Но главной заботой был ветер. Теперь он зашел с юго-запада и прибой нарастал с каждым часом. «Кэролайн», корабли Компании, бриг «Грапплер» и несколько других судов были вынуждены отойти мористее, обрубив канаты. «Рэйсонейбл» застрял в иле во время отлива, получив еще несколько трещин в наборе, к ярости мистера Джилла, как раз тогда, когда каждый офицер, боцман и плотник, свободные от вахт и других срочных дел, хозяйничали на французской верфи, свободной от недреманного ока скупых управляющих, среди залежей канатов, парусины и рангоутного дерева.
У Стивена также был забот полон рот с мэром, главой духовенства и начальником полиции, в то же время он завязал множество личных знакомств. Физических сил это много не требовало, но к моменту, когда на закате старшие офицеры собрались в штабе Китинга, расположившемся в придирчиво выбранном портовом кабаре, чтоб подкрепиться толикой вина и великолепной местной свежей рыбой, он был вымотан не меньше всех остальных. Утомление виделось на вытянувшихся физиономиях, раздавались частые зевки, все откинулись на стульях в более-менее расслабленных позах, но дух, читавшийся в выражениях лиц, очевидно, оставался на высоте.
Полковник Китинг был весел как всегда, когда передал Джеку свою маленькую подзорную трубу и указал на французских солдат, скапливавшихся на холмах за городом.
— Говорят, главную колонну ведет Десбрюсли лично, — громко крикнул он, перекрывая шум прибоя. — Странно, что человек таких достоинств не установил сначала артиллерию. Вы же знаете, там есть несколько отличнейших мест, чтоб устроить неплохой перекрестный обстрел. Но, несомненно, он решил идти другим путем.
Прибежал суперкарго Компании, обезумевший в поисках людей, которые помогли бы перегрузить на корабли его драгоценный шелк. Он бросился в ряды девиц, выстроившихся возле порта, и исчез в них с тихим, разочарованным стоном. Девицы завершали свое пикетирование, обнимаясь и хихикая. Ни одну не заставили даже покраснеть, даже в этот поздний час, но надежда умирает последней, и самые стойкие еще чего-то ждали, хотя от берега отчаливали уже последние шлюпки.
— Объясни доброй женщине, что мы заплатим, ладно, Стивен? Мне кажется, она плохо понимает французский, — тихо сказал Джек, и громко:
— Не хотелось бы торопить вас, джентльмены, но, мне кажется, нам бы лучше подняться на борт. Если погода позволит, мы высадимся на берег еще завтра и закончим наши дела. Люди отдохнут, и, — кивок в сторону Стивена, — при дневном свете у них будет меньше искушений.
Погода, однако, не позволила. Ветер зашел с запада, дуя точно к побережью, и эскадра вместе с призами и освобожденными судами едва могла высунуть нос за волнорезы, спасибо хорошему грунту и двойным якорным канатам. И хотя волнение не помешало общему сбору на завтрак на «Рэйсонейбле», было очевидно, что громовой прибой, прокатывающийся, насколько хватало взгляда, чуть не на четверть мили вглубь берега, исключает всякое сообщение с городом.
Это был необычайно веселый завтрак, с повторением вчерашнего боя на берегу шаг за шагом, с множеством добрых слов от армейцев в адрес Королевского Флота, о его разносторонности, дисциплинированности и предприимчивости. Завтрак также обернулся опустошительным набегом на запасы бараньих котлет с Мыса и свежего хлеба с Сен-Поля. При этом не было на борту офицера, который бы не понимал, что в городе осталась еще куча несделанных дел: частично из-за недостатка времени, частично из-за отсутствия перечня государственной собственности и боязни нанести ущерб собственности граждан. Стивен получил перечень лишь перед наступлением темноты, но он и сейчас продолжал настаивать, что трогать можно лишь очевидно военные припасы и постройки.
Кроме того, все моряки и большинство солдат понимали трудность положения эскадры в случае, если ветер удержится. Десбрюсли вполне мог перетащить артиллерию из Сен-Дени под покровом темноты и обрушить на них перекидным огнем поток мортирных бомб, пока эскадра изображала сидячих уток, не имея возможности выйти в море.
Однако, на данный момент, казалось, французы не намеревались никуда двигаться. Их отряды виднелись на гребнях гор над Сен-Полем, но там и оставались, и неподвижность их вносила не последний вклад в веселье за столом.
Уже сильно после обеда пришло сообщение, что к городу по дамбе от Сен-Дени движется внушительная колонна с артиллерией.
