Он стоял в воздухе, ни за что не держась, хотя при этом висел вниз головой - об этом кричал, вопил в панике его вестибулярный аппарат. И в то же время весь мир был нормальный, насколько может быть нормальным этот безумный лес. Рамир не смог сдержаться, его стошнило - кислая струя вывалилась изо рта и улетела за голову. Черт, черт… Он пополз по воздуху.
И почуял, как его затягивает невидимый смерч. Не просто затягивает - зажевывает! Рамир закричал, дергаясь, его перекрутило - и опять выбросило куда-то. На этот раз он оказался без рук - одна, судорожно сжимая автомат, висела под ногами, другая болталась, шевеля пальцами, где-то сзади, Рамир не сразу увидел ее, лишь случайно заметил, обернувшись.
Здесь лес был уже не таким темным. Краем глаза он видел, что сквозь переплетение ветвей просачивается серый свет, пронизывая полупрозрачные желто-бурые листья.
А вдалеке, обратившись лицами друг к другу, на стволах соседних деревьев стояли девчонка и зверолов. Рамир замер, разглядывая их. Удастся догнать? Черт, где же автомат… и руки! Сталкер пошевелил пальцами одной, потом другой.
И подумал: «Это все происходит на самом деле - или только в моей голове? Мозголом ломает тело - или только разум? Ведь есть же «Выжигатель мозгов», так почему бы не быть «Ломщику мозгов»? Может, все это иллюзия, навеянная чудовищной аномалией, а на самом деле и я, и они спокойно идем себе по земле? Как это определить? Никак». Когда загипнотизированному человеку подносят к руке обычный карандаш, а гипнотизер говорит, что это раскаленный металл, - на руке появляется ожог. Если сознание так обмануто аномалией - значит, обманут весь организм и может случиться все, что угодно.
К примеру - Рамир может умереть. Запросто, никаких проблем. Тем более что остается неясно, иллюзия это или пространство в лесу и вправду сломано.
Голова шла кругом. Девушка с Лесником сделали шаг в разные стороны - и пропали из виду. Заметили они его или нет? Цыгану показалось, что девица поглядела в его сторону с сочувствием.
Он попробовал осмотреться, чтобы понять, как эта штука работает, но тут его скрутило.
Все предыдущее было ерундой по сравнению с мясорубкой, которая началась теперь. Сталкера порубило в фарш, а потом еще протащило сквозь сотню маленьких дырочек.
Дрожа всем телом, он открыл глаза и изумился - живой? После этого?!
Тут ему на голову упал воробей. Сначала Цыгану показалось, что это грязный рваный носок, только приглядевшись, он понял, что видит птицу. Кости птицы были перемолоты, она тряпочкой повисла на ветке. Желудок вновь скрутило. Еще раз что-то подобное, и он тоже станет тряпкой, тряпичной куклой. Рамир попятился и запутался в ветвях. Замер. Через секунду тело потянуло в разные стороны, он задергался, как марионетка, которой управляет пьяный Кукловод. Три разнонаправленных вектора силы тяжести разодрали его на части. Мозг съежился, вестибулярный аппарат взвыл от ужаса, заставляя упасть сразу в три стороны.
Рамир зажмурился, пытаясь справиться со всем этим, стараясь взять себя в руки. Не больше двух секунд на одном месте, сказал он себе, как только задерживаешься - становится хуже. Надо идти. Он сделал шаг, другой, разглядывая лес.
Его сворачивало клубком. Неведомая сила пыталась просунуть сталкера внутрь себя самого, свернуть в виде ленты Мебиуса. Лес теперь казался не кубом, а шаром, образованным переплетением стволов и ветвей. Деревья стояли кронами к Рамиру, почти касаясь макушками его головы, корнями - в разные стороны. Он был в центре шара, они росли на внутренней поверхности. Безумный ветер шептал что-то на ухо, дуя одновременно со всех сторон. Отсюда не выбраться - никак. Сколько ни иди, он не сможет найти путь из сферы, потому что она замкнута, весь Лес-Мозголом замкнут, раз попав сюда, будешь вечно блуждать по внутренним стенкам шара… да нет, какое там вечно?! Несколько минут или часов, это зависит от крепости сознания и силы воли конкретного человека, а потом безумные пространственные хитросплетения Мозголома сведут тебя с ума, разорвут - и жизнь свою ты закончишь в виде рук, ног и внутренностей, повисших на ветвях по всему лесу.
