- Двадцать шесть.
- Ну, так, а я о чем?! Баба давно уже засиделась в девках.
Почему-то Яков вскипел, грохнул ладонью об стол и в голос выкрикнул, привлекая ненужное внимание соседей:
- Так мне ведь потом жениться! Как вы не понимаете! А я не хочу, не хочу на ней! Она страшная! Хотите фотокарточку покажу, мы вместе снимались?
И показал, достав из внутреннего кармана пиджака. Сунул нам под нос, тряся доказательством. Мы посмотрели придирчиво и поняли, что Яков в чем-то прав. У Ларисы не было классической красоты этого времени. Она не была полна или упитана - скорее худощава, у нее не было кочаноподобной груди и косы до пояса. Она была невысока, стройна, с короткой стрижкой по плечи и удивительным понимающим взглядом, который прекрасно смогла передать фотография. Яков говорил раньше, что она рябая, с изъеденной оспой лицом, но мы такого не обнаружили. Да, она была не красавица, но, стоит лишь грамотно наложить на ее лицо хорошую косметику, и она будет укладывать мужиков штабелями. В общем, мы с Яковом были категорически не согласны во вкусах.
- Нормальная девка, - сказал я ему.
- Даже красивая, я бы сказал, - поддакнул Миха. - Яша, ты давай, решайся. Нам нужны эти патенты за границей и если ты не сможешь нам их организовать, то нам придется искать другого поверенного. И уже с ним мы заключим договор, и уже ему будем платить немалые деньги. Ты понимаешь?
Яков уныло кивнул.
- Я все понимаю, Михаил Дмитриевич. И я оформлю документы, просто мне сложно смириться с мыслью, что я потом с Ларисой поступлю так подло. Опять же ее папан.... - он приуныл и тихо, едва слышно, добавил. - Он, между прочим, березовые чурки колуном с одного удара разваливает.
- Ты, Яша, особо не переживай, - решили я его поддержать, подливая водочку. - Для девки, если ты ее бросишь, это, конечно, будет трагедия, но.... Яша, мы планируем взять тебя в долю в производстве. Даем тебе два процента от лицензионных отчислений и премиальные за оформленные патенты. Не морщись, на эти два процента ты сможешь жить безбедно всю свою жизнь, мы тебе это обещаем. А прибыль с каждым годом будет только расти, да и новые изобретения придется патентовать у нас и за рубежом. И от них тебе тоже пойдет два процента. Есть ради чего постараться. А Лариса..., ну да, ты будешь подлецом, тут уж придется смириться. Но зато ты ее по Европам скатаешь, развлечение организуешь, лямур-тужур ей устроишь. А можно попробовать сделать так, чтобы она тебя сама бросила.
Да, я говорил бесчестные вещи, советовал подлое и я сам себе не нравился. Ларису мне было заочно жаль, но нам были нужны эти чертовы патенты и за границей тоже.
Яков, при упоминании о двух процентах впал в прострацию. Его взгляд затуманился, отстранился от мира - похоже, замечтался и прослушал весь мой монолог. А когда вернулся к реальности, тяпнул еще водочки, закусив с вилки бородой квашеной капусты, сделал глубокий выдох и, пьяно обнаглев, ультимативно заявил:
- Пять процентов, не меньше!
Мишка поперхнулся. Прокашлялся и, сдвинув брови, недоуменно посмотрел на поверенного. Так, как учил его отец - тяжелым, гнетущим взглядом, от которого хочется спрятаться. И Яков, поняв, что перегнул палку, пошел на попятную:
- Извините. Я ошибся.... Я согласен на ваши условия. И я завтра же выеду в Кострому для скорейшего оформления бумаг.
И Мишка ослабил давление, потеряв к осоловелому нотариусу всякий интерес.
