И хотя можно понять, а порой даже принять те резоны, которыми руководствуется игрок, кочующий из клуба в клуб, есть ситуации, когда он ни при каких обстоятельствах не должен играть за ту или иную команду. Возьмите хотя бы Робби Фаулера.[68] Робби всегда утверждал, что он — ярый болельщик «Эвертона». Тогда совершенно непонятно, как он может каждую неделю натягивать на себя майку «Ливерпуля». Клуб, к которому он якобы испытывает пламенную любовь, в течение нескольких сезонов мучается из-за отсутствия забивного форварда, а Робби как ни в чем не бывало штампует голы во благо его заклятых врагов! А фанаты «Ливерпуля» несколько лет подряд измываются над своими соперниками, и повод им предоставил не кто иной, как Мистер Фаулз![69] Если бы малыш Робби в свое время принял решение примерить на себя цвета не «красных», а «синих»,[70] которых он, по собственным его заверениям, так обожает, жизнь в городе могла бы сложиться по-иному.
Можно вспомнить и парня по имени Крис Уоддл[71] — того, что «„Сандерленд“ до гроба». Крису довелось поработать на колбасной фабрике, и это местечко, похоже, было свободно от футбольных фанатов, поскольку Крис отправился играть за «Ньюкасл», отдав ему десять лучших лет своей жизни, в то время как «Сандерленд» — его любовь, если вы помните, — барахтался в дерьме. Ах да, конечно, он же вернулся на закате карьеры в тот самый клуб, который так обожал. Очень мило с его стороны! Ну неужели они купились на это?
Приток легионеров в ведущие клубы усугубил непонимание сути футбольных переживаний. Неужели вы действительно будете рады видеть в своих рядах парня, в контракте которого имеется пункт, позволяющий ему покинуть тонущий корабль в случае понижения вашей команды в классе, оставить вас расхлебывать вытекающие из поражения последствия? Относится ли он к тому типу игроков, на кого можно рассчитывать при счете 0:2 в пользу ваших соседей-противников? Да черта с два! Для него это всего лишь очередная игра, которая принесет ему еще 10, 20 или 30 тысяч фунтов на счет в банке через неделю. Таким игрокам бесполезно пытаться понять культуру, традиции и ожидания болельщиков, которых они представляют: все это должно быть в крови. Такое ощущение, что половину времени они больше интересуются тем, как бы обеспечить себя выгодным контрактом, чем добыть очки для команды, а это натуральная пощечина всем, кто сидит на трибунах. Я бы лучше поставил на поле того парня, что сидит рядом в майке нашей команды. Он бы, во всяком случае, всю душу за нас отдал.
Нам, в «Уотфорде», мечтать о таких звездах не приходится, поскольку «Уотфорд», как мы не раз уже отмечали, завяз в дерьме. По крайней мере, пока мы можем рассчитывать только на имеющихся в нашем распоряжении игроков, ну или на возвращение тех, кто играл за нас на том или ином этапе своей карьеры, а затем отправился на поиски лучшей жизни. И кстати, далеко не каждый из них — с нашего благословения. Нам доводилось видеть, как юные игроки, вскормленные клубом с пеленок, плюют всем в лицо, отказываясь подписывать контракт и отправляясь за границу на правах свободных агентов благодаря делу Босмана,[72] а клуб не получает за них ровным счетом ничего. Такие игроки не пользуются популярностью у фанатов, требующих верности клубу.
Но отказники — это еще не самое страшное, до какой-то степени мы можем их понять. Куда хуже, когда игрок совершает предательство, и нам, в «Уотфорде», приходилось иметь дело с такими иудами. Речь идет об игроке, с которым ни один подлинный болельщик «Уотфорда» никогда не заключил бы контракт даже в кошмарном сне, но которого главный тренер тем не менее пригласил в команду, не обращая внимания на чувства фанатов. Когда «шершни» с головой нырнули во второй дивизион при Гленне Редере,[73] нам отчаянно требовался новый забивной форвард. Пол Уилкинсон,[74] который играл за «Уотфорд» до перехода в «Мидлсбро», вернулся в команду на правах аренды, и, казалось, это был хороший вариант. Пусть, по слухам, он и не пользовался большой популярностью у партнеров вне поля, свою основную работу выполнял как следует. Но, несмотря на это, Редер не захотел выкупать его контракт, а предпочел Керри Диксона,[75] бывшего «говнюка». Это был игрок, которого фанаты «Уотфорда» особенно ненавидели, поскольку он не просто играл за наших врагов — он забивал нам голы во время дерби. Голы, которые разбивали нам сердца. И при всем при том администрация клуба с легкостью подписала с ним контракт! По сей день непонятно, как можно было совершить такую глупость. Нам никогда раньше не доводилось слышать, чтобы трибуны «Викарейдж Роуд» свистом встречали выход на разминку игрока в желто-черно-красной форме, и сознаемся: мы от других не отставали. В то время у клуба было столько трудностей, что руководство в конце концов пригласило некоторых болельщиков на встречу, чтобы те изложили свое видение ситуации. По необъяснимой причине туда пригласили и нас, и самой горячей темой из тех, что обсуждались на этой встрече, стало подписание контракта с Диксоном. Одна половина присутствующих заявляла, что «истинных» фанатов не волнуют его былые отношения с ФК «Л*т*н», поскольку ныне он — игрок «Уотфорда». Другая половина, скажем прямо, защищала иную точку зрения.
