— Еще пива? — спросил он Полковника. — Не возражаешь?
Полковник показал на почти пустой бокал, что могло означать только согласие.
Ели почти молча, иногда перебрасывались мнениями о баскетболе, любителями которого они оба оказались. Лишь однажды, когда обед близился к завершению и пиво пилось медленно и с чувством, Роджер затронул серьезную тему, спросив:
— Можешь не отвечать, если нарушаю какие-то правила. Хочу спросить, как ты оцениваешь реализацию проекта?
Полковник ничего не ответил, отвлеченно оглядел помещение, где они сидели, сделал несколько маленьких глотков пива, потом строго сказал:
— Если подходить с позиций классического ресторана, то этот никак не назовешь рестораном. Если же подходить с позиций получения удовольствия от еды, я бы отнес его к самым изысканным заведениям.
Продолжать Полковник не стал. Роджер почувствовал, что его вопрос в лучшем случае оказался не к месту. В худшем случае он допустил ошибку, последствия которой он узнает после.
Они в тишине допили пиво, вышли на улицу. Пройдя несколько шагов, неожиданно Полковник объяснил:
— Не люблю говорить на серьезные темы в незнакомых помещениях.
Эти слова, словно живительная влага, оживили Роджера, настроение поднялось, скрытое раздражение мгновенно исчезло.
— Как оценить реализацию проекта? — Полковник вернулся к вопросу Роджера. — Думаю, положительно. Надо отметить, что в процессе реализации проекта его значение сильно изменилось. Первоначально проект создавался как самостоятельное мероприятие для решения ряда вопросов: перевести президента Обаму в разряд ястребов, сделать Путина изгоем международной политики и снизить его высокий рейтинг в западных странах, вызвать экономический кризис в России, вбить клин во взаимоотношения Европы и России, окончательно привязать Европу к нам, Америке.
Полковник остановился у перехода. Роджер стоял рядом, стараясь быть настолько близко, чтобы не упустить ни одного слова, сказанного Полковником. Как только перешли улицу, Полковник продолжил:
— Но ситуация изменилась после аннексии Крыма. Госдеп перешел в атаку широким фронтом, реализуя более широкий политический проект, наш проект из самостоятельного стал параллельным, хотя и резонансным.
— Почему ты так решил?
— Обрати внимание на следующий факт. 17 июля министр МВД Украины Аваков, потом остальные руководители Украины, включая президента Петра Порошенко, безапелляционно обвинили Россию. Тут же, не имея на руках веских оснований, Меркель, Олланд и Кэмерон, включая премьер-министра Австралии, стали обвинять Путина. Наш проект предполагал, что такая реакция будет по мере нагнетания давления. А тут все как с цепи сорвались. Следовательно, действует другая, согласованная в верхах программа, завязанная непосредственно на личности.
— Мне показалось, что отдельные программы уже были согласованы до зимней Олимпиады в Сочи — отсюда и политический бойкот Олимпиады-2014. А про личности ты отметил не случайно? Намекаешь, что они на крючке? Дернули крючок и все разом указали, откуда полетела ракета?
Полковник ответил не сразу. Он вежливо пропустил женщину с ребенком в коляске, потом улыбнулся. Было непонятно, он улыбнулся, увидев ребенка, или это результат мысли о крючке.
— Когда людей наше доблестное АНБ прослушивает десятки лет, думаю, всегда найдется что-то, что не подлежит огласке.
— Поэтому наш проект потерял свою значимость?
Полковник остановился, посмотрел на Роджера, задавшего этот серьезный вопрос.
— Так видится, если не учитывать факторы, скрытые от посторонних глаз. Без нашего проекта не было бы единства коалиции, возникшей вокруг США в противостоянии с Россией, не было бы той ярости, с которой все набросились на Путина, не были бы приняты многие санкции.
На этом вопрос о значении проекта был исчерпан, дальше они шли, обсуждая уже влияние санкций на Россию. Вернувшись в офис, они продолжили обсуждение падения самолета рейса MN 17, обращая внимание на детали.
— Меня продолжает беспокоить ситуация с комплексом «Бук-М1», — признался Роджер. — По проекту украинский 156-й зенитно-ракетный полк должен проводить учения, но исключалось проведение стрельб.
Полковник только кивнул.
— Легенда учений: прикрытие наземной группировки войск в пригороде Донецка.
