— Допьешь еще с кем-нибудь.
— Его нельзя оставлять, выдохнется, пропадет весь вкус, — просветили меня.
— Ладно, допиваю и ухожу, — решилась на отчаянный шаг.
— Разумеется, — распахнули передо мной дверь в комнату, размером во всю родительскую квартиру. Три стены комнаты были стеклянными, как впрочем, у всех кто жил в Артензе. Все наши дома были сферами и находились в космосе, передвигались между ними на битах, или вот как этот богатенький Рад на батартах. Для бедных были многоквартирные таунари. Квартира родителей, где иногда ночевала я, была в районе обеспеченных горожан. Так вот комната в которую меня ввел Рад была размером со всю их квартиру. На полу лежал огромный, просто гигантский ковер нежно зеленого цвета, так напоминавший мне траву в саду моей бабушки. Стол, огромный диван и рядом с ним три кресла, подозреваю из натуральной кожи, стоимость баснословная. Были тренажеры, рабочий стол, книжные шкафы стояли вдоль глухой стены. Рад подошел к рабочему столу, на пульте стола нажал сенсорные кнопки, и зазвучала музыка. Нежная, лирическая, романтическая, пел француз. Рад достал бокалы из шкафа, налил в них шампанского и подал мне.
— За тебя, Зайка, — поднял свой бокал Рад.
— За тебя, Рад, — ответила ему. Пока француз что-то нежно напевал, прошлась вдоль шкафов с книгами. Издалека приняла их за привычные мне фонокниги, но в близи они оказались настоящими, бумажными. Жуткий раритет, стоит баснословно дорого, впрочем, я уже поняла, что в этом таунари дешевого ничего нет. Аккуратно стала просматривать книги, бережно перелистывая страницы. Много было художественной литературы, но достаточно много технической, хотя вся информация в них безнадежно устарела. Так было интересно рассматривать бумажные страницы, вдыхать аромат книг, что я напрочь забыла где нахожусь.
— Зайка, а давай на брудершафт? — вывел меня из созерцания голос Рада.
— Давай, — согласилась, не особо слушая вопрос, как раз углубилась в чтение книги про аэродинамику, написанную в двадцатом веке. Рад подошел ко мне, налил шампанского мне в бокал, поставил бутылку на столик.
— Только пьем до дна! — предупредил он меня. Пожала плечами, до дна так до дна, быстрее уйду отсюда, хотя книги притягивали.
Рад обхватил мою руку кольцом, держа в ней бокал, и преподнес к губам, ожидая от меня такого же жеста. Я прикоснулась к краю бокала, приподняла его и стала медленными глоточками смакуя пить шампанское, вкусно же. Сквозь ресницы смотрела, как зажигается взгляд у Рада, он внимательно наблюдал, как я пью, не сводил взгляда с моих губ. Шампанское в бокале закончилось. Рад убрал руку, забрал у меня бокал, притянул меня к себе.
— А теперь поцелуй, — тихо проговорил он, приближаясь ко мне. С готовностью подставила губы, что я не целовалась что ли никогда? Он прикоснулся к моим губам своими слегка влажными после шампанского. Я спокойно приоткрыла губы, зная, что произойдет дальше, но произошедшее меня удивило. Его губы не спешно целовали мои по очереди, пробуя на вкус сначала верхнюю губу, потом нижнюю. Потом своими губами он сомкнул мои, не стараясь проникнуть внутрь, как обычно это делали парни, с которыми я целовалась. Чуть отпустил мои припухшие губы, давая сделать вдох, приник снова губами и нежно провел своим языком по ним, почти не касаясь своими губами.
— Еще шампанского? — спросил он тихо, глядя в мои затуманенные глаза.
— Можно, — ответила, облизывая свои губы.
Он снова легко коснулся моих губ и отстранился, отошел в сторону стола, нажал сенсорную кнопку.
— Ник, шампанского, — произнес Рад.
— Нет-нет, не надо. Я думала, мы не допили. Все, мне пора уходить. — Попыталась собраться с мыслями и двинулась к двери. На встречу в проеме дверей возник дворецкий.
— Шампанское, сэр, — внес на подносе ведерко, в котором торчало горлышко бутылки.
— Поставьте, вы свободны, — произнес Рад. Дворецкий поставил ведерко с шампанским на столик рядом с диваном, не торопливо вышел. Я постаралась выйти вместе с ним.
— Зайка, а что за книгу ты читала? — остановил меня вопросом хозяин комнаты.
— Аэродинамика самолетов, — остановилась, дверь за дворецким с легким шипение закрылась.
— Эта? — показал на какую-то Рад, держа в руках книгу. Подошла поближе.
— Нет, вот эту. — Указала пальчиком очень аккуратно.
— А что тебя там заинтересовало? — совершенно нормально спросил Рад.
— Вот смотри, «Аэродинамика больших скоростей часто именуется газовой динамикой и является, следовательно, наукой, изучающей движение сжимаемых жидкостей — газов. Аэродинамика является теоретической основой авиации, фундаментом основных аэродинамических расчетов современных самолетов и других летательных аппаратов». Понимаешь? Здесь пишут о самолетах! Это такая древность. Так интересно. — Стала зачитывать ему и объяснять свой интерес к этой книге. Рад улыбался, кивал мне и просто спокойно смотрел. Никуда уходить уже не хотелось.
— Что ты стоишь? Иди, сядь на диван, — позвал меня Рад. Я с удовольствием присела, потому что после шампанского голова слегка кружилась и ноги уже устали столько стоять.
На диване опять стала рассказывать, зачитывать, смотря прямо ему в глаза. Мне казалось, что он понимает о чем я говорю. Всю эту древнюю теорию мы давно проходили, буквально за несколько уроков, это же основа пилотирования. А тут такая неожиданность, такой раритет, у меня мурашки бегали по коже от осознания факта, что я держу в руках. Рад, кивая мне головой, спокойно открыл бутылку шампанского, налил в бокал.
— Будешь? — почти не прерывая меня, спросил он.
— Ага, — отмахнулась и стала говорить дальше.
— На брудершафт, — так же, не перебивая, сообщил мне. Кивнула, в запале рассказывая дальше. Рад согнул руку в локте, подождал, пока я прикоснусь к бокалу губами, только после этого выпил сам. Спокойным жестом забрал из моих рук книгу, притянул меня к себе и стал целовать. Поцелуй снова был необычным. Медленный, нежный, увлекательный. Я открывала свои губы ему на встречу, но он не торопился, он наслаждался сам и давал наслаждаться мне касанием только наших губ, только нашим дыханием. Его рука поднялась и стала гладить изгиб шей, проскользнула за воротник, но все было настолько не навязчивым, что не хотелось прерывать его. Было приятно идти вслед за ним, открывать свое тело под его руками. Когда оказалось что моя грудь находиться в его руке, показалось это вполне естественно, что именно там ей место. А еще на моем животе, а еще на моем бедре. Губы не отрывались от моих. Приподняв меня с дивана руками, Рад поставил меня перед собой, смотрел в глаза, руками снимая с меня юбку. Потянул меня к себе и посадил на свои колени, теперь его лицо упиралось в мою грудь, которая виднелась под расстегнутой кофточкой. Легким движением он скинул ее с моих плеч и стал целовать грудь, живот, я выгнулась в его руках, откинувшись назад. Рад встал, подхватив меня за попку, заставив ухватиться за его плечи руками. Из глухой стены выехала огромных размеров кровать. Все это я замечала краем сознания, когда он нес меня на руках до кровати. Уронил меня на нее спиной вниз и оказался сверху, совершенно одетый. Я же осталась лишь в последнем бастионе, белые трусики гордо светились на фоне загорелого тела. Рад оторвался от поцелуев на моем теле, отошел и налил еще по бокалу шампанского, протянул мне.
— За тебя, Зайка.