В течение следующих недель ситуация накалилась настолько, что во время выездной игры с «Саутэндом»[76] некоторые фанаты «Уотфорда» подрались друг с другом; в итоге одному сломали руку, остальные «отделались» разрывом дружеских отношений. Нам было нелегко болеть за команду, пока в ней играл Диксон, поскольку в нас все время жило подозрение, что он не очень-то выкладывается на поле и, в сущности, продолжает играть за «них». Мы просто не могли ему доверять, и наша гордость была уязвлена, когда мы видели его в желтой майке нашего клуба. Некоторые из тех, с кем мы смотрели футбол, решили даже не посещать стадион, пока он не покинет команду. Пусть кому-то это покажется глупым и несерьезным, но страсти действительно кипели нешуточные. День, когда он ушел, был очень радостным, и, словно в подтверждение нашей правоты, его карьера в «Уотфорде» завершилась без единого забитого мяча и очередным понижением команды в классе. Браво, еще одно достижение «говнюкам» в подарок.
Конечно, мы, в «Уотфорде», не одиноки в своих воззрениях: те, кто диктует свою волю, сидя в директорских креслах, не задумываясь приобретают игроков, которым совсем не рады на трибунах. В лондонском Ист-Энде положение и так было из ряда вон, но стало еще хуже, когда «Миллуол» получил в свое распоряжение «Нью-Ден». В сезоне 1996/97 «Миллуол» очутился на краю гибели и, чтобы выжить, нуждался в незамедлительном успехе. Даже акции клуба были на время заморожены, а их цена балансировала на уровне одного пенни. В подобном положении логично было бы подумать, что те, кто стоит у руля, проявят толику понимания и не станут назначать на пост главного тренера человека, который играл за «Вест Хэм».
Билли Бондс[77] не только заработал на «Аптон Парке» статус небожителя, но и сыграл главную роль в утверждении «Вест Хэма» на вершине конструкции «голова и плечи»[78] по отношению к соперникам из «Миллуола». Так на какую реакцию фанатов рассчитывало руководство? Неужели эти люди всерьез полагали, что Бондс сможет завоевать доверие болельщиков? Какой «отклик» они получили бы, если бы дела не заладились в самом скором времени? В «Эвертоне» была совершена та же ошибка: в качестве претендента на пост главного тренера клуб рассматривал кандидатуру бывшей звезды «Ливерпуля» Джона Тошака,[79] который превосходно проявил себя на континенте и вполне мог принести пользу «Эвертону». Однако реакция фанатов, доведенная до сведения руководства, была весьма однозначной: нет! Болельщики пригрозили вернуть сезонные абонементы, если назначение состоится, и засыпали клуб гневными письмами и звонками. Стало ясно: люди предпочтут мучиться дальше, но не возложат надежды на «одного из тех».
Как видите, футбол — штука иррациональная. Почти во всех сферах жизни нас интересует только лучшее, и мы готовы почти на все, чтобы получить желаемое. В футболе нам нужна победа, и никому и ничему не позволено встать у нее на пути. Все средства хороши — кроме назначения человека, который прежде играл или работал у «них». Успех должен быть всецело наш, и пусть даже нас ожидают адские муки, но мы не согласимся быть обязанными кому-то из «них».
Тут у нас, в подвале лиги, по-прежнему существует феномен «парня из соседнего дома». Мы вполне можем наткнуться на нашего местного героя в пабе или борделе, потому что он живет, выпивает, ходит по магазинам вместе с нами. Он не прячется от нас, не задирает нос, на его лице всегда можно прочитать радость победы или горечь поражения. Означает ли это, что он работает больше всех? Быстрее бегает? Резче стелется в подкатах? Немало найдется людей, которые отрицательно покачают головой, но мы не столь в этом уверены. Даже самый последний придурок может стать богом для нас, если забьет победный мяч в дерби. В этом случае он навсегда получит особое место в наших сердцах. Если это местный парень и сам болеет за клуб, то он до самой смерти будет обеспечен всем, чем нужно. Да здравствует местный герой!
