Лицо Маринки не выражало никаких эмоций, но не потому, что на душе у нее было спокойно. Просто последняя пластическая операция – золотое армирование – хоть и убрала морщины, но лишила его всякой мимики. Теперь Марина стала обладательницей привлекательной неподвижной маски, превратившись в этакую фарфоровую куклу. Один раз посмотреть и обманчиво полюбоваться можно, но видеть такое каждый раз, изо дня в день, – свихнуться можно. Лишь во время отчаянного секса на этом стянутом золотыми нитями лице появлялось какое-то подобие жизни. Но такие метаморфозы Портнову удавалось видеть нечасто – Маринка предпочитала, как она называла, «животный секс», позу, когда мужчина сзади, и всегда не забывала напомнить Портнову, что мужу она в такой позе «не позволяет».
– Коленька, ты меня любишь? – проворковала, поворачиваясь на бок, Маринка.
– Конечно, – привычно ответил Николай.
– Так же сильно, как раньше, когда мы с тобой, помнишь, чего вытворяли?
– И теперь иногда вытворяем.
– Мне временами так стыдно перед самой собой становится. Но ничего не могу с собой поделать. Страсть, она и есть страсть – выше разума.
Портнов понял, что сейчас ему не дадут спокойно полежать, сел, откупорил запотевшую жестянку с пивом, выбежавшая пена хлопьями упала ему на грудь.
– Пиво, Маринка, будешь холодненькое или тебе вина налить?
Села и Бирюкова, поморгала на солнце, вздохнула и потянулась, продемонстрировав любовнику старательно бритые незагорелые подмышки.
– Вина беленького.
Портнов босиком протопал к холодильнику под навесом, налил в бокал белого вина и вернулся к любовнице. Он четко чувствовал настроение Марины. За годы их тайных отношений научился угадывать любое ее желание, знал, о чем с ней можно говорить, а о чем лучше помолчать.
Маринка приняла высокий стакан, жадно глотнула холодного вина, блаженно закатила глаза, а затем положила ладонь на грудь Николаю.
– Котик мой, Коленька, – проворковала она. – Тебе хорошо со мной?
– Еще как, – отвечал бывший мент, хотя любовница во многом его раздражала.
Однако выбор в ее пользу был сделан давно. Именно через нее он построил свою жизнь.
– А Бирюков – дрянь, – с чувством произнесла женщина. – Вечно у него какие-то любовницы.
– Не ценит он тебя, – вставил Портнов.
– А ты ценишь. Я же чувствую. У тебя никого, кроме меня, нет.
Самое странное, что это было почти правдой. Случайные, разовые связи с другими женщинами за Портновым, конечно же, числились. Но более-менее постоянной любовницы, кроме Маринки, он себе не заводил. Времени на такие глупости не оставалось, да и боялся ее ревности. Вылетишь со службы, а что потом?
Женщина проходилась пальцами по волосатой груди любовника, жмурилась, как сонная кошка.
– Помнишь, мы как-то с тобой размечтались? – осторожно начала она.
– О чем? – поинтересовался Портнов, понимая, что долгожданный разговор созрел и завела его первой Марина, а не он, что было чрезвычайно важно.
Эту тему они обсуждали и раньше, но каждый раз как бы не всерьез, просто, как один из возможных, но нереальных житейских допусков. Мол, хорошо бы, если бы… С тем же успехом можно было мечтать о том, чтобы все люди превратились в морских птиц.
Острые ногти нежно касались кожи Николая, голос Маринки журчал горным ручьем.
– Ты хотел бы, чтобы мы с тобой больше не прятались, чтобы могли вдвоем выйти в люди? Что нам мешает это сделать?
– Ты сама знаешь. – Николай нервно глотнул холодного пива.
– Муж? Муж – объелся груш! – выпалила Бирюкова. – Жадный он. Бирюк. Я вот что подумала. Наш козел…
– Это ты о муже?
– О ком же еще? Так вот, он решил по-крупному вложиться в здешнее побережье.
