- Что мы - тунеядцы? - Зойка стала потрошить кучу соломы.
Все принялись за дело.
Лысюра насторожился. Издали послышались веселые голоса, шум...
- Бэшники идут!
Первым показался длинный Пашка Многолет.
- Эй, чего на наш участок залезли? - еще издали гаркнул он. Его рыжая голова в кепочке замоталась над забором - он побежал. С налету распахнул калитку и остолбенел:
- Уха из петуха!
За ним толпились, напирали, заглядывали через его плечо остальные. Спустя минуту, рассыпавшись по участку, они придирчиво ощупывали укутанные деревья.
- На совесть сделано!
- Что да, то да!
Пашка Многолет прищурился:
- Значит, свою работу сделали и нашу захватили? Хотите показать, что мы слабаки? Втихую пораньше пришли... Мы так не уговаривались! По мордасам захотели?
К нему подошел Зина Живцов, сказал спокойно:
- Зачем ты так? Просто хотим помочь вам. Видишь, сегодня ночью были заморозки. Нужно спешить, а то деревья погибнут.
Пашка заглянул в его глаза, расслабился:
- Ну, раз так, ладно. Давайте вместе работать.
И работа закипела! Синицыну и Лысюре, стоявшим в нерешительности поодаль, казалось, что на их глазах происходит новое чудо: так же завихрялась между деревьями солома, один за другим укутывались голые стволы, только теперь в саду раздавались звонкие веселые голоса да под плывущими по воздуху охапками соломы мелькали ноги в брюках или чулках. Иногда охапки сталкивались, валились на землю, и тогда неудачники, хохоча от восторга, тузили друг друга. К ним подскакивали другие, начиналась куча мала.
Синицын подошел к Лысюре, дернул его за рукав:
- Давай и мы... - он кивнул, - поработаем. А то стоим, все на нас косятся.
- И пусть косятся! - мотнул головой Лысюра. - Что мы - мало сделали? Сто штук! Пусть попробуют столько укутать, а потом говорят, - он скривился, передразнивая кого-то: - "Нам чужой работы не надо, мы не тунеядцы..." Я ведь для коллектива старался, для своего класса...
Макар с удивлением слушал Генку. "Я старался, я, я..." Получается, что даже Синицын тут ни при чем, а чудо сотворил сам староста класса Лысюра, один, собственными натруженными руками, и никто ему при этом не помогал.
Тут открылась калитка и вошли Нина Борисовна и Егор Сергеевич. Они остановились в удивлении.
Нина Борисовна выглядела очень смешно: в синих спортивных брюках и синей куртке - совсем как старшеклассница.
- Смотрите, что делается! - зашумел ботаник. - А кое-кто боялся, что ребята еще спят. Они вон половину деревьев обработали. И как обработали! - он ходил по "волшебному" участку. - Идеально, просто идеально!
Нина Борисовна громко чихнула от налетевшей соломенной пыли. И увидела стоявших перед ней Лысюру и Синицына.
- Когда же вы успели сделать? Ведь сейчас только... - она взглянула на часы, - четверть одиннадцатого.
Лысюра смутился, но ненадолго.
- А наш класс пришел на час раньше! - выпалил он. - Свое задание выполнили, теперь вот... помогаем отстающим.
- Это же чудесно! - восхитилась Нина Борисовна. - А я думала, что за сегодня не управимся. Вы и не подозреваете, какие вы молодцы, - и она, полуобняв, увлекла за собой озадаченных таким оборотом Генку и Макара. - Мы-то, оказывается, опоздали! Но ничего, сейчас наверстаем.
ВСТРЕЧА С КОБРОЙ
Вечером Синицын столкнулся в подъезде нос к носу с Гошей Шурубурой. Тот шел, волоча за собой ранец прямо по ступеням. Одна лямка у ранца совсем оторвалась.
- Ага, попался! - притворно налетел на него Макар. Тот остановился, глядя исподлобья. С тех пор, как Гоша разбил волшебный стаканчик, он старался избегать Синицына.
