«Нет оснований предполагать, что гибель самолёта была вызвана метеорологическими условиями».
Я многое дал бы, чтобы узнать, какие ещё внешние причины, кроме метеорологических условий, мог бы назвать Куше.
«Майами геральд»
7 июня 1965 года, понедельник
«В субботу начались массированные поиски военного самолёта „летающий вагон”… с экипажем из десяти человек… Морская береговая охрана полагает, что „С-119” пропал в районе южнее Багамских островов, примерно в 280 милях от Майами.
Этот огромный двухмоторный самолёт вылетел с авиабазы „Хоумстед” в субботу в 19 часов 47 минут… Представитель авиабазы „Хоумстед” заявил: „…Со вчерашнего вечера о самолёте нет никаких известий”. „С-119” должен был прибыть на Гранд-Терк в 23 часа 23 минуты в субботу. На рассвете начались поиски, которые охватывают район Атлантики свыше 2000 кв. миль».
8 июня 1965 года, вторник
«Пропавшему самолёту американских ВВС оставалось лететь всего 45 минут до места назначения, когда он таинственно исчез… Пролетая над островом Крукед-Айленд в южной части Багамского архипелага, в 23 часа 00 минут он в последний раз вышел на связь. В это время тяжёлый двухмоторный „С-119” находился в каких-нибудь 100 милях от взлётно-посадочной полосы на Гранд-Терк. Как заявил представитель морской береговой охраны в Майами, „в донесении с «С-119» не было ничего такого, что могло бы вызвать беспокойство, но больше его не было слышно…”
К понедельнику участники поисков уже прочесывали район площадью до 100 000 кв. миль; этот район известен пилотам-ветеранам как Бермудский треугольник… Именно здесь в годы Второй мировой войны пошли на дно сотни самолётов, судов и подводных лодок… Позднее при таинственных обстоятельствах исчезло ещё немало самолётов.
„Странно, – заметил опытный пилот из «Хоумстеда», который летал здесь в годы войны и в мирное время, – что, когда самолёты гибнут в районе южных Багам, от них не остаётся никаких следов”. То же самое произошло и с пропавшим „С-119”, ни единого обломка, никаких признаков жизни…»
Слово «исчезновение» Куше категорически не приемлет, объясняет отсутствие следов катастрофы исключительно промедлением с поисковой акцией, мол, за упущенное время обломки самолётов уносят океанские течения далеко от места происшествия. Однако район, где исчез «С-119», известен точно: 100 миль от посадочной полосы; искать его начали несколько часов спустя после обрыва радиосвязи. Поиски охватили площадь, намного превышающую район предполагаемой катастрофы, – никаких следов!
Если самолёт исчезает над океаном, то всегда можно сказать, что «концы спрятаны в воду» в буквальном смысле. Но известен по крайней мере один случай исчезновения самолёта над сушей. Вот что сообщала газета «Правда» (17.10.1987): «В штате Невада продолжаются поиски таинственно исчезнувшего сверхсекретного истребителя, построенного с использованием технологии „Стелс”… Согласно сведениям, полученным Си-би-эс, спасательные команды продолжают прочёсывать пустынную местность, пытаясь отыскать место катастрофы истребителя, пропавшего в среду вечером примерно в 160 километрах к северу от Лас-Вегаса».
Пустыня – не море, здесь обломки от самолёта при любой погоде должны оставаться на месте падения. Но их не нашли. Что же, сверхсекретный истребитель сквозь землю провалился? Хотя это событие произошло не в Бермудском треугольнике, от этого оно не становится менее таинственным, как, впрочем, многие другие исчезновения, происходящие в разных районах планеты, – все они обусловлены какой-то общей причиной.
Вернёмся к исчезновению военного самолёта «С-119». Куше, как обычно, предворил описание события легендой. В то же время он вынужден признать, что в данном случае легенда согласуется с газетным репортажем об этом происшествии. А газеты публиковали (в 1973 г.) материалы Международного бюро по изучению неопознанных летающих объектов, в которых, в частности, говорилось: «Не пришлось бы удивляться, если бы „С-119” был захвачен НЛО».