— Ему ни за что не перетащить пушки через болота, пока у него нет фашин, — резюмировал полковник Китинг, — мост-то мы разрушили. А заготовить фашины — на это у них уйдет большая часть дня. Нуднейшая, утомительнейшая работа — тащить орудия через болото, уж я-то знаю.
— Прибой уменьшается, — вступил капитан Корбетт. — Я считаю, завтра мы сможем высадиться — посмотрите на небо на западе. Быстро пришло, быстро ушло, как говорит мой опыт.
— Пораньше бы, — откликнулся Джек. — Я спать спокойно больше не смогу, если мы не взорвем оставшиеся три здания из списка доктора Мэтьюрина.
— Как политику, мне бы хотелось порадовать себя видом сгорающих в пламени архивов, это непереоценимый удар, — заметил Стивен.
— Если позволите, сэр, — вклинился в разговор лорд Клонферт, — я считаю, можно поробовать сейчас или, на худой конец, ближе к вечеру. Я утащил пару прибойных шлюпок, еще несколько есть у «Сириуса», если я не ошибаюсь. Мои люди неплохо управляются с ними, и я мог бы взять партию морпехов или матросов.
— Возможно, через два-три часа, — ответил Джек, глядя на море.
«Как же велико желание Клонферта обскакать Корбетта», — подумал он. «Даже после вчерашнего совместного дела их отношения отвратительны как обычно, если не хуже. С другой стороны, это действительно важно. И прибойные шлюпки при хорошем управлении способны творить чудеса. Но вот хочет ли Клонферт просто выделиться, или задумал какую каверзу? С другой стороны, вчера он действовал неплохо…» Джек чувствовал, что мышление Клонферта чуждо ему, что этот человек ему непонятен, но после нескольких часов размышлений пришел к прагматичному решению, отдал приказ и вышел на ют «Рэйсонейбла» посмотреть на отваливающие прибойные шлюпки. Вот они — у границы бурунов, в ожидании особенно высокой волны, она подходит, заслоняя море, черная громада закрывает белизну пены, лодки рвутся вперед, налегают снова и снова — и вот последний вал выносит их далеко на пляж.
Высадившимся нашлось много занятий. Башня слева от города вздрогнула, ее парапет целиком взлетел на воздух, дым и пыль окружили ее, здание мгновенно потеряло форму, обратившись низкой грудой развалин и раскатистое «бум» долетело до корабля. Долгая пауза, и вот над административными зданиями появился дым.
— Записи сборщиков налогов, — раздался голос Стивена за его спиной, — если это не заставит их полюбить нас, то бурбонцы — неблагодарные твари.
— Генерал Десбрюсли, кажется, прискорбно увяз, — добавил он, переведя свою трубу на далекую копошащуюся в болоте колонну.
Они продолжали рассматривать город и побережье. В какой-то момент Джек заметил, что прибой и правда стихает, и обратился к собеседнику:
— Знаешь, Стивен, похоже, я почти привык к роли наблюдателя. Вчера еще мне казалось, я вот-вот повешусь, так я извелся… Полагаю, это расплата за командную должность. Посмотри на дым над арсеналом. Что еще, мистер Грант?
— Прошу прощения, сэр, но там мистер Дэйл с компанейского «Стритема» в великом волнении. Кричит, что сжигают его шелк, и просит вас принять его.
— Пусть войдет, мистер Грант.
— Сэр, сэр, — кричал мистер Дэйл, — они жгут наш шелк! Молю, сэр, просигнальте им остановиться! Наш шелк, наш главный груз, полмиллиона фунтов! Французы сгрузили его в этот склад! О, умоляю, сэр, просигнальте им… О, Боже, Боже, — заламывая руки, — слишком поздно!
Дым уступил место огромным языкам пламени, и никакие сигналы уже не загнали бы его обратно.
— Ради Бога, Клонферт, — обратился Джек, когда тот явился с рапортом, — зачем вы сожгли склад за арсеналом?
— За арсеналом, сэр? Я был уверен, что это собственность правительства. Почтенный человек, священник, уверил меня, что это правительственное имущество. Я что-то сделал не так?
— Я уверен, что у вас были самые лучшие намерения, но, кажется, там был шелк Компании, этак на полмиллиона.
Лицо Клонферта потускнело, неожиданный жестокий удар будто резко состарил его.
— Да не берите в голову, — смягчился Джек, — они явно преувеличивают. Да и, по любому, мы им спасли три миллиона, как они сами признают. Вы сделали все великолепно, великолепно, я просто завидовал вам на берегу! Это было, несомненно, необходимо — ведь если б нам пришлось уходить, хороши бы мы были, оставляя все это врагу. Но пойдемте, вы весь мокрый! Не хотите сменить одежду? У меня в каюте наверняка найдется что-нибудь.
