– Конечно! – Я кивнула.
Ради того, чтобы получить эту работу, я готова была запомнить не только это простенькое имя, но и длиннющее полное прозвание дога Бонни. Да что там – я запомнила бы, наверное, полный список симфонического оркестра или даже целую телефонную книгу.
– Очень хорошо, – удовлетворенно кивнула Нелли. – Значит, еще раз объясню, что от вас требуется. Мы с мужем уезжаем в отпуск в Париж. На две недели. Это время вам придется прожить в нашей квартире, вдвоем с Бонни…
– То есть мы будем совсем одни? – Мне не удалось скрыть тревоги.
– Ну конечно! Но в квартире все условия для содержания собаки. Мы потому и не хотим отдавать его в пансион или в чужие руки, Бонни привык к своему дому и в другом месте будет чувствовать себя некомфортно.
Я мечтательно прикрыла глаза. Две недели в отдельной квартире, наверняка достаточно благоустроенной… с прекрасной ванной комнатой, наверняка там есть и джакузи… правда, в одной квартире со мной будет жить огромная собака, но это не казалось обременительным. Пусть хоть лев! Все равно это приятнее, чем делить жилье с посторонним мужиком! Одно плохо: две недели пролетят слишком быстро. Лучше бы у Нелли и ее мужа был отпуск подлиннее… но я постараюсь за эти две недели подыскать какую-нибудь работу и жилье…
Строгий голос Нелли вмешался в мои мечты:
– Вы должны кормить его и два раза в день выводить на прогулку. Имейте в виду – Бонни очень породистый пес, и у него строжайший режим, который вам придется безукоризненно соблюдать. Кормить его нужно в строго определенное время, это же касается и прогулок… на прогулках с ним полагается играть. У него есть любимый мячик, я вам его покажу. Впрочем, Бонни сам его покажет. Теперь насчет питания… у нас, конечно, достаточно большой запас сухого корма, но у Бонни есть такая слабость…
Нелли потупилась, как будто собиралась поделиться со мной собственной тайной – не слишком страшной, но не вполне приличной.
– Он просто обожает морепродукты! – выдохнула она вполголоса.
– Что вы говорите! – переспросила я с наигранным удивлением, чувствуя, что от меня ждут какой-то реакции.
– Да, я знаю, что это не очень полезно для крупных собак, – проговорила Нелли смущенно. – И наш ветеринар не одобряет такое пристрастие, но Бонни просто сам не свой, и мы не можем отказать ему в такой маленькой радости. Так что покупайте ему морепродукты, я оставлю вам специально для этого деньги. Только не позволяйте ему слишком объедаться. Давайте их ему два раза в неделю, самое большее – через день, но не чаще!
– А какие именно морепродукты он любит? Креветки, щупальца кальмаров?
– Что вы такое говорите? – ужаснулась Нелли. – Как вы могли подумать! Бонни ест исключительно мякоть каракатицы или сепии, в самом крайнем случае – маленьких осьминогов. Мы покупаем их для него в магазине «Радость гурмана». Вы, конечно, знаете, где это – в подвальном этаже торгового комплекса «Игла».
Я энергично закивала, и Нелли смягчилась.
– Продукты для вас в холодильнике, – продолжила она. – На две недели должно хватить. Ну, а теперь, если вы допили свой кофе – пойдемте знакомиться с Бонни.
Я перевела дыхание: на этот раз мне, кажется, повезло, и на две недели крыша над головой и кормежка обеспечены…
Тут Нелли взглянула на часы и ахнула:
– Ой, нет, я с вами не смогу пойти, у меня буквально через двадцать минут назначена важная встреча! Но это ничего, муж сейчас дома, вы придете к нему одна. Только не забудьте сказать, что вы – от Алевтины Романовны!
– Но я могу сказать ему, что вы принципиально согласны на мою кандидатуру?
– Нет-нет, ни в коем случае! – Нелли энергично замахала руками. – Борис – он такой человек… мое мнение для него ничего не значит, даже наоборот… так что если вы хотите получить эту работу – лучше не говорите, что встречались со мной!
Я хотела. Поэтому старательно запоминала ее инструкции.
– Мы живем совсем рядом, на пятой линии, – и Нелли назвала мне адрес.
– Вашего мужа зовут Борис, а по отчеству?
– Борис Алексеевич, но самое главное – не забудьте сослаться на Алевтину Романовну!
Она вскочила из-за стола и исчезла с такой скоростью, что ветром сорвало на пол салфетку.
Я еще какое-то время сидела за столиком и хлопала глазами.
Не померещилась ли мне эта встреча? Уж больно странно вела себя моя нанимательница, и больно уж неожиданно она испарилась…
Но нет, на столике передо мной стояла чашка с остатками недопитого кофе и следами темной помады на краешке – точно такой помадой были подкрашены узкие губы Нелли…
Так или иначе, эта работа решит мои жилищные проблемы, точнее – отсрочит их на две недели. Конечно, две недели – это немного, но в моем положении выбирать не приходится.
Я поднялась и отправилась на пятую линию – знакомиться с догом Бонни, в чьем обществе мне придется провести ближайшее время, и с его хозяином Борисом Алексеевичем.
Окраины города Владимира ничем не отличаются от таких же спальных районов в других городах бывшего Советского Союза.
На скамейке возле подъезда типового пятиэтажного дома, из тех, которые обессмертили имя Никиты Сергеевича Хрущева, сидели две бдительные пенсионерки.
– Смотри, Анна Васильевна, машина зеленая приехала, – проговорила одна из них, поджав губы. – Это не иначе к Лизавете из седьмой опять тот усатый…
– Он самый, Марья Васильевна! – подхватила вторая. – До чего же некоторые люди бессовестные стали! Надо мужу ее срочно сигнализировать…
– Непременно надо, Анна Васильевна!
Внимательно следя за представительным брюнетом, который подошел к подъезду и, нажав кнопку домофона, вошел внутрь, они удивительным образом не заметили высокую пожилую женщину в невзрачной темно-серой куртке, которая проскользнула вслед за ним.
Брюнет вошел в квартиру на втором этаже, где его ждала пышная блондинка в розовом пеньюаре.
Пожилая женщина немного переждала, поднялась на третий этаж и позвонила в дверь.
– Кто там? – раздался за дверью раздраженный женский голос.
– К Ланским я! – отозвалась посетительница безобидным провинциальным голосом.
Дверь открылась. На пороге стояла молодая, начинающая полнеть женщина лет тридцати в темно-синем спортивном костюме. Смерив гостью подозрительным взглядом, она спросила:
– Это к кому конкретно? И по какому конкретно поводу?
– К Ивану Алексеевичу, – скромно проговорила та. – Можно его?
– Нельзя! – Хозяйка вызверилась на гостью и попыталась закрыть дверь. Но пожилая женщина, несмотря на скромный и неопасный облик, ловко вставила ногу в просвет и осведомилась:
– А как же мне его найти? У меня Леночка, племянница, на пятом месяце…
Хозяйка квартиры, которая молчаливо и упорно выпихивала из щели ногу настырной гостьи, услышав последние слова, изумленно отвесила тяжелую нижнюю челюсть и невольно отступила, освободив той дорогу в прихожую.
– Что?! – переспросила она, разглядывая старушку. – Какая Леночка? На каком месяце? Вы что, тетя, с дуба рухнули? Вас что, из психушки преждевременно выпустили? Так мы это дело срочно поправим! Вызовем психическую перевозку и отправим вас, тетя, по месту основного диагноза…
– Леночка, племянница моя, – по пунктам отвечала пожилая гостья, проворно втискиваясь в квартиру. – На пятом. А насчет дуба и в особенности насчет диагноза – это очень даже обидно, и при чем тут какой-то дуб?
– А при чем тут какая-то Леночка и при чем тут я? И чего вам от меня конкретно нужно?
– А это смотря кем вы приходитесь Ивану Алексеевичу. Вы ему конкретно кто?
Пожилая женщина, приглядываясь к хозяйке, невзначай открыла свою объемистую сумку, запустила в нее руку и нащупала старинную золотую заколку.
– Я этого козла знать не хочу! – воскликнула хозяйка. – Имени его не хочу слышать! Я его законная жена, и всякие беременные племянницы до меня нисколько не касаются…
– Жена?! – пожилая женщина попятилась. – Как жена? А он, когда за Леночкой ухаживал, говорил, что неженатый… с женатым моя Леночка нипочем бы не стала…
– Ванька?! – Хозяйка оглушительно расхохоталась и крикнула куда-то за спину: – Мама, ты слышала – Ванька мой какой-то дуре деревенской ребенка сделал!
В проеме коридора появилась необъятная особа пенсионного возраста в розовом шелковом халате, с головой, покрытой густой пластмассовой порослью бигуди.
– Вот этой, что ли? – осведомилась она, окинув взглядом пожилую женщину в прихожей.
– Да что вы такое говорите? – возмущенно сплюнула гостья, поспешно захлопнув свою сумку. – Как у вас язык поворачивается такое говорить? Я заслуженный работник здравоохранения… у меня беспорочного стажа сорок лет…
– А на Ваньку только заслуженный работник и мог глаз положить! – выпалила молодая женщина. – С беспорочным медицинским стажем! Представляю, какая уродина ваша Леночка, если моим муженьком прельстилась!
– Чем незаслуженно оскорблять хорошего человека, лучше прямо скажите – где я могу найти Ивана Алексеевича?
– Честное слово, тетя, – проскрипела молодая женщина, наступая на гостью. – Знать не знаю, где этот козел ошивается! Не знаю и не хочу! Знала бы – непременно бы тебе сказала, чтобы подгадить Ваньке. Но я его уже год не видела…
– Целый год законного мужа не видела и даже адресом его не поинтересовалась? – не отступала настырная тетка. – Сразу видно, какое у вас к нему отношение!
– Да я нарадоваться не могла, когда этот придурок с моей шеи слез! Вздохнула с облегчением, свечку в церкви поставить хотела! От него проку, как от козла молока! Жил в нашей квартире нахлебником, только и знал – в компьютер свой с утра до ночи пялился! Денег в дом не приносил, гвоздя вбить не умел! Ни пользы от него, ни радости! Тьфу! Только в этих компьютерах разбирался, всем соседям по первой просьбе чинил! Так и то – бесплатно! Другой бы мужчина и на этом ремонте мог бы хорошо зарабатывать, а этот ни к чему не годился… – Она немного понизила голос и добавила: – И по части чего другого тоже не герой. Так что, тетя, удивляюсь я, как он этой вашей племяннице умудрился ребенка сочинить. Удивляюсь и сомневаюсь!
– Ты мою племянницу не тронь! – вызверилась на нее тетка. – Ты, может, мизинца ее не стоишь!
– Да ладно вам, тетя! – отмахнулась хозяйка квартиры. – Мне до твоей племянницы никакого дела нет. Так что проваливайте, тетя, по месту прописки! Нам с мамой обедать пора!
– Вот именно! – поддержала дочь особа в бигудях. – У нас суп перекипает и каша пригорела!
– Сейчас я уйду, – заверила их посетительница. – Только скажите, где может быть Иван Алексеевич?
– Слушайте, тетя, вы что, по-русски не понимаете? Вам по-японски объяснить надо? Не знаю! Не зна-ю! Ясно? Честное слово, знала бы, так сказала – только чтобы от вас отвязаться! Да я бы для одного того сказала бы, чтобы ему жизнь подпортить: вы со своим характером ему всю печень прогрызете!
– А где он работал?
– Работал! – Молодая женщина зло рассмеялась. – Да он ни на одной работе не мог больше месяца удержаться! Он же себя самым умным считал, а какой начальник такое потерпит?
– Может, родственники у него есть?
– Какие родственники?! Если и были, я про них слыхом не слыхала! Откуда у такого козла родственники?
– Обожди, Ниночка, – подала вдруг голос особа в розовом халате. – Помнишь, письмо ему пришло из Питера?
– Письмо? – Глаза молодой женщины забегали. – Не знаю ни про какое письмо…
– Как же, Нинуля, было письмо! – настаивала мать.
– Ну, допустим, было… – призналась Нина. – Оказывается, брат у него в Питере…
– В Питере… – как эхо протянула гостья. – У вас это письмо случайно не сохранилось?
– Все, тетя, ты меня уже достала! – взорвалась хозяйка. – Проваливай срочно с моей жилплощади! И чтобы я ни про тебя, ни про твою дуру беременную больше не слышала!
– Ухожу, ухожу! – внезапно согласилась пожилая женщина и действительно покинула негостеприимную квартиру.
Выскользнув из дома, она прошла квартал и пристроилась на свободной скамейке в сквере. Достав из своей сумки сложенный вдвое, измятый и потертый на сгибах листок, она разгладила его и просмотрела список. Против имени Иван Ланский она поставила большой жирный вопрос. В списке оставалось еще одно имя. Так или иначе, путь теперь лежал в Петербург…
Дом на пятой линии Васильевского острова, где мне предстояло провести две недели в качестве собачьей няни, был старый, наверное, еще восемнадцатого века, но очень хорошо отремонтированный и смотрелся просто замечательно. Зеленовато-голубые стены, лепные карнизы, плоские белые пилястры по бокам подъезда. Охраны видно не было, но сбоку от двери незаметно вписалась панель домофона.
Я нажала на кнопку с номером квартиры.
Домофон басовито загудел, я только начала заранее заготовленную вежливую фразу, но замок уже щелкнул, и я, скомкав слова, проскользнула в подъезд.
Здесь тоже было очень красиво: широкая мраморная лестница, сбоку от нее – камин, с другой стороны – статуя с завязанными глазами…
Не отвлекаясь на архитектурные красоты, я взбежала на третий этаж и нажала на кнопку звонка.
Из-за двери донеслось ровное басовитое гудение, наверное, кто-то включил пылесос.
Я хотела позвонить еще раз – из-за этого шума хозяин наверняка не услышал моего звонка, но не успела этого сделать: за дверью послышались шаги, и приятный мужской голос проговорил:
– Бонни, отойди от двери.
Замок щелкнул, и дверь распахнулась.
Передо мной стоял…
Вообще-то передо мной стоял высокий, худощавый мужчина лет сорока с небольшим, начинающий немного лысеть со лба, с усталыми, глубоко посаженными глазами того неопределенного цвета, который у нас в Питере называют цветом неба, а в любом другом городе назвали бы тускло-серым.
Так вот, передо мной стоял этот мужчина, но разглядела я его гораздо позднее, потому что в первый момент смотрела не на него, а на жуткое чудовище песочного цвета, которое хозяин держал за ошейник. Чудовище имело огромную голову с ужасной пастью, низкий морщинистый лоб и рвалось ко мне, причем намерения его были совершенно очевидны – оно хотело немедленно меня сожрать. Сожрать без остатка. И именно оно, это чудовище, издавало тот звук, который я из-за двери приняла за шум пылесоса. В действительности это было низкое, басистое и очень страшное рычание.
– Мама! – сказала я негромко и попятилась.
– Вы кто? – строго спросил меня мужчина.
Я оторвала завороженный взгляд от собаки и боязливо взглянула на хозяина.
– Я от Алевтины Романовны… – сообщила дрожащим голосом.
Надо сказать, что первой моей мыслью было немедленно сбежать из этого дома. Бежать как можно быстрее, как будто я опаздываю на поезд или за мной гонится стая гиен. Хотя, кажется, гиены ни за кем не бегают, они доедают то, что осталось после львов…
В общем, бежать, чтобы не догнали. Работа, на которую я так рассчитывала, больше не казалась мне такой привлекательной. Я даже хотела сказать, что ошиблась дверью, и поскорее удалиться. Но слово, как известно, – не воробей, вылетит – не поймаешь!
– От Алевтины Романовны? – переспросил хозяин. – Ну слава богу! Я уже перестал надеяться! Положение совершенно безвыходное – улетать нужно уже сегодня вечером, а Бонни оставить не с кем… хотел уже билет сдавать… Бонни, познакомься с девушкой! Вас как зовут?
– Василиса… – пробормотала я, не сводя испуганного взгляда с огромных клыков Бонни.
– Познакомься, Бонни – это Василиса! Ты должен с ней подружиться, вам придется вместе прожить некоторое время…
Бонни с железным лязгом захлопнул пасть. С таким звуком посреди ночи закрывался опустошенный холодильник после визита вечно голодного Петюни. Затем пес снова приоткрыл пасть, облизнулся, выпустил струйку слюны и искоса взглянул на хозяина. Мне показалось, что в этом взгляде читался вопрос: «Что, значит, ее нельзя съесть прямо сейчас? Правда, нельзя? Какая жалость! Может, хоть кусочек?»
Хозяин перехватил мой испуганный взгляд и проговорил:
– Он действительно немного крупноват для своей породы. У нас даже были проблемы с выставочной комиссией. Бонни в холке не укладывался в норматив!
– Что вы говорите? – пробормотала я просто, чтобы что-то сказать.
– Да, но все разрешилось! – с гордостью сообщил хозяин. – Так что вы не бойтесь, удержать его совсем нетрудно – он очень послушный…
– Только при встречах с суками теряет голову… – вставила я машинально.
– Как, вы это уже знаете? – удивился хозяин.
Я хотела ответить, что мне рассказала об этом его жена, но вовремя прикусила язык, вспомнив, что Нелли просила не рассказывать мужу о нашей встрече.
– Да, в общем, все кобели одинаковые! – ответил сам себе Борис Алексеевич.
– А что он так на меня смотрит? – проблеяла я испуганно.
– Он очень общительный и всякого нового человека хочет немедленно сердечно приветствовать. А это, знаете, не каждому нравится… потом, при таких размерах, он запросто может свалить с ног… но вы проходите, осматривайтесь! Бонни покажет вам квартиру, а я, с вашего позволения, буду собираться – самолет уже совсем скоро!
Он отпустил ошейник. Я невольно попятилась, но пес, очевидно, правильно воспринял сделанные хозяином внушения и не предпринял никаких агрессивных шагов. Вместо этого он развернулся и двинулся в глубину квартиры, цокая когтями по красивому дорогому паркету и косясь на меня через плечо – мол, иди за мной, не мешкай.
Квартира была просторная и очень хорошая, она удачно объединяла в себе благородное достоинство старины и удобство новых технологий.
Четырехметровые потолки украшала декоративная лепнина, сдержанный узор венецианской штукатурки терялся в глубине коридора, мебель красного дерева. Проходя мимо полуоткрытой двери ванной, я краем глаза заметила черную с серебром плитку, матовый блеск кранов, огромную ванну на львиных лапах.