– Правильное решение. Курортная недвижимость всегда только растет в цене. А тут к тому же Олимпиада на носу, – Николай делал вид, что не понимает до конца ход мыслей любовницы.
– А теперь подумай, что будет со мной, с нами, если он про наши отношения узнает. Я же нищей останусь. И ты, кстати, тоже.
– До сих пор все нормально у нас шло. Бирюков мне полностью доверяет.
– С этим своим черноморским проектом он на принципиально новый уровень выйдет. А у мужиков случаются «головокружения от успехов». Ты же видел, про меня он сразу забыл, когда сюда прилетели.
– Бывает такое, – согласился Портнов.
– А я не хочу терять то, что имею. Я жизнь свою на него потратила и имею право…
– На что именно? – спросил Николай, поднимая темные очки и заглядывая в глаза любовнице.
На дне зрачков он прочитал ответ раньше, чем женщина его озвучила чувственным шепотом:
– Если его не станет, если с ним что-то случится, все ко мне по наследству перейдет. Тебе это интересно?
– Интересный расклад. С любым человеком что-то случиться может. Кирпич на голову упасть. Может рыбьей костью поперхнуться. А может, и грабитель в дом заберется да и убьет по неосторожности. Такое часто случается.
– Вооруженный грабитель? – поцокала языком Маринка. – А ведь было уже такое с нами. Помнишь?
– Как такое забыть?
– Значит, и ты про это думал, – оживилась женщина. – Сможешь организовать? Ты не бойся, я тебя никогда не выдам, не брошу, не обижу, мы же после этого общей тайной связаны будем.
– Есть у меня один человек на примете. Он мне по гроб жизни обязан. Если прижму, сделает.
– Кто такой?
– Будешь смеяться, но это тот самый грабитель, которого я в Приволжске поймал. Хрущ. Он недавно на волю откинулся. Все получится в лучшем виде. Он же сам на суде обещал с твоим муженьком расправиться, когда освободится. Вот тебе и мотив.
– Он же потом нас шантажировать начнет, – спохватилась Маринка.
Портнов покачал головой:
– Не начнет. В нужный момент я появлюсь. Ну, и сама понимаешь… – Портнов сделал вид, будто стреляет из пистолета, затем сдул несуществующий дым с воображаемого ствола. – Самооборона.
– Какой ты у меня умный, какой сильный… – зашептала Маринка, ее рука скользнула с груди на живот любовника, затем ниже, под плавки, глаза ее сверкали. – Иди сюда. Так люблю «этим» на открытом воздухе заниматься! Сюда никто не войдет?
– Ворота закрыты. Забор высокий.
Любовная игра не заняла много времени. Обсуждение предстоящего убийства Бирюкова и без этого «завело» любовников не хуже ласк. Вскоре Маринка уже стояла в теплом бассейне, упершись руками в бортик, и подавляла в себе стоны. Вода волнами расходилась от ритмично раскачивающегося Николая.
– Тише, тише, – приговаривал он. – Увидеть не увидят, но услышат. Тебе это надо?
– Не могу, не могу… – изнемогала Маринка. – Кричать хочу! А!!!..
Портнов зажимал ей рот ладонью, женщина извивалась. И тут зазвонил мобильник Николая, он попытался дотянуться до него рукой прямо из бассейна, но не получилось. По звуку звонка любовники уже понимали – на связи Бирюков. Портнов выскочил из воды, чуть не поскользнулся на мокрых каменных плитах, схватил трубку и выпалил:
– Слушаю, Андрей Павлович!
– Че это ты такой задышавшийся? – поинтересовался Бирюков.
– Со второго этажа бежал. Внизу мобильник оставил.
Маринка тоже тяжело дышала, стоя в воде, плескала ее себе в лицо.
– Меньше курить надо. Форму теряешь. Ладно, быстро дуй ко мне, дело есть, без тебя никак. Жду, – донеслось из трубки, и связь прервалась.
Голый Николай стоял с трубкой в опущенной руке. Маринка смотрела на него возбужденным взглядом.
– Иди ко мне, милый, – проговорила она. – Чего ему надо?
– А хрен его знает. Ты уж без меня сама как-нибудь тут, – Портнов торопливо засовывал ногу в брючину и никак не мог попасть.
– Плавки надень, – напомнила любовница.
– Да мокрые они. И так сойдет, – Николай наконец натянул брюки, застегнул их, набросил рубашку, сунул ноги в шлепанцы и побежал к дому.
Все так же лениво шептались на теплом ветру пальмы, приторно благоухали южные цветы. В них гудели невидимые пчелы. Послышалось, как от ворот отъезжает машина. Маринка, как школьница на парту, положила на бортик бассейна руки, склонила на них голову.
– Даже не поцеловал ни разу, – прошептала она.
* * *Войнич стоял, смотрел на Ольгу, мило беседовавшую с неизвестным уголовником на крыльце его дома, и ничего не мог понять, лишь чувствовал, что тихая жизнь подходит к концу и прошлое наконец решило напомнить ему о себе. Казалось, что и солнце теперь светит не так ярко, и зелень стала тусклее. Он обреченно вздохнул и направился к дому.
– Миша, наконец-то, – обрадовалась жена, завидев мужа. – Мы тебя уже заждались.
– Кто это мы? – настороженно поинтересовался Войнич.
– Здравствуйте, – с широкой улыбкой поприветствовал хозяина уголовник.
– Кто это мы? – уже раздраженно повторил вопрос Михаил, чувствуя, что перестает быть хозяином в собственном доме, раз уж, без его ведома, тут происходит что-то непонятное.
– Сюрприз, – рассмеялась Ольга. – Ты ни за что не поверишь, но к нам приехал…
– Миша, наконец-то, – обрадовалась жена, завидев мужа. – Мы тебя уже заждались.
– Кто это мы? – настороженно поинтересовался Войнич.
– Здравствуйте, – с широкой улыбкой поприветствовал хозяина уголовник.
– Кто это мы? – уже раздраженно повторил вопрос Михаил, чувствуя, что перестает быть хозяином в собственном доме, раз уж, без его ведома, тут происходит что-то непонятное.
– Сюрприз, – рассмеялась Ольга. – Ты ни за что не поверишь, но к нам приехал…
Договорить она не успела, на крыльцо вышел победно улыбающийся Хрущ. Время изменило его, но не настолько, чтобы нельзя было узнать.
– Здорово, Доктор, – шагнул он навстречу, задержался, чтобы оглядеть Войнича. – Забурел, однако. Долго же я тебя искал.
– Привет, – потухшим голосом произнес Войнич. – Не ожидал увидеть.
Хрущ крепко обнял бывшего подельника, похлопал по спине, Доктор зашептал ему на ухо:
– Какого черта ты меня Доктором назвал? Я Михаил, фамилия моя Войнич. Понял? И, вообще, зачем ты ко мне домой приперся?
– Насчет Миши Войнича, это я в курсе. А «Доктор» просто вырвалось, приклеилось погоняло к тебе, не оторвать. Зачем приехал? Думаю, ты догадываешься. Об этом позже поговорим.
Хрущ отстранился от Михаила, еще раз окинул взглядом, затем повернулся к Ольге и пояснил:
– У него в школе кликуха была – Доктор. Все только так его и звали, даже некоторые учителя. А теперь давайте в дом, к столу, – пригласил он.
Это бесцеремонное приглашение в собственный дом покоробило Войнича, а вот Ольгу совсем даже и не смутило.
– Проходите, проходите, – придерживала она дверь.
Кроме усатого уголовника, преследовавшего Михаила по городу на машине, в гостиной оказался еще один – худощавый, с вытянутой яйцом, абсолютно лысой головой. Он поднялся из-за стола и протянул Доктору руку:
– Ян, – назвался он, и было непонятно, погоняло это или настоящее имя.
Стол оказался уже частично накрыт. Стояли рюмки, бокалы и стаканы, поблескивало несколько бутылок дорогого коньяка, хорошей водки, шампанского. Зеленели этикетками жестянки с красной икрой, синели – с черной. Тут же в прозрачных контейнерах стояло уже порезанное копченое мясо, салаты, грибы, морепродукты, десерт. С ходу Войнич прикинул, что все обошлось баксов в двести-триста.
– Моя жена, Ольга, – представил Войнич.
– А мы уже и без тебя познакомились, – засмеялся Хрущ. – Что-то, кажется, ты не сильно нашей встрече рад?
– Отчего ж, сюрприз удался.
– Это главное, – вставила Ольга. – Вы тут пообщайтесь, а я посуду принесу, тарелки.
– Я тебе помогу. Поговорить еще успеем. – Войнич пошел вслед за женой на кухню, хотя та, судя по всему, этого не одобрила, но при гостях спорить не стала.
Ольга доставала из буфета посуду. Михаил принимал тарелки, протирал их сухим полотенцем.
– Ты почему пускаешь в дом незнакомых? – строго спросил он.
– Ну, какой же он незнакомый? – улыбнулась женщина. – Очень даже милый. Приехал, представился, сразу о себе все рассказал.
– Ну, и что же он рассказал? – поинтересовался Войнич.
– О том, как вы в детстве дружили. В одной школе учились, даже фотографии показал, где вы вместе с ним. Ты без своей бородки такой смешной.
– Ты мне позвонить не могла, сказать, что он приехал?
– Стас попросил меня не звонить. Сказал, пусть его приезд будет для тебя сюрпризом, мол, ты обрадуешься.
– К чему такой банкет решила устроить? Можно и поскромнее стол накрыть. У нас что, лишние деньги появились?
– Он сам все привез. Раз покупает дорогое, значит, может себе это безболезненно позволить, – с легким вызовом проговорила Ольга. – Чего ты ко мне цепляешься? Это же твой друг, а не мой.
– С ним еще двое. Кто они?
– Его приятели. Не бойся, ночевать у нас не собираются. У них гостиница заказана. Все, пошли к гостям, а то неудобно их одних оставлять.
Расставили посуду, расселись. Станислав откупорил шампанское, выстрелив пробкой в потолок. Пенящийся напиток полился в бокалы. После чего Хрущ важно поднялся из-за стола и произнес:
– За старую дружбу, она не ржавеет.
Михаил выпил глоток, поставил бокал, он боялся, что Хрущ ляпнет сейчас что-нибудь не то, выдаст его с головой в глазах Ольги. Но бывший подельник, что касалось главного, умел держать язык за зубами. Он рассказывал забавные истории из детства, при этом не упоминал, что происходили они не в Грозном, а в Приволжске. Сыпал анекдотами. Войнича раздражало, что Ольга слушала его, чуть ли не открыв рот. О своих тюремных приключениях он благоразумно умалчивал. Пил немного, явно собирался побеседовать с Михаилом на трезвую голову. Наконец Станислав предложил:
– Выйдем, покурим?
– Курите здесь. У нас с Мишей так принято, детей же в доме нет, – сразу бросилась за пепельницей Ольга.
– Мы с Мишей не только покурим, но и свежим воздухом подышим, – тут же пресек попытку оставить их в гостиной вместе с остальными Хрущ. – Заодно и садик ваш посмотрим.
Ольга сообразила, что дело не в сигарете, выкуренной на свежем воздухе, а в разговоре наедине.
– Что ж, подышите, прогуляйтесь, дворик у нас зеленый, мы цветы любим, есть на что посмотреть, – согласилась она.
Стас и Михаил вышли во двор.
– Если поговорить хочешь, пошли сюда. – Войнич завел гостя в перголу, увитую виноградом с одной стороны, лимонником – с другой и глициниями – с третьей.
Вместо пепельницы на столе высилась жестянка от пива. Хрущ покрутил банку в пальцах.
– Пиво дешевое пьешь. Небогато живешь, Доктор, хоть и красиво.
– Не жалуюсь, нам с Ольгой хватает.
– Ты так думаешь? – усмехнулся Хрущ. – Женщинам никогда много не бывает. Считаешь, она б отказалась сменить твою «Ниву» добитую на что-нибудь приличное? Да и две машины в семье не помешают. Почему б тебе толком второй этаж не достроить, соседский участок не прикупить, мебель хорошую не поставить? Все же в твоих руках.
– А зачем? – пожал плечами Войнич. – Мне и так не всегда хватает времени газон у дома выкосить и полить. Второй этаж на всю площадь дома достроить? В десяти комнатах вдвоем одновременно все равно жить не получится. Зачем мне лишнее? В три горла жрать не станешь. Что-то ты, Стас, про меня достаточно много знаешь?
– Признаюсь, справки навел, прежде чем к тебе приехать. Трудно отыскать было. Документы ты себе четко сварганил. Что, завязать решил?
– Почему решил? Завязал.
Хрущ похлопал Войнича по плечу, запрокинул голову, взглянул на небо сквозь хитросплетения лозы.
– Это все красиво на словах звучит – завязал. А на самом деле – нищета и прозябание. Да, кстати, это правильно, что ты со мной украденным у Бирюкова поделился. Но благодарить не стану. Потому что должок за тобой все равно имеется.
– Какой же?
– Ты жил себе в свое удовольствие на берегу синего моря с вкусной женщиной под боком, а я один за двоих срок тянул. Своими легкими и за тебя цемент в ШИЗО крыл. Несправедливо. Дело для тебя есть. Круто поднимемся.
– Не могу. Я завязал. Ты же сам видишь, семья, дом, бизнес. Нельзя мне это терять. Второй раз так уже не повезет.
– Бизнес? Видел я твой бизнес – халабуду, копеечным сайдингом обшитую. Даже продавца себе нанять не можешь. Сам торгуешь. Хочешь, скажу, что за дело?
– И слышать не хочу. Я тебе свой ответ дал. В завязке я.
– Лучше синица в руке, чем журавль в небе? – недобро прищурился Хрущ.
– Неправильно говоришь. Лучше синица в руке, чем дятел в заднице.
– Удивляюсь я тебе, Доктор. С такими талантами с хлеба на воду перебиваешься. Ты не забывай, что по поддельным документам живешь, прячешься. Все твое голимое счастье в один день обвалиться сможет. Ты хоть выслушай, что за дело, а там решай.
– Хрущ, почему ты ко мне обратился, а не к кому другому? – задал закономерный вопрос Войнич.
– Потому что никто лучше тебя сейфы курочить не умеет. Мог бы с другим все провернуть, тебя бы не потревожил.
Михаил повернул голову, от дома к перголе шла Ольга.
– Потом договорим, – тихо бросил Хрущ и широко улыбнулся, поднялся навстречу, фамиль-ярно, так, словно знаком был с ней не один год, произнес: – Идем-идем, Олечка. Заговорились мы тут, вспоминая минувшие дни. Пацаны мои заскучали.
Сидя за столом, Хрущ больше не напоминал словами о своем предложении Доктору, вновь шутил, рассказывал сальные, но смешные анекдоты. Ольга смеялась, запрокидывая голову, подставляя мужским взглядам свою длинную шею, которую Войнич так любил гладить в минуты близости. А вот взгляд гостя из прошлого был красноречив, Хрущ иногда смотрел Михаилу прямо в глаза, словно говорил ему: «Все равно согласишься. Деться-то тебе некуда».
Расходились за полночь. Ольга даже позволила Хрущу поцеловать себя на прощание в щеку. Муж с женой остались одни в доме. Михаил почувствовал, что вместе с гостями из его дома исчезло что-то важное. Нет, не вещь, а «атмосфера». Он попытался приобнять жену, та отстранилась:
– Я устала. Пойду, посуду помою.