«В те самые дни, когда пропал „С-119”, в орбитальном полёте находился американский космический корабль „Джемини-4”, и космонавт Джеймс Макдивитт заметил НЛО с чем-то вроде рук. Через несколько минут Макдивитт и второй космонавт Эд Уайт увидели ещё один HЛO… над Карибским морем… Изучение кадров, снятых космонавтами, показало, что замеченный ими неопознанный летающий объект не имеет ничего общего со спутником…»
4 июня Макдивитт действительно видел какой-то объект с длинными «руками», простёртыми в разные стороны. Программисты в течение нескольких дней не отходили от компьютеров, пытаясь выяснить, что за объект появился примерно в десяти – двадцати милях от «Джемини-4». Сначала подозрение пало на «Пегасус-2», гигантский спутник с 96-футовыми рукоподобными антеннами, однако последующие расчёты показали, что «Пегасус» в это время находился более чем в тысяче миль от данного пункта. Макдивитт описал этот объект, указав, что он был белый, цилиндрический и с простёртой в сторону «рукой».
Куше пишет Макдивитту письмо в надежде получить от него дополнительные сведения, которые помогли бы развеять спекуляции о кознях инопланетян. Ответ, однако, оказался совсем не в духе противника тайн: «В ответ на Ваше письмо от 22 января сообщаю, что во время своего полёта на космическом корабле „Джемини-4” я действительно видел то, что некоторые люди называют НЛО… Объект, который я видел, остается неопознанным. Но отсюда вовсе не следует, что это космический корабль с какой-нибудь далёкой планеты во Вселенной. Отсюда также не следует, что это не космический корабль. Отсюда следует только одно: во время полёта я видел объект, который ни я, ни кто-либо другой ещё не могли опознать и определить, что это такое».
28 декабря 1948 года пассажирский самолёт «Дакота-3» направлялся из Сан-Хуана (Пуэрто-Рико) в Майами. На попечении капитана Роберта Линквиста, второго пилота Эрнеста Хилла и стюардессы Мэри Бэркс было 27 пассажиров, возвращавшихся домой после коротких рождественских каникул. Незадолго до вылета было обнаружено, что радиопередатчик не работает из-за разрядки аккумуляторных батарей. «Узнав, что на подзарядку уйдёт несколько часов, Линквист попросил механика долить в аккумуляторные батареи воды и отнести их обратно в самолёт, не тратя времени на подзарядку… Условились, что, пока генераторы не дадут достаточно энергии для удовлетворительной работы передатчика, самолёт будет находиться в окрестностях Сан-Хуана».
Через 11 минут после взлёта Линквист вызвал диспетчерский пункт аэропорта в Майями. Диспетчерский пункт почему-то не услышал вызова, но его перехватил центр связи комитета гражданской авиации (КГА) в Сан-Хуане. Помехи с радиосвязью на этом не закончились. Несмотря на многочисленные попытки, центру связи КГА не удалось вновь связаться с «Дакотой-3» «В ходе полёта сообщения перехватывались наземными радиостанциями, однако прямая связь с самолётом для уточнения его местоположения на трассе так и не была установлена».
«В 4.13 Линквист вызвал диспетчерский пункт аэродрома Майами и, сообщив, что находится в пятидесяти милях южнее города и на борту всё в порядке, запросил инструкции для захода на посадку». Как и в первом случае, радиозапрос не был услышан адресатом, но его перехватил центр связи в Новом Орлеане. Это было последнее сообщение от «Дакоты-3». Поиски следов катастрофы ни к чему не привели.
«Через несколько часов начались энергичные поиски. Сотни судов и самолётов прочёсывали океан на всём протяжении от Сан-Хуана до Флориды; в их поле зрения было Карибское море, Мексиканский залив, острова Флорида-Кис, Куба, Гаити и Багамы. На месте предполагаемой гибели самолёта не было найдено никаких следов катастрофы».
Из доклада следственной комиссии
«Известно, что радиопередатчик самолёта работал, когда Новый Орлеан перехватил сообщение о его местоположении… Возможно, что пилот неправильно определил своё местоположение… Поскольку запас горючего рассчитан на 7,5 часа, а последнее сообщение удалось принять через 6,10 после взлёта, ошибка в определении местоположения могла оказаться роковой».
Куше: «Хотя погода была хорошая, она, тем не менее, могла оказаться одним из факторов, которые привели к катастрофе. В Сан-Хуане синоптики сообщили Линквисту, что в начале полёта ветер будет юго-западный слабый, а потом он изменит направление и будет дуть с северо-запада. Делая поправку на ветер, Линквист должен был вести самолёт немного левее заданного курса. Однако, когда они приблизились к Майами, ветер снова изменил направление и подул с северо-востока. Если пилот об этом не знал, то, хотя ветер был несильный, он мог вызвать отклонение от курса…»
Сам по себе ветер (тем более несильный) не может, конечно, обусловить существенное отклонение от курса. Значит, когда речь идёт о значительном отклонении от курса, а пилоты об этом не подозревают, предполагается, что по какой-то причине показания навигационных приборов не соответствуют реальному курсу самолёта.
