Хоккеист обязан быть не только ловким и быстрым, иметь сильные и умелые руки. У него должны быть умелые и «умные» ноги для скоростного маневра, устойчивости при столкновениях, для того, чтобы скрытно менять ритм и направленность скольжения, догнать соперника, вступить с ним в бескомпромиссное единоборство. А еще для того, чтобы подтолкнуть коньком шайбу к своей клюшке, остановить скользящую шайбу, выполнить на худой конец передачу. Не скажите, читатель, что ноги лишь волка кормят. Я бы сказал так: ловкие, быстрые, сильные руки и ноги плюс светлая голова – это уже большой хоккеист.
Пусть я чуть отвлекся, но все равно эти рассуждения относятся к теме нашего разговора – о технике хоккея. Высокой техникой спортсмен овладевает не вдруг. Здесь нужно терпение, помноженное на время, усердие и упорство. Но нужны и минимальные условия – лед. А тогда, в конце 50-х годов, у нас, как назло, и зимы были скверные, с частыми оттепелями, а искусственные катки лишь начали строиться.
Мы, армейские хоккеисты, проводили тренировки на катке парка имени Ф. Э. Дзержинского в Москве. Этот первый каток с искусственным льдом был очень маленьким – прямоугольничек размером 10×12 метров. Как говорится, не разгонишься. Нашей команде выделили время с 12 ночи до 6 утра (ночная смена!). Тренировались маленькими группами в три-четыре смены. Играющий тренер не покидал льда в течение всех этих шести часов. Иногда игроки не вписывались в виражи и вылетали за низкий бортик, падая на землю с полуметровой высоты, выполняя в полете замысловатые кульбиты.
Не помню, однако, ни единой жалобы. Спортсмены были удивительно жизнерадостны, тренировались весело, с аппетитом. Конечно, после занятий хотелось принять душ, отдохнуть. Но об этом мы и не мечтали. Рядом с катком стояла кадка с холодной водой – вот и весь сервис.
Даже в ночное время вокруг этого крохотного катка собирался народ. В короткие минуты отдыха хоккеисты отвечали на вопросы. А сегодня, к сожалению, многие наши тренеры, имея шикарные условия для занятий, закрывают двери для посетителей, с этаким высокомерием относятся к встречам с любителями хоккея. Бывает, даже тренеры детских команд, равняясь на коллег, работающих со взрослыми командами, не допускают к катку родителей. От этого, полагаю, только урон хоккею. Кого отталкивает тренер? Своих союзников, помощников, друзей! Не понимает такой тренер, что, наблюдая тренировки, постигая хоккей, обсуждая с тренером общие проблемы, родители наверняка используют все это в домашнем воспитании.
Наши тренеры команд мастеров эту привычку переняли от канадских профессионалов. Там тренировки проходят, как правило, при закрытых дверях. Однако даже профессионалы, столь ревностно относящиеся к своему труду как некоему таинству, в последние годы уходят от этих традиций.
К примеру, осенью 1987 года Владислав Третьяк проводил показательный урок с вратарями команды «Ванкувер Кэнакс» на льду катка на острове Данкен, и за этой тренировкой наблюдали несколько сот зрителей. На одну из тренировок этой профессиональной команды также был приглашен зритель, более того – присутствующим раздали программки с самыми разнообразными сведениями о хоккеистах: из 63 игроков предстояло отобрать 25 наиболее достойных.
Два показательных урока с юношами в возрасте от 13 до 15 лет провел в Канаде и я: на трибунах катка собралось более полутысячи зрителей. А вечером после этих занятий в зале местного кинотеатра состоялось собрание, во время которого и взрослыми, и детьми мне были заданы самые разные вопросы. Разговор был интересным и полезным для всех. Так стоит ли нашим тренерам придерживаться отжившей традиции, скрывая свою работу от любопытных глаз?
Многие мои коллеги скрытность свою поясняют так: у меня, мол, свои тренировочные упражнения, свой подход к занятиям, и я должен держать все это в секрете. Припоминаю, как один из таких вот кустарей-одиночек на протяжении нескольких лет часами просиживал на тренировках ЦСКА и буквально все записывал в блокнот. А я, будучи тренером армейской команды, гордился тем, что на занятия моей команды приходят люди, что коллеги проявляют к моей работе интерес. И мы, наставники, спортсмены, должны уметь это внимание и ценить, и беречь.