Полковник широко улыбнулся и задал вопрос то ли себе, то ли Роджеру:
— От кого они прикрывали, если сепаратисты ни Донецкой народной республики, ни Луганской народной республики не имеют в составе своих ополчений ни одного самолета? Ничего умного они не могли придумать?
— А что они могли придумать?
Подумав, Полковник согласился и спросил:
— Что ты хотел рассказать?
— Украинцы подтвердили, что командирам батарей были выданы разблокировочные ключи на проведение пусков ракет, но реальный запуск не был предусмотрен.
— Я в курсе этой истории, меня больше интересует история двух штурмовиков Су-25 из 229-й бригады тактической авиации из Николаева, которые должны были 17 июля осуществлять воздушную разведку и обозначить контрольные цели.
— Что тебя беспокоит?
— Украинцы не договаривают, что-то они натворили.
— Они, по их отчетам, представленных нам адмиралом, выполнили все поставленные задачи по проекту.
— Выполнить-то выполнили, но как? — высказал сомнение Полковник. — Выполнили наши указания, но могли добавить что-то от себя. Они изначально стремились внести в проект какие-то уточнения, чтобы подчеркнуть свою значимость. Они больны желанием подчеркнуть свою значимость, превосходство, по крайне мере, над русскими.
— Согласен, украинцы не договаривают. Меня насторожило, сообщение, что командира 156-го полка допрашивали сотрудники СБУ. На наш запрос мы так и не получили реальную информацию о роли этого полка в событии 17 июля.
— Мне кажется, — признался Полковник, — что СБУ пытается скрыть непрофессионализм свой, военных и политиков. Пытаются скрыть, чтобы не потерять лицо перед Западом, не потерять источники финансирования.
— У тебя есть предположение? — поинтересовался Роджер.
— Думаю, что зенитчики пальнули в Су-25, крутившиеся перед ними, осуществляя разведку. Истребитель Су-27 и штурмовик Су-25, следившие за малазийским лайнером, выполнили поставленные задачи в соответствии с проектом. Им повезло, что они были вне зоны внимания ракетчиков.
— Тогда непонятно, почему СБУ и киевская власть скрывают факт, что они сбили свой самолет или самолеты? Внутренний вопрос. Наказали бы кого-нибудь, и весь сыр-бор закрыли бы.
— Здесь политика, — заметил Полковник. — Уже 17 июля руководство Украины поторопилось обвинить Россию и Путина в гибели малазийского лайнера, эту версию поддержали западные политики, руководители государств. Орудие преступления — зенитно-ракетный комплекс «Бук-М1». Русские не запускали ракету, это мы знаем с тобой, а украинцы сделали. И неважно в кого. На космических снимках это видно, поэтому эти снимки до сих пор не представили. По сути, они подставили всех. Поэтому Джон Кирби из Пентагона что-то невнятное пробормотал, а представителю Госдепа Марии Харф пришлось заявить, что украинские самолеты и «Буки» не могли сбить.
— Почему?
— Потому, что так сказали украинцы.
— Тогда точно не могли, — с усмешкой заметил Роджер. — Знаешь, Ник сделал перевод сообщения из Киева, в нем говорится, что в тот же день СБУ задержало двух корректировщиков огня.
— При чем корректировщики огня? Насколько я знаю, они используются для наземных целей. При чем самолеты?
— Вот так, отстаешь от военной украинской мысли. Они глазами наводят летящие ракеты, — Роджер был доволен своей шуткой. — В Киеве все просто. Скажи, кто тебе нужен, и завтра, а лучше сегодня, он будет сидеть в подвале СБУ.
— Сам проверял? — не сдержался Полковник, чтобы не напомнить Роджеру о его поездках.
Перебрасываясь короткими фразами, они добрались до офиса. Саманта, погруженная в дела, шла им навстречу.
— Все нормально? — механически спросила и, не дожидаясь ответа, прошла дальше.
— Заработалась, — коротко прокомментировал Роджер.
В кабинете минут через пять они сидели и серьезно обсуждали небольшой документ.
— Русские не успокоятся, пока не доберутся до командира 156-го полка. Если СБУ будет его плотно опекать, тогда они будут искать операторов или других военных, имевших отношение к ракетам.
— Но на это нужно много времени.
— Поэтому нужно подготовить информацию, подтверждающую запуск ракеты, но с территории сепаратистов. Это завершающая часть проекта прикрытия. Ее надо будет провести, используя независимых журналистов из Европы, выстроив цепь информации таким образом, чтобы они сами эту информацию добывали.