Вот и настало время, когда мы дали объявления в газеты о найме на работу. Мы искали толкового управляющего, понимающего в процессе организации производства, искали бухгалтера и механика, способного обслуживать наш пока что единственный станок. Который, кстати, уже вовсю монтировался. Третьего дня тяжелый пресс доставили по частям на подводах и сгрузили перед воротами. На следующий день его затащили в цех и приступили к сборке. Вокруг него суетилось четверо мастеровых. С веселыми матюками они возвели леса вокруг уже установленной станины и сейчас лебедкой поднимали следующую часть. А я как зачарованный следил за их слаженной и спорой работой.
- Здравствуйте, - прозвучал вдруг за моей спиной чей-то голос. - Это вы давали объявление о найме управляющего?
Я обернулся. Передо мной стоял мужик лет тридцати с черными, как смоль, усами, с по-пижонски подкрученными вверх кончиками. Он выжидательно смотрел на меня и умудрялся заинтересованно косить взглядом в сторону пресса. Ему было жуть как интересно.
- Да, это мы давали объявление. А вы кто?
- Сергей Сергеич Попов, - протянул он ладонь для знакомства. - Пришел устраиваться на должность управляющего.
- Рыбалко Василий Иванович, - скрепил я рукопожатие.
Он был не первым, кто пришел по этому объявлению. До него было еще три человека - откровенные проходимцы. Выдавали себя за опытных управленцев, способных как поставить на ноги само производство, так и справляться с рабочей рутиной. Мишка их очень быстро вывел на чистую воду и дал категорический отлуп.
- Что ж, тогда давайте поговорим. Пройдемте в кабинет.
На втором этаже пристройки было тихо. Распахнув дверь в первый кабинет, я пригласил соискателя внутрь. Предложил присесть на табурет, что стоял с торца рабочего стола. Сам же сел во главу.
- Итак, Сергей Сергеич, - произнес я, смахивая ладонью со стола мелкий мусор. - Рассказывайте о вашем опыте. Какие-нибудь рекомендательные письма у вас имеются?
- Увы, рекомендательных писем у меня нет. С прежним работодателем мы расстались не очень хорошо. Он меня выгнал за воровство.
О как! Человек сам признается в воровстве и ничуть этого не стесняется. Интересно....
Родом Попов был из Иваново-Вознесенка, в городе, что был как раз между Костромой и Москвой. Работал на ткацких мануфактурах с самых малых лет и благодаря своему таланту смог быстро подняться из подай-принеси-пшелвон, сначала в мастера по ремонту станков, а затем и в де-факто в управляющего небольшой фабрики. Де-факто лишь потому, что настоящий управляющий, он же хозяин, после замужества любимой дочери и ее неудачных родов сильно запил и не выходил из состояния вечного угара почти два года. Забросил дела управления и потому производство стало медленно угасать. Угасло бы совсем, если бы Попов не настоял на встрече с супругой хозяина и не открыл бы ей всю правду на состояние дел и не уговорил ее вручить ему дела управления. Супруга в жестких тонах и со скалкой в руках высказала свое недовольство мужу, отчего тот на следующий же день, держась за отбитые бока, передал теперь уже уважаемому Сергею Сергеевичу часть своих полномочий. Два года он тянул производство, договаривался с поставщиками, ткал, красил и продавал ситец, покупал новое оборудование и ремонтировал старое, принимал новых работников и выгонял лодырей и пьяниц. А потом супруга хозяина заболела и через какой-то месяц представилась перед создателем. Потеряв всякие тормоза, владелец окончательно спился и по пьяному делу его хватил удар, от которого и помер. У такого богатого производства быстро нашлись наследники, они-то и выгнали с позором Попова, обвинив в мошенничестве и воровстве. Заявили на него в полицию, но доказать что либо не смогли. Оставаться после такого плевка в душу Сергей Сергеевич в Иваново-Вознесенске больше не мог и, благо был не обременен малыми детьми, забрал супругу-красавицу, дочь-подростка и рванул в столицу. В Питере он был всего месяц и пока что искал, куда себя приложить. Здесь он попробовал устроиться на работу управляющего, но пока что не сложилось. То хозяин ему не нравился, то он хозяевам со своим честным рассказом. А вчера он купил газетку и наткнулся на наше объявление.
