Так, с позволения ваших превосходительств, после жестоких страданий, неслыханных опасностей, невероятных приключений, на девятнадцатый день моего отбытия из Роттердама я благополучно завершил свое путешествие, — без сомнения, самое необычайное и самое замечательное из всех путешествий, когда-либо совершенных, предпринятых или задуманных жителями земли.
Но рассказ о моих приключениях еще далеко не кончен. Ваши превосходительства сами понимают, что, проведя около пяти лет на спутнике земли, представляющем глубокий интерес не только в силу своих особенностей, но и вследствие своей тесной связи с миром, обитаемом людьми, я мог бы сообщить Астрономическому обществу немало сведений, гораздо более интересных, чем описание моего путешествия, как бы оно ни было удивительно само по себе. И я действительно могу открыть многое и сделал бы это с величайшим удовольствием.
Я мог бы рассказать вам о климате луны и о странных колебаниях температуры невыносимом тропическом зное, который сменяется почти полярным холодом, — о постоянном перемещении влаги вследствие испарения, точно в вакууме, из пунктов, находящихся ближе к солнцу, в пункты, наиболее удаленные от него; об изменчивом поясе текучих вод; о здешнем населении — его обычаях, нравах, политических учреждениях; об особой физической организации здешних обитателей, об их уродливости, отсутствии ушей — придатков, совершенно излишних в этой своеобразной атмосфере; об их способе общения, заменяющем здесь дар слова, которого лишены лунные жители; о таинственной связи между каждым обитателем луны и определенным обитателем земли (подобная же связь существует между орбитами планеты и спутника), благодаря чему жизнь и участь населения одного мира теснейшим образом переплетаются с жизнью и участью населения другого; а главное — главное, ваши превосходительства, — об ужасных и отвратительных тайнах, существующих на той стороне луны, которая, вследствие удивительного совпадения периодов вращения спутника вокруг собственной оси и обращения его вокруг земли, недоступна и, к счастью, никогда не станет доступной для земных телескопов. Все это — и многое, многое еще — я охотно изложил бы в подобном сообщении. Но скажу прямо, я требую за это вознаграждения. Я жажду вернуться к родному очагу, к семье. И в награду за дальнейшие сообщения — принимая во внимание, какой свет я могу пролить на многие отрасли физического и метафизического знания, — я желал бы выхлопотать себе через посредство вашего почтенного общества прощение за убийство трех кредиторов при моем отбытии из Роттердама. Такова цель настоящего письма. Податель его — один из жителей луны, которому я растолковал все, что нужно, — к услугам ваших превосходительств; он сообщит мне о прощении, буде его можно получить.
Примите и проч. Ваших превосходительств покорнейший слуга,
Ганс Пфааль».Окончив чтение этого необычайного послания, профессор Рубадуб, говорят, даже трубку выронил, так он был изумлен, а мингер Супербус ван Ундердук снял очки, протер их, положил в карман и от удивления настолько забыл о собственном достоинстве, что, стоя на одной ноге, завертелся волчком. Разумеется, прощение будет выхлопотано, — об этом и толковать нечего. Так, по крайней мере, поклялся в самых энергических выражениях профессор Рубадуб. То же подумал и блистательный ван Ундердук, когда, опомнившись наконец, взял под руку своего ученого собрата и направился домой, чтобы обсудить на досуге, как лучше взяться за дело. Однако, дойдя до двери бургомистрова дома, профессор решился заметить, что в прощении едва ли окажется нужда, так как посланец с луны исчез, без сомнения испугавшись суровой и дикой наружности роттердамских граждан, — а кто, кроме обитателя луны, отважится на такое путешествие? Бургомистр признал справедливость этого замечания, чем дело и кончилось. Но не кончились толки и сплетни. Письмо было напечатано и вызвало немало обсуждений и споров. Нашлись умники, не побоявшиеся выставить самих себя в смешном виде, утверждая, будто все это происшествие сплошная выдумка. Но эти господа называют выдумкой все, что превосходит их понимание. Я, со своей стороны, решительно не вижу, на чем они основывают такое обвинение.
Вот их доказательства.
Во-первых: в городе Роттердаме есть такие-то шутники (имярек), которые имеют зуб против таких-то бургомистров и астрономов (имярек).
Во-вторых: некий уродливый карлик-фокусник с начисто отрезанными за какую-то проделку ушами недавно исчез из соседнего города Брюгге и не возвращался в течение нескольких дней.
В-третьих: газеты, которые всюду были налеплены на шар, — это голландские газеты, и, стало быть, выходили не на луне. Они были очень, очень грязные, и типограф Глюк готов поклясться, что не кто иной, как он сам, печатал их в Роттердаме.
В-четвертых: пьяницу Ганса Пфааля с тремя бездельниками, будто бы его кредиторами, видели два-три дня тому назад в кабаке, в предместье Роттердама: они были при деньгах и только что вернулись из поездки за море.
И наконец: согласно общепринятому (по крайней мере, ему бы следовало быть общепринятым) мнению, Астрономическое общество в городе Роттердаме, подобно всем другим обществам во всех других частях света, оставляя в стороне общества и астрономов вообще, ничуть не лучше, не выше, не умнее, чем ему следует быть.
УИЛЬЯМ РОУДС
Мастером и даже классиком научно-фантастического розыгрыша считается Уильям Роудс (1822–1876 гг.). Представьте, в газете появляется сообщение с места события — или с борта только что изобретенного аппарата для полета на Луну, или от очевидца приземления таинственного космического корабля, или из пещеры, в которой запрятаны сокровища древних цивилизаций. В прошлом веке, когда не было ни радио, ни телевидения, американские фантасты не раз интриговали публику подобными мистификациями.
Больших успехов в создании научно-фантастических мифов для доверчивых обывателей добился и адвокат из Сан-Франциско Уильям Генри Роудс Тринадцатого мая 1871 года самая влиятельная калифорнийская газета «Сакраменто юнион» напечатала его рассказ «Дело Саммерфилда» — о расследовании обстоятельств таинственного убийства некоего 70-летнего изобретателя. Выяснилось, что убитый Саммерфилд открыл химическое средство поджечь воду, превратить земные океаны в клокочущий огненный ад. В стремлении стать таким же всемогущим, как мифический творец вселенной, он был готов уничтожить мир. Человек, с которым он поделился своим секретом, убил его, чтобы спасти человечество. Затем загадочно погиб сам убийца. А секрет остался гулять на свободе, им в любой момент могли завладеть маньяки и злоумышленники. Уже кто-то потребовал миллион долларов отступного, угрожая в случае отказа взорвать Землю…
Среди жителей Северной Калифорнии поднялась паника. Другие газеты перепечатали сообщение «Сакраменто юнион», тоже приняв его за чистую монету. Страсти затихли только через месяц, когда У. Роудс признался в розыгрыше. Историки сравнивают эту калифорнийскую панику 1871 года с крайним возбуждением, которое охватило население восточного побережья США в 1938 году, в часы трансляции научно-фантастической радиоинсценировки Орсона Уэллеса «Война миров».
Тематика научно-фантастических произведений-мистификаций У. Роудса, печатавших с я я газетах под псевдонимом «Какстон» я после смерти автора собранных друзьями в «Какстон-книге», довольно разнообразна. В «Телескопическом глазе» повествуется о юноше, способном благодаря особому устройству своего глаза наблюдать жизнь лунных и марсианских жителей, в «Принцессе ацтеков» — об оккультном общении с древними обитателями Америке и т. д.
В публикуемом рассказе-розыгрыше «Горячее сердце Земли» речь идет об исследовании тайн природы. Рассказ актуален и сегодня.
ГОРЯЧЕЕ СЕРДЦЕ ЗЕМЛИ
Публикуемые ниже выдержки из отчета достопочтенного Джона Флэннагана, консула Соединенных Штатов в Брюгге (Бельгия), государственному секретарю США, недавно появившиеся в вашингтонской газете «Телеграф», дают исчерпывающее объяснение тому, что получило название «Великая паника в Бельгии». Мы были вынуждены ограничиться выдержками, поскольку объем отчета слишком велик для страниц нашей газеты. Разумеется, все пропуски отмечены или сносками, или краткими объяснениями.
Отчет генерала Флэннагана12 декабря 1872 года, Брюгге.
Достопочтенному Гамильтону Фишу,
государственному секретарю.
Сэр, во исполнение недавно полученных из Вашингтона специальных инструкций (с приложением рекомендаций профессора Генри из Смитсоновского института и гарвардского профессора Лаверинга), в прошлую среду я отправился к месту работ Международного исследовательского общества, подробный отчет о посещении которого прошу разрешения предложить Вашему вниманию.
Публикуемые ниже выдержки из отчета достопочтенного Джона Флэннагана, консула Соединенных Штатов в Брюгге (Бельгия), государственному секретарю США, недавно появившиеся в вашингтонской газете «Телеграф», дают исчерпывающее объяснение тому, что получило название «Великая паника в Бельгии». Мы были вынуждены ограничиться выдержками, поскольку объем отчета слишком велик для страниц нашей газеты. Разумеется, все пропуски отмечены или сносками, или краткими объяснениями.
Отчет генерала Флэннагана12 декабря 1872 года, Брюгге.
Достопочтенному Гамильтону Фишу,
государственному секретарю.
Сэр, во исполнение недавно полученных из Вашингтона специальных инструкций (с приложением рекомендаций профессора Генри из Смитсоновского института и гарвардского профессора Лаверинга), в прошлую среду я отправился к месту работ Международного исследовательского общества, подробный отчет о посещении которого прошу разрешения предложить Вашему вниманию.
Прежде чем перейти к подробному описанию настоящего положения дел в местечке Дюдзэле, близ канала, соединяющего Брюгге с Северным морем, нахожу нелишним изложить вкратце историю возникновения этих исследований, приведших к столь тревожным событиям. В сферах госдепартамента, несомненно, помнят, что в 1848 году, в период своего кратковременного пребывания у власти, временное правительство Франции во главе с Ламартином и Кавеньяком обратилось к правительствам Соединенных Штатов, Великобритании, России, а также к бельгийскому королю Леопольду с предложением создать Международный совет подземных исследований, призванный способствовать развитию наук и в особенности проверке теории магматического состояния центра Земли, впервые выдвинутой Лейбницем и ныне принятой большинством современных геологов. Международному обществу предстояло также исследовать магнитное состояние земной коры, отклонения магнитной стрелки на значительных глубинах и, наконец, рассеять сомнения некоторых английских минералогов в отношении достаточности запасов угля, что составляло предмет серьезного беспокойства всех промышленных центров Европы.
Текст пятистороннего соглашения был в конце концов подготовлен профессором Генри из Смитсоновского института и одобрен сэром Родэриком Мэрчисоном, бывшим в те времена президентом Королевского общества Великобритании. Араго поддержал проект громким своим именем, а Нессельроде от имени России скрепил соглашение своей подписью, что явилось одним из последних официальных актов престарелого политика.
Проект требовал 100 тысяч франков (около 20 тысяч долларов) ежегодных ассигнований со стороны каждой державы-участницы. Необходимо было подобрать представителей, учредить совет ученых (по одному от каждой стороны), назначить генерального директора и подыскать подходящее место для предстоящих исследований.
Нет надобности подробно останавливаться на деятельности общества в течение первых месяцев его существования. Профессор Уотсон из Чикаго, автор научного исследования, озаглавленного «Геология прерий», был назначен президентом Филмором первым представителем Соединенных Штатов. Россия направила Олго-кова, Франция — Анго Жено, Англия — сэра Эдварда Сэбайна, нынешнего президента Королевского общества, и Бельгия — доктора Сэши, столь хорошо известного своими спектрографическими наблюдениями за неподвижными звездами. Эти господа, встретившиеся в Париже, провели в поисках почти год, прежде чем им удалось подыскать подходящее место. И вот, наконец, 10 апреля 1849 года в Дюдзэле, близ Брюгге, на территории Бельгийского Королевства, приступили к земельным работам. Выбор пал на Дюдзэль по следующим соображениям: во-первых, ввиду центрального по отношению к столицам стран — участниц положения; во-вторых, из-за хороших коммуникаций, поскольку Дюдзэль связан железными дорогами с Брюсселем, Парижем и Санкт-Петербургом и водным путем с Лондоном, так как расположен невдалеке от устья реки Шельды; третье и, пожалуй, самое важное соображение заключалось в том, что под Дюдзэлем находилась самая глубокая в мире шахта, старая соляная дюдзэльская шахта, в которой добывали соль со времен римских завоеваний и вплоть до начала нашего века, когда ее бросили из-за чрезмерной жары на дне шахтного ствола, избавиться от которой можно было лишь с помощью дорогостоящего оборудования.
Существовало и еще одно соображение, которое, по мнению профессора Уотсона, стоило всех прочих, вместе взятых, — необычайная скорость возрастания температуры по мере удаления от поверхности, в чем и заключалась главная особенность этой шахты.
Вот те научные предпосылки, которые лежали в основе этого грандиозного предприятия. Согласно гипотезе Канта, солнечная система некогда представляла собой необъятную массу раскаленного пара, который, будучи отнят от колоссального центрального тела, постепенно охладился и отвердел. Позже Лаплас развил эту гипотезу в небулярную космогоническую теорию. Ведущие современные геологи придерживаются мнения, основанного главным образом на вышеизложенной гипотезе Канта, что земной шар некогда пребывал в расплавленном состоянии и, когда его раскаленная масса стала охлаждаться, образовалась внешняя корка, поначалу совсем тонкая, она постепенно росла, пока не достигла теперешней толщины, оценки которой у разных исследователей колеблются от 10 до 200 миль.
В процессе постепенного охлаждения отдельные части земной коры остывали быстрее других, а поскольку давление раскаленной массы изнутри было неодинаковым, эта огненная масса или лава прорывалась в более тонких местах, создавая высокие горы и вызывая разнообразную вулканическую деятельность». В защиту этой гипотезы можно привести бесчисленное количество доказательств, но вот некоторые из наиболее убедительных.
Первое. Земля имеет именно ту форму, которую приняла бы расплавленная жидкая масса, будь она выведена на орбиту с осевым вращением, близким к скорости вращения Земли. Несколько лет назад профессор Фарадей в сотрудничестве с Уитстоуном создал хитроумный прибор, с помощью которого он смог продемонстрировать в лаборатории Королевского общества на примере введенного в вакуум расплавленного вещества все явления, связанные с формированием солнечной системы, существование которых отстаивали и Лаплас и Гумбольдт в своем «Космосе».
Второе. Всевозможные земляные работы неоспоримо показывают, что с глубиной возрастает температура. Горнякам известен этот неизменный закон, и приспособления для снижения температуры в шахтах постоянно изобретают и применяют в горной промышленности. Без подобных приспособлений, большей частью основанных на вентиляции, пришлось бы отказаться от разработки глубинных пластов. Различные ученые, замерявшие изменения температуры в разнообразных, удаленных друг от друга районах земного шара, получили разные цифры. Некоторые из этих расчетов я привожу ниже, так как именно ошибки в расчетах явились причиной трагических событий последних лет.
В апреле 1832 года редактор «Джорнэл оф сайэнс» на основании замеров, сделанных в шести глубочайших шахтах Дэрэма и Нортумберленда, нашел среднюю скорость возрастания температуры равной одному градусу по Фаренгейту на каждые сорок четыре английских фута.
Здесь следует заметить, что головка термометра погружалась в отверстия, специально просверленные в скальной породе, на глубинах от двухсот до девятисот футов. Эта цифра оказалась равной четырем градусам на каждые пять футов для Далькоутской шахты, которую господин Фокс исследовал до глубины в 1380 метров.
Капффер сравнил цифры, полученные на серебряных рудниках Мексики, Перу и Фрейбурга, на соляных разработках в Саксонии, на медных рудниках Кавказа, на оловянных разработках Корнуола и угольных шахтах Северной Англии, и обнаружил, что температура возрастает в среднем, по крайней мере, на один градус по Фаренгейту на каждые тридцать семь английских футов.
Кордье, напротив, находит эту цифру завышенной и считает, что средняя величина равна одному градусу Цельсия на двадцать пять метров, что составляет примерно один градус по Фаренгейту на сорок пять английских футов.
Третье. Химический анализ лавы, взятой во всех частях света, указывает на единый источник и, наконец…
Четвертое. Никакая иная гипотеза не в состоянии объяснить нам те изменения в климате, о которых свидетельствуют ископаемые.
Скорость возрастания температуры на шахте в Дюдзэле составляла не менее одного градуса по Фаренгейту на каждые тридцать английских футов.
Ко времени первого погружения в шахту 10 апреля 1849 года вертикальная протяженность шахтного ствола достигала двадцати трех тысяч семидесяти футов, а поскольку на поверхности температура по Фаренгейту равнялась 48 градусам, на дне она должна была подняться до невыносимой жары в 127 градусов по Фаренгейту. Естественно, ни один человек не мог бы выжить в подобном пекле без вспомогательной вентиляции, и потому усилия ученых были в первую очередь направлены на устранение этой помехи.