— Ты вернешь мне шесть миллионов, сука, — холодно сказал мужчина. — Будешь тянуть время — вернешь восемь. Мне тебя подрезать или так поверишь?
— Верю, — пролепетала Машка. Когда сталкиваешься с таким в жизни, сразу понимаешь, что крутые и уверенные герои из боевиков — либо профессионалы, либо голая выдумка беллетриста.
— Я сейчас уйду, — сказал мужик. — Гони все деньги, что есть.
В кассе было сто тысяч за предыдущую покупку. Машка только подумала о них, как гость, проследив взгляд, уже доставал пачку тысячерублевок.
Машка заплакала.
И вовсе не из-за ста тысяч, а из-за того, что такая прекрасная еще двадцать минут назад действительность полностью и начисто разрушалась. Шести миллионов у нее нет, а этот гад теперь из ее жизни исчезнет либо с деньгами, либо с ее жизнью.
— Ты все правильно поняла, — сказал посетитель. — Я многих убил. Даже этим утром одного. Но тебя убивать не придется. Потому что ты все правильно поняла.
Машка молча кивала, не в силах говорить. Она не могла сопротивляться, сломанная изначально.
— Все, — сказал мужик. — Закончили на сегодня. Сколько стоит шуба? — неожиданно спросил он.
— Маленькая — семьдесят тысяч. Большая — двести.
— Торговаться не буду, — усмехнулся тот. — Беру только маленькую. Твой долг — пять миллионов восемьсот тридцать тысяч. Все по-честному. Заверни и дай чек.
Машка как зомби оформила документы и положила шубу в большой полиэтиленовый пакет, ни разу не взглянув в глаза посетителю. На прощание тот назвал ей всех членов ее семьи, включая Электру и Вениамина. Машка не удивилась. Чего-то похожего она и боялась с самого момента появления этой чертовой икры. Только старательно отгоняла от себя страшные мысли.
А еще она напоминала сама себе кролика, упирающегося, но мелкими шажками семенящего в пасть к питону. Как на старых надписях в метро — «ВЫХОДА НЕТ».
Когда незнакомец ушел, она села за стол и без единой мысли просидела сколько-то времени. Именно без единой мысли, опустошенная и выпотрошенная.
Очнулась, когда открылась дверь.
В кабинет вошел вчерашний кавказский воздыхатель.
— Что с вами? — встревожился он. Было отчего испугаться — Машкин цвет лица не отличался от цвета стены.
— Ничего, — еле выговорила Ежкова и вот теперь потеряла сознание по-настоящему.
Очнулась на диванчике для посетителей.
Окно было распахнуто, ворот блузки расстегнут. А еще болели мочки ушей. Тут до нее дошло, что ее спаситель и сейчас их трет.
— Больно же, — сказала она.
— Простите, — извинился он. — Мы всегда так пьяных оживляем. — Сказал и еще больше смутился.
Несмотря на ужас ситуации, Машке стало смешно.
Несмело улыбнулся и второй посетитель.
— Простите, что без спроса, — извинился он. — Охрана сказала, вы на месте, а на звонки не отвечаете. Я забеспокоился.
— А как же они вас пропустили, без моего подтверждения? — спросила Маша, уже предполагая ответ.
— У меня удостоверение. Я в милиции работаю. В Астрахани.
«Вот круг и замкнулся», — подумала Мария. Парень ей нравился. Но никакого желания делиться с ним своими проблемами у нее не возникло. Это ж не его близким угрожал страшный визитер. А то, что он не обманет и будет убивать, Машка не сомневалась.
Джама не стал настаивать с расспросами.
Просто решил для себя, что главное в его жизни уже случилось — он ее встретил. Значит, со всем остальным можно не торопиться.
А Грязный с большим пакетом на коленях уже сидел в очередном шайтан-такси, везущем его к арт-центру «Винзавод». Из динамика неслась какая-то бесконечная восточная мелодия, давно уже ставшая неотъемлемым атрибутом новой Москвы.
Не доезжая пары кварталов, вышел, рассчитавшись с неразговорчивым водителем.
К скверу зашел с другой стороны.
Девушку увидел на той же лавочке, в той же позе.
«И страница наверняка та же», — усмехнулся про себя Краснов. Впрочем, когда он подошел ближе, улыбка с его лица сошла окончательно.
Девушка сидела над книгой, недвижно как статуя, не видя ничего вокруг себя. Только слезы время от времени падали на вздувшуюся от влаги мелованную страницу.
— Я пришел, — сказал Грязный.
Она встрепенулась, как после сна. Взглянула на Грязного и улыбнулась ему так, как никто еще в его не такой уж короткой жизни ему не улыбался.
— А я вот тебе шубу купил, — неожиданно сказал он.