Или нет?
Раз зверолов пошел сюда, потянул за собой девушку, - значит, путь есть.
Хотя, может, Лесник знает тропку, ту единственную, по которой можно пересечь лес? А Рамир-то ее не знает, и потому для него все кончено…
Не кончено. Он нащупал на поясе гранату, прежде чем шагнуть дальше, выдернул чеку, размахнулся и кинул ее… куда-то. Направление было уже невозможно определить.
Следующий шаг стоил Рамиру очень дорого. Он чуть не порвал сухожилия, ногу скрутило судорогой. Где-то сзади и вверху громыхнуло. С каждый шагом все сложнее было переносить выкрутасы пространства, смену положения и изменение вектора силы тяжести, но воспоминание о том, что было, когда он задержался на одном месте, толкало вперед. Так вот он какой, Лес-Мозголом! Правильное название! Но если среди сталкеров ходят о нем легенды, значит, кто-то выбрался? Сделав очередной шаг, Рамир обвел лес взглядом, пытаясь обнаружить последствия взрыва. Должно же было хоть что-то сломаться!
Еще один шаг.
Еще.
Передвигать ноги было все тяжелее. Организм выворачивало наизнанку, отбивало, словно котлету, но, если задержаться дольше чем на пару секунд, - всё, конец, Рамир четко понимал это.
Светлое пятно слева привлекло внимание, он скосил глаза. Кажется, прореха, сквозь нее просвечивает небо. Если бы удалось добраться туда - но как, черт возьми, как?!
Теперь его размазало по внешней поверхности сферы, а лес был внутри, весь огромный клубок, гектары изуродованных деревьев. Если бы Рамир знал, что такое облако электронов, вращающихся вокруг ядра атома, он бы почувствовал то же, что чувствует оно…
Цыган сделал еще один шаг, нога подогнулась, он чуть не упал, но кое-как выпрямился. Непослушными пальцами медленно развязал веревку на поясе. Мысли мешались, глаза почти не видели, но он шагал дальше. Вдруг его разодрало напополам - и каждая половинка ощущала себя самостоятельным, полноценным Рамиром. Потом и эти половины разорвало, еще раз… Десять тел, десять мозгов, тошнить стало в десять раз сильнее… И организм не выдержал - Рамир споткнулся, упал.
Но тут же, поднявшись на четвереньки, дзинькнул молнией на чехле винтовки, пополз, на ходу привязывая конец веревки к ремню «ВСС». «Я выберусь! Дьявол, обязательно выберусь, даже если придется пожертвовать винтовкой». Ма говорила: «Ты особенный. Я сделаю из тебя человека». Она учила его, что брать чужое плохо, хотя дети табора без разбору тащили все, что плохо лежит, везде, куда они приезжали. Ма била его, чтобы втемяшить, как надо жить… Но била не злобно - она любила маленького Рамира. А потом уже не маленького, потом - очень большого, сильного Рамира… Еще немного вперед, еще. Его чуть не вырвало, спасло только то, что больше было нечем. Струйка желчи потекла по подбородку. Рамир приобрел еще одно измерение - глубину. Уходящую в несуществующее странное пространство…
Сталкер ткнулся лицом в гладкий ствол осины, обхватил и подтянулся.
А вдруг отсюда все же нет выхода? Вдруг Мозголом мотает тебя бесконечно, пока не выплюнет, пережевав беззубыми зелеными деснами, обсосав тело, словно кусок сахара, - выплюнет, когда ты уже превратишься в тряпку, в безмозглое смятое чучело?