— За тебя, Рад. Мы выпили шампанское до дна, смотря в глаза друг другу. Рад поставил пустой бокал, медленно расстегнул рубашку и бросил ее на спинку дивана. Потянул ремень, вот тут я глаза зажмурилась, лишь успев увидеть, как он усмехнулся. Перевернулась на бок и уткнулась носиком в ворс покрывала белого цвета. Да, я понимала, что сейчас произойдет. Понимала, что мы с ним знакомы всего несколько часов, но почему-то не хотелось этого прекращать. Было страшно и не понятно, потому что сегодня это со мной произойдет в первый раз. Илька меня давно подкалывала, что ерундой занимаюсь, ожидая не известно кого. Рад скользнул ко мне на покрывало со спины, прижался своим горячим телом ко мне.
— Свет, — сказал он, и стало темно. Но весь свет не выключился, остался полумрак, который рассеивал небольшой светильник у изголовья кровати. Рад целовал мои плечи, обнимая и лаская одновременно мою грудь, живот. Перевернул меня на спину, прижал меня своим телом и поцеловал. Вот теперь он захватил мои губы полностью, теперь мои губы были полностью его, его язык проникал сквозь мои губы, заставляя делать вдох, заставляя открывать рот и дышать, смешивая дыхание с его. Вкус шампанского остался на наших губах, которые жадно теперь впивались друг в друга. Когда сердце стало выпрыгивать из груди, Рад отпустил мои губы и стал поцелуями спускать вниз по шее, дальше завладевая моим телом. Грудь, живот, ничего не осталось не исследованным. Спустившись вниз к моим ногам Рад потянул тоненькую ниточку моих трусиков вниз, снимая мою последнюю одежду, покрывая поцелуями обнажаемые участки кожи. Освободив меня от последнего кусочка кружева, Рад стал поцелуями подниматься выше, касаясь влажным языком между губами. Жаркая волна накатила на меня. Рад поднялся к моим губам и снова долгий и желанный поцелуй, на который я с удовольствием отвечала. Руками гладила его кожу на спине, груди. Ноги сами обняли, лишь только он приблизился ко мне. Было так чудесно, хорошо и приятно быть в его власти, быть во власти его рук, его ласки. Он был нежен, терпелив, но настойчив. Рад знал к чему идет и стремился к этому. Я покорно отдавалась его воле, следуя за ним, понимая, что он лучше меня знает, что нужно делать.
Неожиданно он сделал толчок в меня, и я вскрикнула от боли, от неожиданности. Мне говорили, что в первый раз может быть больно, но не так же! Я возмущенно попыталась выползти из-под него.
— Прости, я не знал, я буду аккуратнее. — Произнес он тихо, глядя мне прямо в глаза. Что аккуратнее? О чем он? Мне этого не надо! Я хочу это прекратить! Я стала сопротивляться, отталкивать его от себя.
— Уйди! — прорычала я, оттаскивая его за плечи от себя, он не поддавался.
— Прости, я не знал, тебе надо было сказать, я был бы осторожнее. — Спокойно проговорил Рад.
— Что осторожнее? Уйди! Я ничего не хочу.
— Прости, я уже не могу тебя отпустить, потерпи немного, я постараюсь быть аккуратнее, — это все, глядя в мои расширенные от ужаса глаза.
— Он стал двигаться во мне, не так резко как в первый раз, но все равно очень болезненно. Я держалась из-за всех сил, чтобы не плакать. Как же так может быть? Почему так больно? Видимо бабушка была права, когда говорила что в первый раз нужно быть с любимым мужчиной, тогда можно перетерпеть эту боль. А этот. Как же он мне стал противен, напоил шампанским, слушал, как я распинаюсь тут сижу, ловил момент урод.
— Рад, прекрати, мне больно. — Почти простонала я, отталкивая этого урода от себя.
— Прости, я быстро, — действительно задвигался еще быстрее, дыхание участилось, взгляд уперся в мою грудь. А мне больно.
— Урод, — не выдержала я, — прекрати. Он толкнул меня еще раз и замер на мне, обмякнув. Как же противно, гадко. Чуть только он шевельнулся, давая возможность мне дышать, я толкнула его в плечи и подскочила на кровати. Его белое покрывало было в моей крови, но это меня мало волновало. Я вскочила, подхватила трусики, одела их на негнущиеся ноги, запрыгнула в юбку, накинула кофту, побежала к дверям. Двери с шипением открылись.
— Ник, вызовет тебе такси, — понеслось мне вслед. Я одевала на ходу кофточку, пыталась попасть пуговицами в петельки, атавизм этот меня добил, когда я встретила Ника в холе, внизу лестницы.
— Леди, мне приказано вызвать вам такси, — и я не выдержала, слезы потекли из глаз. Я понимала, что сама виновата, сама приехала и хотела всего этого. Но я просила его остановиться, просила! А он урод! Он не остановился, хотя знал, что мне больно, он не просто урод, он моральный урод. Ведь знала, что надо улетать от сюда. Подумаешь, целуется он хорошо! Так на поцелуях не остановился. Чтоб его черная дыра засосала! Дворецкий, когда увидел, что я плачу, повернулся ко мне и произнес:
— Я могу вас отвезти куда прикажете.
— Ник, отвезите меня от сюда, быстрее! — захлебываясь слезами, попросила. Не знаю что меня на слезы больше пробило, боль только что перенесенная или хладнокровное к моим мучениям отношение этого … этого … Рада. Ник приглашающим жестом предложил пройти с ним на выход. Я почти побежала за ним. Дворецкий степенно открыл передо мной дверцу батарта, я шмыгнула на кресло-сиденье. Вот чтобы я хоть раз села в батарт! Да никогда! Ник сел в водительское сиденье.
— Куда вас отвезти? — вежливо поинтересовались у плачущей меня.
— В «Звездный паучок», там мой битер стоит, — всхлипнув, попросила. Дворецкий кивнул и набрал скорость. По дороге слезы уже тихо лились по щекам, дворецкий молчал. Может ему пришлось не мало таких плачущих отвозить, привык уже, а может, не знал что сказать. Мой маленький бронированный битер ждал на стоянке «Звездного паучка». Я вылезла из батарта, не прощаясь, надеясь всей душой забыть все это как страшный сон навсегда. Не знаю когда я смогу решиться на повторный опыт сегодняшнего, но точно знаю что только с любимым мужчиной, опять же чтобы он меня тоже любил. Вот так решительно села в свой битер. Все радостное состояние от шампанского пропало, хмель из головы выветрился. Вдыхала запах ароматных пирожков бабушки и никуда не хотелось лететь. Ко мне подлетел андроид ресторана с вопросом: нужна ли мне помощь? Еще какая! Мозги мне вправить нужно.
Ладно, вздохнула. Надо в Академию лететь, завтра утром рано подъем, пробежка, построение. Было и было, наверное, так?
В порту Академии было безлюдно, сессия сдана, многие уже улетели на каникулы.
Многие, как Илька в загуле, я вот тоже могла у бабушки или на квартире родителей остаться. Нам с Илькой еще неделю в Академии быть, должны прийти распределения на летнюю практику. Летняя она номинально, по годичному календарю, потому что живем мы в космосе, нет у нас ни лета, ни зимы, так осталось как-то по старинной традиции. Студенты выпускных курсов получали распределение на практику на все лето, остальные только на месяц и были свободны уезжать, куда им заблагорассудиться. Одним словом, ждали мы свое распределение со дня на день. Илька договорилась со своим папой, что нас на самый престижный корабль Национальных сил, под теплое крылышко командира корабля направят. Так что мы с Илькой ни о чем не волновались, отрывались по полной по пабам, танцполам. Я вот еще к бабушке успела заскочить, калориями разжиться. Взяла авоську с пирожками от бабушки, еще успела усмехнуться аналогии про красную шапочку, и пошла босыми ногами по грязному коридору приемника Академии. Андроиды здесь регулярно моют и чистят, но столько народу проходит, что все равно постоянно грязно. Когда пришла в комнату, или как мы с Илькой романтично ее назвали «каюту», положила пирожки на стол, посмотрела на свои босые ноги и озадачилась, где могла свои туфли посеять? Кажется, забыла их в комнате этого урода, вот досада!