- И сколько же вы украли у бедных родственников? - поинтересовался я, желая смутить претендента. Очень мне было интересно, как он себя поведет.
Но тот не смутился, только болезненно скривил губы и подавил в себе желание брезгливо сплюнуть.
- Двадцать тысяч рублей, - ответил он. - И бухгалтерию конкурентам открыл.
- Даже так? А вы этого не делали? И ни копейки за все время не украли?
Я понял, что упал в глазах Сергея Сергеича ниже плинтуса. Он поджал губы, недовольно сдвинул брови и поднялся со стула. Я думал он будет возмущаться, и бить мне морду, но ошибся. Он, молча, за козырек натянул на голову мятый картуз, бросил сверху вниз уничижительный и брезгливый взгляд и, молча развернувшись, сделал шаг в сторону двери. Разговаривать со мной он больше не хотел. После такого поступка я его зауважал.
- Постойте, - окликнул я его. Он замер в проеме двери. - Скажите, а какой оклад вы получали, когда исполняли обязанности управляющего?
Он заколебался. Несколько секунд молчал, а затем глухо ответил:
- Пятьдесят рублей.
Однако ж не ценили его на прежней работе. Его зарплата должна была быть больше.
- Что вы скажете на то, чтобы поработать у нас в той же должности? За те же пятьдесят рублей? С испытательным сроком?
Он заколебался. Несколько секунд молчал, а затем глухо ответил:
- Пятьдесят рублей.
Однако ж не ценили его на прежней работе. Его зарплата должна была быть больше.
- Что вы скажете на то, чтобы поработать у нас в той же должности? За те же пятьдесят рублей? С испытательным сроком?
Он молчал, смотрел в сторону от меня. Раздумывал. Видимо многое прокрутилось в его голове, прежде чем он дал ответ. И о своей семье подумал и о быстро тающих средствах, и о необходимости купить собственный дом, чтобы не платить за аренду. Наконец, он спросил:
- Какой еще испытательный срок?
- Шесть месяцев. Вы работаете управляющим это время, получаете свои пятьдесят рублей в месяц, а мы смотрим на качество вашей работы. Если нас все устроит, то мы заключим с вами договор и увеличим оклад вдвое, плюс премия. Ну, а если нет, то мы с вами расстанемся. Так как?
Наверное, это было свехщедрое предложение, судя по тому, как сверкнули его глаза. Нет, обиды мне он не простил, но необходимость заработка толкала его в мои объятья.
- Хорошо, я согласен, - ответил он и с колебанием подал мне ладонь для рукопожатия. Я крепко сдавил его пальцы.
- Очень рад, Сергей Сергеич. Тогда приходите завтра с утра, и мы с партнером обрисуем вам то, что мы хотим здесь видеть. И прошу вас меня извинить за нанесенную обиду. Я сделал это не со зла - я просто должен был посмотреть на вашу реакцию.
Попов Мишке понравился. Утром следующего дня мы все встретились и обговорили наши планы. Разрисовали управляющему наше видение перспектив, и нашли в нем живой отклик и желание достичь поставленной цели. Сразу же навскидку он обрисовал нам план предстоящих работ, чем и расположил к себе моего друга. Меня он, похоже, за вчерашнее простил, по крайней мере, никакого неудовольствия я не заметил. Общались мы на равных и довольные вместе пили чай с сушками. А после разговора он откланялся и ушел исполнять свои обязанности.
Он нанял первых рабочих - безземельных батраков, пришедших в столицу в поисках лучшей доли. Их было несколько человек, все в лаптях и с небритыми подбородками. Двоих из них он определил в кочегары и отправил осваивать немудреную науку. Остальных, пока не было основной работы, пристроил к уборке территории и общему облагораживанию цеха. Заменил битые стекла, покрасил фасад и ворота. Крестьяне безропотно выполняли все указания и лишь опасливо рассматривали настраиваемый пресс.
