Он не поверил и тогда. И лишь увидев могилу пса, он понял и осознал, - что Тумана больше нет, и искать - бесполезно. Проплакав почти всю ночь, наутро маленький Артур всё же забылся беспокойным сном.
И вот, сейчас друг вернулся. Вернулся, чтобы помочь и спасти. И с этой задачей, он, как и двадцать лет назад справлялся превосходно. Тогда, - и Артур отлично это помнил, холка крупной и сильной собаки находилась как раз на уровне его подбородка. Сейчас эта пропорция сохранилась. Сотканное из клубов бледного, седого тумана тело пса по размерам даже немного превосходило размеры средней лошади. Яростно атакующий оборотень напрасно пытался вцепиться в седую шерсть защитника барда, - его мощные челюсти раз за разом хватали лишь дымные клубы, из которого и состояло тело призванного защитника. Укусы же Тумана были стремительны и точны, и раны от его клыков вовсе не стремились немедленно затянуться, как это происходило с ранениями, нанесёнными оборотню земным оружием.
Впрочем, несмотря на помощь могущественного и неуязвимого защитника, Артур по-прежнему оставался в опасности. Невзирая на многочисленные ранения, оборотень упорно рвался в его сторону, явно воспринимая яростно атакующего его Тумана как всего лишь одну из помех на пути к уничтожению Артура.
Вот, навалившийся на тварь всем своим немалым весом пёс прижал её к земле, вцепившись длинными и острыми зубами в холку оборотня, заставляя сдаться, осознать своё поражение и отступить от избранной им добычи. Тот жалобно заскулил, словно признавая превосходство туманного воина, и перевернулся на спину, подставляя брюхо в извечном собачьем жесте признания победителя. На мгновение, Артур подумал было, что бой окончен, - и вздохнул с облегчением. Но это была лишь ловушка.
Мощным ударом задних лап, - не волчьим и не собачьим, а каким-то заячьим приёмом, оборотень отшвырнул в сторону слегка расслабившегося Тумана, и в длинном прыжке кинулся в сторону опешившего от столь резкой перемены ситуации Артура.
Но мгновение, тому показалось что это конец. Ни Силы, ни Чистоты у барда уже не оставалось - все они, без остатка, были вложены в песню, что призвала к нему его защитника. А обычный, безоружный человек для разъярённого оборотня - не противник. Он не успел бы даже пошевелиться, - а не то что бежать, или хоть как-нибудь избежать удара.
Он - не успел. Успел Туман. Сгусток тумана, просто исчез на том месте, где он находился, отброшенный ударом оборотня - исчез, чтобы в тот же миг появиться на траектории его прыжка. И в этот раз пёс уже не церемонился, пытаясь взять атакующую тварь живьём.
Мощный удар крупом, - и монстр кубарем летит в сторону, сминая траву и ломая молодые деревья. Короткий блеск клыков - и чёрная струя крови из разорванного горла твари, шипя и пенясь пачкает изумрудно-зелёную траву Феерии. Новый удар, - и перекушенная левая лапа падает наземь.
Затем Туман наваливается всем телом, могучие челюсти сжимаются на шее отвратительной пародии на волка, слышен задушенный хрип, треск позвоночника, - и оборотень обмякает, повиснув в пасти призрачного пса с переломанным хребтом. Глаза его тускнеют, а рвущийся из разорванного горла ручеёк крови всё слабнет и слабнет. Лапы твари ещё подёргиваются, - но видно, что это уже конвульсии.
А гордый Туман, ещё пару раз мотнув своим трофеем из стороны в сторону, чтобы удостовериться, что тварь больше не оживёт, торжествующей походкой подходит к замершему Артуру и кладёт тушу оборотня к его ногам. Совсем как тогда, много, много лет назад, гордый своей добычей пёс положил к ногам своего маленького друга знатный подарок - яркую и красивую пушистую лису, с точно также перекушенным позвоночником.
- Туман… - Артур без сомнений и колебаний обнял измазанную в чёрной крови прОклятого шею своего лучшего друга, зарылся пальцами в седую шерсть… Казалось - двадцать лет разлуки исчезли, как не бывало, и четырёхлетний ребёнок обнимает свою потерянную и наконец-то найденную собаку. А может, они и впрямь исчезли? В Феерии бывает и не такое…
Огромный пёс только легко боднул головой плечо своего приятеля, лизнул его в щёку, - совсем как тогда, в детстве, словно говоря: - 'Не печалься, я с тобой, человеческий детёныш. Всё будет хорошо'. А потом седая, жёсткая шерсть под руками Барда вдруг утратила свою материальность, расплываясь в прозрачном воздухе клочьями лёгкого тумана, тут же подхваченного и развеянного налетевшим тёплым и ласковым ветром.