Что же касается секретности, от кого и что скрывать? От болельщиков, для которых и существует хоккей и кому ты обязан служить верой и правдой? От коллег, с кем призван совместно обогащать и развивать хоккей?!
Комментарий Ю. В. КоролеваОб открытых тренировках ТарасоваТренер похож на командира небольшого мобильного отряда, который в каждом новом матче сражается с таким же по численности противником. Верх берет тот, у кого лучше обучены бойцы и у кого припрятаны домашние заготовки, какие-то уловки, помогающие перехитрить своего визави. Эти заготовки тренеры предпочитают держать под замком – в строгом секрете. Что не должно удивлять, ведь арсенал тренерских приемов ведения матча, их количество и качество определяет в значительной степени то, какую силу будет представлять его команда в завтрашнем поединке.
Для подавляющего большинства наставников эта тема закрытая, она находится под грифом «секретно».
Поразительно, но факт, который я готов засвидетельствовать: Анатолий Тарасов никогда не скрывал свои нововведения – свои секреты, которые действительно дорогого стоили. И это при его честолюбии, азарте, привычке побеждать и абсолютном неприятии возможности проигрыша своей команды!
На чемпионате мира 1970 года в Швеции я получил от Анатолия Владимировича указание просмотреть тренировку чехословацкой сборной с тем, чтобы проанализировать ее и попытаться предугадать их тактический план на предстоявший с нашей сборной матч. Я пошел по прямому пути, обратившись в администрацию Ледового дворца: узнал время занятия и, взяв блокнот, отправился на трибуну, однако наткнулся на запертые повсюду двери. Оказалось, что тренерский штаб сборной ЧССР попросил организаторов турнира обеспечить условия для закрытой подготовки к матчу со сборной СССР.
Вернулся ни с чем в расположение нашей команды и доложил о закрытом «шлагбауме». Тарасов был неумолим:
– Юрий Васильевич, ты уж извини, но это твои проблемы. Их тренировку обязан посмотреть! Остальное меня не касается.
Ну, делать нечего. Я кружным путем, по верхним этажам «Юханесхоф», петляя между какими-то трубами и кабинами телекомментаторов, ухитрился-таки попасть на трибуны и занять где-то в углу неприметное место. Задание я в итоге выполнил. Тарасов внимательно выслушал меня и поблагодарил. А я не выдержал и спросил с досадой и удивлением:
– Анатолий Владимирович, ну вот наши чешские друзья занимаются при закрытых дверях, а почему вы готовы всех пустить на свои тренировки?! Даже в пресс-релизах сообщается об открытых тренировках советской сборной.
– Пойми, все новое, все тренерские придумки живут один матч! После финальной сирены это становится доступным любому специалисту.
Тарасов в дуэте с Чернышевым не просто устраивал открытые тренировки сборной СССР, а любил видеть на трибуне заинтересованных специалистов. О занятиях в ЦСКА и говорить нечего. Артистичного по натуре Анатолия Владимировича это дополнительно воодушевляло, и тогда занятие превращалось уже в настоящий спектакль.
Но вернемся к разговору о технике. Говорится, и верно говорится, что она – душа таланта спортсмена! Без высокой технической оснащенности невозможно стать выдающимся, полезным своей команде игроком. Техника, ее уровень влияют и на стабильность результатов. На высоте исполнительское мастерство хоккеистов – высока и стабильность их игры. Не владеют спортсмены техникой в должной мере – играют с большими перепадами. Это все верно. Но в те годы после первых международных побед нам надо было добиваться успехов, наращивать обороты. Наш любитель спорта, загоревшись хоккеем, не хотел ждать, пока наши игроки подтянут техническую выучку.
Побед можно добиваться, используя и другие (тоже важные) компоненты игры, такие, к примеру, как тактика, физический и волевой заряд, игровая дисциплина – при условии, если сумма этих слагаемых достаточно высока. Можно играть на слабостях соперника. Да и сильного соперника можно сделать слабым, уязвимым, предлагая ему хоккей, для него неудобный, неприятный, как касторка.
Среди «изюминок» тренерской работы – творчество, изобретательность. Они выражаются не только в том, что тренер выдумывает для игроков новые тренировочные упражнения, постепенно обновляя и усложняя их. Но и расширяет амплуа хоккеиста, круг его основных обязанностей, по-новому компонует звенья с принятием контрмер при игре с равным по классу соперником. Тренер творческий, смелый способен подчас побеждать своей командой и куда более сильного соперника. Вот почему в каждом хоккейном сражении существует еще и скрытый интерес.
