Алину передернуло:
— Может, он просто самодур был…
— Нет, — возразил Антон. — Я по-другому понял. Что теряться и паниковать нельзя ни при каких обстоятельствах — раз. И что помогает в этом дисциплина, прежде всего по отношению к самому себе. Заставлять себя надо! Была бы вода, я бы зубы на ночь почистил! — загораясь от собственных слов, воскликнул он.
Гуся попытался издевательски расхохотаться, но большой уверенности в нём не чувствовалось — видимо, его тоже проняла история капитана Блая.
— Кстати, а я пить хочу, — проговорила Алина, пытаясь остановить новую перепалку между друзьями.
— Нет ничего проще… — начал было Сашка, но вдруг замолчал и замер на месте. Затем рука его медленно поднялась, показывая куда-то за Антонову спину.
Тот немедленно обернулся. Буквально в нескольких шагах от костра вдруг закачалось дерево, потом другое… Похоже, к ребятам кто-то пробирался со стороны опушки — видимо, они всё-таки расположились слишком близко от равнины, от царства крупных ящеров, и теперь кто-то из этих чудовищ решил полюбопытствовать, что за необычный свет мерцает сквозь стволы деревьев.
Не успел Антон пошевелиться, как в круг света просунулась чья-то ужасно-бугристая, громадная и страшная морда. Скосившись набок, она выставила на ребят немигающий багровый глаз. Лишь чёрная чечевица зрачка подрагивала в такт языкам пламени.
Этот зверь был страшнее всех предыдущих. Возможно, потому, что был ближе всех.
Даже у Саши упало сердце…
ГЛАВА 8
…Зверь стоял почти не шевелясь, как это умеют делать пресмыкающиеся. В то же время чувствовалось, что он усиленно размышляет, что это за явление здесь, у него под носом, и не может ли оно стать добычей. Довольно шумное дыхание вырывалось у него изо рта.
В одно мгновение Алина охватила взглядом его всего. Отвратительная бугристая, морщинистая, пупырчатая, словно в прыщах, кожа. Как у всех здешних тварей. Маленькие относительно головы глазки с багровой радужкой. Громадная пасть с чем-то вроде клюва на конце. А за головой, на шее, здоровый валик, вроде воротника…
Дальше она рассмотреть ничего не успела. События, после этой, показавшейся такой длинной паузы понеслись стремительно. Саша издал истошный вопль, вскочил на ноги, выхватил из костра головню, ещё горевшую на конце, и ринулся к динозавру. Не добежав до него пары шагов, он, как заправский метатель копья, кинул палку-факел прямо в морду зверю.
Пламя на головне на мгновение вспыхнуло, раздутое встречным воздухом, а затем она упала зверю прямо на его затылок и так и осталась лежать у динозавра на макушке.
Но если Саша чего-то хотел этим добиться, то, можно сказать, потерпел неудачу. Ящер лишь недоуменно хрюкнул и немного прянул назад, замотав головой и сбросил горевшую палку с головы. Однако бежать от огня он, судя по всему, не собирался.
— Надо в глаз! — яростно завопил Антон, тоже подскакивая и хватая вторую головешку из костра. Но перевязанная больная лодыжка подвела его, и он с шумом повалился в траву. Головешка выпала.
Санька в это время вновь метнулся к костру.
Алина, уже пришедшая в себя и тоже начавшая действовать, сунула ему в руку ещё одну горевшую палку. Она ещё успела поразиться яростному, перекошенному лицу мальчика.
Динозавр ещё мотал головой, немного отодвинувшись назад, в деревья. Он, кажется, не очень понимал, что творится вокруг него, и был, скорее всего, склонен сделать ноги, но всё ещё никак не мог сообразить, как, собственно, это сорганизовать…
Тем временем бесстрашный Сашка вновь подбежал к нему и на сей раз ткнул головешкой прямо в багровый глаз. И еще. А потом разошёлся до того, что начал просто хлестать зверя по бугристой морде.
Ящер взревел, ещё когда получил огненным "подарком" в глаз. Теперь же он вопил, мотая головой, и… И отступал, отступал! Левой передней лапой он пытался отмахнуться от навязчивого приставалы, но, похоже, даже не видел мальчишки.
Последний раз в оранжевых отсветах пламени мелькнула морда ящера, уже залитая какой-то слизью — уж не выбил ли Сашка ему глаз? — а затем зверюга сумела-таки развернуться и ломанулась сквозь деревья.
Дальнейшая сцена достойна была кино про героев: Сашка поднял импровизированный факел над головой и издал победный клич. Правда, впечатление от монументальной сцены смазал сорвавшийся мальчишечий голос…
— Ты чего орал, как оглашенный? — сердито спросил вернувшегося к костру Сашу Антон, переживавший, похоже, что не он отразил нападение динозавра. — Ещё таких же гостей захотел позвать?
