– Йонинг, – сыщик прервал поток его красноречия. – Познакомьтесь: это мистер Лир. Тот, которого мы…
– Очень приятно, – доктор рассеянно пожал ему руку. – Ее зовут Рейна… Рейна-королева! Она даже кулек с карамельками вручает так, словно это орден Золотого Руна.
– Йонинг…
– Вам не понять, что такое сорокалетний толстяк, всегда смотревший на женщин как на пациенток. Я бы, наверное, так и не решился сделать ей предложение, если бы не телеграмма.
– Телеграмма? – почему-то улыбнулся Лир.
– Да. Из льюисвилльского зоопарка. «Дорогие Рейна и Йонинг. Горячо поздравляем. С птичьим приветом. Павел, Лина». Представляете? Нас поздравляют, а я еще предложение не сделал! Тут уж я решился.
Йонинг с победоносным видом обвел взглядом присутствующих и вдруг задумался.
– Странно, – пробормотал он, – от кого Павлуша-то узнал?
Бэрр, молчавший все это время, с неожиданно ненавистью посмотрел на Лира:
– Паяц… фигляр… Все со своими штучками! Не надоело?
Всех охватило чувство неловкости. Лир взял швабру-ленивку и стер меловую линию, очерченную вокруг Бэрра.
– Вы свободны, господин магистр, – сказал он. – Вы свободны вернуться в свой замок и снова занять подобающее вам место. Я полагаю, мне не надо уточнять, о каком месте идет речь?
Бэрр сделал вид, что не понял.
– Господи магистр, вы хотите услышать, зачем рыжий кот проник к вам в замок? Меня давно интересовала одна зала… та, где висят парадные портреты ваших предков. Но не ваши предки, скажу честно, вызывали мой интерес. Мне надо было взглянуть на последний портрет славного рода Бэрров. На ваш портрет, господин магистр. Хотелось проверить одну мою давнюю догадку. Знаете, какую?
Зеленые глаза черного мага светились как два холодных кристалла.
– Знаете, по глазам вижу. Я проделал долгий путь, я подвергал себя многим опасностям, и все ради того, чтобы увидеть… пустое место. Как я и предполагал, на вашем портрете вас нет. Сказать вам, почему? Потому что вы так же незаконно покинули картину, как те, кого вы здесь судили. Только в отличие от вас они не выдают себя за людей. И не мстят всем и каждому только за то, что рождены кистью художника. А теперь идите, Бэрр. Мы с вами больше не увидимся.
Великий магистр так сильно стиснул в пальцах набалдашник трости, что задушил венчавшую ее змейку.
Он брезгливо сбросил ее на пол и сказал:
– Я уезжаю, но имейте в виду: вы узнали мою тайну, я знаю тайну рыжего кота. Ваша участь, мистер Лир, не завиднее моей. Так что мы квиты.
Он уже был в дверях, когда Флокси остановила его словами:
– Господин магистр! Вы сказали, что если у вашего лимузина начнется зуд в колесах, то от него можно ждать любых неприятностей. Я разделяю вашу озабоченность и как художница, нарисовавшая эту модель, хочу предотвратить катастрофу.
Она намочила тряпку в скипидаре, подошла к картине, где была нарисована дорога и стоящий на обочине черный автомобиль. Ошеломленные Бэрр молча наблюдал за тем, как одно за другим исчезают колеса его шикарного лимузина.
Сквозь дыру в заборе, отчаянно толкаясь, выглядывали попеременно Такли и Сякли. Даже шляпа в настенном зеркале заволновалась.
Маг, не говоря ни слова, вышел вон. В окно было видно, как он сбежал с крыльца, как стремительно пронесся по гравиевой дорожке, как резко остановился перед лимузином за воротами. Автомобиль, похожий на длинную черную пантеру, лежал брюхом на асфальте. Бэрр обернулся к окнам мастерской. Он занес над головой трость, собираясь проклясть обитателей ненавистного дома. Вдруг закатный луч прошил его насквозь, он сделался прозрачным, как бы бесплотным, и медленно растаял в первых сумерках.