Пока он занимался винтовкой, светлая прореха исчезла из виду. Сжав зубы, Рамир из последних сил прошел еще немного. Его завертело, перевернуло, поставило на голову, он видел висящие над головой - под головой? над ногами? - тучи, видел землю где-то сбоку и деревья со всех сторон. Он забрался в самую глубину этого больного леса, и как теперь выбраться? Да и нужно ли? Легче остановиться, позволить заглотнуть себя - и чтобы все больно, но быстро кончилось? Раз - и… Он выпрямился, понимая, что больше не сможет сделать ни шагу, обернулся. Неужели прореха уже пропала в изломах пространства, неужели исчезла… Нет, вот она, вот! Глаза нашли светлое пятно на темном фоне леса - и сталкер что было сил швырнул туда винтовку.
И очень пожалел о том, что проследил взглядом за ее полетом.
Веревку будто настригли на куски разной длины и раскидали в пространстве. Части ее появлялись тут и там, в самых неожиданных местах, и так же внезапно исчезали. Винтовка на миг застряла в воздухе, да еще и разделилась на две половины - приклад с одной стороны осины, ствол с другой - и канула в прорехе, скрывшись из глаз.
Веревка… вернее, десятки разрозненных отрезков туго натянулись. Рамир ухватился за конец, уже не соображая, ни где он, ни кто он, ощущая себя одной сплошной тошнотой и вывернутой наизнанку кожей с гроздьями болтающихся внутренностей. Он больше не мог шевелиться. Его взболтало и смешало с лесом, он умер, теперь незачем и стараться, некуда идти, он везде, его разбросало по Мозголому, размазало, и десятки его конечностей будут торчать вместо ветвей, вызывая ужас у тех, кто придет потом. А для него не будет никакого потом…
Но пальцы крепко сжимали веревку. Он сделал шаг в то изломанное пространство, куда улетел винторез. Или Рамир не сделал этот шаг, ему лишь показалось? Он проталкивал себя сквозь пространство, но ноги больше не служили ему, руки отказали, он был слеп и глух, он неподвижен, он труп. А сейчас станет расчлененным трупом…
Он стоял над лесом. Цыган окинул взглядом изломанные кроны, увидел небо, которое не смыкалось с землей на горизонте, а уходило дальше, дальше, покидало эту реальность и вырывалось на свободу в какую-то бесконечность.
Ведь не зря же он проделал все это. Есть шанс, надо только вспомнить, для чего… сначала граната, потом… Да! Собрав все силы, что оставались в измочаленном теле, Рамир рывком подтянулся. Веревка теперь висела вертикально, и он полез по ней.
Он взбирался долго - вечность. Хотя, быть может, это заняло не больше нескольких секунд. А позже он думал, что, возможно, он полз по горизонтальной земле, а не взбирался по вертикально висящей веревке. Что бы там ни было, когда Рамир уже умер, когда истерзанная душа покинула измочаленное, растерзанное тело, - голова его вынырнула из сплошного полога ветвей. Хрустнул сучок, зашелестела трава… Рамир увидел трухлявый пенек перед собой, увидел винтовку, наискось торчащую из него прикладом вверх, ствол, до середины погрузившийся в пористую гнилую мякоть. И еще увидел большую светлую поляну, на краю которой этот пенек стоял.
* * *Лесник выпал из Леса, таща Настьку. Его скрючило, правую руку свело судорогой, в левой трепыхалась синица. Ремень двустволки почти съехал с плеча, лицо перекосило. Настька задыхалась, она была белая, как снег, в лице ни кровинки. Отбежав подальше от опушки, они остановились, и Настька упала на землю, держась за живот. Ее мутило. Лесник утром не дал позавтракать, но ее все равно пару раз вырвало чем-то - во рту до сих пор стоял кисло-горький вкус.
Сталкер, тяжело дыша, прислонился к дереву здоровым плечом. Мозголом был позади, впереди - сплошные холмы и буераки, густо заросшие кустами.
