— Я хочу… — снова попытался объяснить Костиков.
— Я знаю, что вы хотите, — перебил его Знахарь, — не нужно ничего больше говорить. Я буду наводить справки и работать. А вы будете обдумывать, что именно мне предложите через неделю или когда вы вернетесь в Москву. Мы с вами встретимся и все спокойно обговорим.
— Хорошо, — согласился Костиков, — а вы соберите весь нужный материал. На расходы я могу дать вам денег. Сколько вам нужно?
— Вы имеете дело не с «наперсточниками», — упрекнул его Знахарь, — мы солидные люди, мелочиться не будем. Нам ваши деньги не нужны. Когда услышим от вас четко сформулированный заказ, тогда и назовем цену. Высокую цену, господин Костиков.
— Мне все равно…
— В таком случае позвольте попрощаться. Наслаждайтесь отдыхом. Говорят, весна в этом году ранняя, и сейчас в Крыму просто чудесно.
— Как я с вами свяжусь?
— Через Вадима. У него есть мои координаты. И не волнуйтесь. Берегите свое сердце. До свидания.
— До свидания, — машинально произнес Александр Викторович, убирая телефон в карман. Этот Знахарь его действительно поразил. За один день Знахарь, находясь в Москве, сумел узнать все подробности случившегося нападения в ночном поезде под Харьковом. Откуда такие точные сведения, откуда такая оперативность? Или у этих бандитов есть свой координирующий штаб и свои связи по всем республикам бывшего Союза? Вполне возможно.
Костиков убрал телефон. Об этом разговоре он помнил всю неделю, пока находился в Крыму. И хотя никому не рассказывал о случившемся, но некоторые слухи дошли и до его друзей, вызывая злые шутки и насмешки. Через семь дней он вернулся в Москву и сразу позвонил Вадиму. От Знахаря перезвонили через час и назначили встречу за городом, рядом с дачей самого Костикова. Из этого следовало, что они уже знают, где находится его подмосковный особняк. Эти люди действительно умели работать.
Ровно в одиннадцать часов утра к условному месту подъехал черный «БМВ» седьмой модели. Машина мягко затормозила. Костиков невольно поежился. Когда имеешь дело с бандитами, нужно быть готовым ко всему. Но он и был готов ко всему. Поэтому, выйдя из своего автомобиля, сделал знак телохранителям, чтобы те не выходили следом, и довольно решительно прошел к «БМВ», усаживаясь на заднее сиденье. К его удивлению, в салоне автомобиля были только молодой водитель и находившийся на заднем сиденье пожилой благообразный мужчина лет шестидесяти. У него были мудрые, добрые глаза, мягкие черты мясистого лица, крупный нос, большие уши. Он походил на библиотекаря или аптекаря, но никак не на бандита, коронованного «вора в законе», который считался одним из самых серьезных преступных авторитетов не только в Москве, но и в странах СНГ.
Как только Костиков уселся в машину, молодой водитель без лишнего напоминания вышел из салона автомобиля, мягко закрыв за собой дверь. Знахарь посмотрел на Костикова.
— Добрый день, — вежливо поздоровался он.
— Здравствуйте, — Александр Викторович недоверчиво смотрел на сидевшего рядом с ним человека, который считался легендой преступного мира. Если бы он встретил на улице такого мужчину, то принял бы его за случайного прохожего.
— У меня в машине можно свободно говорить, — добродушно сообщил Знахарь, — включаются системы противодействия любой записи.
— Я слышал, что подобные штучки есть у спецслужб, — вспомнил Костиков.
— Значит, есть и у нас, — усмехнулся Знахарь, — нужно успевать за прогрессом, иначе проиграешь. Итак, мы с вами наконец встретились. Как отдохнули?
— Плохо. Воспоминания о том, как меня кинули, не давали мне покоя.
— Я вас понимаю. Вы ведь человек достаточно состоятельный и предприимчивый. Привыкли побеждать, всегда достигать своей цели, это ваш стиль — агрессивный и напористый. А здесь вы не только не достигли своей цели, я имею в виду женщину, но еще вас и развели, — безжалостно закончил Знахарь.
— Да, — сжав зубы, согласился Костиков, — меня развели, обманули, надули, провели, кинули, бросили, подставили, называйте это, как вам угодно. Но они решили, что со мной можно безнаказанно так поступать. А я хочу доказать им, что это глупо и опасно — связываться с человеком, который, как вы сказали, «агрессивный и напористый». Вот-вот. Поэтому я с вами и встретился.