Артур замер, изо всех сил сдерживая слёзы. Горечь утраты, - повторной утраты, острой бритвой полоснула по сердцу барда. Обрести друга - и тут же потерять его вновь. Это больно… Очень, невероятно больно. Но не к лицу мужчине, пусть даже барду, а не воину реветь… Ведь ему уже не четыре года!
Он так и стоял, изо всех сил пытаясь справиться с нахлынувшими на него чувствами, когда невысокие кусты на опушке ближайшего леска абсолютно бесшумно раздвинулись в стороны, выпуская на поле боевую звезду Туата де Данаан в полном вооружении.
- Что здесь происходит? - Строго спросил командир, приподнимая забрало, под которым виднелось красивое и строгое девичье лицо, обрамлённое короткими чёрными волосами. - Мы слышали призыв барда о помощи!
- Дини Ши, - автоматически отметил для себя Артур. - Надо же, целого рыцаря Охотников отправили… Впрочем, какая разница… - Острая тоска, захватившая его сердце всё разрасталась, поглощая собой все стремления и желания молодого Барда.
- Уже ничего… - безучастно ответил он, опуская взгляд на лежащее у его ног тело. Изломанное и разорванное, с откушенной по плечо левой рукой, оно, тем не менее, явственно принадлежало не преследовавшему его чудовищу, а человеку. Немолодой и слегка полноватой женщине лет пятидесяти, чьё лицо показалось Артуру почему-то немного знакомым. Как будто раньше он её уже видел… Впрочем, какая разница?…
Боль, - вполне реальная и физическая боль, сопровождающаяся острым приступом отчаяния, безнадёжности и безразличия ко всему окружающему накатила вновь. Накатила, захлёстывая Барда с головой, погружая его в беспросветную пучину горя, отчаяния и отвращения к самому себе. Когда же она отхлынула, позволяя ему хоть немного передохнуть и восстановить трезвое мышление, он лежал на траве, а вокруг него суетились обеспокоенные и не знающие чем ему помочь эльфы.
В первую очередь, Артур попытался разобраться, что же с ним происходит. Горе от потери друга, сколь бы оно не было сильным, просто не могло вызвать подобное. Впрочем, симптомы были знакомы… Хорошо знакомы. Те же самые ощущения, только на порядок более слабые, ему уже доводилось испытывать. Это было вскоре после того, как он осознал себя Бардом. Осознал, совершив убийство!
Но… - он перевёл взгляд на лежащее рядом с ним тело, которое, никто даже не подумал оттащить в сторонку. Её же убил не я, а Туман… Хотя… Какая разница, - ощущая как в его душе поднимается новая волна, ещё больше и страшней предыдущей, подумалось ему. Тумана призвал я, и защищал он меня. А значит, я и отвечаю за все его действия. Пусть будет, как будет… Смерть, конечно неприятная, но зато я напоследок с ним встретился… Ради такого, можно и потерпеть. Интересно, удастся ли нам встретиться там, за гранью? И сколько волн я ещё смогу выдержать?
Сейчас Артур отлично осознавал, что с ним происходит, и не питал иллюзий насчёт собственного выживания. Чистота. Благотворная, светлая энергия. Главная сила и основа могущества бардов. Чем больше добра совершал бард, чем большему количеству людей и нелюдей он помогал, тем больше Чистоты становилось ему доступно.
Но, как и любое другое явление природы, Чистота имела свою противоположность. НЕчистота. Грязь. Зло.
Малые порции Грязи, появлявшиеся, например, при использовании бранных слов, переносились Бардами довольно легко. Острая, но непродолжительная головная боль, - это вполне терпимо. Собственная Чистота легко справлялось с небольшой примесью враждебной энергии.
Большие, - например, если бард был вынужден кого-нибудь ударить, сказать неправду, или отказывал в помощи искреннее в ней нуждающемуся, - могли вызвать серьёзную и длительную болезнь.
Ну а убийство… Неправда, что барды не способны убивать. Способны - и лежащее рядом с ним мёртвое тело лучшее тому доказательство. Вот только, и сам Бард-убийца, будет наказан. Наказан собственным организмом, который просто не выдержит обрушившегося на него количества Грязи.
В лучшем случае Бард погибнет. Умрёт от болевого шока во время одного из приступов, или будет милосердно пристрелен своим же собственным агентом. В худшем… Пару раз, Артуру доводилось бывать в спецпомещениях Московской психиатрической лечебницы, где держали тела нескольких Бардов, что выжили после свершённого ими убийства. Именно тела, - потому что разума в них уже не было.
- К счастью, - подумал Артур, ощущая захлёстывающую его очередную волну Грязи, - мне это не грозит. Надо же, оказывается проблемы со здоровьем, могут иметь и свои преимущества.