Бесполезно. Клонферт ушел грустный, поникший, обесславленный.
Не ожил он и на следующий день, когда море почти успокоилось, снова установился юго-восточный ветер, и все десантные части в готовности ждали в лодках померяться силами с Десбрюсли. Один из новых знакомых Стивена прибыл с берега на лодке и принес известие, что колонна из Сен-Дени отступила, и что капитан Сен-Мишель, комендант Сен-Поля, хочет договориться о временном перемирии.
Новость подтвердилась визуально: колонна отступила. Все вернулись на корабли, появились посланники коменданта. Генерал Десбрюсли, кажется, получил разрыв мозга, но было ли это следствем невзгод военных или семейных, или и тех и других разом, осталось скрыто мраком. В любом случае, командование французскими частями было в безнадежном расстройстве, и Сен-Мишелю не составило труда подписать соглашение, которое вылилось для эскадры в мирную стоянку в Сен-Поле длиной аж в целую неделю. Мирную, но отнюдь не праздную: им пришлось уничтожить или вывезти сто двадцать одно орудие и огромное количество пороха и ядер, взорвать оставшиеся укрепления, обчистить военно-морскую верфь вплоть до последней банки краски и насладиться великолепными качествами фрегата «Кэролайн». С другой стороны, коммодор и полковник получили время для написания депеш — дела трудного и деликатного. Когда Джек закончил свою, вымарав оттуда все человеческое, и мистер Петер переписал ее набело, приложив к ней весьма скромный список потерь, точную стоимость захваченных кораблей и судов и другого захваченного имущества, коммодор Обри решил приступить к исполнению своего трудного решения.
Он послал за Корбеттом и Клонфертом, и принял их официально, с секретарем за спиной. Первому Джек сказал:
— Капитан Корбетт, поскольку мы уже включили «Кэролайн» в списки, я условно переименовал ее в «Бурбоннезку», и, совсем не условно, предлагаю вам принять ее под командование и немедленно отправиться на Мыс с донесениями. Я не сомневаюсь, что адмирал без задержек отправит их с вами далее в Метрополию, поэтому я, если позволите, хотел бы обременить вас еще и моими личными письмами. Экипаж мы почти укомплектовали, за исключением морской пехоты, естественно, за счет команд компанейских кораблей, освобожденных в Сен-Поле, а потому я бы просил вас быть поскромнее при выборе тех, кто перейдет на новый корабль вместе с вами. Вот ваши приказы и мое письмо.
Вечно-сердитая физиономия Корбетта мало подходила для выражения удовольствия, но даже его броня дала трещину, и он расплылся в улыбке. Ведь доставивший новость об этой чистейшей и полнейшей, пусть и небольшой победе будет обласкан Адмиралтейством и вполне может ожидать еще каких-то пряников.
— Я буду сама умеренность, сэр — ответил он. — И, если позволите, ничто не увеличило бы мое удовольствие от этого назначения так, как любезная манера, в которой вы мне его предложили.
— Лорд Клонферт, обратился Джек ко второму вошедшему, — я чрезвычайно рад назначить вас командиром «Нереиды» вместо капитана Корбетта. Томкинсон, ваш первый лейтенант, примет «Оттер».
Клонферт также расцвел румянцем при этой новости, совершенно неожиданной, о важнейшем шаге своей карьеры, переходе со шлюпа на настоящий корабль. Он также рассыпался в благодарностях, куда более изящных, чем до него Корбетт, ибо слава первого дня Реюньона вернулась к нему пока, и даже более яркая слава. Однако какой-то горький привкус в их отношениях сохранился, ибо, прощаясь, Клонферт сказал, отнюдь не со счастливой улыбкой:
— Никогда я бы не подумал, сэр, в нашу бытность лейтенантами, что именно вы произведете меня в пост-капитаны.
— Странная птица этот Клонферт, — сказал Джек Стивену между двумя умиротворяющими дуэтами, — можно подумать, что я обидел его, дав ему назначение.
— Ты ведь это сделал обдуманно, не с бухты-барахты? Ты считаешь, что он действительно заслужил это, это не милостыня? Его действительно стоило произвести в пост-капитаны?
— Ну, — протянул Джек, — скорее это то, что называется «за неимением лучшего». Я бы не положился на него всегда и во всем, но ведь кого-то надо было назначить, а он лучший командир, чем Корбетт. Его люди пойдут за ним куда угодно. Возможно, он чересчур заигрывает с командой, но, как бы то ни было, «Джек-формарсовый» искренне любит нашего лорда, и я должен этим воспользоваться так же, как я пользуюсь приливом или сменой ветра. Я позволю ему взять большую часть команды «Оттера» на «Нереиду», а старый экипаж «Нереиды» раскидаю по эскадре. Там чертовски нездоровая атмосфера.