Немного отдышавшись, Лесник скинул рюкзак и сполз по стволу высокой березы, сел, положив двустволку на колени.
Настька с усилием подняла голову.
- Птичек жалко, - пробормотала она. - Две погибли…
- Зато выбрались, - хрипло сказал он. - Я их для того и держу, чтобы выживать.
Девушка только вздохнула. Уперлась ладонями в землю, приподнялась и села в свою любимую позу, обхватив колени руками.
- Голова кружится, - пожаловалась она.
- Ничего удивительного. - Сталкер осторожно потер грудь левой рукой. - После таких горок.
- А обойти этот Мозголом нельзя было?
- Нельзя. Я мимо «Лабиринтов» и «Вязкого пятна» тебя веду, они хуже.
- Что, еще хуже, чем это? - поразилась она.
Он пожал плечами.
- Опаснее.
- А если бы она нас того… наизнанку? - Настька поежилась, отгоняя воспоминания. - А ты видел…
- Забудь, - перебил Лесник, левой рукой растирая кисть правой. Судорога прошла, но рука еще не работала, болталась безжизненно.
Он привстал, глядя вперед. Холмистый пейзаж выглядел неприятно - все эти заросшие кустами ложбины наводили на мысль о засаде.
- Идем, - Лесник поднялся. - В Могильнике надолго нигде задерживаться нельзя. Человек здесь притягивает неприятности, чем дольше на одном месте сидишь, тем больше неприятностей обрушится на твою голову.
Настька, тоже разглядывавшая пейзаж, моргнула - ей показалось, по нему скользнула нечеткая тень.
Он закрыл рюкзак, левой рукой закинул на правое плечо и велел:
- Помоги.
Настька взялась за вторую лямку, держала ее, пока Лесник просунул туда руку.
- Слушай, там вроде кто-то… - начала она. Сталкер искоса хмуро посмотрел на девушку.
- Здесь всегда так. Как будто сам Могильник следит за тобой. - Лесник закашлялся, подбирая ружье. - Говорю же - неприятности стягиваются. Поэтому прекращай болтать и идем. Как с желудком станет полегче - перекусим прямо по дороге. Надо засветло эти холмы пройти. А то тут такое водится…
Девушка поправила лямки своего мешка. Хорошо хоть он нетяжелый - свитер с запасными носками, спальник да зубная щетка с кружкой.
- Ты ведь бывал уже тут? - спросила она, направляясь вслед за своим проводником. - А для чего ходил?
Лесник шел медленно, горбясь на правую сторону. Боль стихла, накатывала слабость, но не было времени пережидать.
- Я сталкер, - буркнул он, не оглядываясь. - Зарабатываю продажей артефактов и шкур всяких мутантов. Где таблетки, которые я тебе дал? Съешь пару, тут местами очаги радиации.
Потом некоторое время они шли молча, Лесник дважды оглядывался, и Настька вопросительно поднимала к нему лицо, но он лишь отворачивался. Девчонка шла ровно, не отставала. Лес-Мозголом - жестокая вещь, все внутренности перетряхивает и может некрепкого человека с ума свести. Когда видишь совсем не то, что чувствуешь… Кто угодно тронется. Он уже побывал в этой аномалии, знал, чего ждать, но и ему туго пришлось, да еще болячка разболелась дальше некуда. Но Настька… как будто и не заметила ничего. Да, перетрясло ее, стошнило два раза - но головенка целехонька, даже не удивилась ничему. Не кричала, не пугалась… Выходит, всякого в детстве навидалась, почище Мозголома? Странная все-таки девчонка. Вроде и нормальная, а вроде и есть в ней что-то неправильное, только никак не уловить, что именно.
- Интересно тут, - сказал он наконец, отвечая на ее вопрос. - Вот и сходил посмотреть. Уж очень мало люди об этом месте говорят, а если и говорят - то странное.
Начался склон холма, Настька весело побежала с него. Лицо порозовело, она уже улыбалась - хотя, как заметил Лесник, немного нервно, неестественно.