— Вы напрасно так нервничаете, — успокоил его Знахарь, — я прекрасно осознаю ваше состояние. Дело не в деньгах и не в той упущенной бабе. Денег у вас много, бабы наверняка сами вешаются на шею. Дело в принципе. Человеку вообще не нравится, когда его кидают. Ему хочется, чтобы все было сделано с уважением, как в казино. Любой посетитель казино, который туда входит, подсознательно понимает, что должен проиграть. На выигрыш нет шансов, это обычная математика. Может чудом повезти, вы можете выиграть даже миллион. Но все равно придете снова и все спустите. Это закон человеческих эмоций. А другой закон — математический: у вас один шанс против ста у казино. Попробуйте выиграть. Шанс маленький, но он есть. Все проигрывают свои деньги и уходят довольными. Никто не считает себя лохом. Получил удовольствие, немного сыграл. Не повезло, повезет в другой раз. Это называется — отнять деньги «с уважением». Даже когда вас кидают «наперсточники» на базаре, тоже не так обидно. Вы знали, что это ребята шулеры, и сами полезли с ними играть. А вот когда ваш компаньон, которого вы считали честным коллегой, начинает передергивать карты, вот тогда вы звереете. Или когда молодая красивая женщина, которую вы пригласили к себе в купе, чтобы обольстить, вдруг сама оказывается обольстительницей, и вы меняетесь местами. Она становится хищником, а вы жертвой. Но с самого начала вы предполагали несколько иную игру. И поэтому вы чувствуете себя оскорбленным.
— Вам диссертации нужно писать по философии, — криво усмехнулся Костиков, — ну раз вы так все точно разложили, значит, уже поняли. Я встретился с вами не для того, чтобы выслушать эту лекцию. Мне нужно найти и наказать тех, кто меня кинул. Максимально жестко. Это мои требования…
— Ясно. Вы понимаете, что это были не обычные «майданники»? Хотя об этом я вам говорил. Это профессиональная группа под руководством известного вора в законе, коронованного вора, которого все уважают. И мне не так просто выступать против другого мастера, каким, безусловно, является Факир.
— Назовите цену, — предложил пересохшими губами Костиков, — назовите вашу цену…
— Не нужно так напирать, — мягко заметил Знахарь, — я могу воспринять ваши слова как оскорбление. Здесь не базар, и я с вами не торгуюсь, набавляя цену за свои услуги. Я просто хочу максимально точно обрисовать вам всю ситуацию в целом. Против вас сработала группа самого Факира. Обидно, но вы сами отчасти виноваты. Нельзя появляться на вокзале с двумя телохранителями и такими дорогими чемоданами. Только одни ваши чемоданы, наверное, стоили несколько тысяч долларов. Пустые чемоданы. Это сразу привлекло к вам внимание. Вам еще отчасти «повезло», что сработала группа Факира. Быстро, чисто, аккуратно, без ненужной суеты и, главное, без крови. А если бы это были какие-нибудь залетные хохлы? Например, вас бы просто перестреляли после проезда украинской границы…
— Значит, мне еще нужно благодарить вашего Факира? — разозлился Костиков. — Я думал, вы серьезный человек, а вы мне сказки рассказываете. Извините, я обращусь к другим людям…
Он взялся за ручку автомобиля, чтобы выйти, но неожиданно лицо Знахаря изменилось.
— Сядь и успокойся, — перешел он на «ты».
Костиков дернул ручку, дверца не открывалась.
— Мой водитель заблокировал двери, чтобы нас не беспокоили, — пояснил Знахарь, — и не нужно так дергаться. Если бы ты сейчас вышел из машины, то не дошел бы живым до своей. Получается, что тебе не нравится, когда у тебя берут чемоданы с барахлом, а меня, значит, можно оскорблять, и мне это должно нравиться? Ты не понял, с кем именно ты связался. Меня короновали еще в те годы, когда ты школьником был. А ты думаешь, что я с тобой душеспасительные разговоры веду или цену набавляю. Сиди и не рыпайся. А теперь слушай меня внимательно. Когда один вор в законе выступает против другого вора, начинается война. Беспощадная, злая, без всяких правил. Потому что не может один вор выступать против другого. Для этого у нас свой суд есть и свой смотрящий. Мы обращаемся к уважаемым людям, и они рассматривают наши споры. И в таких случаях решение наших судов апелляции или обжалованию не подлежит. Любой, кто не выполнит подобное решение, становится вне закона. Это ты понимаешь?
— Да, — кивнул Костиков.
Запертая дверь его смутила. Даже немного испугала и вернула на землю. Он уже пожалел, что связался с бандитами. Но отступать было невозможно.
— Тогда сделаем так. Ты выступаешь как оскорбленная сторона. Будем считать, что мы с тобой компаньоны. Тогда я обязан взять тебя под защиту. Факир не имеет права трогать моего компаньона. И тогда все правильно. Я принимаю меры и наказываю тех, кто посмел покуситься на твои вещи.