- К счастью, - подумал Артур, ощущая захлёстывающую его очередную волну Грязи, - мне это не грозит. Надо же, оказывается проблемы со здоровьем, могут иметь и свои преимущества.
Когда эта волна схлынула, он мельком ощутил, что его куда-то несут. Зачем, - вяло изумился он. - Добили бы лучше на месте… И мне меньше мучиться, и им не возиться… Полные волнения выкрики и суета обычно спокойных и надменных Туата де Данаан, немного раздражали. Особенно бросалось в глаза полное тревоги лицо молодой Дини Ши, возглавлявшей звезду, и её странные возгласы, то ли призывавшие, то ли умолявшие какую-то Хранительницу.
Впрочем, это было уже совсем неважным. Накатывала новая волна, а сил совсем не оставалось… Мельком, Артур успел пожалеть, что так и не смог сдержать обещание данное Анастасии. 'Придётся ей искать другого барда', - подумал он и тёмная, затхлая волна, нестерпимо воняющая смертью, захлестнула его с головой, вышибив мысли и оставив только боль… Боль и отчаяние.
***
- Пресветлая, вы желали меня видеть? - невысокий, слегка полноватый человек в епископском облачении, согнулся в низком поклоне, демонстрируя выбритую на макушке тонзуру. Глаза святого отца светились преданностью и восхищением. Ещё бы им не светиться! Не так часто простому священнику, которым он был ещё совсем недавно, доводится общаться с самой настоящей святой! Пускай она даже из природной скромности и не стремится к земным почестям, предпочитая находиться в тени и помогая людям и церкви втайне, но уж он-то, допущенный к сакральному знанию, был просто обязан оказывать ей все подобающие почести.
Вот и сейчас. Впрочем, одну небольшую вольность он себе всё же позволял. Его спина была согнута в поклоне, но глаза так и не отрывались от стоящей перед ним женщины. Рослая, статная фигура. Длинные льняные волосы, заплетённые в толстую косу, спускающуюся до уровня бёдер. Женщина, в полном расцвете сил и зрелости. А ещё - невероятная, невозможная, абсолютно нереальная красота и одухотворённость, заключённая в каждом изгибе скрытого грубым монашеским платьем тела, в каждой чёрточке невозможно прекрасного лика. Красота не человека, но ангела, ибо человек просто не может быть столь прекрасен, как это совершённое создание Господа.
- Оставь, Афанасий. - Ровный, спокойно-дружелюбный и невероятно мелодичный голос, который хотелось слушать и слушать, что бы ни говорила его хозяйка. - Ты же знаешь, я не люблю этого.
- Как прикажете, Пресветлая. - Он всегда отвечал ей этими словами. Даже если бы она приказала ему немедленно совершить харакири, или вырезать всех новорождённых детей в городе, ответ был бы тот же. Но кланяться каждый раз при встрече он не переставал всё равно.
Лёгкая, едва различимая тень недовольства скользнула в невозможно синих глазах закутанной в скромное монашеское облачение прекрасной женщины. Впрочем, голос не изменился, оставаясь всё тем же ровным.
- Я знаю. Твоя преданность не нуждается в дополнительных подтверждениях. Я уже говорила тебе, что не стоит тратить время и силы на совершенно излишние жесты. Впрочем, я вызвала тебя не для этого.
- Что прикажете, Пресветлая? - Вся фигура его преосвященства, архиерея Афанасия полыхнула готовностью выполнить любой отданный приказ.
- Отзови седьмую группу.
На мгновение в глазах мужчины отразилось недоумение. Недоумение настолько сильное, что он даже осмелился задать вопрос:
- А как же Королёв?
- Нет нужды. - Милостиво разрешила его сомнения повелительница. - Он уже мёртв. Да будет Господь милостив к его заблудшей душе. - Лицо её отразило лёгкую печаль. - А нам требуется спешить, - если мы промедлим, то шансы на то, что нас обнаружат и попытаются помешать, значительно возрастут. Так что, не трать времени даром, ожидая мертвеца, и перебрасывай седьмую группу к следующей цели!
- Киоки Тоно, Япония? - вопросительно поинтересовался Афанасий.
Женщина молча кивнула. Глаза её были тверды и печальны.
Ещё раз поклонившись, священник быстрым шагом вышел из маленькой, залитой ярким солнечным светом кельи отдалённого от городской суеты монастыря, и направился исполнять отданное ему распоряжение. А женщина, тихо вздохнула и осторожно поправила головной платок, после чего печально произнесла: - Прости меня, Артур Святославович Королёв. Это было необходимо. Необходимо для спасения. Надеюсь, там, куда попала твоя душа, тебе будет хорошо! Да будет милостивы к тебе твои боги.
