- Ладно, - хрипло сказал он. - Я сделаю это.
- Поклянитесь.
- Что за детский сад, Умник?! - вспылил Рамир. - Иди на хрен, я сказал, что сделаю это!
- Поклянитесь, - упрямо повторил свободовец. - Это слишком важно. Я должен быть уверен.
- Да пошел ты!
- Вы не закончили дело в Лысой балке, как собирались. Я понимаю, вам попался серьезный противник, но ведь и вы не новичок?
- Я убью старого дьявола! - взбеленился Цыган. Из динамика донеслось:
- С ним можете делать что угодно, это меня не касается. Главное - девушка. Вы обещали, что все закончится на Мосту. А теперь вообще решили отказаться от задания. Поэтому мне нужны гарантии того, что дело будет сделано. Ведь мы с самого начала могли бы обойтись лишь шантажом - но мы хорошо платим вам!
- Да с чего вы решили, что я сдержу клятву?! - зарычал Цыган.
- Потому что вы поклянетесь здоровьем матери и честью рода; - холодно ответил Умник. - И закончим наконец, вы отняли у меня слишком много времени. Или все же хотите разбираться с бригадой Слона?
Рамир сник. У него больше не было аргументов. Его тошнило, волнами накатывала слабость, оставляя пустоту в солнечном сплетении. Он чувствовал себя сдувшимся воздушным шариком.
- Клянусь, что убью ее или умру сам, - сказал он в микрофон и отключился.
Потом кое-как поднялся, стараясь не опираться на раненую ногу, которую при каждом движении пронзала такая боль, словно сквозь мышцы протаскивали колючую проволоку. Его охватил гнев, сталкер с рычанием пнул рюкзак. Опять накатила слабость. Задыхаясь, Рамир стоял посреди палатки и бормотал цыганские проклятия. Во всем виноват этот старый дьявол - зверолов! Надо убить его, в первую очередь убить его!
Глянул на ногу - повязка пропиталась насквозь, но, кажется, кровь больше не текла. Необходимо отдохнуть, поспать, выступать сейчас равно самоубийству - но гнев не позволял сидеть на месте, толкал вперед. Рамир открыл аптечку, трясущимися руками вскрыл упаковку с одноразовым шприцем, отломал головку ампулы с антибиотиком и вколол лекарство в бедро. Отшвырнул шприц с ампулой, ботинком подтолкнул их наружу, опершись о землю, выполз из палатки, поднялся. По лицу катил пот, спина, грудь и подмышки были мокрыми - но при этом его трясло от холода.
- Для воспаления рано, - ожесточенно сказал Рамир, стуча зубами. Его лихорадило. - Это все недосып и нервы. Это все чертов зверолов! Я убью его. Надо только добраться до дьявола…
Ночь была темной, небо затянуто низкими тучами. Площадку за Мостом тускло освещали синие сполохи, то и дело мигающие над Свалкой, да редкое мерцание аномалий впереди.
Рамир снял датчик движения и камеру, сунул в рюкзак и стал сворачивать палатку. В таком состоянии глупо пытаться догнать Лесника с девушкой - то есть с объектом, теперь о ней надо думать только так, - но еще глупее ночевать здесь, посреди открытого пространства, когда слева - Свалка, а справа - Темная долина, из которой в любой момент вообще неизвестно что может выползти. Надо укрыться в развалинах и там отоспаться…
Вдруг сильно закружилась голова, земля качнулась. Рамир присел, потом лег лицом вниз, вытянувшись во весь рост, прикрыл глаза - и пролежал так долго, стуча зубами в ознобе. Пора было вставать, а он все лежал, ни о чем не думая… Из-за спины дохнуло холодом, на плечо легло что-то длинное, скользкое. Сталкер медленно оглянулся, кладя руку на кобуру.
На краю ямы, совсем близко, стоял на четвереньках кровосос и толстыми щупальцами оглаживал его плечо.