— Тогда сделаем так. Ты выступаешь как оскорбленная сторона. Будем считать, что мы с тобой компаньоны. Тогда я обязан взять тебя под защиту. Факир не имеет права трогать моего компаньона. И тогда все правильно. Я принимаю меры и наказываю тех, кто посмел покуситься на твои вещи.
— В каком смысле компаньон? — не понял Костиков.
— В самом прямом. Ты уступаешь мне пять процентов своих акций.
— Пять процентов? — не поверил Александр Викторович. — Это почти два миллиона долларов по нынешнему курсу! Вы с ума сошли? Два миллионов долларов, чтобы найти сучку, которая меня обманула, и наказать ее? Два миллиона долларов. Вы, видимо, не понимаете, о чем просите? У тебя крыша поехала, — разозлился Костиков; когда дело касалось денег, он становился наглым и неуправляемым и тоже перешел на «ты», — я никогда не заплачу таких денег. Зови своего водителя, пусть откроет двери. И учти, что в моем автомобиле сидят трое вооруженных ребят. Если я сейчас не выйду, они откроют стрельбу. У двоих автоматы.
— Предусмотрительный тип, — кивнул Знахарь, — это хорошо. Только ты опять не понял. Я не просто становлюсь твоим компаньоном. Я решаю все твои проблемы в будущем, гарантирую тебе защиту и наказываю группу Факира. Не сучку, о которой ты говоришь, а целую группу во главе с коронованным вором. Поверь, что я беру с тебя еще очень небольшую плату. На самом деле я должен был попросить десять процентов твоих акций. Это было бы справедливо…
— Тогда лучше сразу двадцать, — зло предложил Костиков. — Я думал, ты мне можешь помочь. А ты вымогаешь у меня такую сумму. С какой стати? Я потерял тысяч сто или сто пятьдесят. А должен заплатить в десять-двадцать раз больше, чтобы отомстить? Глупо и нерационально.
— Очень рационально, — перебил его Знахарь, — и очень конкретное вложение денег. Сейчас у тебя на носу переговоры с Манвеляном. Забыл об этом? А он ведь тоже не простачок, имеет хорошие связи в наших кругах. Постарается тебя кинуть на большую сумму…
— Откуда ты знаешь? — На этот раз Костиков действительно испугался. Очень испугался. О его переговорах пока не знал никто.
— Работал все эти дни. Готовился к встрече с тобой. А теперь подумай, что будет, если Манвелян узнает, как ты расправился с теми, кто посмел у тебя только чемоданы увести. А ведь об этом случае в поезде уже вся Москва знает. Такие слухи быстро расходятся. И репутацию лоха ты на всю жизнь заработаешь и с этим клеймом умрешь. А я тебе предлагаю выгодную сделку. Теперь все будут знать, что тебя нельзя кидать, нельзя с тобой поступать нечестно. Все будут знать, что ты можешь найти и наказать тех, кто посмел тебя обмануть. И наконец, все будут знать, что ты дружишь со Знахарем. А такая дружба стоит твоих вшивых акций. И твоих двух вонючих миллионов. Сколько еще миллионов у тебя останется?
Костиков задумался. В словах бандита было рациональное начало. Но такая сумма в два миллиона долларов! Откуда он узнал о предстоящем договоре с Манвеляном? Если там все будет нормально, то прибыль может составить в течение трех лет больше пяти миллионов долларов. Если Манвелян узнает, что в его друзьях ходит сам Знахарь! Кажется, это действительно здорово. Может, стоит рискнуть?..
— Предположим, что я соглашусь, — сказал Костиков. — Что ты можешь мне пообещать?
— Все, что ты захочешь. Можем доставить ее к тебе домой, можем разрезать на кусочки, можем сделать из ее кожи сумочку и подарить твоей бывшей супруге.
— Не нужно шутить. Она была одна?
— Нет, они работают группой, я тебе уже говорил.
— Накажите их. Найдите и накажите. Но чтобы они знали, кто их нашел и почему. Обязательно скажите им об этом. А ее… Частные заказы вы принимаете?
— В каком смысле?
— Она понравилась моему телохранителю, которого я уволил. Он сейчас работает охранником в каком-то баре. Если ему предложить устроить эту встречу, то он будет готов порвать ее на куски. Ты сможешь организовать их встречу?
— Это обязательно? — поморщился Знахарь.
— Я даю акций на два миллиона долларов, — напомнил Костиков, — а ты торгуешься из-за такого пустяка.
— Как хочешь. Я не люблю неоправданной жестокости…
— Секунду назад ты предлагал мне сумочку из ее кожи. Тоже мне агнец божий.
— Мы бы ее не мучили. Есть тысяча способов спокойно убрать человека. Без лишних мучений и пыток. Достаточно дать ей стакан воды с нужными «витаминами», и она спокойно заснет. Зачем тебе эта встреча?
— Это мой каприз, — упрямо произнес Костиков, — ты же сам говоришь, что все тайное рано или поздно становится явным. Пусть все узнают, как мы отомстили. И потом, вам даже лучше. У вас будет человек, на которого можно будет все свалить. Он был уволен и поэтому хотел отомстить. Прекрасный мотив для мести. Любой суд согласится с таким обвинением. Или нет?
— Хорошо, — сказал Знахарь, — делай как считаешь нужным.
— А остальные?
— Их двое. Мы их просто уберем.
— А Факир?
— Нет, — сразу ответил Знахарь, — его трогать нельзя. Он под защитой наших законов. Даже если ты дашь мне десять или двадцать процентов, то он фигура неприкосновенная. Даже если отдашь мне все свои деньги.
— Тогда я не согласен. Факир должен умереть, иначе все теряет смысл. А я думал, что ты умный человек. Если Факир узнает, а он обязательно узнает, что убрали троих его людей, то он решит отомстить. Уже тебе лично. Или мне, твоему компаньону, что нанесет ущерб и твоей «деловой репутации». Значит, будем сидеть и ждать, пока Факир нас грохнет?
— Быстро ты все понял, — с невольным уважением заметил Знахарь, — правильно рассуждаешь. Странный вы народ, наши новые бизнесмены. С одной стороны, большие деньги умеете делать, а с другой — повадки и манеры у вас все равно наши, блатные, бандитские.
— Мы быстро учимся. Мы у вас, а вы у нас, — согласился Костиков.
— Насчет Факира подумаю. Может, действительно подставим твоего бывшего охранника, хотя Факира обмануть почти невозможно. Но все равно подумаю. Остальных мы найдем.
— А почему трое? Где они были?
— Один был в вашем вагоне, другой в соседнем на подстраховке. Мы все точно выяснили, даже их имена. Тот, который был в соседнем вагоне, вещи принимал. А тот, который был в вашем, уже после случившегося все внимательно слушал, чтобы узнать, как будут работать следователи. Я ведь говорил, что Факир действует с подстраховкой.
Костиков незаметно вздохнул и посмотрел в сторону своей машины. Там действительно находилось трое вооруженных охранников. И он почему-то был уверен, что Знахарь это знает. Бандит понимал, что его собеседник не блефует. В свою очередь, сам Костиков тоже понимал всю резонность доводов бандита. «С волками жить — по-волчьи выть», — вспомнил подходящую пословицу Костиков.
«Похоже, придется соглашаться на два миллиона, — зло подумал он, посмотрев на сидевшего рядом бандита. — А если потом дать еще один миллион Вадиму и убрать самого Знахаря?»
Эта мысль ему так понравилась, что он даже улыбнулся. И уже веселее посмотрел на своего опасного собеседника.
Глава 5
Жанна сама не понимала, как она согласилась на подобную авантюру. Идти в гости на виллу к абсолютно незнакомому и чужому человеку, с которым они познакомились всего лишь несколько часов назад на пляже. Но Алевтина так настаивала. Жанна согласилась. По этому поводу было надето новое платье, купленное двоюродным братом в каком-то дорогом бутике. Кузен был преуспевающим бизнесменом и немного побаивался своей родственницы, занимавшей такой важный пост в правоохранительных органах. На всякий случай он всегда сохранял с Жанной идеальные, почти дружеские и семейные отношения. Он и решил, что именно такое платье подойдет Жанне, купив его в Милане в магазине известного итальянского модельера. Платье было красивым и дорогим. Оно плотно облегало тело, подчеркивая все достоинства молодой женщины. Смущало только то, что оно было гораздо выше колен, и Жанне казалось, что у нее голые ноги.
Платье пролежало полтора года в шкафу. Она так и не решилась его надевать и взяла с собой на отдых, решив, что оно может понадобиться. Даже Алевтина ахнула, взглянув на обновку.
— Господи, — прошептала она, — где ты взяла эту прелесть. Подожди, подожди. Это Версаче. Нет-нет. Это от Армани. Не может быть. Это платье специально для вечерних коктейлей. Оно стоит не меньше двух или трех тысяч долларов. Так. Понятно. А теперь честно признайся, с кем еще ты встречаешься, кроме своего художника. Он бы явно не потянул на такой подарок. Нет, не три тысячи. Может, даже пять тысяч. Господи, откуда у тебя такая красота? Сюда нужна еще новая сумочка от Шанель и обувь от Лагерфельда. И ты будешь выглядеть на миллион долларов.
— Это подарок, — призналась Жанна, глядя на себя в зеркало. Сегодня ей впервые понравилось это платье. Очевидно, сказывались условия курорта. После вызывающе открытого купальника, в котором она чувствовала себя почти голой, это короткое платье казалось закрытым мусульманским нарядом. Все познается в сравнении…