На сей раз никто не пытался преградить нам путь. Серебряные Воины уже поняли, что меня им не сразить. Они, правда, продолжали с безопасного расстояния метать в меня свои алебарды, и две из них даже попали в меня, оставив небольшие царапины на левой руке и на правой щеке.
Я опять смеялся над ними, высоко подняв свой огромный меч. Еще более могущественный, чем Меч Эрекозе (тот был, несомненно, лишь одним из частичных воплощений Черного Меча), он пел свою ужасную триумфальную песнь победы и смерти. А медведи влекли нас все вперед и вперед.
Пленники тоже увидели меня, и из их толпы раздались приветственные клики.
— Беритесь за оружие, народ Ровернарка! — закричал я им в ответ. — Сражайтесь! Бейте Серебряных Воинов! Бейте их!
Колесница стремительно мчалась вперед.
— Бейте их, или вы все погибнете!
Несколько пленников уже поднимали брошенные алебарды, намереваясь повернуть их против своих врагов. Серебряные Воины остановились в недоумении, не зная, как реагировать на это.
— А теперь бегите! — закричал я. — Бегите в горы, а потом идите вдоль берега по направлению к Алому Фьорду! Вас там ждут! Там вы будете в безопасности! Черный Меч защитит вас!
Я сам толком не понимал, что я им кричу. Но мои призывы, как ни странно, возымели действие: робкие и ленивые жители Ровернарка бросились бежать, пользуясь замешательством Серебряного Воинства. «Эти люди вполне еще могли стать хорошими воинами, — подумал я. — А им непременно придется стать воинами: теперь они прекрасно представляют себе, какая им грозит участь, если они не будут защищаться».
Весь переполненный радостью битвы, громко смеясь, я гнал свою колесницу вниз, к берегу. Колеса взвизгивали и подпрыгивали на крупных кристаллах песка.
— Шаносфейн спасен! — крикнул я тем, кто еще слушал меня. — Ваш Владыка со мной! — Я поднял его безжизненное тело как можно выше. — Он жив, просто без сознания!
Веки Шаносфейна дрогнули. Скоро он придет в себя.
А за нами уже началась погоня. Белпиг и отряд Серебряных Воинов устремились за моей колесницей. Потом из каких-то боковых ворот появился Моргег с отрядом всадников на странных, похожих на тюленей животных. Этих мне следовало опасаться гораздо больше, нежели неуклюжих чужестранцев.
Они тоже устремились в погоню за мной. Брошенное вслед копье задело плечо одного из медведей. Бедные звери уже выбивались из сил, я совершенно загнал их.
А затем, где-то на полпути к тому месту, где я оставил лодку, колесо налетело на камень, и нас Шаносфейном выкинуло через борт колесницы. Мы упали на камни, а медведи, не останавливаясь, понеслись прочь, дальше по берегу, таща колесницу за собой. Вот она опять наскочила на камень, подпрыгнула в воздух, вновь опустилась на землю и исчезла в полумраке.
Я вскинул Шаносфейна на плечо и побежал. Но тяжкая поступь моржеподобных верховых животных звучала уже совсем рядом. Впереди виднелись очертания моей лодки, но я остановился и обернулся к Моргегу и его воинам. Они все равно догнали бы меня прежде, чем я успел бы достичь лодки.
Шаносфейн застонал и потер лицо, приходя в себя. Я опустил его на землю.
— Видите лодку, лорд Шаносфейн? Она доставит вас в безопасное место. Бегите туда, быстро!
Я вынул из ножен Черный Меч, взял его обеими руками и повернулся к преследователям. Шаносфейн, пошатываясь, пошел к лодке.
Моргег и еще шестеро, вооруженные тяжелыми боевыми топорами, бросились на меня одновременно. Я крутанул тяжелым Мечом над головой, и его острие вспороло горло двум верховым тюленям. Они заревели, кровь потоками устремилась из широких ран. Они попытались было сделать еще шаг вперед, но рухнули, сбросив своих всадников. Одного я убил на месте: Черный Меч пробил его нагрудник и пронзил сердце. Я вновь поднял клинок, взмахнул им и поразил еще одного всадника. Тот дернулся в седле и свалился наземь.
Второй из спешенных воинов пытался подобраться ко мне сбоку, двигаясь, как краб, с поднятым топором. Я нанес рубящий удар по рукояти, расколов ее пополам. Лезвие топора от удара отлетело прямо в лицо другому всаднику и вышибло его из седла. Я сделал выпад, и Меч вонзился обезоруженному воину в горло.
Моргег пытался справиться со своим испуганным верховым тюленем. На меня он смотрел со страхом и ненавистью.
— А вы неплохо деретесь, граф Урлик! — произнес он.
— Как будто так, — ответил я и сделал ложный выпад.
Моргег подался назад, теперь у него оставался всего один воин — остальные лежали мертвыми. Я опустил Меч и сказал, обращаясь к этому воину:
— Оставь нас одних. Уходи. Или ты хочешь, чтобы я и тебя здесь положил?
Его бледное лицо дрогнуло, рот удивленно открылся. Он пытался что-то ответить, но так и не смог. Молча развернул своего тюленя и направился обратно в Ровернарк.
— Полагаю, мне тоже лучше будет вернуться в город, — тихо произнес Моргег.
— Не выйдет, — ответил я. — Мне еще надо расквитаться с тобой за то, что вы заманили меня в ловушку и бросили на острове одного.
— Я думал, что вы погибли.
— Но ты даже не удосужился проверить!
— Мы решили, что морской олень убил вас.
— Это я убил морского оленя!
— В таком случае, мне тем более следует вернуться в Ровернарк! — и он облизнул пересохшие губы.
— Я позволю тебе уйти, но только если ты сообщишь мне одну вещь. Кто вами командует?
— Епископ Белпиг, конечно! Кто ж еще!
— Нет. Я имею в виду, кто командует Серебряными Вои…
Моргег, видимо, решил, что лучшей возможности ему уже не представится. И внезапно обрушил на меня удар своего топора.
Я отбил удар и тут же, крутанув Мечом, выбил оружие у него из руки. Мне уже было не удержать клинок, и он по инерции вонзился прямо в низ живота Моргега.
— Какой холод… — прошептал Моргег, закрывая глаза. — Ледяной холод…
Тело его сползло с седла. Почувствовав себя свободным, его верховой тюлень тут же развернулся и быстро побежал обратно к гавани.
А ко мне уже приближался сам епископ Белпиг в сопровождении множества Серебряных Воинов. Их было много, и я сомневался, что мне удастся справиться со всеми, даже при помощи Черного Меча.
И тут со стороны моря до меня донесся крик:
— Граф Урлик! Скорее!
Это был голос моего кормчего. Шаносфейн был уже в лодке, и она медленно двигалась ко мне.
Я вложил Меч в ножны и вошел по колено в воду. Она словно прилипала к сапогам, мешала двигаться. Белпиг и его воины были почти рядом. А позади него, возле гавани, по-прежнему царила паника.
Лодка подошла ближе, я ухватился за борт и, задыхаясь, перевалился через него. Кормчий тут же развернул цапель и взял курс в открытое море.
Белпиг и Серебряные Воины остановились на берегу, у самой кромки воды, и вскоре их поглотил полумрак.
Лодка понеслась к Алому Фьорду.
Бладрак был необычно мрачен. Он сидел в своем янтарном кресле и изучающе рассматривал Шаносфейна и меня.
Мы находились в другой комнате его апартаментов, далеко от той, где сейчас властвовала смерть. Я снял с пояса Черный Меч и поставил его у стены в углу.
— Итак, — тихо произнес Бладрак, — Черный Меч, кажется, получил причитающуюся ему плату. Вы, должно быть, уложили немало Серебряных Воинов, не говоря уж о стражниках Белпига. И к тому же показали жителям Ровернарка, что им все же имеет смысл защищаться…
Я кивнул.
— А вы, лорд Шаносфейн, довольны ли вы исходом этого предприятия? Ведь вам удалось избежать смерти…
Бладрак говорил почти насмешливо.
Шаносфейн поднял на него глаза, в которых по-прежнему было какое-то отстраненное выражение.
— Я не совсем уверен в том, что между жизнью и смертью существует большая разница, сэр Бладрак.
Выражение лица Бладрака изменилось: до него дошел смысл слов Шаносфейна. Он поднялся с кресла и принялся расхаживать по комнате.
— Вы знаете, кто командует Серебряными Воинами? — спросил я Шаносфейна.
— Как, кто? Да Белпиг, конечно! — с удивлением ответил он.
— Да нет же! Граф Урлик желает знать, кто командует самим Белпигом, — сказал Бладрак. — Кто является верховным правителем Серебряного Воинства?
— Да все тот же Белпиг. Епископ Белпиг. Он их верховный правитель.
— Но он же не принадлежит к их расе! — воскликнул я.
— Он держит заложницей их королеву, — взгляд Шаносфейна, блуждавший по комнате, вдруг, словно прикованный, остановился на Черном Мече. — Эти люди на самом деле совсем не воины. Это мирный народ. Они никогда не знали войн. Но Белпиг заставил их выполнять его желания. А если они откажутся, он убьет их королеву, которая для них дороже собственной жизни.
Я был поражен. Бладрак тоже.
— Так вот почему они так скверно управляются со своими алебардами! — пробормотал я.
— Они умеют строить разные машины и с их помощью заставляют корабли плыть туда, куда им нужно, — сказал Шаносфейн. — Они обладают большими знаниями, так мне сам Белпиг говорил.
— Тогда зачем он превращает наш народ в рабов? — спросил Бладрак. — Какой ему от этого прок?
— Этого я не знаю, — Шаносфейн спокойно посмотрел на Бладрака. — Какой вообще прок от любой деятельности? Может быть, план Белпига ничем не хуже любого другого…
— У вас есть представление, чего именно он хочет добиться? — спросил я.
— Я уже говорил вам, что не имею об этом ни малейшего понятия. Мне как-то не приходило в голову спросить у него.
— Так вам совершенно наплевать на то, что ваш народ превращают в рабов?! И даже убивают?! — вскричал Бладрак. — Вашу холодную душу это совершенно не трогает?!
— Они и так уже рабы, — ответил Шаносфейн. — Мой народ вымирает. Как по-вашему, сколь долго протянет наша раса в таких условиях?
Бладрак отвернулся от Светского Владыки.
— Лорд Урлик, мне кажется, вы зря потратили на него время, — сказал он.
— То, что лорд Шаносфейн думает иначе, чем мы, вовсе не значит, что его не нужно было спасать, — ответил я.
— Пожалуй, меня действительно не нужно было спасать. — В глазах Шаносфейна появилось странное выражение. — Я вообще не считаю, что вы меня от чего-то спасли. Кстати, кто посоветовал вам спешить мне на помощь?
— Мы сами приняли такое решение, — ответил я. Потом, подумав, добавил: — Нет, не совсем так. Это, наверное, Хозяйка Чаши первой предложила…
Шаносфейн вновь поглядел на Черный Меч. Потом тихо произнес:
— Я бы хотел остаться один. Мне необходимо подумать.
Бладрак и я молча вышли из комнаты.
— Ну что же, может быть, его и стоило спасать, — неохотно признал Бладрак. — Он нам сообщил кое-какие важные сведения, которые мы бы иначе не получили. Но мне этот человек совершенно не по нраву. И я не понимаю, что в нем так привлекает вас. Он же ничтожество, он просто…
И тут нас остановил душераздирающий крик. Он донесся из той комнаты, которую мы только что покинули. Мы обменялись быстрыми понимающими взглядами.
И побежали обратно.
Но Черный Меч уже сделал свое дело. Шаносфейн лежал, распластавшись на полу, а из середины его груди, раскачиваясь как какое-то жуткое растение, торчал черный клинок. То ли Меч сам напал на Шаносфейна, то ли он каким-то образом исхитрился покончить с собой — нам не узнать уже никогда.
Шаносфейн был еще жив, его губы шевелились.
Я склонился над ним, пытаясь разобрать, что он говорит.
— Я и не знал, что он такой… такой холодный…
Я вырвал Черный Меч из его груди и вложил обратно в ножны.
Бладрак был бледен.
— Может быть, именно для этого Хозяйка Чаши заставила нас привезти его сюда? — спросил он.
— Что вы хотите сказать?
— Может быть, Мечу нужна была жизнь хорошего человека, очень хорошего? Может быть, это и есть та цена, которую нам следовало заплатить за его помощь и содействие? Может быть, наградой Черному Мечу могла служить только душа Черного Короля?
И я вспомнил речитатив, звучавший у меня в ушах:
Если Черный Меч пробудится, он должен будет получить свою плату…
Я сжал кулаки. И посмотрел на мертвое тело короля ученых людей Ровернарка.
— Ох, Бладрак, — произнес я тихо. — Мне страшно за наше будущее.
И холод, ужасный холод, холоднее самого холодного льда, наполнил комнату.
Книга четвертая КРОВЬ СОЛНЦА
Глава I Осада Алого Фьорда
И все в Алом Фьорде погрузилось в уныние, даже огни как будто померкли.
Мы теперь жили в тени Черного Меча, и мне становилось все более понятно, почему я так решительно отказывался от него ранее.
Получить полную власть над этим Мечом было совершенно невозможно. Он требовал человеческих жизней. Как алчный Молох, свирепый варварский бог древних, он все время требовал жертвоприношений. И, что хуже всего, он часто выбирал их сам, причем из числа друзей того, кто его носил.
Кровавый, ревнивый Меч.
Я, конечно, понимал, что Бладрак вовсе не винит меня в том, что произошло. Он даже утверждал, что вина за все это в равной степени лежит и на нем самом, и на Хозяйке Чаши. Ведь именно они — против моей воли — заставили меня пробудить Черный Меч и использовать его.