Она не шевельнулась. Он взял ее руку, сунул внутрь пакета и окунул узкую ладонь в теплый пушистый мех. Девушка вся сжалась, ничего не ответив.
— Ладно, пошли, — скомандовал он. Ему, непонятно отчего снова хотелось плакать.
Она вскочила и теперь сама схватила его за руку. Да с такой силой, какую он от этой субтильной девчонки никак не ожидал. Грязный с трудом расцепил ее пальцы, галантно взял под руку и пошел ловить машину. На метро ехать не пожелал: Джама тоже жил на этой ветке, а теперь даже маловероятные неприятные случайности необходимо было исключить.
9. Москва. Рублево-Успенское шоссе. Полеев и Амиров
Пробок в общем-то не было, но за один цикл машина проскочить светофоры не успевала.
— А чего мигалку не включишь? — подколол Амир своего одноклассника. Они вольготно расположились на широком заднем сиденье длинного «Ягуара XJ». — Или отсутствует?
— Присутствует, — буркнул одутловатый, выглядевший старше своего возраста Полеев. — Просто надо быть ближе к народу.
Булатов заливисто заржал.
— Ты всегда был юмористом, — оценил он.
Некоторое время ехали молча. За окнами мелькали высоченные заборы вдоль дач государевых людей и примкнувших к ним коммерсантов. Изредка попадались и нероскошные пейзажи, которые тут же могли смениться видами люксовых вилл, бутиков, торговых центров.
— Сколько ж сюда денег вбухано, — никак не мог успокоиться Амир. — Продать десяток дач — можно перестроить пол-Астрахани.
— Продай половину своего бизнеса и перестрой всю, — огрызнулся Полей. Не любят чиновники критику, даже от старых друзей.
— Слушай, Полей, — не обратил внимания на резкость Булатов. — Все хотел спросить — а почему ты на этом английском сарае ездишь? Не западло? Ваши вроде все на «аудюхах» длинных. А этот даже не бронированный.
— У тебя два вопроса получилось, — ухмыльнулся одноклассник. — Отвечаю. На «Ягуаре» — потому что красивый: уже имею право ездить на чем хочу, а не на чем все. Насчет брони — это все ваши южные штучки. В Москве — стабильность. И бизнесом я не занимаюсь, как ты знаешь.
Амир чуть снова не заржал, но решил, что при водителе этого делать не стоит. Хотя его и про южные штучки тоже порадовало. Будто он не помнит подвигов юного прокурорского сынка. В том числе — с летальным исходом.
Тем временем подъехали к дому Полея.
Не успели остановиться, как зеленые, метра три в высоту ворота плавно пошли назад, в глубь двора. «Ягуар» въехал внутрь и остановился напротив главного входа в большое трехэтажное здание классического темно-серого цвета и столь же классических форм. Верх был отделан клинкерным кирпичом, низ — более темным природным камнем.
К задней дверце подскочил слуга — или охранник? — открыл ее и подал руку грузному Полееву. Амир выбрался сам — он и сейчас баловался на татами, не позволяя себе, как он выражался, освинеть.
— А где твои? — войдя в дом, спросил Амир.
— Полина с детьми в Италии.
— Хорошо устроился, — усмехнулся Булатов.
Вышколенная горничная подала удобные тапочки и пригласила в гостиную, идя перед ними и раскрывая двери.
Булатов с интересом разглядывал ее аккуратную попку, обтянутую шоколадного цвета длинной юбкой.
Когда остались одни, прокомментировал:
— Ну, с этой можно и без жены перекантоваться.
— С этой — нельзя, — тихо сказал Полей. — Неизвестно, кто узнает раньше: Полина с ее отцом или те, у кого она на службе.
— О-о, как все запущено, — даже расстроился Амир, в мыслях уже облапавший миловидную домработницу. — И как из положения выходишь?
— Потом расскажу. Когда гулять пойдем.
Вот это уже решительно не понравилось однокласснику. Что ж, Полея в родном доме прослушивают? Ну и что это за жизнь? И на хрена тогда миллионы?
Хотя друг детства знал, куда перся. Наверняка знал. И несмотря на все заморочки, игра наверняка стоила свеч. Без Полькиного папы сын районного прокурора тоже бы делал карьеру в районе. Потому что у городского прокурора есть свой сын.
Да и Амир немало поимел от такого родства и детской дружбы.
Впрочем, детская дружба, похоже, подходит к своему естественному концу. Или — противоестественному?
Посидев минут пять и выпив по стакану необыкновенно вкусного чая — Полей стал большим гурманом, даже винотеку в подвале собственную заимел на две тысячи бутылок, — старые друзья покинули дом через заднюю дверь, пересекли огромный, засаженный соснами внутренний двор и вышли через калитку прямо в лесок.