– Вечереет, пора, – сказал Лир с грустью. – Будем прощаться.
Флокси обняла Бьюти, поцеловала Кэнди. Йонинг долго тряс руку Фикса. Тимоти похлопал Рыцаря по плечу, сожалея, что они так не поговорили о настоящей доблести и отваге.
Дэвид стоял чуть в стороне, еще не веря, что сказке приходит конец.
Камилла подошла к сыщику.
– Фикс, вы уходите?
– А вы остаетесь, – вздохнул сыщик. – Все правильно. У вас интересная работа, блестящее будущее. Скоро появятся новые друзья… да, Камилла, новые друзья. А я, пожалуй, затворюсь в своем кабинете и поломаю голову над одним дельцем. Запутанная, надо сказать, история. Пропала уникальная коллекция бабочек, осталось несколько экземпляров… как жаль, что я их не смогла вам показать. Почему вы улыбаетесь, Камилла? Разве вам не грустно, что мы расстаемся?
– Разве мы расстаемся? – Она продолжала улыбаться, затем повернулась к хозяйке дома: – Флокси, как вы думаете, кабинет, который вы нарисовали, не слишком просторен для одного человека? Даже если он лучший сыщик Соединенного Королевства?
– Пожалуй. И просторен, и мрачноват. Теперь я понимаю, кого в нем не хватало: молодой, красивой, энергичной женщины.
– Так вы… – У сыщика не было слов, чтобы выразить свое восхищение.
– Зафиксировали, – пошутила Камилла.
Тем временем Чард де Ниорд говорил Лиру и Йонингу, что тихая семейная жизнь не для него. Не пройдет и недели, как он наденет блестящие доспехи, сядет на коня и отправился на розыски какого-нибудь злодея… кажется, в их округе один остался.
В уголке, уединившись, пригорюнилась Кэнди. К ней подошел Дэвид, держа что-то в зажатом кулаке.
– Держи.
– Что это?
Дэвид разжал кулак. На ладони лежала бляха сотрудника Скотленд-Ярда. Это был подарок Фикса, и еще десять минут назад Дэвид не предполагал, что может расстаться с такой реликвией. И вот отдавал ее Кэнди.
– Все будет хорошо, – говорил он девочке. – Мы скоро увидимся.
– Не увидимся, – говорила она, отворачивая от него лицо. – Я не смогу сойти с картины.
– Подумаешь! – говорил он. – Скоро я стану самым настоящим детективом и буду проникать всюду-всюду, куда только захочу. Хоть в картину.
Простился со всеми и доктор. Он дал каждому свою визитную карточку и сказал, что ему можно звонить в любое время дня и ночи.
Неожиданно из дыры в заборе вылезли коротышки. Такли толкнул Сякли, Сякли толкнул Такли, и они вместе объявили:
– «Жалостная песня»!
Привожу текст по памяти, правда, за точность я не могу вам поручиться.
Жалостная песня
Кэнди рассмеялась:
– Какая же она жалостная?
– Раз есть «жало», значит, жалостная. – Близнецы вручили ей по букетику маргариток.
А потом…
Фикс подал руку Камилле, и она прошла в его кабинет. Сыщик осторожно взял пинцетом бабочку – это была «ночная красавица» – и поднес к свету. Дэвид издали увидел, как переливались хрупкие крылья. Да, в кабинете сыщика было на что посмотреть. Фикс распахнул другую дверь, и они вышли. Кабинет снова обрел холостяцкий вид. Впрочем… на рабочем столе Фикса лежала женская шляпка.
Бьюти и Кэнди уходили по тропинке к своему замку. Чард шел чуть впереди, прорубая мечом путь сквозь заросли бурьяна и чертополоха. Как же здесь все запустело, пока их не было дома! Дэвид глядел им вслед, пока они не скрылись из виду. На картине осталась едва заметная в густых зарослях тропка.
– Пора и сне, – сказал Лир, поправляя перед зеркалом воротничок. – Слышите?
Да. Все отчетливо услышали звон бубенчиков. Веселый и мелодичный.
– Вернулись, – обрадовался Лир.
– Кто? – спросил его Тимоти.
– Куропятка и Поббл, и Дудок, и Канарей с Канарейкой… а вот – слышите? – затопотал слон… не какой-нибудь – африкано-ушастый, без хобота! Ну, теперь ему там не скучно.
– ВЫ говорите…
– О Квинтере Финтере Жосе, которого я помню во-от таким. Впрочем, с тех пор он нисколечко не подрос, хотя прошло сто с лишним лет.
– Сто лет? – ахнула Флокси.
– Увы, мадам. Время летит быстро. Не успеешь мяукнуть, как надо выдумывать новую историю.
– Вот уже не думал, что когда-нибудь познакомлюсь с самим Эдвардом Лиром, – сказал Тимоти. – То есть знаком я с вами давно, сэр… по книжкам.
– Я их в детстве зачитывала до дыр, – смущенно призналась Флокси.
– Оно и видно, – сказал Лир. – Ни одной книжки в доме! Была одна, в старинном переплете… я ее подарил вашей прапрабабке, которая не рискнула выйти за меня замуж – наверное, боялась, что я до конца своих дней буду прыгать на одной ножке. Не книжка была, а сплошной нибумбум с тирлямчиком! И как вы с ней обошлись? Упрятали в сундук! Подальше от Дэвида! Разве мог я спокойно сидеть в своем уютном кабинете и сочинять новые стихи, когда ваш сын не читал старых? Не видел ни одного моего рисунка! Хм… что это я так раскипятился? Все о себе да о себе! Давайте лучше, милая Флокси, поговорим о ваших картинах.
– Мистер Лир, скажите, а какой вам, из века минувшего, видится современная живопись? – не то в шутку, не то всерьез спросила Флокси.
– Мистер Лир, скажите, а какой вам, из века минувшего, видится современная живопись? – не то в шутку, не то всерьез спросила Флокси.
Лир расхохотался. Вот так смех: словно голубь воркует.
– Гр-р-р-р. Да, не каждому выпадает удача смотреть с таком дистанции. Я вам отвечу: если современная живопись позволяет удрать с картины, чтобы провести часок-другой в приятной компании, то такая живопись мне нравится. Вы, милая, устроили мне настоящий праздник. И не только мне. Вот Афрозина… вы ее изобразили так убедительно, что она выпрыгнула из рамы и как пошла куролесить!
– Было дело, – без ложной скромности поддакнула в раме ведьма, подпиливая ноготки.
– Или мистер Фикс, – продолжал Лир. – Только художник своим воображением мог создать лучшего сыщика Соединенного Королевства. Не скрою, вы заставили меня побегать. Кем я только не прикидывался, чтобы кое-кто – вы понимаете, о ком я говорю, – меня не узнал! И Пипом, и рыжим котом, что жил у меня сто пятьдесят лет назад…
– Фоссом? – спросил Дэвид.
– Ты угадал. Да, трудновато мне пришлось, зато какие приключения! Даже немного жалко возвращаться в картину.
В разговор вступил папа Тим:
– Скучновато вам там придется.
– Скучновато? О, вы ошибаетесь. Я выучил шесть иностранных языков, не говоря уже о птичьем и рыбьем, но даже их мне не хватает, чтобы наговориться с самим собой.
Вспыхнул экран телевизора, и все замолчали, чтобы послушать Камиллу.
– Сегодня в замке Ньюкасл открылся культурный центр…
На экране возник старинный замок Бэрров. Дэвид смотрел и не мог понять: все знакомо и все не так.
– Пройдемся по замку… Кинотеатр «Иллюзион», где зрители, надев черные или розовые очки, смогут увидеть то, что происходило в этом замке сто лет назад… подземный лабиринт… удивительная зеркальная комната… веселый аттракцион под названием «Черт ногу сломит»… и, наконец, уютный ресторанчик Сквоша, где вам предложат тыквенную кашу с лепешками по-свински и королевскую уху в трех частях.
А камера уже показывала галерею парадных портретов. Ее завершал… портрет великого магистра.
– Вы видите портрет последнего владельца замка, – комментировала Камилла. – Лицо классического злодея середины прошлого века. Не правда ли, впечатляет?
Экран погас.
– Допрыгался, – хихикнула Афрозина, с интересом следившая за телевизионным выпуском.
– Ох, Зина, Зина, – сказал Лир, решительно направляясь к картине.
Вы уже догадались? Афрозине чертовски хотелось побыть как можно дольше настоящей ведьмой, а не нарисованной, и тогда она как бы невзначай высунула из рамы кончики туфель. А тут она от неожиданности поджала ноги да так и застыла в кресле-качалке.
Флокси взяла с полки журнал комиксов и положила его ведьме на колени.
– Все-таки повеселее, – улыбнулась она приунывшей Афрозине.
– Вот теперь и вправду пора. – Лир постоял в раздумье перед холстом с подписью ФОСС в правом нижнем углу. Взял тряпку, намочил ее в скипидаре и стер подпись. На холсте были один стеллажи с книгами да старинной работы бюро с чернильницей, пером и стопкой чистой бумаги.
– Хватит бить баклуши, мистер Лир, – сказал он сам себе. – Ваша чернильница, наверно, умирает от жажды.
Дэвид печально вздохнул.
– Я с вами не прощаюсь, – сказал Лир, вошел в раму и сразу подсел к бюро. Он обмакнул перо в чернильницу – на его лице выразилось изумление.
– Чем я еще никогда не был, так это яйцом, – произнес он. – А приятное, должно быть, ощущение: ты яйцо, из которого вот-вот что-то вылупится! Гм… ну вот, кажется, наклевывается.
Он пододвинул к себе чистый лист, почесал нос толстым концом пера… и вдруг застыл.
– Вот и все, – сказала Флокси.
– Да, – в тон ей сказал Тимоти. – В один прекрасный день чудесам приходит конец. Ты не хочешь перед сном пройтись, дорогая?
– С удовольствием.
– А ты, Дэвид?
– Ой, смотрите! – Дэвид показывал на картину.
– Да, странно…
Лир по-прежнему сидел вполоборота за высоким бюро, нацелясь пером в потолок… когда же успел появиться у него под ногами этот исписанный листок? Тимоти готов был поклясться: минуту назад его там не было!
– Устали, вот и мерещится бог знает что, – сказала Флокси и повторила вопрос: Так ты идешь с нами, Дэвид?
– Нет, – рассеянно ответил мальчик.
– Ну, как знаешь.
Мама с папой вышли из мастерской. Дэвид услышал, как скрипнули две ступеньки, тринадцатая и седьмая. Впрочем, он это отметил совершенно непроизвольно. Взгляд его был прикован к картине. Право же, он ни на секунде не отвлекся и все-таки… и все-таки проглядел, когда на пол упал второй исписанный листок.
– Ух ты! – сказал он с восхищением и засмеялся, вспомнив, что точно так же восклицал Ух.
А еще он вспомнил, что в этой суматохе он до сих пор не прочел последнее стихотворением Эдварда Лира. Он вытащил страничку и пробежал ее глазами. Потом посмотрел на Лира, во взгляде читался вопрос: «Конец?»
Со старинного бюро падала на пол исписанная страница…
Без ума все от мистера Лира
ДО СВИДАНИЯ!