Я вышел с кладбища. В каких-то пятидесяти метрах от меня, подсвеченные сиянием редких фонарей, вырисовывались силуэты спящих домов. От ворот кладбища туда тянулась полоса асфальта.
Едва я двинулся по ней, как с обеих сторон выступили из темноты две мрачные фигуры в длинных пальто, и в затылок мне ткнулся ледяной ствол пистолета.
– Нагулялся? – спросил неприязненный простуженный голос. – А теперь мы с тобой покатаемся!
Глава 10
Пока я таким образом прогуливался и катался на машинах, Юрий Николаевич Чехов тоже не скучал. То есть вначале поскучать ему все же пришлось – когда он вечером подъехал на больничную автостоянку и стал ожидать моего появления. В глубине души он абсолютно не верил в то, что моя ночная вылазка принесет какие-то результаты, и ждал просто по инерции, чтобы отвезти меня домой. Предполагая мое скорое появление, он прилег на заднее сиденье и покуривал одну сигарету за другой.
Однако меня все не было, и Чехов начал нервничать. Он обошел вокруг больничный забор, пытаясь по свечению в окнах определить, не происходит ли в клинике что-то необычное. Но, судя по всему, ничего особенного не происходило – ни суматохи, ни внезапно вспыхивающих окон, ни криков о помощи. Охранник мирно прогуливался по пустынному вестибюлю.
Теряясь в догадках, Чехов вернулся к автомобилю, и в этот момент на дороге вспыхнул отдаленный свет фар. Он быстро приближался, и Юрий Николаевич на всякий случай спрятался, присев на корточки позади «Москвича».
Неизвестная машина въехала на площадку и развернулась. Человек за рулем не собирался выходить – Чехов хорошо видел его силуэт, – а просто вертел головой, словно высматривая кого-то.
Юрий Николаевич насторожился и тоже перенес свое внимание с незнакомой машины на окружающий, так сказать, пейзаж. Неожиданно над забором возникла человеческая тень. Отчаянно работая руками и ногами, человек перелез через забор и спрыгнул вниз. Потом, выругавшись и припадая на одну ногу, он побежал к подъехавшей машине. У него была белая, похожая на шар голова.
Прежде чем открыть дверцу машины, забинтованный подозрительно огляделся по сторонам. На мгновение его взгляд задержался на очертаниях чеховского «Москвича», смугло выплывающих из темноты. Но пустая неказистая машина, кажется, не вызвала у него опасений. Нырнув на заднее сиденье, человек немедленно принялся разматывать бинты. Он, похоже, был в крайней степени раздражения.
Машина зарычала и сорвалась с места. Из-под колес взметнулись опавшие листья. Юрий Николаевич секунду смотрел на удаляющиеся красные огоньки, а потом выпрямился и сел за руль.
У него, как он сам позже признавался, мелькнула в тот миг мысль обо мне, но он тут же отогнал ее, потому что не хотел упустить забинтованного, который, впрочем, к тому времени уже избавился от бинтов и вышвырнул их в окошко автомобиля. Юрий Николаевич рассуждал при этом примерно так: если мой приятель Ладыгин не дай бог убит, помочь ему уже ничем нельзя, а если он всего лишь ранен, то сумеет добраться до медицинского поста и попросить о помощи сам, поэтому не стоит терять время и нужно сосредоточиться на подозрительном типе, который в любую минуту может исчезнуть без следа.
– Конечно, – не без смущения добавлял потом Чехов, – был возможен и третий вариант – что ты не убит, но ранен тяжело и отдашь богу душу раньше, чем успеешь куда-то доползти.
Но, по разумению Юрия Николаевича, на этот вариант теория вероятностей отводила всего лишь тридцать процентов, которыми можно было попробовать пренебречь.
О том невероятном совпадении, когда в то же самое время в игру может вмешаться какая-то третья сила, Юрий Николаевич даже не думал.
– Я, знаешь, все-таки не гений анализа, – заявил он, – а простой служака.
Одним словом, без труда успокоив свою совесть, Юрий Николаевич пустился в погоню за подозрительным автомобилем. Движение на улицах уже почти затихло, и у этого обстоятельства имелось две стороны – плохая и хорошая. Плохо было то, что чеховскому «Москвичу» негде затеряться на пустынных улицах, зато он мог следовать на почтительном отдалении, не боясь потерять беглецов из виду. Правда, так продолжалось до тех пор, пока преследуемый автомобиль не начал петлять по многочисленным переулкам, приближаясь к центру. Чехов был вынужден сократить дистанцию и даже на всякий случай переложил на сиденье свой пистолет.
Однако те люди, за которыми он следил, оказались слишком невнимательными или слишком самоуверенными. Они позволили Юрию Николаевичу беспрепятственно проводить их до самого Таможенного переулка, где они затормозили и вышли из машины.
Чехов остановил «Москвич» метрах в пятидесяти, не сворачивая в переулок, и проследил, куда они направятся. Мужчины вошли во двор пятиэтажного дома. Чехов подождал еще немного и подъехал ближе.
Окна дома были погружены в темноту, но в следующую секунду на четвертом этаже в одном из них вспыхнул свет. Юрий Николаевич без труда вычислил, в каком подъезде находится квартира. Затем он подошел к чужому автомобилю и запомнил его номер. Автомобиль оказался «девяткой» темно-синего, почти черного цвета. За ветровым стеклом в качестве талисмана болтался красноволосый тряпичный гном в остроконечном колпачке. Чехов едва успел вернуться к «Москвичу», как на притихшей улице отчетливо послышались торопливые шаги.
Из двора вышел водитель «девятки» и направился к своей машине. Он отпер дверцу и сел за руль. Через минуту он проехал мимо Чехова, сосредоточенно глядя перед собой, как человек, который очень спешит. У него было молодое, но излишне полное лицо без признаков растительности. Светлые волосы на голове, зачесанные назад, тоже не отличались густотой и открывали две большие залысины на бледном выпуклом лбу. Чехов завел мотор и снова пустился в погоню. К его удивлению, ему пришлось повторить почти весь маршрут в обратном порядке. Наконец «девятка» остановилась на одной из Парковых улиц в районе Измайлова.
Лобастый блондин запер машину, оставив ее прямо на улице, и с видимым облегчением зашагал к подъезду ближайшего дома, поигрывая ключами. Он был похож на человека, который закончил тяжелую и ответственную работу и теперь с чистой совестью идет домой отдыхать.
Юрий Николаевич не стал провожать его до квартиры, посчитав, что информации для начала вполне достаточно, и поехал обратно в клинику. Попутно он выяснил, что от жилища владельца «девятки» до больницы не более пяти-шести минут езды.
В машине у него по-прежнему лежал мой плащ, и Юрий Николаевич наконец-то решил возвратить его владельцу. Он поставил «Москвич» на стоянку и предпринял повторный обход территории.
Отпертая калитка сразу насторожила его. Он отлично помнил, как перемахивал через забор забинтованный пациент. Юрий Николаевич взял в руку пистолет, снял его с предохранителя и вошел в калитку. По моим рассказам он примерно представлял, куда следует идти, и беспрепятственно добрался до палаты на втором этаже. К тому времени я был уже далеко от клиники, и, кроме небольшого беспорядка, Чехов в палате ничего не обнаружил.
Как он сказал позже: «Вот тут я призадумался!» Почуяв неладное, Юрий Николаевич более тщательно осмотрел палату и обнаружил грязные следы на полу – здесь побывало не менее трех человек.
Поняв, что я попал в беду, Юрий Николаевич попытался выяснить, что произошло. Спустившись во двор, он обогнул здание и постучался у парадного входа. Удивленному охраннику он представился оперативным работником на задании и поинтересовался, не заметил ли тот чего-либо необычного на территории клиники за время дежурства. Охранник, разумеется, ничего не видел.
Чехову очень не хотелось поднимать шум, но он все-таки попросил пригласить дежурного врача и медсестру. После некоторого колебания охранник выполнил просьбу.
Дежурный врач выслушал Юрия Николаевича с ледяным выражением на лице и заверил его, что в больнице никаких происшествий не происходило. Медсестра подтвердила его слова.
Встревоженный до крайней степени, Чехов прыгнул в машину и помчался ко мне домой. Шанс, как он сам признавался, казался призрачным, но он счел нужным проверить и его.
Не обнаружив меня дома, он совсем упал духом и поехал к себе, мрачный и злой. Однако там он тоже не задержался. Разбудив и до смерти перепугав жену, он наскоро выпил чашку кофе и перед уходом сказал:
– Случилось несчастье. Я сейчас еду к Гузееву. Наверное, задержусь. Если мне будут звонить – пусть перезвонят Аркадию, домой или в управление. Телефоны ты знаешь.
Это он сказал как раз тогда, когда меня увозили с кладбища на джипе. «Мерседес» мне больше не доверяли. А когда Чехов уже разбудил своего бывшего сослуживца, работавшего в управлении по борьбе с организованной преступностью, я как раз диктовал Щукину номер телефона самого Юрия Николаевича. Дела мои были из руки вон плохи, и мне оставалось только одно – надеяться, что многоопытный Чехов как-то поможет мне выкрутиться.
Около шести часов утра в квартире Чехова раздался телефонный звонок. Трубку взяла жена и, узнав, что разыскивают Юрия Николаевича, механически продиктовала номер телефона Гузеева.
Ребята Щуки решили, что столкнулись с фактом супружеской неверности и не заподозрили пока никакого подвоха. Собственно, никакого подвоха и не было, пока они не позвонили на квартиру Гузееву.
Юрий Николаевич уже обрисовал своему приятелю вероятную картину моего исчезновения и собирался перейти к изложению плана по моему спасению, когда зазвонил телефон.
Полковник Гузеев, с заспанным бульдожьим лицом, в измятой полосатой пижаме, кряхтя, поднялся со стула и направился к аппарату, недовольно ворча:
– Ты, Юра, не пори горячку и послушай, что я тебе скажу… Ты просто очумел без работы и выдумываешь невесть что! Ну подумай, что ты на самом деле предлагаешь! – Он подавил зевок и взял трубку. Через несколько секунд он недоуменно посмотрел на Чехова и протянул трубку ему. – Это тебя! – сердито сказал он.
Юрий Николаевич бросился к телефону и крикнул в трубку:
– Чехов слушает!
– Вы знаете человека по фамилии Ладыгин? – спросили его.
Голос был Чехову совершенно незнаком и звучал не особенно обнадеживающе. Но Юрий Николаевич, не теряя присутствия духа, спокойно ответил:
– Да, знаю. А где он сейчас?
– Он у нас, – злорадно сообщили в трубке. – И он говорит, что ты еще кое-что знаешь.
Юрий Николаевич помолчал и сказал внушительно:
– Я много чего знаю… Что вы имеете в виду?
– Скажем на месте! Сейчас немедленно садись в машину и подъезжай к центральным воротам «Сокольников». Через десять минут ты должен быть здесь – один и без оружия.
– За десять минут я не успею, – сказал Чехов, а сам сделал злое лицо и знаками показал Гузееву, чтобы тот дал ему авторучку.
– Если захочешь увидеть своего кореша живым – успеешь! – убежденно заявили на другом конце провода.
– Хочу вас предупредить, – мрачно заговорил Чехов, одновременно взяв авторучку, которую принес Гузеев, и черкая что-то на клочке газеты. – Если вы убьете Ладыгина – вам будет очень плохо!
– Ладно, считай, что напугал! – усмехнулись в трубке и добавили: – Время пошло!
Связь оборвалась. Чехов бросил трубку на рычаг и немедленно зашагал к выходу, обронив напоследок:
– Сделай что-нибудь, Аркадий!
Гузеев оторопело посмотрел ему вслед, потом прочел на обрывке газеты: «Сокольники». Центральный вход. Через 10 мин.» – и опять схватился за телефон.
А Чехов слетел по ступенькам, выскочил на улицу и, сев за руль, погнал в Сокольники, стараясь ехать так, чтобы уложиться в отведенный ему интервал – не больше и не меньше.
Это ему более или менее удалось. Пистолет свой он оставил дома. Так что все условия, предложенные ему, Юрий Николаевич выполнил. Что на уме у неизвестных шантажистов, он не знал. Одно было ясно – интересует их, несомненно, не Ладыгин, а тот забинтованный пациент, который так поспешно покинул лечебное заведение. Насколько высока цена этой информации, можно было только догадываться. Но Юрий Николаевич собирался торговаться до конца.
Едва он затормозил неподалеку от главных ворот парка, как возле «Москвича» словно из-под земли выросла рослая фигура в длинном черном пальто. Фигура сложилась и заглянула в окошко «Москвича». Лицо у незнакомца было откормленным и неподвижным, как у манекена. Однако сероватая, немного отекшая кожа указывала на то, что этому манекену ничто человеческое не чуждо.
Человек в черном пальто бесцеремонно постучал согнутым пальцем в стекло и спросил, даже не пытаясь изображать любезность:
– Чехов? Выходи!
Юрий Николаевич не удивился тому, как быстро его определили, – это он предвидел, зная, что я сообщу бандитам приметы его машины. А в округе не наблюдалось больше ни одного «Москвича» такого жизнерадостного цвета.
Он невозмутимо опустил боковое стекло и проговорил сквозь зубы:
– Где Ладыгин? Я должен его видеть. Иначе никакие переговоры между нами не состоятся! – Чехов сознательно тянул время, надеясь, что Гузеев что-нибудь придумает и подошлет своих людей.
Человека в пальто было не пронять словами – он злобно ощерился и сунул руки в карманы.
– Кончай базар и делай, что говорят! – жестко сказал он. – Или сделаю сейчас в твоей башке дырку!
Чехов презрительно покосился на него, откинулся на спинку кресла и полез в карман за папиросой. Неторопливо закурив, он выпустил изо рта струю дыма и опять посмотрел на скорчившегося у окошка бандита.
– Что же ты не делаешь в моей башке дырку? – удивленно заметил он, явно наслаждаясь разговором. – Слово надо держать. Хочешь, скажу почему? Потому что нет у тебя таких инструкций! И велено тебе доставить меня живым и невредимым, правильно? Поэтому не морочь мне голову! – При этом Чехов незаметно разглядывал улицу, пытаясь понять обстановку.
Человек в пальто озадаченно нахмурился, а потом нехотя буркнул:
– У нас Ладыгин! Если хочешь его увидеть – вылезай!
– Так-то лучше, – заявил Чехов и, опять же без лишней спешки, вышел из машины.
Затем он открыл заднюю дверцу и взял с заднего сиденья мой плащ.
– Что там у тебя? – подозрительно спросил громила.
– Это плащ моего друга, – хладнокровно ответил Чехов. – Без плаща сейчас, пожалуй, холодновато.
Бандит скептически посмотрел на него, но ничего не сказал. Он пристроился справа от Чехова и, прижимая его к бордюру, пошел вдоль тротуара, сумрачно озираясь по сторонам. Юрий Николаевич шагал рядом с ним, напряженно обдумывая дальнейший план действий.
Неожиданно рядом притормозила большая сверкающая машина – это был джип, – и из раскрывшейся дверцы выглянул человек. Он вцепился Чехову в рукав и приказал:
– Быстро садись!
Одновременно с этим Юрий Николаевич получил сильный толчок от своего сопровождающего и через секунду уже сидел на заднем сиденье джипа, зажатый с двух сторон людьми в черных пальто. Тот, что сидел слева, быстро ощупал Юрия Николаевича на предмет наличия оружия и успокоенно сообщил вперед:
– Ничего нет!
Сидевший на переднем сиденье человек кивнул головой и сказал водителю: «Поехали!» На левой щеке у него был двойной белый рубец. Это, разумеется, был мой знакомец по кличке Леший, но Чехов знать этого, конечно, не мог.
Джип, наращивая скорость, помчался по Богородскому шоссе, проскочил озелененную территорию Оленьих прудов, обогнул последний жилой квартал и съехал на пустырь, ведущий к берегу Яузы, где его поджидал второй джип.
В этом джипе были две пулевые пробоины в ветровом стекле и я – на заднем сиденье. За мной надзирали те же стандартные хлопцы, которые, как я подозреваю, по совместительству участвовали в рекламной кампании длиннополых шерстяных пальто. Недобритого Тофика и моего так и оставшегося безымянным водителя как не оправдавших доверия отправили в «Мерседесе» на перевоспитание в неизвестном направлении и под охраной.
Меня же после того, как я глупейшим образом попался второй раз, удостоил аудиенции сам великолепный Щука. Он был немногословен и предложил нехитрый выбор – или я рассказываю все, что знаю о Бухгалтере, или мне отрежут голову. Голова у меня к тому времени опять так разболелась, что последний вариант показался даже заманчивым. Но я не стал пороть горячку и после некоторого размышления назвал Щуке телефон человека, который должен знать о Бухгалтере побольше моего. Разумеется, этим человеком был Чехов.
Не скажу, что мне поверили, но, похоже, у этих ребят уже истощилось терпение, и они хотели вернуть свои денежки во что бы то ни стало. Образно говоря, они хватались за любую соломинку.
Чехов выбрался из машины с плащом под мышкой и по-хозяйски огляделся. На длиннополых, нетерпеливо топчущихся вокруг него, он не обращал никакого внимания.
– Где Ладыгин? – сердито сказал он.
Его конвоиры переглянулись.
– Пока я его не увижу, разговаривать ни с кем не буду! – заявил Чехов.
Один из парней, втянув голову в плечи, потрусил ко второму джипу и, посовещавшись там с Щукой, махнул приглашающе рукой. Юрий Николаевич, сопровождаемый вторым бандитом, приблизился.
Щука через открытую дверцу несколько секунд оценивающе разглядывал Чехова, а потом открыл тонкогубый рот и противно прокаркал:
– В чем проблема?
– Где Ладыгин? – враждебно спросил Чехов. Щука обернулся назад и щелкнул пальцами. Мои соседи зашевелились и вытолкнули меня из машины. Я неуверенно спрыгнул на холодную хрустящую землю и расправил затекшие плечи. Мы встретились с Чеховым взглядами. Он протянул мне плащ.
– Накинь, Володя! – заботливо сказал он.
Мои надсмотрщики вопросительно уставились на своего босса, но Щука великодушно кивнул, и мне позволили одеться.
– Ну, посмотрел на своего кореша? – спросил Щука. – Тогда давай поговорим.
– С удовольствием, – отозвался Чехов и полез в карман за папиросами. – Отойдем немного, а? – Он, прищурясь, посмотрел Щуке прямо в глаза.