Среди «изюминок» тренерской работы – творчество, изобретательность. Они выражаются не только в том, что тренер выдумывает для игроков новые тренировочные упражнения, постепенно обновляя и усложняя их. Но и расширяет амплуа хоккеиста, круг его основных обязанностей, по-новому компонует звенья с принятием контрмер при игре с равным по классу соперником. Тренер творческий, смелый способен подчас побеждать своей командой и куда более сильного соперника. Вот почему в каждом хоккейном сражении существует еще и скрытый интерес.
Наши победы над канадскими хоккеистами в первые годы встреч с ними зиждились главным образом на отличной физической подготовке. А если говорить конкретней – на сочетании скоростного маневра и умения в условиях, когда наших игроков на поле как бы больше, играть свободно, применяя быстротечный пас. Понадобились долгие и неприятные для канадских хоккеистов годы, прежде чем они тактически и психологически перестроились. К своему превосходству в индивидуальном мастерстве, в умении массированно применять силовое давление, целеустремленно, индивидуально ярко поражать ворота соперники добавили тактическую расчетливость.
Их победы в розыгрыше Кубка Канады, в турнире на приз «Известий» 1987 года, успех их молодежной команды на чемпионате мира 4 января 1988 года, говорят о зрелости тренерских решений. Пусть у всех этих турниров и матчей были разные сюжеты, но общим было вот что: плотная, эшелонированная оборона канадцев лишала наших хоккеистов свободы скоростного маневра, а скученность на ограниченном пространстве игроков не позволяла атакующим пустить в ход такое сильное средство, каким является у нас разноплановый пас. Индивидуальная же игра в позиционной манере, где обороняющимся всегда проще разрушать, где несложно наладить взаимостраховку, выглядела малоэффективной. Канадцы сумели лишить советских игроков привычной тактики, не позволили им сполна проявить свои сильные качества, сыгранность звеньев.
Конечно, в любом матче равных по классу соперников слово может взять его величество случай. Команда побеждает, хотя и не имеет ни игрового, ни территориального превосходства. Сыграл, скажем, слабо вратарь, слишком много команда действовала в численном меньшинстве, вяло был начат матч. Эти и другие подобные мотивы обычно называют тренеры в качестве основных причин неудачи на послематчевых пресс-конференциях.
Конечно, для настоящего специалиста эти доводы малоубедительны, хотя и есть в них доля истины. Истоки поражения своей команды тренеру надо начинать с раздумий о причине сильных действий соперника. Ведь именно это главным образом не позволило его команде сполна проявить себя, выполнить намеченный тактический план. А уж если тренер говорит о слабой игре своих подопечных, то не имеет права утаивать и собственные просчеты. В определении состава, в организации тренировочного процесса, в психологической подготовке команды к матчу.
Начало поединка. Наша молодежная команда, выступая в Москве, проиграла канадским сверстникам первый период со счетом 0:2. Почему? Лишь потому, что не была правильно сориентирована на игру с места в карьер, на высокий темп с первых минут, на захват инициативы. Кто в этом виноват? Игроки? Ничего подобного. За состояние команды, настрой каждого хоккеиста на игру в ответе только тренер.
В Канаде и США были удивлены нашим катанием – быстрым, непринужденным, без натуги, – этаким красивым, если глядеть со стороны, катанием. Последнее тоже важно – игра же ведется для зрителя. Если движения спортсменов эстетичны – это ласкает глаз. Техникой бега на коньках и с малых лет, и позже, будучи взрослыми, мы никогда не занимались. А вот накатывали за зиму огромный километраж.
Сейчас созданы трактаты специалистов по различным видам спорта о многоразовых тренировках. Они интересны и полезны. Но начало таких тренировок было положено нами, мальчишками двадцатых-тридцатых годов. Зимой на больших переменах в школе мы постоянно играли в хоккей на двое ворот. А после занятий шли на каток общего пользования. От школы до дому не шли – бежали. Или, быстро прикрутив коньки к валенкам, скользили по обледенелым мостовым. Подсчитать бы, сколько же мы проводили на льду времени! Наверное, не менее шести-семи часов в день. Во всяком случае, на катках, на замерзших прудах катались допоздна. Сами не уходили. Нас прогоняли дворники или уводили за руку потерявшие терпение родители.