Потом пришел устраиваться механик. С ним Попов долго разговаривал, обрисовывал ему свои требования, а после собеседования с ним, заявил нам, что цеху необходима мастерская с соответствующим оборудованием и полным набором инструментов. Мы, конечно же, были не против, выделили необходимые на все средства, зарубив лишь приобретение токарного станка. Вещь абсолютно необходимая в нашем производстве, но не в данный момент. Деньги у нас быстро таяли, а на его покупку надо было выложить очень внушительную сумму. Так что, пока будем обходиться и так, а при необходимости заказывать выточку на стороне.
А через пару недель нам доставили пресс-форму. Сопровождавший ее инженер, собственноручно поставил ее на место. Не без небольших проблем. Пришлось ему переделывать крепление, что впрочем, не заняло слишком много времени. И вот настал момент торжественного пуска. Стальные ленты заправили в машину, приводной ремень набросили на шкив, маховик накопил энергию, и пресс с грохотом вырубил первые кнопки.
- Ура! - закричал радостно кто-то из рабочих и подбросил вверх кепку.
Да, мы были довольны. Мы с Мишкой поздравили друг друга радостным толчком кулака в плечо, счастливый Попов тоже получил свою долю, отчего тот с глупой улыбкой ухватился за отбитую руку. Инженер, что привез пресс-форму, загреб ладонью готовые кнопки и, после придирчивого осмотра, отправил в заранее подготовленный спичечный коробок.
- К себе отвезу, - пояснил он, - руководству покажу.
Мы были не против. Пускай везет, отчитывается перед руководством о проделанной работе.
- Ну что скажете, Ефим Фомич? Как получилось? - поинтересовался Мишка.
- Хорошо вырубило, качественно, - ответил инженер.
- А на долго ли хватит пресс-формы? - спросил я, не понаслышке зная, что пресс-формы имеют обыкновение изнашиваться. А стоят они ой как не дешево. В моем времени, за изготовление одной лишь пресс-формы для выдува мелкой тары из полиэтилена надо было заплатить не одну сотню тысяч рублей. И это притом, что уровень обработки металлов в мое время намного превосходил нынешний.
- Надолго, но вам надо будет регулярно проводить ее ревизию и при необходимости ремонтировать. Наша фирма может это делать, если вы пожелаете.
- Понятно, думаю, что мы не будем против. Потом поговорим об условиях.
- Конечно, я передам руководству.
Целый день прошел в окончательной отладке станка. Мастеровые ползали вокруг пресса, что-то все время подкручивали, подкладывали, запускали станок и останавливали. Наш механик крутился рядом с ними, выпытывая у них специфику обслуживания и ремонта. Те охотно делились знаниями. А Ефим Фомич, инженер по пресс-форме, ходил вокруг пресса, размеренно вышагивая, и о чем-то думал. И записывал свои соображения себе в блокнотик. Хотя его работа давным-давно закончилась, и он мог спокойно отправиться к себе домой. Я, понаблюдав за его маневрами вокруг пресса, не выдержал и подошел.
- Что-то не так, Ефим Фомич?
- Да нет, Василий Иванович, все нормально, - ответил он, - просто мыслишка одна в голову пришла. Как увеличить производительность.
- Какая, не поделитесь?
- Охотно. Вот, смотрите, - ответил он и показал мне некий набросок на блокноте. Два круга, соединенные меж собой наподобие шестерен.
- Что это? Не понимаю.
- Это? Это новый вид штампа для непрерывного изготовления ваших кнопок.