- Чего тащишься, быстрей давай! - воскликнула она на ходу. Скривившись, Лесник шагал все так же неторопливо.
- Помереть успею, - буркнул он. - И тебе бегать тут не советую.
Девушка добежала до конца склона, остановилась возле зарослей и оглянулась на него. Помахала рукой и поспешила обратно. Добравшись до проводника, пошла рядом, приноравливаясь к его походке.
- Болит? - участливо спросила она.
- А ты как думаешь? - Она серьезно кивнула.
- Думаю, что болит. - Настька помолчала, собираясь с духом. Когда заговорила вновь, щеки ее покраснели от волнения, которое она всеми силами пыталась скрыть. - Дядя Василь, скажи, а правда, что те, кто в Зоне родились, имеют всякие особенности? Это нормально для них?
Лесник пожал плечами, не понимая, к чему она клонит. Настька гнула свое:
- Нет, ты скажи, правда это?
- Да откуда я знаю? - огрызнулся Лесник. - Да, так говорят. Но тут всякие люди живут, и с отклонениями, и без.
Идти было тяжело, слабость одолевала его. Появилась одышка, на лбу выступил пот. Надо скорей покончить с этим, получить деньги и сделать операцию. И тогда уж вдохнуть полной грудью, свободно пройти по Зоне. Поймать кровососа, завалить кабана один на один, как он делал когда-то… Новых птиц выдрессировать…
- А правда, дядя Василь, - не отставала Настька, - что эти особенности в Зоне могут быть полезными?
- Правда. - Лесник опять скривился. Они спустились с холма, и сталкер встал на колени возле кустов, сгорбившись, тяжело дыша. Отер пот со лба. - Сейчас, - сказал он. - Погоди, передохну только…
Постояв так секунд тридцать, он поднялся. Настька поддержала его, но Лесник ее оттолкнул…
- Не надо этого, - хмуро сказал он. - Еще поживу. Вон тропа, - Лесник кивнул влево, где заросли были пореже.
Настька пригляделась. Между кустами начиналась тропинка, но как-то странно - в начале ее росла полоса пышной травы, на которую будто никто никогда не ступал. Словно те, кто по тропе ходил, возникали из воздуха.
Девушка вопросительно посмотрела на Лесника.
- Это вроде аномалии, ее перепрыгнуть надо, - пояснил он. - Весь холм, где мы стоим, то есть трава, которая на нем растет, - и есть аномалия. А здесь как бы точка включения. Видишь, она гуще? Если наступишь - трава в тебя выстрелит, будто иголками вонзится. Так что осторожней прыгай.
Побледневшая Настька оглянулась.
- А ведь мы там сидели… шли потом… - прошептала она, робко шагая вперед.
- Прыгай, - повторил он. - Ничего страшного, только аккуратно.
Полоса густой травы была шириной метра полтора. Девчонка точно перепрыгнет, особенно если с разбегу, а вот он… Обычно-то это не проблема, но сейчас, в таком состоянии… Придется сначала кинуть рюкзак, еще ружье ей передать, что ли. А все опухоль! Сколько он еще протянет? Врач говорил, при обычном течении болезни ему оставалось бы год-полгода, если без операции. Но при таком образе жизни, как в Зоне, больше полугода не давал. «Сами понимаете, - сказал он тогда. - Охота, бег, прыжки, постоянное напряжение… При большой нагрузке метастазы начинаются. Вам нельзя там оставаться. Вот в городе я направил бы вас на операцию, а после химиотерапия - вы бы еще несколько лет могли радоваться жизни. Возможно, десять-пятнадцать даже, сейчас появились новые онкологические препараты, каких раньше не было. Но Зона… Она убивает вас». Лесник сжал зубы. Операцию он сделает, но доживать будет в Зоне - и баста! Это его мир. Зона не только снаружи, она внутри него, он - часть Зоны, такой же ее обитатель, как кровососы, псевдогиганты или бюреры. Сто лет ему снился этот город!