Фонари качали мир теней, где-то бухала музыка, где-то били стекла… А совсем рядом из-за угла выруливала местная быкота. Знакомые лица, пару раз они меня уже задирали, до драки не дошло, но было близко. Я подобрался, в который раз пожалел, что до сих пор не организовал себе не то что газовый пистолет, а даже банальный кастет. В кармане обнаружился только мобильник, ну да он у меня такой противотанковый, что можно и им вместо кастета поорудовать. Толпа двигалась навстречу, вела себя нагло и шумно, но сходить на другую сторону дороги я не стал – не хватало. Почти поравнявшись со мной, самый крупный и взрослый парень резко остановился и перегородил мне дорогу. Я автоматически подсчитал – шесть человек, двумя можно пренебречь по причине исчезающе малого веса и возраста, а вот главного будем считать за полтора. Я нахально ухмыльнулся и двинулся на него:
- Чё надо? - ну, такого они не ожидали, даже растерялись слегка. Я шагнул ещё ближе, выпрямил спину, надул грудные мышцы насколько смог, посмотрел с высоты своих метр девяносто семь. Пацаны как-то незаметно стушевались и отступили, я расправил плечи и прошёл сквозь толпу, старательно пихнув твёрдыми дельтами всех, до кого смог достать.
Выдохнуть я решился только завернув за угол, в голове шумело, то ли от адреналина, то ли из-за того, что так долго напрягал мышцы, пытаясь казаться больше. Хреновая картина вырисовывается, в следующий раз такой ход конякой не прокатит, драка будет – сто процентов. А я хоть и мастер спорта, и вообще супергерой супердесанта, но сдаётся мне, соблюдать рыцарский кодекс пацаны не будут, а просто навалятся на мою тушку толпой, с обрезками труб и кирпичами и весь мой почти центнер веса тупо отпинают ногами. Против банального ножа под ребро никакой дан не спасёт. Так что пора прекращать ходить самому. Перебрав поименно обе свои группы, я отбросил всех и решил, что завтра позвоню старому другу и напарнику и приглашу потренироваться у меня бесплатно. Не особенно смело и гордо, конечно, но умирать молодым почему-то ни разу не хочется.
Когда я ввалился в комнату и по привычке врубил свет, глаза у меня чуть не выпали из орбит. Похоже, это уже становится доброй традицией… Я вспомнил, как мечтал об убранной комнате и запахе еды и пожалел себя за наивность. Тот бардак, что устроила она, мне и в страшном сне не снился. Стол был завален посудой и банками с каким-то стрёмным содержимым, прямо на полу в несколько кучек громоздилось разнокалиберное барахло, а на кровати собиралась торосами моя одежда. Очкастая же мирно спала, завернувшись в бегемотистое одеяло. Я подавил жгучее желание выдернуть её из постели и хорошенько потрясти за шею.
Сумка с пинка улетела в угол с грохотом, способным поднять весь этаж, девчонка дернулась, заморгала и протёрла глаза, нашарила под кроватью очки:
- Ты чего?
- Я чего?! - задыхаясь от злости, указал трясущимся пальцем на кровать, - что это такое?!
- Твои вещи, - сложила руки на груди она. - Я освободила для себя левую половину шкафа, хотела переложить их в правую, но не смогла открыть двери. То есть, я приоткрыла, но оттуда стали вещи вываливаться и я решила – сам положишь.
И личико такое невинное, что даже убивать расхотелось… быстро. Я перевёл взгляд на стол:
- А это откуда?
- Из холодильника, - фыркнула Женя, - ты туда сколько лет не заглядывал? Пропало всё что можно, я его вымыла, а ты завтра разберёшься с посудой.
Офигел я конечно сильно, но возражать почему-то не стал. А она помолчала и заговорщическим шёпотом добавила:
- А ещё я нашла в холодильнике змею. Ты их что, ешь?
- …! – я хлопнул себя по лбу. Идиот, как я мог забыть?! - Она меня убьёт…
- Кто? - сострадательно скривилась соседка.
- Катька, это моя… типа подружка. Это её змея, – я схватился за голову и присел на гору вещей, девушка бросала на меня взгляды, полные брезгливой жалости. Я понял, что меня только что записали в пациенты дурдома. - Ты её не выбросила? Надо её длину измерить, что ли… Сфотографировать там. Такую же купить. Она меня прибьёт… - я закрыл лицо руками, мысленно избивая себя кувалдой за раздолбайство.