— А нужные люди с нужными фактами были в нужном месте и в нужное время. Кого предполагаешь использовать? — поинтересовался Роджер.
— Есть сообщество журналистов Bellingcat, возглавляемое британским журналистом Элиоттом Хиггинсом. Они публиковали интересные исследования событий в Сирии и других горячих точках.
— Насколько я понимаю, надо подготовить свидетелей, видевших полет ракеты в нужном направлении? — спросил Роджер.
— Да. Желательно, чтобы украинцы отодвинули сепаратистов с территории, откуда они могли бы запустить ракету, там и найти нужных свидетелей.
— Думаю, СБУ уговорит, напомнит и человек вспомнит.
— Это не все, — наставлял Полковник. — Желательно сделать фотографию инверсионного следа ракеты.
— Потребовать, чтобы украинцы подогнали бы «Бук» и один раз пальнули?
— Вот этого делать нельзя, тогда не избежать упреков, что они периодически пускают ракеты, вот и случайно сбили. Такой опыт у них есть. Пусть пальнут из другой системы, например «Точки-У». Фотография должна выглядеть случайной. Легенда: услышал звук, бросился за фотоаппаратом, успел заснять лишь инверсионный след.
— Насколько я могу предположить, мне предстоит поездка в Киев?
— Правильно предполагаешь. С тобой поедет Ник.
— Будет следить за мной?
— Да, фиксировать все твои похождения. Потом напишет книгу «Американский Казанова в Киеве», — пошутил Полковник.
— А если серьезно?
— Ты забыл, что Ник прежде всего хакер, а потом — переводчик. Как только подберете площадки, и украинцы запустят ракету, надо будет зафиксировать со спутника выжженную землю от ее старта. Потом Ник должен поменять снимки в архиве.
— Сделать так, что выжженное пятно появилось 17 июля?
— Да. И еще. Можно подобрать удобные площадки и на них организовать локальный пожар на земле, чтобы не запускать зенитные ракеты.
— Чтобы выгорел только кусок, который будет отличаться на снимке от всего остального поля. Посоветуюсь с военными, чтобы подсказали размеры площадки выгорания при запуске «Бука».
— Вот для этих уточнений и переговоров тебе нужен будет Ник. Выжигание надо будет произвести с использованием горючего, не знаю, какой порох и какие там добавки используются, чтобы анализ почвы, если придется международной комиссии брать землю на анализ, показал следы горения именно ракеты комплекса «Бук».
Полковник задумался на несколько секунд, потом, словно проверил себя, все ли вспомнил, завершил указания:
— Проверь, чтобы Ник подмену снимков в архиве произвел с территории Украины.
— Понятно, за все отвечают украинцы, они же платят.
— Вот все нужные тебе документы, — с этими словами Полковник положил перед Роджером несколько запечатанных конвертов. — Здесь по каждому эпизоду подробный план и отмечены места, на которые следует обратить особое внимание при выполнении плана.
Роджер не скрывал своей радости, что выразил весьма своеобразно — вскочил, сделал круг по кабинету и довольный сел на свое место. Это означало, что он готов к полету, работе и еще к чему-то.
— Вот, в этом конверте, — Полковник указал на конверт, лежащий сверху, — подробно описаны требования к организации фотосъемки, возможный район, на который следует обратить внимание. Следующий документ связан со свидетелями. Информационный партнер, как сейчас модно говорить, у тебя будет Reuters. Они знаю, что и как писать. Реализацию начнем с них, посмотрим, как все будет выглядеть на экране, а потом допустим других.
Роджер взял конверты, неопределенно повертел в руках.
— Все ясно.
— Обрати внимание на облака во время съемок, — напомнил Полковник, — в день крушения было пасмурно.
— Вариации допустимы?
— В каком смысле?
— Фотографии сделают специалисты, а фотографа СБУ найдет потом. Они же предоставят легенду: кто заехал в гости, что делал и как снимал.
— Можно. Только будь внимательным и по мере возможности контролируй их действия — сам знаешь, они обязательно внесут свою лепту.
— Когда вылетать?
— А ты еще в США? — делая удивленный вид, спросил Полковник.
Адмирал, 29 июля 2014 года— Что делаешь?
Адмирал в свойственной ему манере, когда бывает чем-то озабочен, забыл поздороваться. Он приступил к выяснению ситуации, чтобы подготовить почву для основной темы разговора, ради которой и позвонил.