Джек мрачно покачал головой и сыграл несколько низких, глубоких нот, однако, затем сменил тональность, как бы обещая счастливое продолжение, но тут его сухой смычок вышел из повиновения, и ему пришлось потянуться за канифолью.
— Когда закончишь с моей канифолью, Джек, с моей канифолью, я сказал, не озвучишь ли ты наш нынешний пункт назначения?
— Полагаю, я тебя обрадую. Мы должны в первую очередь доставить Китинга обратно на Родригес, и ты сможешь досыта наиграться с твоими черепахами и вампирами. Затем, оставив эскадру блокировать Маврикий, спустимся к Мысу, где простимся с Элайотом и бедным старым «Рэйсонейблом», а затем обратно на «Боадицее», предварительно отконвоировав обоих «компанейцев» к югу. И снова в эти воды, смотреть, что мы можем изобразить с оставшимися французскими фрегатами, ну и, кроме того, у вас с Фаркьюхаром будут ведь какие-то политические планы на Реюньоне. Я бы не назвал себя оптимистом, Стивен, это было бы не очень разумно, но, вспоминаю что недавно, отвечая на твой вопрос о наших шансах, я оценивал их как три к пяти не в нашу пользу. Ну, а сейчас я бы сказал, что шансы сравнялись или даже чуть склонились в нашу пользу.
Глава 5
Адмирал был доволен коммодором так, как только можно быть довольным подчиненным, который не только захватил один из четырех мощных французских фрегатов (так беспокоивших мистера Берти) и вызволил двух «компанейцев» и весьма нелишний восемнадцатипушечный шлюп в придачу, разрушил одну из сильнейших французских баз в Индийском океане (сделав это так споро, что начальствующий адмирал имел шанс получить свою долю похвал из Уайтхолла, любящего быстрые результаты), но, главное, сделал мистера Берти на несколько тысяч фунтов богаче. На сколько точно, сказать невозможно, пока стая чиновников в шести тысячах миль от Мыса не оценит солидный перечень предметов, в том числе триста двадцать пик, сорок банников и сорок губок, вывезенных из Сен-Поля, но, как бы то ни было, одна двенадцатая этой суммы причиталась адмиралу Берти. Не пошевелив и пальцем, не выдав никакого указания, кроме «идите и победите», ему посчастливилось прибавить изрядный куш к своему состоянию, и с момента радостной беседы с капитаном Корбеттом, обогнавшим остальную эскадру, адмирал тратил большую часть своего времени, рисуя подробные планы новой конюшни и паркового домика в Лэнгтон-Касл. Миссис Бертье, в случае провала планов получения чаемого герба с короной, должна была удовлетвориться кружевным платьем.
Адмирал был добродушен, хотя держался слегка отстраненно. Тем не менее, он имел благодарное сердце, действительно благодарное — никто бы не сказал, что он за фартинг удавится, и, как только доложили о приходе «Рэйсонейбла», начал подготовку к празднованию и две лодки были отправлены к западу за омарами — любимым блюдом адмирала Берти.
Пока он вел коммодора к сияющей зале, что посещалась всеми выдающимися мужчинами и всеми красивыми женщинами Кейптауна (естественно, белыми), адмирал оживленно вещал:
— Как я счастлив видеть вас снова здесь, и так скоро, Обри, и как хорошо все обернулось! Я послал Корбетта в Англию безотлагательно с вашими отличными новостями, как только написал сопроводительное письмо. Вы точно попадете в «Газетт», я уверен! Что за великолепный корабль эта ваша «Бурбоннезка»! Тонкая и звонкая, хе-хе. Хотелось бы, чтоб и наши верфи спроворили нечто подобное, но, с другой стороны, если вы, молодые люди, будете захватывать их готовенькими, это сбережет время нашим кораблестроителям, хе-хе, верно? Я утвердил ее новое имя, кстати, и собираюсь утвердить все ваши назначения. Я рад, что Клонферт наконец получил капитана, хотя этот прискорбный инцидент с шелком Компании… Я бы не удивился, если бы вы его протащили под килем за такое. Но нет смысла плакать об убежавшем молоке, как я всегда говорю миссис Берти, и все хорошо, что хорошо кончается. Клонферт получил капитана, вы взяли четыре сногсшибательных приза и еще полдюжины поменьше. По дороге обратно никто не попадался, как говорится, на закуску, хе-хе?
— Ну, сэр, мы видели русский шлюп «Диана», идущий от Родригеса, но я предпочел, как и вы, его не заметить.
Адмирал, казалось, ничего не расслышал. После моментной заминки он продолжил: