Во время игры предусмотрены паузы. Это необходимо, чтобы телевидение, транслирующее матч, успело прокрутить ролики рекламы. Дело это, по-видимому, очень выгодное. Говорят, за показ рекламы в ходе хоккейной трансляции конкуренция не меньше, чем за победу на льду.
В пятнадцатиминутных антрактах между периодами публике тоже скучать не приходится. Быстро подновляется лед, и на арену выкатываются пяти-семилетние хоккеисты. Гордые оказанной честью, они демонстрируют все, чему научились в хоккейной школе. Попадаются среди них и забияки, которых под соответствующее шутливое музыкальное сопровождение удаляют с площадки. Проводятся также в перерывах различные эстафеты, состязания по бросанию шайбы в цель. Проходят они забавно.
Но, конечно, вовсе не это притягивает зрителей на хоккейный стадион. В каждом клубе свои выдающиеся игроки, звезды, кумиры. Они становятся как бы символом команды, воплощением ее лучших черт. Поклонники «Монреаль Канадиенс» долгие годы шли смотреть на игру Мориса Ришара и Жака Беливо, в Чикаго ходили на Бобби Халла, в Детройте – на Горди Хоу, в Филадельфии – на Бобби Кларка. Сегодня в Лос-Анджелесе боготворят Уэйна Гретцки, в Питтсбурге – Марио Лемье. Зрители по обе стороны океана в главном схожи. И наши болельщики валили на стадион, чтобы увидеть Всеволода Боброва, Александра Альметова, Анатолия Фирсова, Вячеслава Старшинова, Бориса Майорова, позже шли на Александра Мальцева, Александра Якушева, Валерия Харламова, Валерия Васильева, Владислава Третьяка, а сегодня идут на Сергея Макарова, Вячеслава Фетисова, Владимира Крутова. Мастерство этих хоккеистов, их преданность игре и родному клубу никого не оставят равнодушным.
Говорят, сердце не камень. Но покорять сердца зрителей, вызывать восхищение и чувство благодарности – это подвластно лишь большому спортивному таланту.
У меня сохранились кадры кинохроники, запечатлевшие наши первые хоккейные матчи. Над восточной трибуной стадиона «Динамо» пар стоял от дыхания тысяч зрителей, мужчин и женщин, пришедших в мороз на хоккейный матч. Шел первый послевоенный год, люди одевались плохо, укутывались, как могли, платками и шарфами, ноги прятали в валенки, бурки, а те, у кого их не было, прежде чем натянуть на ногу ботинок или сапог, обертывали ее, чтобы теплее было, старой газетой. Валил снег, трещал мороз, свирепствовал ветер, а люди шли на хоккей.
Помнится, в Новосибирске наша команда проводила матч на местном стадионе «Спартак» в 35-градусную стужу. По случаю мороза играли в шесть периодов. Через каждые десять минут команды уходили в раздевалку греться. А вот зрителям – их было несколько тысяч – отогреваться было негде. Но когда спустя некоторое время по окончании матча мы выходили из раздевалки, выяснилось, что десятки людей продолжали стоять на холоде, ожидая нас, чтобы поблагодарить за игру, пожать руки, попросить автограф, хотя какие автографы в такой морозище – и чернила, и паста мгновенно замерзали! Помнится, я сказал тогда группе особенно уж легко, на мой взгляд, одетых молодых людей: «Идите домой, погрейтесь!» А они в ответ: «Ничего, ради хоккея можно и померзнуть маленько». А ведь на морозе, почти без движения, эти люди находились уже более трех часов!
Вот какие преданные, беззаветные болельщики были у нашего хоккея в пору его становления. И обрел он такую притягательную силу еще и потому, что утверждали новую игру на наших ледовых аренах яркие, выдающиеся игроки.
Как лучше использовать выдающегося игрока в команде? Мой опыт свидетельствует о том, что надо стремиться создать такое звено, где рядом со звездой выступали бы и незаурядные партнеры, образуя мощный творческий ансамбль. Иной принцип исповедуют в профессиональном хоккее. Хоккейная звезда здесь, как правило, окружена заботой хоккеистов-работяг, цель которых – обслужить лидера.
На первый взгляд это разумно. Для успеха команды особенно важно, чтобы в полную силу сыграли, до конца раскрыв свои возможности, именно одаренные игроки. Но у системы, при которой в звене все играют на лидера, немало и слабостей. Если, к примеру, соперникам удастся ограничить действия звезды? Тогда неизбежно сникнет игра партнеров, упадет мощь звена.
В том, что именно так и происходит, я не раз убеждался, знакомясь с многими отчетами канадских журналистов о матчах профессионалов. Как правило, причины неудачи той или иной команды видят они в слабой игре «героев». То звезда была не в ударе, то ее сумели «закрыть» соперники, то ведущий игрок вел себя капризно, не проявлял активности. Так что игра команды в этой ситуации зависит не от тренера, не он играет роль первой скрипки в хоккейном концерте. При таком «раскладе» не его талант, знания и воля управляют командой, а каприз звезды.
Кажется, мне удалось понять Скотти Боумэна, канадского тренера, долгие годы связанного с клубом «Монреаль Канадиенс». Мы с ним много беседовали, порой спорили, утверждая каждый свое видение и понимание хоккея. Спорили и у него в кабинете, и в раздевалке «Форума», и у хоккейного бортика после тренировки. Много раз наблюдал я его и в деле, его манеру вести себя с хоккеистами, руководить командой во время матча. Считаю, что в конце 70-х годов он был самой сильной фигурой среди тренеров профессионального хоккея.
Он всегда темпераментно, умело проводил тренировки. Относился к хоккеистам заинтересованно, неравнодушно. Помню, на одной из тренировок он самого Ги Лафлёра заставлял завершать атаку так, как это представлялось необходимым ему, тренеру. Мне показалось, что отношения тренера со звездой в эти минуты натянулись до предела. Тем более что Лафлёр в тот год был назван лучшим спортсменом Канады и США, знал себе цену. И я подумал тогда о Скотти Боумэне: молодец, тренер. Не гнет колени перед звездой, требует от него выполнения своих замыслов.
Конечно, такие независимые, смелые решения тренера не всегда в чести у начальства, у самих спортсменов. Возможно, именно по этой причине Боумэну не раз приходилось досрочно оставлять свой тренерский пост.
Но вернемся к проблеме компоновки звеньев. Люблю тренировку. И своей команды, и соперников. Наблюдая, как готовятся к матчам хоккеисты, можно многое подметить, узнать, выяснить для себя. Попутно возникают догадки, рождаются мысли, идеи.
Наблюдаю тренировку канадской сборной. Вижу на льду звено: Марсель Дионн – Уэйн Гретцки – Бобби Кларк. Тренер решил объединить сразу трех грозных форвардов из разных клубов. Я тогда же записал себе в блокнот: ничего не получится. И как в воду глядел. Канадцы неудачно выступили в чемпионате, заняв лишь третье место. А звено звезд ничем себя, по сути, не проявило.
Совершенно не хочу умалять достоинства трех этих хоккеистов. Они старались, как могли. И каждый представлял собой немалую силу. Но как звено они не состоялись. Почему? Давайте порассуждаем.
Выступая в составах своих клубов, они за долгие годы привыкли к тому, что им подыгрывали, на них трудились партнеры. А тут, оказавшись в одной упряжке, они должны были волей-неволей ассистировать друг другу, подчиняясь интересам коллективной игры. В этой ситуации справиться с задачей смог только Гретцки, который в детстве получил навыки коллективных действий.
Нет, далеко не каждый может умело играть на партнера. И речь идет не только о точном и своевременном пасе, что само по себе искусство. Это лишь внешнее проявление коллективных усилий. Куда сложнее внутреннее единство звена, чувство локтя, сыгранность, основанная на уважении к партнеру, доброжелательном к нему отношении. Не верил я, что эти канадские звезды, особенно Кларк, сумеют ради успеха команды «заниматься благотворительностью», делить мастерство, свою славу с кем-то еще, подчинить свою индивидуальность интересам команды. Они привыкли к другому. К тому, что интересы команды в том и состоят, чтобы как можно ярче блистала на поле звезда.
В нашем хоккее издавна принят иной подход к созданию звеньев.
Правда, звенья, где выступали Всеволод Бобров и Алексей Гурышев (центрфорвард команды «Крылья Советов» и сборной страны), были скомпонованы по тому же образцу: партнеры не играли, а лишь подыгрывали звезде. Когда же я, уже полностью убежденный в необходимости по-новому строить игровые связи хоккеистов в звене, сознательно пошел на ломку стереотипов, то встретил непонимание, сопротивление, даже обиду со стороны лидеров: вы что же, меня равняете с таким-то. Ну и играйте сами.
Впрочем, в правоте своей укрепила меня и жизнь. В тройке Алексея Гурышева справа действовал трудолюбивый Михаил Бычков, слева – очень техничный, удивительно ловкий Николай Хлыстов. Так вот, когда закончил выступать маленький да удаленький Николай, сразу померкла и игра выдающегося, по тем представлениям, хоккеиста Алексея Гурышева.
Много лет спустя мне довелось столкнуться с совершенно иным отношением хоккейной звезды к своей роли в звене.
Впрочем, в правоте своей укрепила меня и жизнь. В тройке Алексея Гурышева справа действовал трудолюбивый Михаил Бычков, слева – очень техничный, удивительно ловкий Николай Хлыстов. Так вот, когда закончил выступать маленький да удаленький Николай, сразу померкла и игра выдающегося, по тем представлениям, хоккеиста Алексея Гурышева.
Много лет спустя мне довелось столкнуться с совершенно иным отношением хоккейной звезды к своей роли в звене.
Из детской хоккейной школы ЦСКА мы пригласили в команду мастеров двух шестнадцатилетних хоккеистов – Владимира Викулова и Виктора Полупанова. В детских командах вместе с этими ребятами играл на левом краю их сверстник Виктор Ерёмин. Он выглядел, пожалуй, даже предпочтительней. Техничный хоккеист, он умел для своего возраста очень многое: и соперника обвести, и отдать быстрый скрытный пас партнеру, и поразить ворота точным броском. Однако был замкнут, эгоистичен. Тренерам спортшколы «раскачать» его не удалось. Поэтому я и пригласил для стажировки в ЦСКА только Владимира и Виктора (Полупанова).
Двух хоккейных юнцов я решил приставить к Анатолию Фирсову, мастеру яркому, виртуозу, артисту игры. В новом звене нашему асу, звезде первой величины советского хоккея Анатолию Фирсову предстояло сыграть ту же роль, что в старину выполняли «дядьки» при недорослях.
Анатолий Фирсов, при всем своем незаурядном таланте, эгоистом никогда не был. И все-таки я опасался. А как поведет себя эта звезда в компании, где он по мастерству на голову выше своих юных соратников? Всякое ведь может случиться. Не пойдет, как говорится, игра у молодых ребят, растеряются, так лидер звена все больше будет брать игру на себя, сверх меры действовать индивидуально…
Этими сомнениями я не стал делиться с Анатолием. С одной стороны, не хотелось обижать мастера, с другой – заранее ограничивать в чем-либо эту яркую хоккейную личность.
Фирсов оправдал доверие. Звено, в котором играли два дебютанта, получило «боевое крещение» на чемпионате мира 1966 года в Любляне (Югославия), верой и правдой послужив нашей сборной.
И в тот год, и позже Фирсов признавался лучшим нападающим мирового хоккея, входил в состав символической сборной чемпионата, получал призы как лучший бомбардир. Может быть, партнеры подыгрывали своему «дядьке», а сами оставались в тени? Ничего подобного! Фирсов искренне, увлеченно играл с ними в пас, никогда не жадничал, часто предоставляя право решающего броска подопечным. Мастерство молодых игроков росло как на дрожжах – от матча к матчу. Да и хоккейное дарование Анатолия рядом с ними засверкало новыми гранями. А как звено тренировалось! Ни каприза, ни кислой физиономии, всегда – страстная, дружная, сосредоточенная работа. А пример во всем подавал ас хоккея Анатолий Фирсов.
Комментарий Ю. В. КоролеваО способности Тарасова признавать свою неправотуАнатолий Владимирович разбирал игру до мельчайших подробностей. И пока не убеждался, что продвинулся, что видны качественные улучшения игрового рисунка, не успокаивался. Впрочем, настоящего покоя его ищущая натура не ведала.
Полупановское звено – одно из лучших в нашей хоккейной истории. Владимир Викулов. Виктор Полупанов. Анатолий Фирсов. Мастера высочайшего уровня. Каждый – со своим неповторимым почерком. Великолепно дополняли друг друга.
Анатолий Владимирович стремился усовершенствовать их игру даже после того, как они стали лидерами сборной СССР, которая год за годом завоевывала золотые медали на чемпионатах мира и Олимпиадах.
Фирсов, со своей филигранной обводкой, доставлял массу хлопот сопернику. В одиночку справиться с ним было практически невозможно. Когда Анатолий накручивал свои финты на левом краю, стягивал на себя как минимум двоих игроков; но возникала сложность – как выбраться ему из угла площадки? Тарасов просил Викулова с Полупановым: «Помогите Толе! Тяжело ему там, в углу». Казалось это логичным. Я тоже разделял такую точку зрения. Стали ждать, что из этого получится. Наконец, Фирсов не выдержал и в сердцах бросил: «Да куда вы, ребята, лезете! Вас двое прикатит, нас там уже трое – всего пятеро набирается, – так мне свободного места вообще не остается, чтобы развернуться и выйти из угла». И надо отдать должное Анатолию Владимировичу: признал правоту выдающегося мастера, согласившись с тем, что был не прав при анализе этой игровой ситуации.
Вообще, в хоккее существуют два сбивающих фактора – пространство и время. Сбивают, образно говоря, с прямого пути к цели. Тебе не хватает места для исполнения технического элемента – не удается это сделать; у тебя нет лишнего мгновения для совершения маневра – и он не происходит на льду. Готовясь к очередному занятию и моделируя новое упражнение, Тарасов в обязательном порядке учитывал первым делом эти главные преграды для любого действия хоккеиста – ограниченность пространства и нехватка времени.
«Винтики» мастерства
Какой ребенок, получив в подарок заводную игрушку, не пытался разобрать ее? Ему ведь до ужаса интересно, как она устроена, какие там, внутри, винтики, колесики, пружинки. Запасемся и мы любопытством, чтобы разобрать «по винтикам», из чего складывается мастерство канадского профессионального хоккеиста, каковы «пружины» его игры.
С раннего возраста канадские ребятишки самостоятельно либо с помощью родителей или под руководством хоккейного наставника обретают умение быстро, увертливо кататься на коньках, быть устойчивыми на льду. Такая сверхустойчивость нужна хоккеисту любого амплуа. Без нее не выиграть единоборства. В Канаде придуман особый способ катания на коньках – с широко расставленными ногами, это своего рода фундамент, на котором строится тактика борьбы на льду. Навыки контактного хоккея прививаются с юных лет, с первых тренировок, с первых матчей детских команд, отличающихся азартом, а порой и драчливостью.
Широкое общение с канадским хоккеем в последнее десятилетие, в том числе на уровне детских и юношеских команд, способствовало тому, что часть наших игроков переняла многие приемы канадского хоккея (подчас без ведома и согласия своих тренеров).
Я уже говорил о том, что перенимать чужой опыт – вовсе не значит слепо копировать. Мы не зеленые новички. Наш хоккей высоко поднялся на собственной закваске. У него свои средства и методы борьбы. А потому использовать зарубежный опыт следует осмысленно. Как говорится, семь раз отмерь… Но даже и достойное для подражания вряд ли можно брать в готовом виде. Это ведь не саженец пересадить в другую почву. Новое надо приспособить к характеру, манере нашей игры.
Скажем, переняли мы у канадцев удары по шайбе. Не только защитники, но и форварды. Стали пользоваться этим приемом и при передаче, завершении атаки вблизи ворот. А ведь удар требует замаха. Тратится лишнее время. Посылая шайбу ударом, щелчком, не достигнешь ни скрытности, ни точности. А если и учить хоккеистов этому приему, то непременно с коротким замахом. Помня при этом, что оптимальное расстояние для удара по воротам – восемь-десять и более метров от них.
И совсем неверно учить ребят кататься по-канадски – на широко поставленных коньках. Ведь наших хоккеистов справедливо считают самыми быстрыми и маневренными.
Чем это достигается? Лучше всего изучать «график» бега, попросив спортсмена пробежаться по чистому льду. Коньки оставят рисунок. Если это будет «елочка», значит, бежит спортсмен экономно, по-нашенски. Конечно же, важно при этом, чтобы ноги были полусогнуты, чтобы толчки выполнялись мощно, а для этого надо иметь сильную стопу и бедра, чтобы туловище было не закрепощено, чтобы свободно себя ощущали руки, держащие клюшку. «Елочка» является исходным пунктом для последующей суммы движений.
Боюсь, читатель посетует, будто я излишне много внимания уделяю нюансам, мелочам. Но это, поверьте, не мелочи. Высокая техника хоккеиста – это прежде всего четкость, слитность движений, что позволяет спортсмену экономно расходовать силы. Игра – постоянное движение, маневры, единоборства, столкновения, сложные технические приемы, тактические уловки, а все это требует больших энергетических затрат. И в важном качестве – скоростной выносливости – советские игроки всегда имели превосходство. Конечно, это зависит и от степени тренированности, но не последнее слово – за экономной техникой бега.
Однако согласен: устойчивость игроков надо повысить. Как? Если хоккеист в момент контакта с соперником ноги поставит пошире, он и обретет нужный упор. Этому навыку, полезному при столкновениях, надо и учить спортсменов.
Мне всегда нравилось, как канадские игроки умело, раскованно владеют шайбой, как смело бросают перчатку сопернику, стремясь обвести его подчас в сложных рискованных ситуациях, при большом скоплении игроков. И при этом голова гордо поднята, в этот миг в хоккеисте угадывается нечто орлиное – в той смелости и стремительности, с какой бросается он вперед. Робкого соперника даже не обводят, а просто сминают, сшибают его.