С другой стороны, если кто-то из наших парней подарит гол «говнюкам» или сыграет ниже всякой критики, то, пусть даже это будет его единственной кошмарной игрой в сезоне, она останется в памяти навеки. И не только в памяти его собственных зрителей — в памяти тех, других тоже. Именно об этом пишет Дэвид из Ипсвича.
СЛАВНЫЙ ГАННЯ не знаю, как обстояли дела в 70-е или 80-е. Я не застал игроков вроде Мюрена,[80] Маринера,[81] Миллза[82] или Брезила.[83] И, уж конечно, я не видел финала «домашнего» чемпионата мира[84] — это было задолго до меня. Как и все дети, я смотрел футбол по телику вместе с отцом (не очень футбольным человеком) и пинал мяч в парке с приятелями. Мне потребовалось время, чтобы понять, что вокруг есть не только «Ливерпуль», «Эвертон», «Астон Вилла», «Арсенал» и «Шпоры». Но произошло это только тогда, когда я совершил небольшое путешествие, организованное моим учителем физкультуры, на «Портман Роуд»,[85] и там я родился заново. Вот уже шесть лет, как я болею за свой клуб.
Все эти годы у меня были любимые игроки, дарившие мне надежду в минуты отчаяния, но затем они сваливали, оставляя меня наедине с мыслями об очередном проваленном сезоне. Я не из тех, кто создает себе кумиров из игроков, в отличие от большинства людей, которые увлечены футболом. Слушая рассказы старших о славных днях клуба в прошлом, я с трудом могу представить, что когда-нибудь буду вспоминать наши нынешние «урожаи» с такой же теплотой. Надеюсь, мне и не придется делать этого. Ведь настанут лучшие времена!
Не поймите меня превратно, я действительно люблю свой клуб как ничто другое на этом свете и считаю дни до следующей домашней встречи, но должен признаться в том, от чего любой другой болельщик, если он пьет в этот момент кофе, в отвращении выплюнет его обратно в кружку. Дело в том, что мой самый любимый футболист выступает за «них», за убогих «вертолетиков»[86] из города Безнадеги. Мне тяжело сделать это признание, но каждый раз, когда я вижу его на поле, мне хочется вскочить с места. Это игрок, который может перевернуть ход матча простым движением бедра. То, как он играет в воздухе, контролирует мяч, его прическа — не имеют себе равных. Ни один человек на свете не доставлял мне такого удовольствия. На фоне всех остальных, играющих в свою среднюю силу, он возвышается громадой, являя вечный источник надежды.
У каждого из нас в жизни есть такие места и люди, воспоминание о которых вызывает теплую улыбку и прилив сил. Брайан Ганн,[87] я люблю тебя!
Этот человек вратарь «вертолетиков», доставил больше хлопот собственным, защитникам во время матчей с нами, чем все наши форварды вместе взятые. Его способность терять мяч из виду не раз наполняла счастьем сердца огромного множества людей, так что ему следовало бы дать звание почетного гражданина Саффолка за все его заслуги перед обществом. Он — настоящая звезда.
Но дело не только в том, что этот бог среди людей приберег свои самые великие ляпы к нашим дерби — они еще и сами по себе так хороши, что их регулярно прокручивают по телевизору. Учитывая, сколько программ сегодня строится вокруг спортивных приколов, я бы посоветовал ему вступить в актерский профсоюз «Эквити», чтобы получить явно причитающийся ему гонорар: сумма должна быть немаленькой. Я слышал, что Бидл[88] платит по 200 фунтов за одно выступление.
Все эти «крошки-вертолетики» попадают вниз со своих заоблачных высей, когда узнают о том, что так долго болели за человека, который их жестоко подставлял. Удивительно, что после такой верной службы клубу, идущему в никуда, тебя с куда большей теплотой будут вспоминать болелы команды, которую ты от души ненавидишь.
А теперь мне надо успеть забежать за угол, чтобы выведать у нашего девятого номера, какого черта он валял такого дурака в прошлую субботу.
Часть вторая ДОМА И НА СТАДИОНЕ
Глава третья ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ
Если вынести футбол за скобки, то самым важным в жизни людей — и совершенно правильно — является семья. Но ответьте честно, и пусть наш вопрос прозвучит банально: оказавшись перед выбором — провести субботний вечер с женой или пойти поболеть за ваших парней, что вы предпочтете?
У футбольного фаната любовь к клубу с неизбежностью рано или поздно вторгается в семейную идиллию, которая, хочется верить, поджидает его за порогом входной двери. И радость победы, и горе поражения очень скоро становятся достоянием жены, подруги, детей и пр. А в случае с дерби нервы напряжены уже за неделю до матча, и, если победа означает вселенское ликование, поражение ввергает в состояние, близкое к суицидальному. Совместная жизнь с футбольным фанатом может показаться адом, и наши жены это, скорее всего, подтвердят.
С другой стороны, когда отношения не ладятся, от женщины вполне можно ожидать жестокого удара ножом в самое больное место. Об этом повествует К. из Бирмингема.
ЧЕРТОВА СТЕРВАПару лет назад я наконец-то отделался от своей чертовой стервы. Мы прожили вместе более шести лет, и все это время было для меня сущим кошмаром. Она вообще не врубалась в то, что футбол означает для мужчины, но первое время я, как полный кретин, мирился с этим. Я даже два сезона не покупал абонемент, поскольку знал, что мне придется пропустить немало игр из-за необходимости ходить по магазинам и в гости к разным придуркам.
Единственное, что удерживало нас вместе так долго, — это мои сыновья: Крэйг, которому сейчас уже девять лет, и Даррен, которому семь с половиной. Как любой нормальный мужчина, я просил ее дать мне возможность играть с ними в футбол и брать их с собой на «Сент-Эндрюс»,[89] чтобы поболеть за «синих». Вот здесь-то и начались проблемы, поскольку эта стерва не хотела, чтобы я брал детей с собой, пока им не стукнет хотя бы лет пять. Она утверждала, будто они не готовы к подобным испытаниям, а я, как последний лох, делал то, что она хочет, только бы не осложнять себе жизнь. Сущим адом было стоять по субботам у витрины «Радио Ренталз»[90] или бежать в букмекерскую контору, чтобы узнать результаты.
Не поймите меня неправильно: когда мы познакомились, она казалась классной девчонкой. Но стоило нам пожениться, как она стала вертеть мной как хочет. Когда в конце концов нам пришлось расстаться, я и представить себе не мог, что отчебучит эта мстительная корова.
Поначалу она не возражала против моих свиданий с детьми, но я мог встречаться с ними только по воскресеньям, а значит не мог взять их с собой на футбол. Но по крайней мере у меня самого появилась возможность ходить туда, когда захочется, так что я худо-бедно мог это пережить. Спустя почти год у нее появился дружок, совершеннейшая тряпка. Он смотрит матчи по каналу «Скай», сам родом из Бромсгроува, носит майку «Ливерпуля», но на его игре бывает не чаще одного раза за сезон, и то — если повезет. В общем, полный ноль.
Я очень люблю своих детей, они — самое важное, что есть в моей жизни, и я готов убить любого, кто причинит им зло. Так что вы можете представить, какой ужас охватил меня, когда, приехав за ними, я увидел, что Даррен бежит ко мне в майке «Виллы». Я слетел с катушек и накричал на него так, что он расплакался и убежал обратно к мамочке. Я помчался следом и стал орать на эту корову, дескать, что за дерьмо происходит в ее доме.
Та ответила, что мой сын сам попросил купить ему майку «Виллы», после того как ее новый дружок на прошлой неделе сводил обоих ребят на «Вилла Парк» на игру с «Ливерпулем», а меня никто не спрашивает, важно только то, чего хочет сам Даррен. Я ушам своим не мог поверить. Он повел моих парней в эту дерьмовую яму? Голову ему оторвать мало! Да как он смел с ними так поступить? Я был готов убить его. Крэйг стоял рядом в майке «синих» и кричал матери, что она хорошо знала, как это меня заводит. Мой мальчик, я люблю тебя! Ее дружок, конечно, полный мудак, но она сама все подстроила, чтобы настроить сына против меня. Ниже пасть невозможно.
Мне пришлось уйти и сесть в машину, чтобы успокоиться. Я сказал ей, чтобы Даррен вышел, когда будет готов. Крэйг подошел и сел рядом, иначе ему досталось бы от мамаши за то, что он закричал на нее. Он сказал, что в тот день, когда он якобы поддерживал «Ливерпуль», под курткой у него была майка «Бирмингема», и как же эти слова поддержали меня! Не парень, а золото! Даррен вышел минут через двадцать. Говенную майку он снял, и я почувствовал раскаяние. Его глаза распухли от слез, бедный малыш. Но это была не его вина, он просто не знал, что делает. Я завел машину и повез их прямиком к «Сент-Эндрюсу». Мы сидели в машине и ели чипсы, а я пытался объяснить семилетнему пацану, насколько важно то место, куда мы едем, и как важно для меня его отца, чтобы он тоже полюбил его.