Я еще раз посмотрел на рисунок и до меня дошло. Действительно, два стальных колеса с изготовленным на гурте высечкой и вращающиеся навстречу друг другу, могли кардинально увеличить мощность нашего предприятия. Настолько, что один станок с такой оригинальной пресс-формой мог заменить несколько с классической, как у нас, компоновкой. Стоил лишь раскрутить эти "колеса" и мы не будет успевать заправлять стальную ленту. Подобную схему я видел в свое время по телевизору, только там таким способом рубились из проволоки гвозди.
- Интересно, - протянул я задумчиво. - А вы такие сможете изготовить?
Он признался честно:
- Сможем, но будет сложно, долго и очень дорого. В несколько раз дороже, что вы заплатили за свою.
- А еще станок разрабатывать, да?
Он кивнул и спрятал блокнот во внутренний карман пиджака.
- И еще станок. Но это себя быстро окупит. Я, так понимаю, кнопка это ваше изобретение? Если так, то вам не стоит скупиться, монопольное положение все окупит.
Это так, если поставить такой пресс, то самым узким местом в нашем производстве станет упаковка. Кстати, в данный момент у нас принято на работу несколько женщин, задача которых состоит в сборке картонных коробков и в весовой расфасовке кнопок. Надо будет и здесь что-то думать. Попову естественно - он же у нас управляющий.
Через несколько дней в Питер прибыл Мендельсон... с супругой. И супругой оказалась та самая Лариса. Встретив их на вокзале, мы радостно поприветствовали молодоженов и отвезли на ночевку в гостиницу. Улучив момент, спросили у новоиспеченного "когда он успел?" и "почему он вообще?", на что он ответил, что папаня Ларисы выдвинул ультиматум - либо замужество дочери и оформленный загранпаспорт, либо шиш под нос и оформленный пинок в мягкое место. Понял ее отец какую цель преследовал сопливый Казанова. Мендельсон, скрипя сердце, согласился на свадьбу и уже через месяц он выходил из церкви под ручку с молодой супругой. Но странное дело, он почему-то не стенал по поводу вынужденного брака и не клял небеса за жестокую судьбу. Напротив, нам показалось, что он был счастлив. Мы с Мишкой обхаживали его и так и эдак, все пытались выпытать причину таких кардинальных перемен его отношения к девушке и лишь по случайной обмолвленной фразе все поняли. Лариса по настоящему любила его и в постели была ненасытна.
У меня камень с души свалился. Я и в самом деле считал, что толкаю парня на подлость и потому все время чувствовал свою вину. И все время пытался гнать плохие мысли из головы, и вроде бы даже получалось, но все же время от времени я вспоминал об этом. А сейчас, когда все решилось в лучшем свете, я успокоился и мысленно пожелал парню счастья.
Лариса на самом деле оказалась милой девушкой. И совсем не страшной, как когда-то уверял Яков. Да, были у нее небольшие ямочки-каверны на лице от когда-то перенесенной болезни, но они ее совсем не уродовали. Через полчаса нашего знакомства я даже перестал их замечать. Она была скромна, побаивалась нас с Михой и в разговоре с нами чаще отмалчивалась, предоставляя возможность высказываться мужу. За столиком средней руки ресторанчика мы обсудили наши дела. Оказалось, что нет нужды ждать решения комиссии по нашим патентам - кнопки можно уже производить и продавать. Права на их изобретения до решения все равно останутся за нами. Даже если кто-то подсуетится и, скопируя наши изобретения, подаст на оформление привилегий, то суд быстро разберется в ситуации и гарантированно встанет на нашу сторону. Эта новость была, как говориться, к столу. Процесс производства уже был налажен и женщины вчера упаковали первую тысячу коробок. Мишка уже искал каналы сбыта и вроде бы нашел первого оптового покупателя, но не решался пока что ему ничего продать. И эта новость буквально развязывала ему руки. Очень вовремя, надо сказать, а то из наших денежных запасов оставалось всего с гулькин нос - около пяти тысяч рублей. Деньги, конечно, по здешним обывательским меркам немаленькие, но для производства, нуждающегося в росте, сущие копейки.