* * *Настька шла, не чувствуя тела, перед глазами плыло, иногда окружающее заволакивал сплошной туман, в котором проступала лишь часть тропинки впереди. Девушка упорно переставляла ноги, вцепившись в руку Лесника. Скособочившись от боли в груди, тот тащил оба рюкзака, ружье было надето на шею. Настьку он почти не замечал.
Так они брели, оглушенные и безразличные ко всему. К счастью, развалины оказались необитаемыми, даже крысы не хотели здесь жить. Впрочем, неудивительно - слишком уж здесь все было странным. Хотя аномалии на пути не попадались, только однажды сталкер увидел на тропе впереди молнии «Электры». Похоже, аномалия появилась там давным-давно - от тропинки отходила петля, огибающая «Электру».
- Как тут все… ненормально, - с трудом ворочая языком, выговорила Настька. - Вроде обычный пейзаж, но…
Незначительные детали превращали этот пейзаж в творение сюрреалиста. Развалины поросли мхом, но не сплошным ковром, как бывает обычно, зеленые островки были разбросаны то тут, то там, образуя узоры на серых бетонных стенах. Спирали, шашечки, цветы… как будто природа сошла с ума и рисовала растительностью, не желая мириться с однообразием серого цвета. Серые камни, серый, полурассыпавшийся бетон, словно припорошенная пылью редкая трава, серое небо в дымке облаков… Горизонт затянула пелена, и заходящее солнце не могло пробиться сквозь нее.
- Скоро Могильник, - пробормотал Лесник, дергая плечом. Его одолевала зевота, клонило в сон - накатила слабость.
Тропа закончилась перед бетонной стеной с раскрытыми воротами. Створки проржавели, краска облупилась, лишь кое-где еще висели серые хлопья. Сбоку от ворот остались следы стоянки сталкеров: темное кострище, два бревна, кучка мусора.
- Привал, - сказал Лесник.
Дойдя до стоянки, он сбросил рюкзаки, тяжело опустился на бревно, прислонился спиной к стене и замер, прикрыв глаза. По лицу его пробегали мелкие судороги, левую руку сталкер положил на грудь, правая бессильно свисала к земле.
Настька неуверенно подошла к воротам, выглянула и охнула. Отошла бочком, села на другое бревно, обхватила себя руками и спросила, стуча зубами:
- Эт-то что т-такое? Т-там, снаружи?
Лесник бросил на девушку мутный взгляд.
- Могильник, я ж сказал. Потерпи, я в себя приду и разведу костер…
Она кивнула, дрожа. Ее наконец отпустил шок после аномалии, чувства возвращались. Ныли мышцы, все тело болело. Стараясь не шевелиться лишний раз, Настька медленно, неглубоко дышала, а иначе начинало колоть под ребрами.
- Я могу собрать дров, - сказала она, преодолевая озноб. Лесник махнул здоровой рукой:
- Сиди. И так набегалась… - Настька вздернула нос.
- Я спасала человека!
- Глупая! - Лесник поднялся, придерживаясь за стену. - Он за тобой охотится, ты не поняла? Откуда ты взялась такая… дура?
Девушка вскочила. Ее всю трясло, и не только от озноба - больше от гнева.
- Никогда, - запальчиво крикнула она, - никогда при мне не убивали человека! И я постараюсь, чтобы такое никогда не случилось!
Она стояла напротив сталкера, маленькая, худенькая и взъерошенная, но уверенная в своей правоте и готовая драться за эту правоту до последнего. Лесник посмотрел на нее с едва заметным удивлением, что-то мелькнуло в его темных глазах. Потом брови сошлись на переносице, и сталкер хмуро сказал, отворачиваясь:
- Я еле успел. Еще немного, и тебя расплющило бы в аномалии. Ты попала в его ловушку, дошло до тебя?
- Не специально же он подстроил, чтобы на него снорки напали!
Сталкер покачал головой, растер правую руку. Судорога прошла, но мышцы онемели и не слушались.
