руку тем, кто там сидит, или нет? Ведь у них же касты. Пожмешь руку «опущенному» и сам туда же угодишь. Даже этот простой вопрос выглядел неразрешимо.
Стас вдруг вспомнил, что писали о нем в Интернете этой зимой, и похолодел. Ведь если хоть кто-то в камере, слышал ересь о «нетрадиционной ориентации» телеведущего Андреева… Стасу стало не по себе. Только сейчас он осознал, какую пакость подстроил ему этот гаденыш – пиарщик Сашок. И с ужасом подумал – вспомни он об этом в кабинете следователя – может, и выложил бы все, что она требовала. Лишь бы не оказаться в камере со шлейфом вот таких слухов. От соблазна сдаться Андреева спасало то, что следователь давно ушла. Колотиться в дверь с криком: «Позовите следователя, я все скажу»! – было не только позорно, но и бессмысленно.
Он не знал, сколько просидел, откинув голову к стене, не думая ни о чем, а только стараясь унять терзавшие страхи. С того момента, как он оказался в камере, могло пройти полчаса, а могло – полтора. Видимо, уже скоро должен прийти автозак.
Стас с трудом очнулся. В таком «разобранном» психологическом состоянии ехать в СИЗО нельзя. Необходимо собраться. Теперь все силы понадобятся на то, чтобы сохранять спокойствие и достоинство. Вот, что теперь главное. Он вспомнил известную тюремную аксиому: «Не верь, не бойся, не проси». Не просить он точно сможет, осталось суметь не бояться.
И еще Андреев решил, что сил ему могут придать мысли о чем-нибудь очень дорогом. Он принялся вспоминать, как еще сегодня утром они с Настей последний раз сидели на кухне его квартиры. Ее зеленый свитер и крошечные таблеточки «тазепама», поделенные ею по-братски. И как она понуро заворачивала за угол дома, а он смотрел сверху из окна. От этого воспоминания сердце защемило сильнее всего. Как она там? Наверное, сейчас уже едет в поезде. Сейчас у нее пойдут новые впечатления. Перестук колес, виды за окном. Новые спутники в вагоне или в купе. Пусть у нее все будет хорошо.
Стасу немного успокоился. И для себя решил, что в камере, все-таки вряд ли сидят знатоки Интернета и тусовщики популярных чатов. Как сказала следователь – «там никто тебя не знает, им все равно, известен ты или нет». Тем более, что слухи эти – подлая выдумка. На том и стоять. Получится или не получится, но именно с таким настроением надо ехать в тюрьму.
Снаружи раздались голоса и позвякивание металла. Открывали внешнюю решетку. Стас внутренне сжался. Захотелось, чтобы это пришли не за ним, а в соседнюю камеру. И вообще, чтобы его как можно дольше не забирали отсюда.
Но ключ уже ворочался в замке. Стас еще раз пообещал себе быть твердым.
30
Дверь камеры открылась.
– Андреев, на выход! – скомандовал дежурный.
Стас поднялся, без спешки, будто делая одолжение. Наверное, именно так встают бывалые арестанты, казалось ему. И вышел из камеры.
Рядом с решеткой, отделявшей часть коридора, стоял прежний кряжистый оперативник. Но конвоиров автозака не наблюдалось. Вместо них стоял невысокий человечек в распахнутом пиджаке, посверкивая изрядной лысиной. Его вид наводил на мысль о кипучей энергии. Андрееву показалось, что он раньше уже видел этого типа. Стас силился вспомнить, где, пока они преодолевали обратный путь милицейскими коридорами, к уже знакомому кабинету следователя.
Оказалось, старший следователь Гуляева до сих пор не уехала домой, куда так стремилась. Елена Николаевна сидела за своим столом и снова курила с подчеркнуто равнодушным видом. Она мельком взглянула на Стаса, играя в пальцах зажигалкой.
– В нехорошую историю вы угодили, Станислав Дмитриевич, – первым заговорил лысый, расплывшись широкой доброжелательной улыбкой, абсолютно не соответствующей прозвучавшим словам.
– Я уже слышал про плохую историю, – отозвался Андреев.
– Прошу прощения, я не представился. Нейман Лев Борисович! – лысый проигнорировал недружелюбный ответ Стаса. – Вице-президент холдинга «АБС-медиа» по вопросам региональных телепроектов.
Андреев сразу вспомнил, где раньше видел этого Неймана. Летом, в приемной Даянова! У Стаса тогда срывался выпуск «Новостей». А Нейман не договорился с Марком и недовольный выходил из кабинета президента «Ориона». Марк сразу после этого предложил делать шоу «Скандал».
– Вас, Станислав Дмитриевич, наверное, интересует, почему я здесь разговариваю с вами? – начал москвич. – Наши доблестные правоохранительные органы охотились за одной интересующей их важной информацией. Подозревали, что вы можете ее знать. А наткнулись на информацию совершенно другого рода. У вас при обыске обнаружили это…