Из её глаз - глаз с невозможно, неестественно синей радужкой, в которой совершенно отсутствовал зрачок, выкатилась пара слезинок, разбившихся о каменный пол.
Это уже было обычаем. Слова прощания и слёзы по Бардам. Бардам, которые были убиты по её приказу, с её непосредственной помощью и участием. Но выбор был сделан давно, и она знала, на что идёт. И потому, гордо выпрямившись, она отвернулась и спокойным, уверенным шагом пошла к выходу из кабинета. И лишь длинная льняная коса, сердитой змеёй бьющая по бокам, совершенно не в такт мягкой и плавной походке, выдавала настроение облачённой в чёрные монашеские одеяния прекрасной женщины.
Женщины, которая вовсе не являлась святой, что бы о ней, и творимых ею чудесах не думали эти глупые смертные. Женщины, которая и человеком-то не являлась, и к тому же была рождена задолго до распятия добродушного еврейского философа, которого эти смешные люди провозгласили богом, и которому упорно молились на протяжении уже двух тысяч лет.
Глава четвёртая.
Не можешь - научим, не хочешь - заставим, или магические методы исцеления.
… А смерть оказалась совсем не страшной. Вот только что, Артур, хрипя и захлёбываясь, ворочался под натиском нестерпимой боли и отвращения, захлёстываемый очередной волной Грязи, а затем, резкий щелчок где-то глубоко в голове, и всё кончилось. Не было ни полёта по тоннелю со светом в конце его, ни вида сверху на собственное измученное тело с суетящимися рядом эльфами… Просто щелчок, - и всё.
Ласковая, бархатистая тьма, в которой не было ни боли, ни страданий, ни слабости, охватила его со всех сторон, убаюкивая на незримых волнах.
Мягко и нежно, эти волны омывали его, осторожно смывая все горести и проблемы, беды и поражения, обещая защиту от всех несчастий и возвращение всех, кого он когда-либо любил. Надо только двигаться дальше, вперёд… А они ждут… Мама, папа, дед, брат и сестричка… Любимый пёс… Они там, уже недалеко, он их даже слышит… Тени донесут его и помогут…
- Артур! - Громкий девичий голос, в котором просматривалось некоторое раздражение, разорвал окружавшую его мягкую и ласковую тьму. - Не смей поддаваться! Сражайся!
Голос был смутно знаком. Мелодичный, по-видимому принадлежащей какой-то молоденькой девушке, он похоже призывал его к чему-то, куда-то звал… Но тьма была столь мягка, отсутствие боли и мыслей столь приятно… И Артуру вовсе не хотелось покидать это надёжное и покойное обиталище. Он поплотнее укутался в нежно прильнувшие к нему клочья тьмы, отстраняясь от зовущего его голоса.
- Эй! Ты что?! Я тебе что делать сказала! Сражайся с ней, борись! - Голос не унимался. - Да что ты творишь-то такое?! - раздражение в голосе заметно усилилось. - Ты что, совсем себе все мозги на гитаре проиграл? Или по жизни на голову ушибленный! Я кому говорю, борись? А ты что делаешь?! Ну-ка, что там у нас в душе творится, что ты хороших советов не слушаешь? - Голос примолк, а то, что было сейчас Артуром, испытало странное ощущение. Словно тысячи тончайших и мягчайших щупалец-волосинок, внезапно зашарили у него в голове… Голове, которой у него не было!
- Вот те раз… - Сейчас голос, похоже, был здорово озадачен. - Мда… Такого я, признаться, никак не ожидала. Ну и жизнь же у тебя была… Понятно, отчего ты возвращаться не хочешь. Впрочем, чем задача сложнее, тем она интересней! - раздражение из загадочного голоса исчезло, и сейчас неведомая девушка почти мурлыкала от удовольствия. - Так что извини, Арт, но вернуться тебе всё же придётся. Раз не хочешь по-хорошему, то будет как всегда!
Внезапно, луч яркого света прорезал тьму, охватывая невесомую сущность Артура, словно стараясь его куда-то нести. И освободиться от него, снова сливаясь с мягким бархатом ночи, оказалось довольно сложным.
- Ни… себе! - Похоже, его действия оказались весьма неожиданными для владелицы голоса. - О великие предки, этот… ещё и сопротивляется! Достал. Окончательно достал! Сейчас я тебя! - эти слова, похоже, были обращены непосредственно к Артуру, и произнесены достаточно неприятным тоном, так что он, просто на всякий случай, поплотнее закутался в охотно укрывшую его тьму.
Увы. Это не помогло.
Вначале возник свет. Или нет. Вначале тьма… Хотя тоже неправильно. Просто, в один момент, какая-то часть окружавшей Артура тьмы, перестала быть той тьмой, к которой он привык, обернувшись светом, и вместе с тем, оставаясь тьмой, но только немного другой…