Посидев минут пять и выпив по стакану необыкновенно вкусного чая — Полей стал большим гурманом, даже винотеку в подвале собственную заимел на две тысячи бутылок, — старые друзья покинули дом через заднюю дверь, пересекли огромный, засаженный соснами внутренний двор и вышли через калитку прямо в лесок.
— Тут тоже микрофоны на каждом дереве? — уточнил Булатов.
— Тут — не на каждом, — успокоил Полей.
— Уже легче, — пробормотал Амир. Похоже, лучше бы было им встретиться в какой-нибудь городской кафешке. Хотя в спальном районе зеленый «Ягуар» с кошачьими росчерками задних фонарей тоже бы выглядел необычно. А на метро Полей небось уже лет двадцать не рассекал.
В итоге они оказались на небольшой полянке со вполне цивильными красными скамейками. Не в полном уединении — то и дело по тропинке проходил кто-нибудь из дачников, — но, похоже, вне зоны досягаемости ушей Полины и ее длиннорукого папаши.
— У меня двадцать минут, — предупредил Полей.
— Мы так не договаривались, — начал всерьез злиться Амир. — Зачем я к тебе тогда летел?
— Через полчаса ко мне приедет… — Леха назвал известную фамилию человека из телевизора. — Возьмет интервью и свалит. А мы продолжим.
— Ладно, — пробурчал Амир. Конечно, неплохо бы эту паузу использовать вместе с попастой домработницей, но Булатов пока не готов стать порновидеозвездой. Придется посмотреть телик. Или просто поспать, недосып у серьезного бизнесмена — вещь хроническая.
Впрочем, и двадцать оставшихся минут — тоже время. Поскольку каждая минута такого разговора может изменить чью-то жизнь.
— Итак, какова повестка дня? — спросил Полей.
— Я думал, ты мне скажешь, — уклонился Амир.
— Не понял, — нахмурился Леха. — Кто из нас просил о встрече?
— Ладно, — жестко сказал Булатов. — Хватит коту яйца крутить. Мы еще партнеры или уже нет?
— А с чего такие вопросы? — удивился Полей. Но как-то не очень естественно.
— Нефтегаз — будет наш общий проект или только твой? Там от тебя люди крутились, а меня, похоже, побоку.
— Не мой и не твой, — спокойно ответил Полей. — Наши с тобой — рыба, порты, склады. Только твое — игры с Ираном.
Амир вздрогнул. Про бизнес с Ираном Полей не должен был ничего знать: они договаривались не начинать новых дел, не поставив друг друга в известность.
— Там все само шло в руки, — поспешил сказать он.
— Знаю, как шло, — ухмыльнулся Полей. — Дали господину Зурафу двадцать лямов зелени. На общий бизнес. Причем два ляма — вообще без документов. Типа совсем честные и доверчивые. А когда он на четырнадцать лимонов купил корабли и порт — для общего бизнеса, — потребовали денежки обратно. Денег не было — забрали бизнес, так? А он стоил побольше, чем двадцать лямов.
— Обычная операция, — отмахнулся Булатов. — Можно подумать, ты святой. Я просто не успел поставить тебя в известность. Половинная доляха — твоя. Внесешь только десять лямов.
— Не внесу, — сказал Полей. — И отмазывать тебя не буду. Ты же не успел поставить меня в известность.
— А в чем проблема-то? Зачем отмазывать?
— Затем, что господин Зураф нашел скважину на самый верх. А все ваши переговоры с самого начала писал на видео. Да еще с двух ракурсов. В том числе последние, где твой человек угрожал его детям.
— Б…! — вырвалось у Амира. — А таким валенком выглядел! Сначала все плакал, как ему эмбарго обойти, а потом — что честные купцы исчезли! И что теперь посоветуешь?
Вместо ответа Полей сорвал длинную травину и стал жевать ее желтыми прокуренными зубами.
— Так что посоветуешь? — переспросил Амир.
— Посоветую самому закончить, что начал.
— Отдать ему столько бабла? — удивился Булатов. — Причем половина — твоя.
— Моего там нету, — уточнил Полей. — Мое появилось, когда у тебя под жопой пожар начался.
— Ну, насчет пожара ты зря, — тоже построжал Амир. — В самом крайнем случае введем его обратно в долю. Это лучше, чем всю жизнь судиться, а по дороге схлопотать пулю где-нибудь в кафе. Так что не откажется.
— Может, и откажется, — равнодушно сказал Полей. — Слишком многие задействованы. В том числе те, кто не берет.
— А есть такие? — ухмыльнулся Амир.
— В Москве всякие есть, — хмыкнул одноклассник.
Мимо проходил высокий прямой старик с небольшим подвижным пудельком. Песик, симпатичный и аккуратно подстриженный — правда, здорово извазюканный, где-то, видать, в лужу залез, — играя, подскочил к друзьям детства. Полей поздоровался со стариком и засюсюкал пудельку, как родному, чем сильно удивил Амира: раньше его дружок любовью к животным не отличался.