Сашка только высокомерно ухмыльнулся и промолчал.
— Санечка, ты герой! — ласково сказала Алина, желая предотвратить возможную ссору. — Ты нас всех спас!
— Ага! — ядовито отозвался ревнующий Антон. — Спас… от того, кто нам не угрожал!
— Это как? — опешила Алина.
— А вы видели клюв у него на морде? Это же значит, что нас посетил травоядный ящер. Он бы и мухи не обидел!
В самом деле: все они читали, что клюворылые динозавры питались лишь растительной пищей, и этот неизвестный зверь, похожий на трицератопса без рогов, просто добирал недоеденную за день норму листиков. Но с другой стороны кто же может сообразить всё это, когда рядом с тобой оказывается страшная пасть, в которую ты поместишься целиком!
Да и всё ли знаем мы о динозаврах на основании найденных костей? Вдруг этот был хоть и растительноядным, да страшно агрессивным? Может, он для своей защиты сметал всё, что встречал на своём пути? Вон носорог африканский — тоже травоядный. Но на пути у него лучше не вставать…
Так что Сашка только хмыкнул независимо. Алина тоже считала, что Антон сейчас несправедлив.
— Если он был такой нестрашный, что ж ты сам на него бросился? — проговорила она. — Да ты бы и сам его с радостью погнал, если бы у тебя нога не подвернулась, — добавила девочка, чуть ли не воркуя. — А потом, кто его знал — вдруг он решил бы своим клювом проверить, не растения ли мы? Быки тоже травку щиплют — а не хотела бы я встретиться с быком в чистом поле…
Антон засопел.
— Сань, а как тебе пришло в голову факелом его пугануть? — перевела разговор на другую тему Алина.
Сашка тоже некоторое время гордо посопел. Потом, поняв, что переигрывает, ответил вполне обычным голосом:
— Так мы же сами недавно говорили о Конан Дойле. Вот я и вспомнил, как у него в "Затерянном мире" этот… сэр, как его там… Ну, в общем, лорд там у них основной в такой же ситуации ткнул ящера в морду головешкой, тот и убежал.
Я-то сначала испугался, — со вздохом признался он. — А потом, когда начал действовать, уже и азарт какой-то появился. Может, он и не опасный был, а когда там рядом с ним стоишь, то понимаешь — если перестанешь наступать, он тебя разорвет…
— Нет, ты правда герой, — вновь повторила Алина. — А когда ты кричал…
— Вопил, как недорезанный, — вставил Антон.
— …ты мне знаешь, кого напомнил? — продолжала девочка. — Зелиарда. У меня игра такая была компьютерная, он там по пещерам бегает, и всяких гадостей побеждает. Вот он когда с чудовищами сразится, победит, так он меч поднимает, и музыка играет…
— Компьютер тебе менять надо, — проговорил Антон, нащупавший, наконец, твердую почву под ногами. — Уже всяких новых игр полно, а ты всё Зелиарда гоняешь.
Он уже начал раздражать, этот Антон, своим ворчанием, но Алина ещё раз примирительно вздохнула:
— Скажи это моему папе… Да и не гоняю я. Давно это было.
— Скажи… — передразнил Сашка. — Если мы отсюда не выберемся, то и сказать некому будет. Надо камень искать. А то мы тут ещё один день не продержимся. Зря, что ли здешние млекопитающие на крыс были похожи да по норам прятались, и только ночами охотились? Мы для этого слишком крупные, спрятаться негде, для ящеров — самая добыча. А самим охотиться не на кого — для нас всё или слишком большие, или слишком хорошо прячутся…
Саша был прав, что и говорить. Но где теперь, ночью, искать этот проклятый камень? И днём-то в высокой траве ничего не увидать, а в ночной непроглядной чернильной темноте… Никаких шансов! Тут, в этом гигантском лесу, даже свет Луны не помогает… И как найти дорогу к тому месту, где они впервые оказались здесь, в этом мире?
— Ты прав, — сказал Антон. — Но я всё равно считаю, что нам лучше было бы отложить поиски на раннее утро. Когда будет уже видно, а динозавры ещё будут спать без "подзарядки".
— Без чего?
— Они же холоднокровные, — объяснил Антон. — Они активны, когда тепло и солнце. А ночью они должны быть вялыми, то есть для нас менее опасными. Ты ж сам об этом говорил, вспомни. А сейчас я бы предложил поохотиться самим. Ящериц же на даче каждый ловил. Или лягушек…
Алину передернуло.
— Ну, или сейчас как раз должны выползти млекопитающие… — торопливо добавил Антон.
Алину передернуло.
— Ну, или сейчас как раз должны выползти млекопитающие… — торопливо добавил Антон.
— Млекопитающие! Жрать единственных наших братьев в этом мире враждебных пресмыкающихся! — патетически воскликнул Гуся.
— Но кущать же хощеться, — в анти-тон ему возразила Алина.
Да, но как это сделать — поохотиться? Млекопитающие здешние — звери ночные и, следовательно, должны обладать хорошим зрением в темные времена суток. В отличие, кстати, от людей. К тому же они должны быть весьма чувствительны к колебаниям почвы под весом крупных животных — а дети в этом времени должны были считаться у млекопитающих именно крупными созданиями.
Но с другой стороны, местные зверьки ещё не знают человека, хитростям его не обучены, и, значит, если подумать, можно поймать их на какой-нибудь охотничий фокус.
Вот только на какой? Они ж дети городские, силки ставить не только не умеют, но и не знают, как они устроены. То есть им сейчас, за одну ночь, необходимо изобрести охотничьи устройства и приёмы, до которых человечество доходило сотни тысяч лет!
А между тем, мир вокруг не переставал быть крайне неудобным местом для изобретательской работы. Несмотря на огонь, насекомые не отказывались от того, чтобы атаковать ребят. И потому все их разговоры происходили под звуки шлепков по коже. Кусались-то не все — похоже, "специализация" по теплой крови многим ещё не доступна, — но пытались лезть в глаза, в рот, ползать по телу — пр-ротивно!
Донимали и звуки из чащи — всё казалось, что за стеной освещённого пространства кто-то подбирается. Да, в общем, и холодновато стало — после дневной-то жары.
Тем не менее, пока Алина, не очень надеясь на успех, пыталась выискать ящерок при неверно колышущемся свете костра, мальчишки приступили к изготовлению охотничьих приспособлений.
После давешнего визита ящера прямо к ним на полянку бамбуковые дубинки показались уже слабым оружием. Надо бы обзавестись чем-то более острым, копьём каким-нибудь. Но где его взять здесь? И из чего сделать остриё?
Правда, предусмотрительный Антон ещё тогда, когда они спилили, наконец, ножичком толстый бамбук, не поленился и отрезал кусок поближе к верхушке. Копьё будет, объяснил он, игнорируя Гусины смешки. Оно и в самом деле — "копьё" это выглядело крайне беспомощным по сравнению с нынешними зверями. Вроде зубочистки рядом с кошкой. Но вот здесь, в лесу, оно уже казалось вполне себе оружием. Вот только было оно одно…
Поначалу отобрали более или менее прямые палки и начали их обжигать с одного конца. Получалось, конечно, плохо, но в конце концов пять вполне сносных дротиков лежали на траве. Даже удивительно, как в этой мешанине хвороста удалось отыскать хотя бы пять прямых палок!
Антон принялся конструировать лук. Ума тут большого не надо — в мальчишечьих компаниях занимались этим не раз. Но где было взять тетиву? Здесь же веревок нет, ящеры их не плетут, а из скрученного колбаской рукава рубахи какая тетива!
Пришлось пожертвовать Антоновой рубашкой — нарезать её на "вермишель" так, чтобы сплести хоть какое-то подобие шнура.
— Это ничего, — утешал то ли их, то ли себя Сашка. — До первого большого зверя. А там мы из его сухожилий тетиву сплетём… Жалко, что мы у того, на берегу, не догадались нарезать…
На вопрос, правда, сплетал ли он хоть раз в своей жизни тетиву из сухожилий, ответа мастер, впрочем, не дал…
Зато Антон теперь представлял забавное зрелище — обычно аккуратный, сейчас он был полуголый, заляпанных глиной брюках, босой. Но — деловой, как всегда.
И красивый, подумала Алина…
А ещё… Голод уже начинал мешать не только действовать, но и думать. Хотя это было, скорее всего, чисто психологическим чувством: ведь люди умеют обходиться без пищи по месяцу, а то и более. Алинкин папа рассказывал ей про каких-то ирландских заключённых, которые устроили в тюрьме голодовку, и кто-то из них жил без пищи почти два месяца!
Но эти рассуждения не спасали, когда еды требовали собственные желудки.
Стрелы из этого лука летели плохо — крутились в воздухе, падали плашмя, улетали недалеко. Их как-то надо было отцентровать, сказал Антон. Но как — ведь птичьих перьев не было, и наконечника железного не приладишь. Камни? Какие в ночном лесу камни — булыжники если только найдешь!
И всё же терпение и труд всё перетрут! В верности этой поговорки ребята убедились на собственном опыте.
Со стрелами придумали так: почти у самого острия привязывали кусок более тяжелой ветки. На это пошли рукава Сашкиной рубашки. Но теперь стрелы, получив некое "грузило", летели хоть и не туда, куда целили, но более или менее предсказуемо, и раз на десятый можно было ожидать, что они попадут в ствол дерева.