- Нет, но капкан с веревкой - его рук дело. Он все рассчитал. Я знаю такую штуку, сам когда-то ставил. Мы помешали ему, потом снорки. Но он чуть не добрался до тебя, поняла, птенцовая твоя голова?
Плечи Настьки поникли, она опустила взгляд и очень грустно сказала:
- Но за что? Разве я сделала ему что-то плохое?
Лесник перешагнул через бревно, нагнувшись, поднял валявшийся под стеной деревянный ящик.
- Сгодится для начала, - разломав, он кинул доски в кострище.
Настька закрыла лицо ладонями и замерла. Тени стали резче, темнее - солнце село, начинались сумерки. Лесник побрел вдоль стены, выискивая в пожухлой траве что-нибудь годящееся на костер. По левую руку от ворот высилось полуразрушенное бетонное здание, похожее на склад, - мало окон, да и те забраны железными ставнями. Хотя кое-где ставен не было, сквозь квадратные отверстия внутрь падал тусклый свет. Сталкер шагнул в проем с повисшей на одной петле дверью, посветил фонариком на поясе. Ничего, только в углу несколько ящиков - похоже, пустых. Он взял их и вернулся к стоянке.
2
Замерев, Рамир посмотрел в синюшную, отекшую морду кровососа. Тот поблек, будто растворяясь в воздухе, стал прозрачнее… но, похоже, передумал исчезать. Жертва больше не шевелилась, к тому же мутант чувствовал кровь, его, как магнитом, тянуло к повязке на бедре. Пара щупалец, извиваясь, скользнула ниже, остальные шарили по груди, плечам, нащупывая путь к шее. Ротовое отверстие, из которого сочилась белесая слюна, приблизилось к лицу Рамира. Крупная сутулая фигура нависла над Цыганом, кончик щупальца вошел за ворот куртки, пошарил по рубашке и остановился на голой коже. По телу сталкера прошла волна дрожи, прикосновение словно парализовало его. Разом зашевелились все щупальца, поползли вверх, к вороту…
Медленно, преодолевая слабость, Рамир поднял руку. Рот мутанта распахнулся ему навстречу, щупальца обвили шею, мягко легли на горло. Сталкер вставил ствол в пасть мутанта и несколько раз вдавил спусковой крючок.
Так легко кровососа не убьешь. Щупальца взметнулись, отталкивая его, из образовавшейся в голове влажной красной дыры на Рамира брызнули кровь со слюной. Он откатился, рукавом вытирая скользкую красную жижу. Попытался вскочить, но раненая нога подогнулась, и он упал на палатку. Дуги треснули под ним, вылетели из крепления. Рука с пистолетом запуталась в шнурах и обмякшей ткани.
Кровосос завыл, подняв морду к небу, помотал башкой - во все стороны полетели капли крови - и прыгнул.
Всей тушей он приземлился Цыгану на грудь. Тот вскрикнул, - воздух вылетел из легких, хрустнули ребра. Упершись бугристым твердым коленом ему в живот, мутант вцепился в куртку. Рванул. Дыхание перехватило, Рамир застонал, отвернув лицо, залитое чужой кровью.
Он попытался вытащить нож, но кровосос наступил на его правую руку, прижал к твердой земле, стараясь раздавить запястье. Крупная тяжелая тварь налегала на грудь - болели ребра, воздух с трудом пробивался в смятые легкие и со свистом выходил через ноздри. Нагнувшись, мутант обвил щупальцами шею, разинул пасть, из которой на лицо Рамиру упал мокрый шматок плоти. Сталкер выгнулся, кашляя. Скользкие тугие конечности давили все сильнее. Цыган дернул левой рукой, пытаясь просунуть ее между собой и кровососом, чтобы дотянуться до ножа, но мутант плотнее насел на него, припал к шее, постанывая, нащупывая сонную артерию.
Цыган нагнул голову, пытаясь отодвинуть башку кровососа. И что есть силы саданул его коленями в позвоночник. Тварь ткнулась носом Цыгану в лоб, глухо вякнув что-то, завалилась на бок.