Бежевый пуделек повертел хвостиком и подошел к Амиру. Тому не хотелось дотрагиваться до грязного животного, пришлось на него слегка цыкнуть. Что, впрочем, произвело на пуделька обратное действие. Пес нагло задрал лапку и тоненькая струйка вылетела в сторону брюк Булатова. Он в основном успел увернуться, лишь несколько капель попало на модные тысячедолларовые туфли.
Амир был готов порвать на части и пса, и извиняющегося старикашку. А вот Полей повел себя странно: начал уверять хозяина, что, мол, ничего страшного, а, наоборот, смешно.
Старичок с тысячей извинений ушел. Пуделек нехотя поплелся за ним.
Взбешенный Амир ждал объяснений. И получил их.
— Слушай, здесь Рублевка, — сказал Полеев однокласснику.
— И что? На Рублевке псы имеют право ссать людям на ноги?
— Смотря какие псы. И смотря каким людям, — невозмутимо ответил Полей.
— Хочешь сказать, что этот старикан — Путин? — допытывался Булатов.
— Хочу сказать, что вы одичали там, в регионах. Этому старикану не надо быть Путиным, чтоб закрыть весь твой бизнес. Да и тебя заодно.
Почему-то Булатов сразу ему поверил.
Может, потому, что говорил Полей совсем невесело.
Действительно непростая житуха на Рублевке. Перед одними — ты всемогущий господин. А перед другими — вошь на палочке, несмотря на все свои чины и миллионы. Причем этим другим может оказаться даже соседский пудель.
Некоторое время сидели молча. Двадцать минут постепенно истекали.
Наконец Полей поставил точку.
— Короче, Амир. Мы расходимся. Ко мне больше не приезжай и не звони. Я выхожу из твоих дел. Бабло постепенно сгонишь в офшор старыми путями. Не вздумай ничего скрысить. Учет у меня точный.
— А ты меня не забыл спросить? — Тон у Амира был явно недобрым.
— О чем?
— Согласен ли я разойтись? И откуда мне доставать деньги? Ты же не захочешь брать рыбой или кораблями?
— Не захочу.
— Ну тогда и не надо давить, дорогой. Официально я тебе ничего не должен. Все по дружбе.
— Согласен, — неожиданно признал Полей. — Все в этом мире по дружбе. Иначе ты бы сгорел в 98-м, помнишь? А потом — в 2003-м. Еще одно горение — в прошлом году, когда кусок стал поперек горла.
— Хорошая память у сына прокурора, — ощерился Амир. — А я вон еще дальше помню. Как кто-то пером размахался на дискотеке. А кто-то сел.
— Не знаю, о чем ты говоришь, — спокойно сказал Полей. — Но теперь точно знаю, что мы вместе лишних лет пять. И давай тихо и спокойно исправим эту ошибку. Или ты всерьез считаешь, что ничего мне не должен?
Булатов судорожно соображал. Похоже, он явно опередил события. Полей по-прежнему силен, и в сегодняшних боданиях боксер вполне может победить борца. А вот потом, позже…
Грязный уже должен был получить пистолет. И для Грязного что Полеев, что бежевый пудель с его хозяином, что хитрый иранец Зураф — все они просто мишени. Той или иной труднодоступности.
И это все сильно упрощает.
А значит, сейчас надо мириться.
— Ладно тебе, Полей! Что ты как не родной. Можно подумать, у тебя будет другое детство и другие друзья детства.
— С иными друзьями и врагов не надо, — пробормотал Полеев.
— Не злись, Полей. Я просто не привык к тебе, как к важному начальнику. А так я субординацию понимаю. Деньги все верну, готов обсуждать график. Если передумаешь, всегда готов с тобой работать. Только не бери близко к сердцу.
— Ладно, и ты не бесись, — тоже сдал назад Полей. Терки с отмороженными ребятами, у которых в подчинении еще более отмороженные ребята, в общем-то, не нужны никому. Даже самым высоко взлетевшим. — График сделаем удобным. И вообще дело не в тебе, а во мне. Ты ж телевизор смотришь. Начали трясти депутатов за бизнесы. Не хочу подставляться.
— Хорошо, заметано, — с облегчением согласился Булатов.
Он даже не стал возвращаться в дом. Полей вызвал по телефону водителя, и тот — все на том же зеленом «Ягуаре» — повез его обратно в столицу.
Теперь Амир сидел сзади, на мягком кожаном сиденье, один. Кресло было комфортным, с боковой поддержкой, подогревом и даже вентиляцией. Вообще «ягуарское» нутро было сделано настолько аккуратно и изысканно, что даже не интересующийся дизайном Булатов испытал удовольствие, на все это взирая и ощущая.