- Да ты не бойся, - положил Макар руку ему на плечо. - Думаешь, я злюсь на тебя за то мороженое? Зря. У меня его сколько хочешь. Не веришь?
Гоша недоверчиво засопел.
- Угостить? Какое ты любишь?
Гоша что-то пробурчал и попытался протиснуться слева.
- Эскимо хочешь?
Шурубура метнулся вправо и полез вдоль перил вверх, перехватываясь руками. Но Синицын притиснул его к перилам.
- Постой, куда ты рвешься?
Гоша, пыхтя, напирал изо всех сил. Синицын вдруг перед самым его носом громко хлопнул в ладоши.
Тот остолбенел и не сводил глаз с раскрытой ладони Макара. А на ней плясал и кувыркался маленький-маленький клоун в пестрой одежде и длинном колпаке с кисточкой. Рядом с ним скакала крохотная собачонка и лаяла писклявым голосом.
Гоша медленно протянул к диковинному человечку палец. И клоун стал бить по пальцу длинной палкой, а собачка наскакивала на него и пыталась укусить. Гоша чувствовал легкое щекотание от ударов лилипута и размяк от невиданного зрелища.
- Где достал? - прошептал он чуть слышно.
Тут послышались шаги, заскрипела дверь подъезда. Макар сжал ладонь, и оба обернулись.
В подъезд пошла соседка Агафья Сидоровна, которую за сплетни и злой язык прозвали Коброй. Особенно не любила она детей, говорила, что они "кругом пакостят", и всячески старалась им досадить. Увидев ребят, она оживилась.
- Сейчас начнется, - Гоша схватил уцелевшую лямку ранца.
- Ага! - пронзительно завопила соседка. - Кучами в подъездах собираются! Пройти людям не дают! Курят, бумажки жгут! Пожары разводят!
И тут же спокойным деловитым тоном спросила:
- Ну-ка, что там спрятали? Несите сюда, показывайте.
Но видя, что ребята и не думают подходить к ней, опять перешла на крик:
- Сейчас милицию позову! Мигом заарестуют!
Ребята и рады были удрать на улицу, но Агафья Сидоровна стала в двери и подбоченилась. Мимо не проскочишь: она умела ловко и очень больно дергать за ухо.
Синицыну в голову неожиданно пришла счастливая мысль.
- Агафья Сидоровна, - умильно проговорил он. - У нас скоро турнир кавээн будет, так мы хотим пригласить вас почетным участником.
- Кто это - мы?
- Мы, пионеры четвертых классов.
- А чего мне делать там, на турнике вашем? - сварливо спросила она.
- Не на турнике, а на турнире, - поправил Макар. - Это соревнование такое: кто больше всех знает.
- А-а, - протянула она, смягчаясь. - Дело хорошее. Кто же вас надоумил, чертенят? Я ведь действительно много знаю, поучить вас могу...
- Вот-вот, - подхватил с невинным видом Синицын, чинно проходя мимо нее и держа за руку Гошу. - Потому и говорят, что вы все на свете про всех знаете.
- Ах ты сморчок! - вскипела Кобра. - Значит, я сплетница?
Растопырив руки, она кинулась на Синицына, но было поздно. Ребята бросились наутек. Сзади долго слышались крики Кобры.
- Куда же ты спрятал человечка? - спросил Гоша, отдышавшись. - Я тоже хочу этот фокус показывать.
- Никакой это не фокус, - мрачно сказал Синицын. - Волшебство одно, понимаешь?
- Жмешься, значит? - скривился Шурубура. - Ладно, попросишь и ты у меня что-нибудь. Мне отец обещал фонарик круглый достать, на сто метров бьет, даже посмотреть тебе не дам. И мороженое твое фокусное не надо: ешь, ешь, а в животе пусто.
- Это потому, что ты жадный, - упрекнул его Макар. - А фонариков таких я могу хоть десять штук достать.
- Ха-ха-ха... - начал было издевательским тоном Гоша, но поперхнулся. Синицын протягивал ему сверкающий новый фонарик.