Золушка, блин! Туфлей не особо было жалко, не приятно было, что у него остались. Не хотелось, чтобы вообще ему что-то обо мне напоминало. Хихикнула, ну да, поставит теперь мои туфли на полочку и будет вздыхать. Выкинет в космический мусор и всех делов. Разделась, поплелась в кабинку душа в нашей каюте. Включила воду и засунула голову под напор воды. Синяя краска потекла с волос, вот черные дыры! Совсем забыла, что краска смывается, надо было закрепитель нанести сначала. В общем, смылась моя синяя краска, остался у меня натуральный блондинистый цвет, ненавижу его! Тупые блондинки всю жизнь доставали, жалуясь на свою судьбу, что их никто в серьез не ставит из-за цвета волос. А кто их будет ценить, если у них в башке шмотки, в глазах бабки? Ночь давно, спать пора, вылезла из душа, одела рубашку свою любимую, и нырнула в кровать.
2
Утро пришло совсем некстати, не вовремя и ко мне. Жутко болела голова после шампанского. А еще болело между ног, что сразу меня взбесило, вот гад! Ладно, переживу, ну чтобы на глаза мне не попадался, если хочет дожить до своих детей. До внуков не обещаю, потому что все равно разыщу, и поотрубаю кое-что из ненужного для производства внуков. Натянула майку, шорты и поплелась на пробежку, которая у нас была в центрефуге, по краю которой шла беговая дорожка, можно было бежать по этой дорожке по кругу, никто никуда не падал, центр притяжения всегда был у всех в одном месте, под ногами, а пространства занимает мало, в общем, удобная вещь. Пол часа неспешной пробежки позволили окончательно проснуться. На построение привычно откликнулась на свою фамилию, после этого поплелась в лазарет, где меня встретил знакомы мед брат Рий.
— Зайка, рад видеть. Чудесно плохо выглядишь, — радостно возвестил мне Рий.
— Ты уж определись чудесно или плохо, — буркнула ему.
— Ты просто настолько замечательно плохо выглядишь, что нет никаких сомнений, что вчера ты перепила. — Оживился моему плохому самочувствию Рий.
— Угу, чем поможешь? — угрюмо поинтересовалась.
— Эликсир моего изготовления, — радостно возвестил Рий. Теперь понятно чему он так обрадовался, все эксперименты над студентами ставит. Бесплатно и на все согласны, лишь бы прекратила болеть голова.
— Ой, нет, Рий, мне таблеточку из разрешенных, от головы — протянула я.
— Тогда только топор, — совершенно серьезно мне предложили.
— Топор был в прошлый раз, не помогло, сосуды плохо срастаются потом, — попробовала пошутить в ответ.
— О, как все плохо, оказывается. Ладно, будет тебе таблетка. — Метнулся к ящику и вытащил какую-то замурзанную таблетку в упаковке, на которой от названия осталось окончание «…инин».
— А поможет? — с надеждой спросила я.
— Сто процентов, — уверенно кивнул мне медбрат.
— Смотри, если у меня что отвалиться, засужу. — Пригрозила Рийю. Таблетка спокойно провалилась во внутрь, запитая огромным количеством воды. Когда вернулась в нашу каюту, Илька сонно раздевалась от вечернего платья.
— Ну как ночку провела? — поинтересовалась у подруги, стараясь не трясти головой.
— А ничего так, — лениво отмахнулась, — спать хочу. А ты чего такая зеленая?
— Шампанское вчера помнишь? — позеленела еще сильнее при воспоминании.
— Ну.
— Вот вчера мне этот гад еще наливал.
— В ресторане? — ужаснулась Илька. — Ты его разорила.