Мутант тут же попытался вскочить, но сталкер успел вывернуться, сел, выхватив нож, несколько раз с исступленной ненавистью всадил ему в шею. Здоровой ногой отпихнул кровососа, приподнялся, опершись на тушу, нанес еще несколько ударов. Кровосос, в теле которого уже сидело несколько пуль, дернулся - и сдох. Рамир откинулся назад, уперся затылком в край ямы, обежал взглядом видневшуюся в синем свете сполохов пустую поляну, где скрывались аномалии.
- Ладно, еще повоюем, - проворчал он, едва шевеля опухшими губами, закрыл глаза и потерял сознание.
* * *Когда крупа была готова, Лесник бухнул в котелок банку тушенки, перемешал кашу.
- Не люблю эти готовые каши, химический у них вкус, - пробормотал он, зачерпывая ложкой немного варева и пробуя. - Вот такая каша хороша…
Он сунул девушке в руки алюминиевую миску и ложку, себе положил в плоскую крышку от котелка, уселся и принялся есть. Настька вяло ковырнула кашу, подцепила кусочек тушенки, сунула в рот и нехотя пожевала.
- Так я слушаю, - сказал Лесник, отложив крышку и доставая из рюкзака термос.
- Я же все рассказала, - попыталась возразить Настька, принимая из рук сталкера кружку с чаем.
Он качнул головой.
- Давай, вспоминай.
Девушка вздохнула, сделала большой глоток, поморщилась и задумалась.
- Ну… они приехали в интернат…
- Тебя позвала учительница, - напомнил Лесник. Он сидел на бревне по ту сторону костра, нахохлившись, как сова.
- Да нет же в этом никакого смысла, ничего я не вспомню! - Настька пожала плечами.
- Есть. Потому что происходит непонятное. - Лесник отставил крышку термоса, из которой пил, словно из кружки, оперся о колени широкими ладонями и, наклонившись вперед, произнес с расстановкой: - Теперь всякая мелочь важна, ясно? Зачем тебе надо в Крепость? Почему тебя пытаются убить? Где-то в твоих путаных глупых воспоминаниях кроется ответ. Думай!
Настька обиделась:
- Что ты заладил - глупая, глупая… Я не глупая вовсе! Я нормальная. Просто я не могу думать так же быстро, как ты. Ты-то уже большой, а я еще школу не окончила. И вообще я женщина, а женщины умны не головой, а сердцем! - Она задрала подбородок и победоносно взглянула на сталкера. Тот невесело хмыкнул в бороду:
- Оно и видно, что женщина, лучше не скажешь. Сплошная напасть. А теперь кончай болтать и вспомни в деталях, как все было. И не выводи меня из себя.
Девушка сложила руки на груди, выпрямилась, напустив на себя уверенный вид, хотя глаза ее бегали.
- Дядя Василь, а ты этого сталкера разглядел, ну, который там был? На которого эти снорки наседали? Ты его знаешь?
Лесник поскреб переносицу.
- Нет, откуда бы?
- Ну вы же тут постоянно ходите, общаетесь, наверное… - Настька хитро глянула на Лесника из-под полуопущенных ресниц. Сталкер нахмурился:
- Ты мне зубы не заговаривай. Дискотек тут не бывает. А этот смуглый красавчик пристрелит тебя и не задумается, забудь о нем. Тьфу, и меня сбила! Наоборот, помни каждую минуту, что он у тебя за спиной, целится тебе в голову.
Настька невольно оглянулась. Кругом была непроходимая тьма беззвездной ночи. Она поежилась.
- Не надо меня пугать, я и так уже пуганая. Так вот, Марья Николаевна позвала, они в учительской сидели… Она меня с ними оставила, похихикала еще гнусно, мол, пообщайся с родственничками. А они выглядели так… ну, не круто, а по-военному, хотя, по-моему, вполне даже круто. Из такого бы автомата да по нашим девчонкам! И директора с Крысой тоже к стенке…
- Крыса - это Марья Николаевна?
- Ага. Ну и вот, мы поговорили, они сказали, что возьмут меня с собой домой, ну, в деревню, и мы поехали. Сели в их джип и поехали…
- Куда? - перебил внимательно слушавший Лесник.
- Ну как куда, туда и поехали, сюда то есть.
- Прямо, никуда не сворачивая? - Настька начала дрожать, мелко стуча зубами.
- Х-холодно, - сказала она, обхватив себя за плечи и придвигаясь к догорающему костру. - Я не знаю, как сюда прямо ехать, а как криво, я же первый раз… ну то есть сюда, а когда отсюда везли в детстве - я ж разве помню? Приехали мы в какой-то дом, вроде того, где ты появился, отвели меня наверх, велели подождать, потом опять отвели в машину, и мы поехали прямо сюда. По дороге через пост какой-то проезжали, дядя Валера выходил, с какими-то солдатами разговаривал…
Лесник потеребил бороду. Широкий лоб его прорезала глубокая морщина.
- И потом - никто новый не приходил, не говорил с тобой?
- Не-а, - девушка качнула встрепанной головой. - Никого не было. Привели, и я ждала. Потом со мной еще солдаты эти сидели, которые с дядей Валерой приехали, и еще один, который нас там ждал, ну, в этом, как его…
- В баре?
- Наверное, да. - Настька стала растирать себе плечи. - Что-то мне холодно. Я не помню ничего больше, я все рассказала. Так мы тут ночевать будем? - спросила она. - Может, лучше пойдем дальше? Вдруг этот нас догонит и убьет ночью?
Лесник покачал головой.
- Ему кровотечение надо остановить и сил опять набраться. Я ему перебил артерию, крови он много потерял. Если не перетянет вовремя - может и истечь совсем, значит, повезло нам.
Настька широко раскрытыми глазами посмотрела на его спокойное лицо.
- Повезло… То есть он умрет?
Сталкер пожал плечами. В Зоне смерть была привычным делом, и он не видел, из чего тут делать трагедию.
- Все там будем, - буркнул он.
Поежившись, Настька огляделась. Костер ярко озарял бревна, Лесника, рюкзаки и двустволку у ног сталкера, но вокруг островка света смыкались холодные тени.
- Дядя Василь, я бы не хотела тут оставаться, - сказала она.
- Ложись давай. Завтра я решу, что делать.
Она молча разулась и полезла в спальник. Душераздирающе долго зевала, едва не вывихнув челюсть, посопела, крутясь в мешке, наконец затихла. Лесник подождал, когда девушка успокоится, прислушался к ровному дыханию, осторожно взял двустволку, подойдя к воротам, выглянул. Было уже совсем темно. Он постоял немного, вернулся, сел и уставился в костер. Нахмурился. И так, тяжело задумавшись, просидел почти до рассвета.
* * *Тело задеревенело, ломило спину, ныла рана. Открыв глаза, Рамир зло ругнулся. Сколько он провалялся в отключке? Уже день! Хмурый такой день, когда с самого утра кажется, что вечер. Низкое небо было мутным и тяжелым, вместо дневного света - сумерки. Самая поганая погодка, к тому же тучи выглядят так, будто вот-вот пойдет дождь.
Или все-таки вечер? Рамир двинул головой и застонал от боли в онемевших мускулах. Еще бы, пролежать ночь со скрюченной шеей…
Попытался встать - по ногам поскакали мурашки, тысячи иголочек вонзились в ступни. Сжав зубы, сталкер оперся на край ямы - иголочки впились в ладонь - и с третьей попытки поднялся. Шатаясь, сделал шаг, затем второй.
Дохлый кровосос распростерся на смятой палатке. Рамир пнул его.
- Что, приятель? Не повезло тебе. Хотя кому больше не повезло - еще вопрос. Тебе-то уже все безразлично, а я теперь должен переться черт-те куда…