- Тот самый... на три батарейки! - Гоша вытаращил глаза. Схватил его и начал осматривать. Нажал кнопку - и ослепительный сноп света ударил в сгущающуюся темноту.
- Мечта, - сказал Гоша унылым голосом.
- Бери насовсем, - разрешил Макар.
Гоша поднял на Синицына совершенно счастливые глаза.
- Правда?
Потом он вздохнул:
- Эх, жалко, батареек нигде не достать. А эти скоро сядут...
- Сколько надо? - спросил Макар лениво. Шурубура зашевелил губами:
- Шесть! И две лампочки.
Получив все это, он упрятал дары поглубже в ранец и окончательно поверил, что Макар Синицын - могущественный волшебник: даже батарейки достал, а их в магазинах никогда не бывает!
- Я волшебник Кара-Чунг, - глухим голосом привычно говорил Синицын. - Что захочу, то и сделаю. Ты понял, Шурубура?
- Понял, - прошептал Гоша. - Теперь я верю, что есть волшебники. А раньше не верил, потому что никогда они не появлялись, сколько я ни просил. Думал, брехня все это, одно кино.
Он долго молчал, вздыхая, потом начал допытываться:
- А вот этот дом ты можешь перевернуть вверх тормашками? Сделаешь так, чтобы у меня выросло шесть рук?
- Зачем тебе шесть рук? - удивился Макар.
- А вот если Коляша полезет ко мне, я ему ка-ак дам! Пока он двумя руками, я ему шестью...
Долго сидели в этот вечер Синицын и радостный Шурубура. Наконец с балкона раздался певучий голос:
- Го-оша! Где ты?
- Я здесь! - гаркнул Шурубура и направил прорезавшийся ослепительный луч света на балкон. - Мам, я тебя вижу, а ты меня нет!
- Не балуйся! - мама Шурубуры прикрыла глаза руками. - Иди скорее домой. Ужинать пора.
Гоша с грустью повернулся к Макару.
- Ну, я пошел... Зовут.
- Приходи ко мне завтра, а? - предложил Синицын. - Будем вместе играть. У меня лото есть! И кубик Рубика...
Гоша так и подскочил.
- Да ну! - но тут же насупился. - Не пустят. Пока все уроки не выучу, не выпускают. Да еще проверяют.
- Уроки? - протянул Макар удивленно. - Уроки... Хочешь никогда не учить уроков, а знать всегда на пятерку?
- Спрашиваешь! Еще давно, с первого класса мечтаю.
- Ну так иди ложись спать, - Синицын лукаво прищурился. - Утро вечера мудренее.
Гоша приблизил свое лицо к лицу Синицына. Его глаза блестели, как звезды.
- Правда? - засопел он. - Да я тебе... я тебе свой ножик подарю! Смотри, четыре лезвия, во! Одно, правда, сломанное...
И он торопливо сунул в руки Синицына свой бесценный дар. Макар хотел засмеяться и сказать, что может достать тысячи таких ножиков, но посмотрел в большие глаза Гоши... и почему-то ничего не сказал. Только торопливо сунул ножик в карман.
ДОЛГОЖДАННЫЙ ПРИЗ! НО...
Макар не обманул Гошу. На следующий день тот уже стучался рано утром в квартиру Синицыных. И только Макар открыл дверь, Шурубура ворвался в прихожую, чуть не сбив его с ног.
- Вот был концерт! - завопил он. - Вот удивились все!
- Чему удивились? - Макар заулыбался.
- А тому, что я знаю уроки! Когда я им сказал, что уже выучил, они подняли меня на смех...
- Кто - они?
- Мама и Людка, сестренка. Налетели на меня - ты ничего не учил, садись за уроки! А я им говорю: спрашивайте.
- Что спрашивать? - давился от смеха Макар.
- Ну, пусть погоняют, думаю, - подмигнул Гоша. - Сестричка моя косички кверху и хвать задачник! Я говорю: то-то и то-то. Посмотрела в тетрадку, а задачка-то уже написана! И упражнение по-русскому выполнено. Вот лица у них вытянулись! Проверяли, проверяли...
- А я что говорил, - важно подбоченился Макар.
- Слушай, - Гоша понизил голос, - ведь упражнения и задачка в тетрадках моим почерком написаны. Фокус-покус!
- А что тут удивительного?
- Ведь я-то их не писал, точно! Сам впервые увидел. Вот посмотри, даже строчки загибаются вверх, как у меня. Как же это, а?
- А чего смотреть? Ты что, хотел, чтобы чужим почерком у тебя в тетрадке было написано? Тогда все сказали бы, что не ты выполнил задание.
- Верно, - согласился Гоша. - Но кто же все-таки моим почерком писал в тетрадке, а? Ты не знаешь случайно?
- Не ломай над этим голову. У тебя своих забот мало, что ли?
Откровенно говоря, Синицын был сейчас рад не меньше, чем простодушный Гоша. А может, даже больше. И вот почему.
В последнее время ему стало страшно скучно жить на белом свете. Уроки учить не надо, они уже всегда заранее написаны и приготовлены, а времени свободного хоть отбавляй. Вот тут и начиналась для Макара мука мученская. Первое время он целыми днями болтался на улице, играя с кем попало и во что попало. Но это было не очень интересно, потому что только с настоящими друзьями можно увлекательно играть и путешествовать по незнакомым улицам или просто пойти в кино, а потом оживленно обмениваться мнениями: "Тот ему кэ-эк даст!", "А тот ему кэ-эк врежет!"
Но Синицыну не с кем было ходить в кино, спорить о прочитанной книге. Едва только он приглашал кого-нибудь на интересный сеанс, как слышал в ответ: "А уроки?" Правда, кое-кто находил время пойти иногда в кино с Макаром, тем более что он всегда каким-то чудом доставал билеты, но это случалось не каждый день, да и соглашались разделить с ним компанию не те, кого хотелось бы Макару.
Играя с кем-нибудь во дворе, в самый разгар веселья Макар вдруг слышал: "Ну, хватит, пойду уроки учить! А то сегодня задали ой-ой-ой!" И Макар Синицын, всесильный волшебник, начинал униженно упрашивать, умолять: "Ну, еще немножко, да успеешь ты выучить эти уроки..." Мальчишка неохотно соглашался, но в конце концов и он уходил, и Синицын оставался один.
И вот что странно: избавившись навсегда от заботы об уроках, Синицын ежедневно только и слышал вокруг: "Уроки! Уроки!" На переменах в школе Макару казалось, что уж в это время никто и не заикнется об уроках, но нет! Кому-то вдруг придет в голову решать у доски хитроумную задачку, тотчас вокруг такого собирается толпа, шумят, спорят, каждый предлагает свое решение и с пеной у рта отстаивает его. Сначала Макар с чувством превосходства ввязывался в эти споры, но потом и это забросил. Он всегда знал решение - и самое правильное.
Постепенно Синицын заскучал. Он часто валился на диван и до одурения смотрел в потолок. Телевизор тоже не радовал его - что толку сидеть перед ним в одиночку, да и передач интересных мало, все про трудовые успехи да разные достижения. А Макар мог без всякого труда всего достигнуть. Когда дома не было мамы, он хлопал в ладоши и требовал какую-нибудь диковинную игрушку. Наигравшись, выбрасывал ее. Скоро все игрушки надоели ему, жизнь стала казаться неинтересной...
И тут он опять встретился с Гошей. Правда, Гоша младше его, но ненамного. Он и читать умеет, и писать, с ним можно в любую игру поиграть и в кино сходить. А самое главное: он так восхищается Макаром Синицыным, принимает его за настоящего волшебника!
Для Синицына жизнь снова стала увлекательной и веселой.
А еще больше он оживился, когда в школе появилось объявление о том, что между командами знатоков "Альбатрос" и "Любознательный" состоится турнир на литературную тему. Синицын с нетерпением ожидал его.
"На этот раз я вам покажу!" - думал он радостно.
И этот день наступил. В пионерской комнате опять собрались команды и болельщики. Еще с порога Макар увидел большой портрет Горького и плакат под ним: "Всем хорошим во мне я обязан книгам".
Синицын уверенно направился к своей команде, но его остановил Живцов:
- Куда? Ты не участвуешь в турнире.
Макара даже в жар бросило.
- П-почему это я не участвую?
Вид у него был такой расстроенный, что Зина замялся:
- Ты что, забыл? Мы же постановили на собрании исключить тебя из команды... Вообще-то ты можешь участвовать в турнире, но как болельщик.
- Ну ладно! - с угрозой процедил Синицын. - Попомнишь меня...
Он круто повернулся и пошел к болельщикам - отпетым двоечникам и троечникам. Те встретили его удивленно, зашептались.
Скрипнув зубами, он сел и стал искать глазами Дашу. Она сидела в первых рядах команды, щеки ее горели от возбуждения.
- Сегодня турнир особый! - объявила Влада Изотовна. Команда-победительница получает переходящий приз Клуба знатоков и находчивых. Его изготовил специально для нас бывший ученик нашей школы, а ныне мастер фабрики музыкальных инструментов Петр Семенович Галущак.
Она подошла к деревянной коробочке и открыла ее. Все ахнули. Среди разбушевавшихся волн реки покачивался маленький белоснежный корабль. Влада Изотовна нажала кнопку - и полилась привольная мелодия: "Шуми, Амур, шуми, наш батюшка..." Любимая песня Макара! А белоснежный корабль резал волны и неустрашимо шел вперед...
Начался турнир.
Первым выступил Живцов и, оглядывая команду "альбатросовцев", спросил звенящим голосом:
- Где находится самая большая книга?
Синицын уже знал ответ. С любопытством следил он, как засуетились "альбатросовцы", громко зашептались. Пашка Многолет пробежал по рядам и вернулся на место.
- В одной из библиотек Нью-Йорка. Ее высота - три метра, толщина - один метр, а вес - сто центнеров. Листают ее с помощью особой электроаппаратуры. Однако мы считаем, что величина книги определяется не ее весом, а содержанием.
Влада Изотовна слегка покачала головой:
- Не сто, а сто двадцать пять центнеров. Но на вопрос дан правильный ответ. Три очка. А за дополнение еще два очка.
Пашка Многолет довольно заулыбался. Он вдруг дурашливо подмигнул и затараторил:
...Вот столицы достигает.
Царь к царевне выбегает,
За белы руки берет,
Во дворец ее ведет
И садит за стол дубовый
И под занавес шелковый,
В глазки с нежностью глядит,
Сладки речи говорит.
Откуда эти строчки, из какой книги?
Несколько голосов сразу рявкнуло:
- Из "Сказки о рыбаке и рыбке"!
Другие запротестовали:
- Нет, из "Сказки о царе Салтане"!
Синицын смотрел на Живцова. И когда тот утвердительно кивнул головой, Макар с места крикнул:
- "Конек-горбунок"!
- Болельщику Синицыну за правильный ответ три очка, - объявила Влада Изотовна.
Макар поймал быстрый взгляд, брошенный на него Живцовым. Многие стали оглядываться на Синицына, а тот не упускал подходящего момента. Как на его счастье, "Альбатрос" подобрал такие заковыристые вопросы, что редко кто мог не то что правильно, а хотя бы приблизительно ответить. Так, например, все удивились, когда Пашка сказал, что Робинзон Крузо существовал на самом деле, только под другой фамилией. Требовалось ответить, сколько лет и на каком необитаемом острове жил прототип Робинзона Крузо? Конечно, только один Макар Синицын мог сказать, что настоящего Робинзона Крузо звали Александр Селькирк и он четыре года жил на чилийском острове Хуан-Фернандес.
То же самое произошло, когда Пашка стал допытываться, какую последнюю книгу в жизни написал Александр Дюма. Кто кричал: "Три мушкетера", кто - "Граф Монте-Кристо", а Пономаренко даже ляпнул, что "Графиню Рудольштадтскую". И только потом, после всех, встал Синицын и спокойно объявил: