А с инвалидом он познакомился, когда Маша привезла его в магазин запчастей – Петр как раз ремонтировал свой «Фольксваген Гольф» с ручным управлением. Войнич взялся помочь ему с ремонтом, а когда увидел, что инвалид, чтобы попасть на свой первый этаж в панельном доме, использует деревянные доски вместо специального пандуса, решил соорудить нехитрый подъемник с направляющими швеллерами. Что и сделал, пока Петр ездил в санаторий вместе с дочерью.
За доброе дело Михаил нажил себе хлопот. Матульский сперва все вызнавал, кто же позаботился о нем. Дознавшись, что его благодетель – Войнич, все пытался ему заплатить за незаказанную работу. Денег Михаил не взял до сегодняшнего дня. За что Петр смертельно на него обиделся. Поэтому сегодня, завидев Машу с отцом, Михаил попытался разминуться с ними. Он подошел к парапету и стал разглядывать море, надеясь, что Маша прокатит инвалидную коляску мимо. Но не тут-то было.
– Эй, сосед! – послышался у него за спиной хриплый голос бывшего военного. – Здороваться надо.
Пришлось делать вид, что только сейчас заметил Матульских.
– Добрый вечер, – пожал он сильную ладонь Петра.
– Здравствуйте, Михаил, – тихо произнесла Маша.
– Какой этот вечер, к черту, добрый? – На загорелом небритом лице инвалида появилось подобие сочувственной улыбки. – У тебя дом сгорел. Теперь уже не открутишься, я тебе деньги за работу всучу. В магазине у себя сегодня ночевал?
– Пришлось, – неохотно признался Войнич.
– Значит, так. Приходишь сегодня ко мне, я тебе ключ от своей дачи отдам. Или нет, Маша сама тебе принесет.
– Принесу, – тут же вызвалась помочь девушка.
Михаил всматривался в ее лицо. Ни грамма косметики. Волосы скромно собраны в хвост, стянутый обыкновенной канцелярской резинкой. По ее взгляду сразу было понятно, что всю себя она посвятила отцу.
– …там, на даче, конечно, комфорт минимальный, – продолжал инвалид. – Зато почти в черте города стоит и у самого моря. Ольге понравится. Как она там?
– У подруги ночевала, – вырвалось у Михаила.
Глаза у Маши вспыхнули, она из-за спины отца подала Войничу какой-то знак, смысла которого он не понял.
– За предложение спасибо. Подумаю, с женой посоветуюсь. Счастливо, – сказал Войнич и зашагал по вечернему променаду.
Через пару минут его догнала запыхавшаяся Маша:
– Стойте.
– Стою, – удивленно пожал плечами Михаил, глядя на глубоко дышащую девушку.
Впервые он заметил, какая она красивая, но это абсолютно неброская красота. Чтобы заметить, нужно присмотреться.
– Я отца под пальмами оставила… а сама за вами побежала.
– Что-то случилось?
– Сплетничать нехорошо, я это знаю. Но, думаю, вы должны знать. Я вашу Ольгу минут десять тому назад видела. Ведь вы ее сейчас ищете? Вы же поссорились вчера?
– Пожалуй, и ее ищу, и поссорились немного. Всякое в жизни бывает, – неохотно ответил Войнич.
– Она в кафе «Ривьера» с каким-то мужчиной. По-моему, выпила лишнего. Он ей руки целовал.
Михаил машинально произнес:
– Спасибо, – и опустил взгляд.
– Не знаю, правильно ли я сделала? – прошептала Маша. – Может, лучше было бы промолчать?
– Ты уже сказала. – В глазах Михаила появился нездоровый блеск, он повернулся и зашагал назад.
Кафе «Ривьера» располагалось на самом променаде, в том месте, где он сливался с парком. Щедро разливали желтый свет фонари, удушливо пахли южные цветы. По разноцветной бетонной плитке, выложенной ковровым узором, густо фланировала вечерняя публика. Такой концентрации красивых, готовых к сближению женщин где-либо в ином месте города сложно было бы встретить. Казалось, что флюиды флирта, быстрых знакомств, пляжных романов прямо-таки разлиты в воздухе и проскакивают в наэлектризованной атмосфере щекочущими искорками.
На небольшой эстраде-раковине располагался оркестрик. Четверо музыкантов в белых костюмах и со строгими лицами играли на музыкальных инструментах. Перезванивали на высоких октавах струны кабинетного рояля, ухал барабан, с почти человеческими интонациями им отзывался саксофон в руках сексапильной блондинки. Томным низким голосом пела о грешной любви немолодая, но все еще привлекательная, особенно на расстоянии, солистка.
В «Ривьере» умели создавать ощущение, как это принято говорить в народе, «интима». На каждом столике горела прикрытая стеклянным цилиндром свечка, отчего летняя терраса кафе казалась лужайкой, усыпанной светлячками. Ветер, налетавший с моря, покачивал разноцветные скатерти, шевелил лепестками живых цветов. Несколько пар неторопливо топтались перед эстрадой, воображая, что исполняют «медленный танец».
Войнич довольно быстро высмотрел свою жену, сидевшую за столиком вместе с Хрущом, ведь он ожидал ее тут увидеть. Супруга же со Стасом пока не замечали его, стоявшего у легкого ограждения террасы. Михаил раздвинул стебли глицинии, густо увившие перекрещенные бамбуковые прутья ограды кафе, и наблюдал за происходящим. Ольга была наверняка выпивши. Он прекрасно помнил, как в такие моменты загорались ее глаза, а жесты становились чересчур плавными и крайне соблазнительными. Его жена, когда хотела, умела не только говорить, но и слушать – качество, которое многие мужчины подсознательно ценят в женщинах превыше всего.
Ольга сидела, склонив голову к плечу, смотрела в лицо разгоряченному Хрущу, тот что-то убежденно говорил ей, почти не останавливаясь, делая лишь небольшие паузы, чтобы дождаться еле заметного согласного и одобрительного кивка спутницы.
Михаил чувствовал себя негодяем, тайком следившим за женой. Раньше он никогда так не поступал, хоть и подозревал, что изредка Ольга может позволить себе что-то подобное. Не для того, чтобы сознательно изменить ему. Нет! Просто проверить, не улетучилась ли с годами ее «колдовская» сила. Да и у него временами случались короткие интрижки с курортницами. Противостоять такому в приморском городе нормальному мужчине сложно. Но никогда интрижки не перерастали во что-то серьезное. А вот теперь, Михаил это ощущал, между разбитным Хрущом и Ольгой возникло что-то общее, в котором ему, Войничу, во всяком случае в этот момент, нет места.
Музыка смолкла. Солистка объявила новую песню, не преминув добавить:
– Белый танец! Дамы приглашают кавалеров.
Волны цветного света накатывали на танцпол перед эстрадой. Ольга улыбнулась, протянула руку, приглашая Хруща. Тот поднялся. Они вместе прошли к танцующим. Лишь несколько первых секунд танца они держались на небольшом расстоянии друг от друга. Затем Стас обнял женщину. Правая его рука лежала на ее плече, левая – чуть ниже талии, отставленный большой палец скользнул под срез майки. Новые джинсы рельефно обтягивали бедра Ольги.
Михаил сжал кулаки, стиснул зубы.
– Гад, – в мыслях проговорил он. – Меня не уговорил, так сейчас хочет отомстить, унизить.
В отличие от Ольги в данный момент Войнич видел Хруща насквозь. Не тот Стас человек, чтобы влюбиться, он лишь соблазнял женщину, а та этого не замечала. Ольге казалось, будто ею восхищаются и делают знаки внимания абсолютно искренне.
И тут Михаил сделал еще одно неприятное открытие. За этой парой наблюдал не только он. За одним из столиков сидело двое мудил с абсолютно ментовскими рожами, хоть и были они в штатском. Один – коротко стриженный, второй – крепко сложенный с манерными усиками под вздернутым носом. Перед ними стояли бутылка минералки и две тарелки с самым дешевым салатом. Наверняка бюджет, выделенный им начальством, не позволял развернуться на большее угощение.
Ну, скажите пожалуйста, станут ли два мужика в расцвете сил курортным вечером на берегу моря в дорогом кафе баловаться простеньким салатиком и запивать его минеральной водичкой, да еще и не поглядывать на девчонок? Ладно, можно предположить, что одному из них придется сесть за руль. Но второй-то может себе позволить расслабиться?
Михаил напрягся. Следили-то, как он понимал, не за Ольгой, а за Хрущом. А Стас был единственным человеком, знавшим о его прошлом. Пока – единственным. Возьмут, прижмут – кто знает, выдержит ли, не расколется?
Войнич нервно шарил взглядом по посетителям. Двое мудил еще могли оказаться просто топтунами. Ну, перебдил местный главмент – подполковник Крюков. Организовал наружку за недавно освободившимся авторитетом. А вот если рядом отыщутся и другие замаскированные менты, не исключено, что дело идет к задержанию. Что, в свете сделанного Хрущом предложения, вполне могло стать реальностью.
По большому счету Войничу было наплевать, что станет с самим Хрущом. Каждый из них свой жизненный выбор делал самостоятельно. Но, как оказалось, тонкая веревочка, соединявшая их в прошлом, осталась цела. И потяни менты за ее конец, привязанный к Хрущу, – вытянут и его, Войнича, в прошлом Доктора. А тут еще и Ольга в компании Станислава!
Худшие опасения имеют тенденцию воплощаться в жизнь. Если неприятность может случиться, она обязательно случается. Михаил высмотрел еще двух переодетых в штатское ментов. Они стояли неподалеку от него, у входа на террасу «Ривьеры». Эти были покрепче своих коллег за столиком – один коренастый, другой долговязый.
По большому счету Войничу было наплевать, что станет с самим Хрущом. Каждый из них свой жизненный выбор делал самостоятельно. Но, как оказалось, тонкая веревочка, соединявшая их в прошлом, осталась цела. И потяни менты за ее конец, привязанный к Хрущу, – вытянут и его, Войнича, в прошлом Доктора. А тут еще и Ольга в компании Станислава!
Худшие опасения имеют тенденцию воплощаться в жизнь. Если неприятность может случиться, она обязательно случается. Михаил высмотрел еще двух переодетых в штатское ментов. Они стояли неподалеку от него, у входа на террасу «Ривьеры». Эти были покрепче своих коллег за столиком – один коренастый, другой долговязый.
Долговязый поднес ко рту руку и сказал в рукав, где был спрятан микрофон рации:
– Первый, Первый, я – Второй, видимо, будем брать.
Танец окончился. Прозвучали жидкие аплодисменты. Солистка откланялась, сгибалась низко, длинные волосы касались пола, сквозь них можно было довольно подробно рассмотреть в глубоком декольте пышный, но уже теряющий упругость бюст. Оркестранты сложили инструменты и отправились на перекур.
Танцующие расходились к своим столикам.
– А я давно не танцевала, – призналась Ольга, садясь на услужливо отодвинутый Хрущом стул.
– Вы с Мишей редко в рестораны ходите? – удивился Стас, обходя стол.
– Вообще-то это он меня редко по ресторанам водит. Будь моя воля и позволяли бы финансы… – женщина не успела договорить.
Рядом с Хрущом «из-под земли» выросли курносый и коротко стриженный.
– Пройдемте, гражданин, – прозвучало зловещее, но вполне предсказуемое в положении Хруща.
– В чем дело? – стал в позу Стас, хотя уже и понял, что им занялись всерьез и вряд ли можно будет обойтись обменом репликами.
– Потише. Не мешайте людям отдыхать, – посоветовал курносый, и в воздухе, как ночная бабочка крыльями, затрепетало удостоверение. – Пройдемте с нами.
– По какому праву, гражданин начальник? – продолжал упираться Хрущ. – Что я нарушаю? Какие претензии? Это вы мешаете отдыхать людям.
– Да, что он нарушил? – вступилась за спутника Ольга. – Сидим себе, никого не трогаем.
– А вас прошу помолчать. Если, конечно, не хотите проследовать вместе со своим дружком, – остудил ее порыв коротко стриженный.
Ольга осеклась, растерянно посмотрела на Хруща, стала сомневаться, а вдруг и в самом деле ее спутник что-то натворил. Сразу же вспомнились его сомнительные дружки, с которыми он объявился в Черноморске и которые внезапно исчезли. Хрущ ободряюще подмигнул Ольге, мол, все будет в порядке, не волнуйся, однако он уже и сам в это не верил.
– Вас документы мои интересуют? Так они в полном порядке. – Хрущ обозначил движение, чтобы вытащить из кармана паспорт.
Курносый мгновенно перехватил руку и заломил ее за спину. Коротко стриженный вцепился Хрущу в плечо, и оба они поволокли Стаса к выходу. Ольга попыталась броситься за ним, но ее тут же остановил официант, внимательно присматривавшийся к развитию событий.
– Постойте. А расплатиться? – загородил он дорогу.
– Но ведь мы были вдвоем, – напомнила Ольга, чувствуя, как холод подступает к горлу, у нее самой не было даже рубля в кармане.
– Я понимаю. – Официант смотрел на удалявшихся от него Хруща и переодетых ментов. – Но заказ должен быть оплачен. Нет денег, звоните знакомым.
– У меня мобильник вчера в пожаре сгорел! – не выдержала и сорвалась на крик Ольга.
– Знаете, я от тех, кто не хочет платить, и не такое слышал. Не первый год официантом работаю.
Хрущ хоть и дергался, но высвободиться от хватки двух хорошо натренированных полицейских не мог. И тут он краем глаза заметил, как курносый пытается затолкать ему в карман небольшой пакетик с белым порошком. Причем делает это, придерживая пакетик салфеткой, чтобы не оставить на нем своих отпечатков пальцев. За наркотики Хруща могли бы «закрыть» надолго.
– Подстава! – закричал он, обращаясь к публике на террасе. – Менты мне наркоту в карман подкидывают! Вы свидетели!
– Вижу! – крикнула экзальтированная дамочка за крайним столиком. – Подбрасывают, позорные!
– И я вижу! – крикнули в другом конце кафе. – Беспредел ментовский!
– Пацаны! Гаси ментов! – заорал Хрущ.
Ему тут же дали по шее. Расчет на то, что подвыпившая публика бросится отбивать у полицейских невиновного, не оправдался, люди остались на своих местах. Хрущ так и не успел увидеть, удалось ли курносому осуществить свой подлый замысел с пакетиком наркоты. И тут в дело вмешался Михаил Войнич. Он не стал дожидаться, пока Хруща подтащат к выходу. Тогда бы пришлось выступить одному против четырех ментов. А это не лучший расклад. Пока еще имелась возможность схватиться с двумя. Благо долговязый и коренастый по сторонам не смотрели, готовились к моменту, когда коллеги передадут им в руки Хруща. Долговязый даже наручники достал, нетерпеливо ими позванивал, готовый при первом же случае защелкнуть их на запястьях заломаных рук бывшего зэка.
Войнич схватил стоявшую у входа доску, на которой мелом были выведены названия и цены фирменных для «Ривьеры» блюд. Орудие оказалось увесистым, грифельную доску обрамляла металлическая труба. Первый удар пришелся по темечку коренастого. Тот взмахнул руками и тут же, оглушенный, рухнул навзничь. Долговязый успел обернуться, удар рантом доски пришелся ему по лицу. Рассеченная бровь сползла на глаз, хлынула кровь. Но долговязый выстоял, его рука рванулась к подмышечной кобуре. Вытащить оружие не позволила отменная реакция Войнича. Второй раз грифельная доска ударила по широко открытому рту.
– Бля!.. Зубы! – только и успел вымолвить долговязый, падая на колени.
Войнич действовал по наитию. Его взгляд зацепился за выроненные наручники, он подхватил их, один браслет защелкнул на запястье долговязого, второй – на запястье коренастого.
– Миша! – закричала Ольга, наконец-то опознав в нем своего мужа.
Хрущ между тем тоже не терял времени. Он уже вырвался из цепкой хватки коротко стриженного и, махая свободной рукой, пытался «достать» курносого, ткнуть его растопыренными пальцами в глаза.
Коротко стриженный выхватил пистолет и направил ствол на бежавшего к ним с грифельной доской в руках Войнича.
– Стоять, сука! – истерично заверещал мент, нервы у него не выдержали, он выстрелил, хоть и находился в людном месте, правда, стрелял поверх голов, но шальная пуля вполне могла поймать живую цель на людном променаде.
Грифельная доска полетела в стрелявшего, но тот увернулся от нее, вновь вскинул пистолет.
– Ах, ты так!
Михаил вырвал массивный стул из-под молодого человека и швырнул его в коротко стриженного. На этот раз попал, сбил с ног. Крики, звук выстрела привели публику в движение. Большая часть посетителей «Ривьеры» вскочила со своих мест, ломанулась к выходу, сметая по ходу официантов, пытавшихся задержать не расплатившихся по счету паникеров.
– Вы не заплатили! Вы… – Удар в челюсть заставил официанта замолчать на полуслове.
Ударивший схватил за руку свою подругу и потащил к выходу. Ольга тоже попыталась убежать, но ее официант был начеку, крепко держал посетительницу за плечо.
– Вы еще не расплатились, – сдержанно напомнил он.
– Да тут убить могут, – вглядываясь в смешавшуюся воедино толпу, в которой уже летали стулья и посуда, нервно отвечала женщина.
– Бог не выдаст, свинья не съест, – рассудительно парировал официант. – Там и затоптать могут.
Коротко стриженный вскочил с ногами на стол, осмотрел творившееся под ним безобразие, понял, что в такой кутерьме не сможет рассмотреть Хруща. Он трижды выстрелил в воздух и крикнул на полную грудь:
– Всем стоять, бля. Полиция! – надеясь, что это образумит дерущихся.
Но эффект оказался обратным, не тот, на какой рассчитывал переодетый страж порядка. Кто-то быстренько опрокинул стол, на который он взобрался. Сгруппироваться в падении не удалось, коротко стриженный рухнул прямо на людей, выронив при этом «табель». Он соскользнул между спин на землю. Несколько секунд полицейский в штатском еще ползал, пытаясь высмотреть потерянное оружие, но, когда ему наступили на ладонь острым женским каблуком, бросил это занятие, сжался, закрывая руками голову.
Стремящиеся к выходу люди сбивали друг друга с ног, падали, поднимались, толкались. По ходу тут же били подвернувшиеся лица. Наконец Михаилу удалось добраться до Хруща, тот тоже стремился пробиться к выходу.
– Хрущ, не сюда! – крикнул ему Войнич.
– А куда, Доктор? Сваливать надо! – огрызнулся тот.
Произнесенная Хрущом кличка словно вернула Войнича в прошлое.
– Самый очевидный выход – не самый надежный, – сказал он, вытаскивая Хруща из толпы.
Стас сразу же понял замысел Войнича-Доктора – пока пробьешься к выходу, там уже и менты появятся, уходить нужно другим путем. Они подбежали по опустевшей части террасы к бамбуковой стенке, увитой глициниями. Стали карабкаться на нее. Ажурная стенка не выдержала двойной нагрузки, затрещала, развалилась. Войнич с Хрущом покатились по бетонным плитам.