— Он уже помог нам, — отметил я как-то. — Без него я бы не выбрался из Ровернарка, и мы бы не узнали от Шаносфейна всей правды о Белпиге и о том, почему Серебряное Воинство подчиняется ему.
— И ему хорошо заплатили за помощь! — проворчал Бладрак.
— Если бы узнать, где Белпиг прячет их королеву, — сказал я, — мы могли бы освободить ее. Тогда Серебряные Воины отказались бы повиноваться Белпигу.
— Но мы же не имеем ни малейшего представления, где она!
— Может быть, нам опять спросить у Хозяйки Чаши… — начал было я, но Бладрак перебил меня:
— Я вовсе не уверен, что Хозяйка действует полностью в наших интересах. Мне кажется, она просто использует нас для осуществления каких-то собственных планов.
— Да, вы, вероятно, правы.
Однажды мы бродили с Бладраком вдоль причалов, осматривая корабли, которые мы и оснащали, готовясь к нападению Серебряного Воинства. Узнав о причинах, вынудивших Серебряных Воинов сражаться против нас по приказу Белпига, мы несколько утратили боевой пыл, и ненависть к ним поутихла, а стало быть, замедлилась и подготовка к войне.
Без ненависти к врагам было трудно заставить себя убивать их. Но нам все равно придется их убивать, иначе вся человеческая раса будет порабощена.
Я посмотрел на дальнюю стену фьорда, всю изрезанную отверстиями пещер, из которых исходили таинственный алый свет и тепло.
Там скрывалась какая-то сила, но я даже не мог себе представить, какая именно. Нечто, созданное тысячи лет назад, нечто, продолжавшее гореть при постоянной температуре, хотя остальной мир вокруг все больше остывал. Некогда, вероятно, Алый Фьорд представлял собой нечто совершенно иное, чем ныне, став прибежищем людей, поставленных вне закона, тех, кто предпочел перебраться сюда из относительной безопасности умирающих городов, вроде Ровернарка. Может быть, Хозяйка Чаши была последним потомком тех ученых, что некогда обитали здесь? На этот вопрос мог бы, наверное, ответить Шаносфейн. Может быть, именно поэтому Черный Меч убил его, чтобы мы по-прежнему пребывали в неведении…
Бладрак вдруг положил руку мне на плечо, остановился и склонил голову, прислушиваясь к чему-то.
Теперь я тоже услышал: это был звук сигнальной трубы. Вот он прозвучал еще раз, уже громче.
— Это стража, — сказал Бладрак. — Вот что, граф Урлик. Надо поглядеть, в чем дело, почему они трубят тревогу, — и он прыгнул в лодку, в которую были запряжены два цаплеподобных создания. До этого они спали на насестах, устроенных вдоль причала. Он разобрал вожжи и разбудил цапель. Я последовал за ним в лодку. Цапли повлекли лодку к узкому проливу, отделяющему фьорд от моря.
Миновав устье пролива и нависающие над ним черные скалы, мы вышли в открытое море. И тут же поняли, почему стража подняла тревогу.
На нас шел флот Белпига.
Судов было много — от пятисот до тысячи, и огромных. Воздух содрогался от шума их машин. Они поднимали вязкие волны, которые вскоре достигли нас и закачали нашу лодку.
— Белпиг собрал против нас все свои силы! — вскричал Бладрак. — Наши корабли не смогут противостоять этим огромным судам в открытом бою…
— Вы правы. Однако их величина в здешних условиях будет против них же самих: такие гигантские корабли могут войти в Алый Фьорд лишь по одному, — сказал я. — Если мы поставим достаточно воинов на скалах у входа во фьорд, то сможем первыми напасть на них, как только они попытаются проникнуть внутрь.
— Точно! — его лицо чуть посветлело. — Так мы и сделаем! А теперь — назад!
Мы успели подготовиться, и когда первый из гигантских кораблей со странными пирамидальными надстройками приблизился к устью пролива, мы уже ждали его на высоких скалах, приготовив кучи тяжелых камней.
Когда корабль оказался прямо под нами, я обнажил Черный Меч и скомандовал:
— Давай!
И тяжелые камни полетели вниз. Некоторые пробивали верхнюю палубу и надстройки, другие, падая, ломали мачты, калечили воинов и сбрасывали их в море.
Наши воины закричали в восторге, когда корабль накренился и перевернулся вверх килем, и воины в серебряных латах посыпались прямо в вязкие черные волны, которые тут же поглотили их. Они судорожно барахтались и кричали что-то высокими тонкими голосами.