Вечерами на катках мы не катались – летали по льду, подчас нарушая общее направление движения массы катающихся. Пугали девушек, и не только пугали, но подчас, проявляя свой боевой характер и прекрасное владение коньками, использовали эти достоинства для знакомства. Прием применялся самый простой и, как правило, беспроигрышный. Кто-либо из друзей будто бы случайно подталкивал девушку, и, когда она уже полагала, что падение неизбежно, один из нас тут же подхватывал ее и увозил, сажая на скамейку, в сторону. Кто из девчат в такой ситуации отказывался завязать знакомство со своим «спасителем»!
Вернувшись из Канады осенью 1957 года (и позже), мы, тренеры, сравнивая советский хоккей с канадским, готовились к новым матчам с заокеанскими соперниками. Размышляли о том, как снизить боевой потенциал противника, как тактически лишить его привычной игры.
Может, усилить скоростной маневр игроков по всей площадке с тем, чтобы в единицу времени они пробегали куда больший путь? Тогда на участке, где разыгрывается шайба, наших игроков будет поболее. А это немалый плюс – инициатива опять за нами. Чаще владея шайбой, наши хоккеисты будут иметь возможность обыграть соперника, а за счет быстрого и точного паса атаковать его ворота. Да и в обороне лишний игрок не помеха. Это позволит наладить взаимостраховку, спаренный отбор, усложнить действия индивидуально сильных канадских спортсменов.
Итак, усилив скоростной маневр, мы ставим сопернику дополнительные рогатки, создаем трудности. В этой связи вспоминаю интересный разговор, состоявшийся у меня с бывшим президентом Международной лиги хоккея англичанином Джоном Ахерном. Это был веселый, остроумный человек. «Что это ваши игроки на реактивной скорости носятся по льду? Лучше бы занялись техникой, подтянули ее, а то команда ваша чемпионом становится, а мы и не знаем, кого из хоккеистов называть лучшим».
Действительно, несколько лет подряд мы с Аркадием Чернышевым по итогам мировых первенств сами предлагали кандидатов на звание лучших в своем амплуа хоккеистов. Но тогда я ему ответил: «Господин Ахерн, как жаль, что вы в зоопарке слонов-то и не разглядели!» Этим я намекал на разницу во вкусах.
Меняются взгляды на хоккей, происходит в хоккейном мире переоценка ценностей. Но тогда многие не хотели замечать сильных сторон нашего хоккея. Хихикали, наблюдая наши тренировки, наши матчи, не только канадцы. Им вторили авторитеты из других стран.
Что касается боссов канадского хоккея, то они долгие годы выдерживали свою гордыню. Любительские команды проигрывали на официальных соревнованиях, чемпионатах мира, Олимпийских играх не только нам, но и чехословацкой сборной. И воспринимали это за океаном как-то уж больно спокойно, не предпринимая никаких серьезных мер для усиления игры своих команд. Долгие годы не менялся их игровой стиль – никто не желал использовать тактическое разнообразие европейского хоккея, прогрессивные тенденции в учебно-тренировочном процессе.
Вызов профессионалам
Мы понимали: у них надежный щит – профессиональный хоккей, слава которому пропета в толстенных справочниках, книгах, мемуарах. Неприступность и величие канадского хоккея постепенно внушались широко поставленной и квалифицированной информацией по радио и телевидению. Неудивительно, что поражения канадских команд в различного рода международных соревнованиях нисколько не влияли на интерес к хоккею в самой Канаде. Зритель по-прежнему охотно заполнял вместительные и великолепные спортивные дворцы – канадские боссы умело оберегали авторитет своего хоккея.
В те далекие годы меня удивил такой вот случай. Знаменитый шведский хоккеист Свен «Тумба» Юханссон, в расцвете своего спортивного дарования, проходил стажировку в Канаде. Было это в середине 60-х годов. И вдруг был забракован. Не подошел в основной состав ни в один клуб НХЛ. Это лучший-то форвард Европы! Кумир публики, в действиях которого гармонично сочетались легкость при исполнении скоростного маневра с целым каскадом технических приемов. Он умел в любое мгновение дать партнеру скрытный пас, уверенно обвести защитника, точно выстрелить по цели.
И тогда, а тем более сегодня, после многих лет знакомства с профессиональным хоккеем, сомневаюсь, что в то время в неприятии «Тумбы» (да и других европейских хоккеистов) боссы профессионального хоккея руководствовались лишь соображениями интересов дела. Полагаю, была в этом «маневре» и доля лукавства. Во всяком случае, при сравнении лучших европейских игроков с канадскими профессионалами им явно не хватало объективности.