Куше: «В сороковые годы, когда радиоаппаратура работала в основном на низких частотах, определить точно своё местонахождение над океаном было далеко не просто… До появления всенаправленных радиомаяков и специального телеоборудования для измерения расстояний у пилотов не было достаточно надёжных методов определения своего местоположения в воздухе… Когда Линквист сообщил, что он находится в 50 милях южнее Майами, это были лишь ориентировочные данные о местоположении самолёта…»
Эти строки надо понимать так: если бы «Дакота-3» (равно как «Стар Тайгер» и самолёты 19-го звена – все они конструкции 1940-х гг.) был оснащён навигационным оборудованием не 1940-х, а, скажем, 1980-х годов, несчастья бы не произошло. Позволю себе в этом усомниться и допустить, что причина трагедии не техническая, а внешняя. Такое допущение, однако, может подтвердить, и даже возвести в ранг гипотезы, похожее событие с самолётом конструкции 1980-х годов, в котором навигационные приборы функционируют на высоких радиочастотах. Говоря словами венгерского математика Д. Пойя, «предположение становится более правдоподобным, если становится правдоподобным аналогичное предположение». Этот логический приём известен как метод доказательства посредством аналогии.
Тайна рейса 007
31 августа 1983 года пассажирский авиалайнер «Боинг-747» южнокорейской компании КAL, выполнявший регулярный рейс Нью-Йорк – Анкоридж – Сеул (рейс 007), отклонился от курса и вторгся в воздушное пространство СССР. Здесь он был уничтожен советской службой противовоздушной обороны (ПВО). Погибло 269 человек.
О причине изменения курса можно было бы судить по записям в «чёрном ящике» (flight-recorder) «Боинга» – в нём фиксируются все данные о полёте, включая переговоры пилотов между собой и с землей. Но «чёрный ящик» вместе с самолётом затонул в море, где-то у южных берегов Сахалина. Западные обозреватели высказывали тогда предположение, что его нашли советские водолазы, но Москва долгое время это отрицала.
Через несколько дней после трагедии один из журналистов спросил тогдашнего министра иностранных дел СССР А. А. Громыко: «Думаете ли вы, что мир скоро забудет историю с корейским самолётом?» Тот спокойно ответил: «Я в этом уверен». Так оно, вероятно, и было бы, если бы в последующие годы одно за другим не стали вскрываться обстоятельства, делающие это событие весьма и весьма загадочным. Недаром оно периодически (вплоть до настоящего времени) обсуждается на страницах газет и в телевизионных передачах в разных странах.
В ноябре 1992 года Президент России Борис Ельцин во время своего визита в Южную Корею передал правительству этой страны «чёрный ящик» пассажирского «Боинга-747». Появилась надежда, что теперь-то, возможно, станут известны факты, которые объяснят причину отклонения от курса. Однако не прошло и двух недель, как Сеул обратился к Москве с заявлением, что flight-recorder не содержит в себе почти никакой информации. То ли ещё при коммунистическом режиме часть записей была преднамеренно стёрта, то ли эти записи оказались испорченными от длительного пребывания под водой…
Полустёртые магнитные записи – это загадка, так сказать, явная. Но в событии прослеживаются и другие непонятные (особые) обстоятельства, которым, на мой взгляд, эксперты в своё время не уделили должного внимания. С учётом же этих обстоятельств версии, объясняющие причину отклонения самолёта от курса, оказываются весьма уязвимы.
Согласно международному воздушному праву самолёт, нарушивший границы другого суверенного государства, подлежит перехвату. Перехват, в свою очередь, предполагает принудить самолёт-нарушитель к посадке посредством общепринятых сигнальных приёмов. Сторона, уничтожившая самолёт-нарушитель, обязана представить доказательства того, что ею были исчерпаны все предписанные международным сообществом приёмы, направленные на перехват. Каких-либо вразумительных объяснений в данном случае не последовало. И разразился мировой скандал.
Рим
Министр обороны Спадолини заявил, что нападение на «Боинг» было безумным актом, который наполняет ужасом цивилизованных людей и является бесчестьем для их авторов.
Брюссель
Министр иностранных дел сурово осудил цинизм советской атаки на безоружных людей.
Сеул
Президент Южной Кореи обвинил СССР в самом варварском преступлении, какое только возможно.