— Делаю вид, что работаю.
— А что делаешь в реальности?
— Думаю, — признался Полковник. — Мне платят за это.
— Тогда я попал в нужное место.
— Что-нибудь случилось?
Последовала пауза, Полковник почувствовал, что адмирал чем-то расстроен, поэтому поспешил своим вопросом наладить разговор:
— Что-то связанное с Украиной? С самолетом?
— Да. Ты в курсе письма ветеранов спецслужб президенту Обаме?
— Нет, в эти дни настолько загружен, что я не успеваю читать все то, что входит в мой ежедневный рацион. Можешь дать расширенную информацию?
— Сам хотел бы владеть расширенной информацией, — признался адмирал. — На сайте издания Consortium News опубликовано это письмо.
— И что пишут наши доблестные ветераны-коллеги?
— Экс-сотрудники разведки выразили обеспокоенность заявлениями нашего президента и других высокопоставленных лиц, возлагающих вину за авиакатастрофу с малазийским лайнером на Россию. Они назвали заявления госсекретаря Джона Керри «лишенными здравого смысла». Они обвинили его в том, что он сомнительные отчеты пытается предоставить в качестве доказательства.
— Не вижу в этом ничего особенного, — пожал плечами Полковник, — такое могли сказать и другие представители — юристы, пожарники и спортсмены. Право человека или группы людей высказать свое мнение у нас никто не запрещал.
Последнюю фразу Полковник сказал, чтобы успокоить адмирала. Но причину его тревоги Полковник уловил.
— Они потребовали доказательств — снимков спутников и других объективных данных, подтверждающих факт наличия у ополченцев юго-востока Украины соответствующего зенитно-ракетного оружия.
— И что тебя волнует?
— Не утечка ли информации произошла в нашей среде? Если это имело место, тогда надо предпринимать защитные меры, искать канал утечки. Что скажешь?
— Ничего не скажу.
— Спасибо, ободрил, — с грустью произнес адмирал.
— Сказать не скажу, а предложить могу.
— Предложить или предположить?
Все, подумал Полковник, адмирал вернулся в обычное состояние, если стал выявлять тонкие различия.
— Предложить следует после того, когда было сделано предположение, — пояснил Полковник.
— Начало весьма ободряющее, давай выкладывай.
— Если начнешь дергаться, то подтвердишь, что имеешь отношение к этому делу. Если слив был из тех людей, что в курсе проекта, в письме звучали бы другие слова. А так, одно предположение, круги на воде. Причем круги, далекие от центра. Письмо написали бывшие разведчики, аналитики — люди, умеющие думать. Это не уровень сегодняшних специалистов, значительно выше.
— Не будем говорить о больном.
— Согласен. Но думать, сопоставлять и делать выводы наши отставники умеют, старая закалка. Они просто пришли к естественному выводу, анализируя кто, что и когда сказал и сделал. Более того, их вывод больше основывается на том, что не сделано. А они прекрасно знают, что и когда надо делать и предпринимать. Только и всего.
— Успокаиваешь?
— Зачем? Просто анализирую ситуацию. Кто-кто, а они понимают, что снимки в один момент все подтвердят. А их нет, разговор о секретности для них, сам понимаешь, слабое оправдание власти. Вот и жмут на президента.
— Что предлагаешь делать? — осторожно спросил адмирал.
— Ничего. Ты назвал сайт, куда обыватели не заглядывают. Насколько я понимаю, главные СМИ не отреагировали на это письмо.
— Они предупреждены. Потом, у них нюх, что и как писать, ни один из редакторов не будет портить отношения с нами. Тем более что они как сорвавшиеся с цепи только и пишут об ответственности Путина и России в авиакатастрофе.
— Вот и ладно, но вернемся к письму, — предложил Полковник. — Пресса и телевидение предварительно сориентированы Майклом, их главные представители были на совещании на вилле. Эту тему бывших разведчиков они не подхватят. Пусть пара сотен людей узнают об этом письме. И что? Для нас главное — обыватель, их миллионы, они должны быть уверены в том, что все произошло по вине Путина, и требовать от нашего президента решительных шагов. Только и всего.
После короткой паузы адмирал вздохнул с сожалением:
— Жаль, что ты далеко, можно было бы выпить. С утра был в гневе, а теперь, после общения с тобой, все стало на места.
— Не могу сказать так про себя, — признался Полковник.
— С чего это? Трудно представить тебя в гневе. Что случилось?