Лучше, чем ничего. Вот только пробьют ли они шкуру хоть маленького динозаврика?
Но главную роль в охоте получило ещё одно приспособление. Его изобрёл догадливый Антон.
Он вдруг, как гуся, шлёпнул себя ладонью по лбу, а потом скомандовал:
— Сашка, давай мне, рви кусок рубахи!
— Зачем? — естественно, тут же спросил Гуся.
— Давай-давай, увидишь!
Пожав плечами, Саша снял остатки своей рубахи. Затем Антон, скомкав ткань, и положив её на колени, достал ножик и недрогнувшей рукой вонзил его себе под кожу предплечья другой руки.
Вернее, попытался вонзить. И рука только казалась недрогнувшей.
Антону, чувствовалось, было больно, кожу приходилось едва ли не сверлить, так что решимость мальчика с каждой секундой таяла. Гуся, опомнившись, заорал:
— Это ещё зачем?! Мало нам твоей ноги?
Антон, в глубине души радуясь прекращению пытки, ответил, морщась:
— Хочу ткань кровью пропитать и подбросить на краю поляны. Кто-нибудь должен клюнуть. А мы его подстрелим. Либо в силок поймаем, из твоих шнурков…
Гуся с уважением посмотрел на друга:
— Ну ты и голова! Только, слушай, надо бы лезвие обжечь. А то инфекцию занесешь, руку отрежут…
Ласковый, добрый Гуся! Вот такой он всегда — совершенно не соображающий, когда что надо говорить и не лучше ли промолчать.
Впечатлённый перспективой Антон вздохнул, но делать было нечего: назвался груздем — полезай в кузов. Сунув лезвие в один из маленьких язычков пламени на краю костра, он подержал в нём ножик. Потом положил его на одну из веток, подул, чтобы побыстрее остыл…
— Может, ты поможешь? — просительно обратился он к Саше. — А то знаешь, когда сам режешь, от боли сила уходит…
Сашка серьёзно посмотрел на друга. Алине показалось на секунду, что перед ней сидят два взрослых человека — настолько суровыми в понимании долга были взгляды, которыми обменялись мальчишки.
— Из меня всё равно боец плохой, в случае чего, — тихо проговорил Антон. — Где нога, там и рука. А тебе надо сохранять себя без повреждений. Сам понимаешь…
— Антоха, нет. Ты — боец, — с неожиданной лаской ответил Саша. — Не каждый такое предложит…
— Но я прав… — тускло сказал Антон.
— Да… — сожалеючи вздохнул его друг.
На дальнейшее Алина не смотрела. Теперь и она решила порвать свою блузку — ну, там, где это ещё может позволить себе девочка. Ведь Антошку надо будет перевязать. Она услышала болезненное: "Ы-с-с-ш-ш", горловой стон, Сашка сказал: "Ничего, пройдет", потом мальчишки ещё некоторое время возились, а потом голос Сашки скомандовал:
— Давай, перевязывай!
А между тем, день заканчивался. Наверху, на деревьях, ещё видны были золотые пятнышки света, но здесь, у земли, где без того всегда царил полусумрак, вечерняя голубизна воздуха довольно ощутимо сгущалась.
Затем долго сооружали силки. На это пошли штанины Антоновых джинсов, так что он теперь оказался словно бы в шортах. Всё это было, конечно, так — "третьего класса работёнка", как сказал Гуся. Но всё ж лучше, чем ничего.
Словом, петлю вокруг окровавленной тряпки соорудили, оставшийся конец "верёвки" привязали к длинной гибкой ветке, с которой Антон и залёг за первыми деревьями на краю поляны. В последний момент он послюнявленным пальцем проверил направление ветра — того в лесу почти и не было — и лёг с такой стороны, чтобы его запах не несло на приманку. Вспомнил, значит, читанные раньше охотничьи рассказы.
Сашка притаился за соседним деревом, держа наготове самое первое их, бамбуковое "копьё". Алина же по команде мальчиков села так, чтобы загораживать собой с этой стороны свет костра.
Всем было страшно. В этом мире охотники тоже с таким же успехом могли превратиться в добычу, и морда давешнего динозавра, у всех стоявшая ещё перед глазами, оптимизма в этом смысле нимало не внушала. И что, если у мальчишек просто не хватит сил удержать доисторическую тварь, если даже её удастся поймать?
…Это было мучением — сохранять вот так неподвижность, слыша неумолчную жизнь враждебного леса, подвергаясь атакам насекомых и воображая себе всё более страшные опасности. Может быть, долго ребята так и не выдержали, несмотря на голод, но тут, в полной тишине, не зашелестев, казалось, ни травиной, из лесу выпрыгнул гибкий страшный зверь…