Бонн
Западногерманское правительство осуждает действия советских властей, квалифицируя их как абсолютно неприемлемые в человеческом сообществе и беспрецедентные по жестокости…
Справедливости ради следует отметить, что московское руководство непосредственно в самой трагедии не виновно. Решение уничтожить пассажирский авиалайнер было принято не только без ведома Политбюро, но даже без согласования с тогдашним министром обороны маршалом Устиновым. Вот почему известие о расстреле пассажирского самолёта вызвало шок у самого московского руководства, которое сначала вообще отрицало инцидент. Но уже на следующий день после трагедии военная газета «Красная звезда» признала, что самолёт был сбит по ошибке[16]. Тут же начальник Генерального штаба маршал Н. Огарков заявил: «Никакой ошибки не произошло». Ещё несколько дней спустя начальник главного штаба войск ПВО генерал-полковник С. Романов пытался оправдаться: самолёт на сигналы советских истребителей не реагировал, вот и пришлось его атаковать.
Обозреватели на Западе с удивлением отмечали, что «такого разнобоя… в заявлениях советских представителей и органов печати давно не было». Если, как утверждает маршал Огарков, ошибки не произошло, если службы ПВО действовали в соответствии с инструкциями, почему тогда были сняты со своих постов несколько высших офицеров дальневосточных штабов? Почему командующего войсками ПВО СССР маршала Колдунова, вопреки заведённой в Москве традиции, на сей раз не наградили очередной медалью в связи с шестидесятилетием? Почему генерал-полковник Романов вместе со своим заместителем Чесноковым были понижены в должности?[17]
Всё это указывает на то, что Москва негласно осудила местное командование. Очевидно, офицеры ПВО на Дальнем Востоке нарушили правила системы – отважились принять в высшей степени ответственное решение без согласования с политическим руководством страны.
Но почему? Ведь не могли же они не понимать, какими последствиями чревато уничтожение пассажирского самолёта! Значит, какие-то особые обстоятельства вынудили их применить крайнюю меру.
Если проанализировать обстоятельства, предшествующие расстрелу корейского «Боинга-747», и сравнить их с обстоятельствами, предшествующим исчезновению 19-го звена, то можно обнаружить, что некоторые из них на удивление похожи. Таким образом, в нашем распоряжении оказывается уникальный шанс проверить предположение о внешнем факторе, отклоняющем курс самолёта. Но вначале попытаемся разобраться в политических и дипломатических тонкостях, которые завязывают историю с корейским пассажирским «Боингом» в тугой и крайне запутанный узел.
Чертовщина в советском небе
Пассажирский «Боинг-747» южнокорейской авиакомпании KAL вылетел из Нью-Йорка 31 августа 1983 года в 0 часов 25 минут и приземлился в аэропорту Анкориджа на Аляске[18]. Здесь – промежуточная посадка на пути в Сеул. Через час самолёт полетит дальше. Маршрут рейса 007 (Анкоридж – Сеул) пролегает близко к восточным границам СССР, от Курильских островов его отделяет расстояние всего в 50 километров. Вылетающие с Анкориджа самолёты обычно корректируют курс по радиопеленгатору аэропорта. Случилось так, что как раз в это время радиопеленгатор был неисправен, его ремонт требовал нескольких дней. Был также обнаружен дефект в одном из бортовых указателей курса. Но всё это мелочи: лайнер ведёт опытный пилот Чан Бен Ин, за 11 лет работы в авиакомпании КAL он многократно летал этим маршрутом. К тому же в населённом пункте Бетел, отстоящем на 500 километров от Анкориджа, размещена ещё одна станция наведения. Здесь пилоты обязаны сверять маршрут, заданный в Анкоридже. Если самолёт в начале пути несколько и отклонится от курса, то по радару в Бетеле пилот проведёт коррекцию.
«Уже через 10 минут после старта КАL-007 начинает слегка отклоняться от курса вправо. После первых 300 км полёта отклонение составляет около 11 км… Дежурный наблюдатель радарной станции федерального авиационного управления (FAA) не считает нужным обратить на это внимание экипажа»[19]. Быть может, дежурный наблюдатель FAA полагал, что экипаж, войдя в зону действия радара в Бетеле, всё равно скорректирует курс? Может быть. «Но ни Чан, обычно столь методичный, ни второй пилот Сон этого почему-то не делают. Сон, связавшись через 49 минут с Анкориджем, докладывает, что у них всё в порядке, самолёт находится прямо над Бетелем».