- Не выбросила, вон лежит, в пакетике. - Я вздохнул, она нервно хихикнула, - слушай, это конечно может прозвучать нескромно, но… у тебя больше живности нет? Пауки в баночке, или там хомячок какой мумифицированный? Ты лучше скажи сразу, а то вдруг я найду подозрительные трупики, чтоб случайно не выбросила, оставила тебе, это, из-ме-рить…
Под конец фразы она уже откровенно ржала, рыдая в одеяло, я взбесился, гаркнул:
- А на полу что валяется?
- А это сборная солянка, - она пренебрежительно махнула рукой. Конечно, что ей этот хлам после змеи. - Это я выгребла из-под кровати, стола, шкафа и тумбочек. Окаменелые носки в отдельной кучке, вон там. Завтра разберёшь и лишнее выбросишь.
- Ага, - я сам не понял, сарказм это был или полная капитуляция, стал аккуратно связывать одежду в тюк покрывалом, положил на пол, с трудом найдя место между кучами барахла, стянул футболку, забормотал уже сдаваясь, но не желая признавать поражение, - нафига было их трогать… Лежали себе и лежали. Они тебе что, мешали под кроватью, что ли?
- Конечно! - в негодовании воскликнула соседка, - вещи под мебелью мешают равномерному течению энергии Ци! Не вздумай их опять туда запихнуть. Спокойной ночи и потуши свет.
Она отвернулась к стене, на меня уставились фиолетовые бегемоты. Я бросил в выключатель свёрнутыми носками, не попал, пошёл поднимать и бросил ещё раз, прицельнее. Свет погас, по кучам хлама поползли блики от уличного фонаря. Я забрался под одеяло, убеждая себя, что большие мальчики должны стойко сносить тяготы жизни и незаметно уснул.
***
А разбудил меня визг. Я потянулся и открыл глаза, надо же, почти привык. Что на этот раз?
Соседка стояла в углу возле двери, без очков, без одеяла и без… ммм… футболки. Короткая маечка и шорты выгодно подчеркнули некоторые детали её фигуры, незамеченные мной ранее, и теперь я с удовольствием убеждался, что не такая уж она и тощая, а совсем даже округлая где нужно. А эффект тощести создают худые ноги и высокий рост. Не метр восемьдесят, конечно, но больше метра семидесяти точно. Она перестала вопить, нагло оторвав меня от созерцания:
- Алексей, мать твою, сделай что-нибудь!
Хм, Алексей – это я. Узнать бы теперь, что она от меня хочет.
- Чё случилось?
- Там, - она указала трясущимся пальцем на свою кровать, - там что-то…
- Что? - лениво пробурчал я, не спеша вылезать из-под одеяла.
- Не знаю! Встань и посмотри! - она сжала ладони перед грудью, топчась босиком по голому полу. Я сжалился и встал, приподнял её одеяло… матюгнулся и отбросил, отскочив на середину комнаты.
- Что там? - свела бровки домиком она, я опять подошёл к кровати, уже медленнее отвернул одеяло, присвистнул:
- Жень, куда ты, говоришь, дохлую змею положила?
- В п-пакетик…
Я обернулся, пытаясь разглядеть в неверном свете утра гору пакетов на полу. Прочистил горло:
- Жень, ты только не пугайся и не ори опять, ладно? Змея уже не дохлая, и не в пакете. У тебя в постели ей, по ходу, больше нравится.
Девчонка тихо заскулила, кусая губы:
- Что она там делает?! Убери её оттуда. П-пожалуйста...
- Что делает? Греется! - я хохотнул, подцепил упругое тельце возле головы, открыл ногой холодильник и с грохотом швырнул змеича в нижний ящик. Захлопнул дверцу коленом, отряхнул руки, оскалился, - порядок. Иди досыпай.
Она подошла, достала очки, внимательно осмотрела каждого бегемотика и порывисто схватила меня за руку:
- Спасибо!
Сразу же смутилась, опустила голову и влезла под одеяло. Я польщённо пожал плечами:
- Да чего там... Это ужик, он не кусается.
Сзади раздалось яростное:
- Что?!?
И на меня обрушилась подушка, всеми своими грёбаными бегемотами, потом ещё раз сбоку, потом с другого. Она метелила меня, одаривая воплями на каждый удар:
- Ты - раньше - сказать - не мог?! Урод!!! Так тебе! Так тебе!
Я нырнул под одеяло с головой и тихо гнусно ржал, пока она не запыхалась и не ушла на свою кровать. Часы показывали "скоро вставать", под одеялом было тепло и смешно.
В общем, день начинался на удивление хорошо!
***
Когда я проснулся спустя полтора часа, соседки уже не было. Её аккуратно застеленная кровать выглядела безобразно чистой на фоне всей остальной комнаты. Да, сутреца идея «разобраться» с мусором и посудой уже не казалась мне такой уж блестящей. Я натянул первое же, что на ощупь досталось из тюка с одеждой и потопал к холодильнику. Ну и что, что я туда уже месяц ничего не ложил? А вдруг там что-то всё-таки есть?
Моя логика была железна и неоспорима – в холодильнике стояла початая банка йогурта, молоко и три яблока. М-да, на её месте я б тоже похудел… Многострадального змеича в ящике для фруктов уже не было. И куда она его дела? Я осмотрелся, вроде, вот этой коробки тут вчера не было. Точно – картонная коробка от чего-то непонятного, сверху закрытая разрезанным пакетом с симметричными дырками. Что б не задохнулся, надо полагать. Внутри стоит пустое блюдце, она что его, ещё и кормила? По ходу, да. И он поел. Зззаботливая, блин…
Я подавил недостойное чувство зависти к ужику, который, в отличие от меня, уже поел, и осмотрел заваленный стол и пол. Чувство, которое я при этом испытал, последний раз посещало меня при созерцании двенадцати соток бабушкиного огорода, которые надо вскопать. Мантра о том, что большие мальчики не плачут и не бегают от проблем, пригодилась мне ещё не раз в течение следующих трёх часов, по истечении которых в комнате почти ничего не изменилось.
Я был в бешенстве. Это всё равно что проработать полдня на огороде, а потом поднять глаза от лопаты и понять, что вскопал всего три ряда. И что «от этого столбика и до вечера» – это нифига не иносказание. По комнате всё ещё валялась одежда, на столе всё ещё была посуда, хоть и чистая, а на полу был хлам, хоть я и рассортировал кучи и посдвигал их к стенам.
Я в остервенении тёр полотенцем очередную тарелку, всерьёз подумывая о более радикальном методе уборки – в окно, когда в замке заскрежетал ключ. С полминуты послушав её жалкие попытки открыть дверь, я провернул замок изнутри и хмуро кивнул вместо приветствия. Она вошла вся такая радостная, что замученному мне с порога захотелось её прибить, но девушка, ничего вокруг не замечая, сбросила туфли и пробежала к ящику:
- Привет, мой хороший! - откинула верх коробки, взяла обеими руками змея и нежно потёрлась носом о его нос, рептильчик в ответ только язык высунул, но и это вызвало у моей ненормальной соседки море умиления. - Ты моя заинька! Правда он хорошенький?
Это она уже у меня спросила, показав несчастное животное на вытянутых руках, как будто я его никогда до этого не видел. Не знаю, что было написано на моей ответной физиономии, но девчонка надула губки и отвернулась:
- Грубый ты, - погладила змея, осторожно уложила в коробку и налила ему молока. Когда мини-террариум был максимально облит вниманием, очередь дошла наконец и до меня, убогого. - А ты как? Как продвигается уборка?
- А то ты не видишь, - буркнул я, она пожала плечами, окинула взглядом мою работу. - Ты бы тарелки и кастрюли расставил по местам, освободился бы стол. Стало бы удобней и быстрее.
Я чуть не разорался по поводу того, где я видел всяких советчиц и куда они могут идти. Глядя на мою перекошенную физиономию, девушка буркнула «делай как хочешь», подобрала сумочку, бросила туда два яблока из холодильника и ушла не прощаясь.
Подавив соблазн швырнуть тарелку ей вслед, я бросил полотенце и сел на кровать, чуть не лопаясь от усталости, злости и раздражения. Какие ж мы, ёлки зелёные, правильные! Вымой, вытри, убери, расставь по местам!
Я открыл её сторону шкафа, маниакальный порядок просто резал глаза – отдельно свитера, брюки, джинсы и блузки, всё разложено по цвету от тёмного к светлому. Интересно, у неё бельё днями недели не подписано? С неё станется. На книжной полке царил тот же архивный порядок, книги по алфавиту, конспекты соответственно книгам на полке ниже. На тетради по английскому – Биг Бен и здание парламента, по немецкому – колонна и какая-то арка, по макроэкономике – карта мира и диаграмма… Интересно, ей с самой собой не скучно, нет? Открыл я только английский, скривился и закрыл – идеальный почерк, тема занятия выделена красным, определения – зелёным.
Сунув тетрадь куда-то между книгами, я хотел уже вернуться к своей бесконечной посуде, как меня озарило мерзко привлекательной мыслью… Я обернулся. Ужаснулся тому, как кощунственно смотрится осквернённая мной тетрадка не на своем месте… и жажда сделать гадость ближнему обуяла меня с неистовой силой.
Тарелки были забыты, я вооружился ножом и с мерзкой улыбкой выгреб её конспекты с полки.
***
Когда грязная и неблагородная подлость была уже совершена, я осторожно поправил последнюю тетрадь, восхитился – как так и было! – и растянулся на кровати. До тренировки времени не так уж много, грёбаная уборка сожрала полдня и не подавилась, пора звонить Саньку, пока не забыл.
Мой старый друг жил буквально в паре кварталов отсюда, когда-то мы ходили с ним на борьбу, потом перевелись в пятый класс, резко поумнели и решили вместе перейти на каратэ. Дорожки наши разошлись после девятого класса, когда он ушёл, а я остался, но мы продолжали иногда видеться, хоть он и бросил тренировки через пару лет. Мой старый тренер говорил, что Саня всё ещё где-то тренируется, но на соревнованиях не выступает. А жаль. Такого талантливого бойца я за свою жизнь больше не встречал, он мог бы стать великим, это все видели. Ему периодически приходили приглашения на международные турниры и серьёзные чемпионаты, но он отмахивался – какой спорт, когда семью кормить надо?
Его городской номер я помню до сих пор, как и голос его мамы, который с годами ничуть не изменился:
- Алло.
- Добрый день, тётя Лена. Это Лёха. А Санька можно?
- Лёша? С тренировки? - о, меня тоже помнят, как приятно! - А Саша на работе, сейчас я тебе его мобильный дам.
Я записал телефон, немного поболтал с приятной, как всегда, женщиной, тепло попрощался и сразу же набрал Санька. Тот меня тоже сразу узнал, обрадовался, как родному и без вопросов пообещал прийти за полчаса до тренировки.
Настроение поднялось под потолок, я даже на одном дыхании домыл и расставил по местам посуду, получил две секунды удовольствия от созерцания чистого и пустого стола и стал собираться на тренировку.
В коробке ужик, сволочь, с аппетитом пил молоко. Я забрал из холодильника последнее яблоко и вышел из комнаты.
***
Первая тренировка прошла, до второй полчаса перерыва, я закрыл зал изнутри и растянулся на татами, кайфово похрустывая каждым суставом. Зазвонил телефон, я перекатился к лавочке и взял трубку:
- Да.
- Лёх, я пришёл к дворцу. Куда заходить?
- Наверх поднимайся, - я радостно вскочил, - прямо в зал, он тут один.
Уже через пару минут мы валялись и дурачились на татами, болтали.
Он почти не изменился, темноволосый, невысокий и крепкий, как гранит. Физиономия добродушная и открытая, как часто бывает у людей, которых очень сложно обидеть... и опасно. Из таких с огромной лёгкостью вьют верёвки женщины и дети.
Я рассказал о своей учёбе и армии, он посокрушался, что как раз в том году женился, а меня на свадьбе не было, потихоньку разговор дошёл и до причины его пребывания здесь.
- Понимаешь, малолетки почти все, - сжал кулаки я, - по одному их можно плевком зашибить, но толпой как-то стрёмно. Если кого-то ненароком поломаешь...
- Ясно, - понятливо закивал Санёк, - и отбиться надо, и убивать нельзя. А когда их много, это сложно. С чем ходят?
Вот за что его люблю, так это за практичность!
- У одного выкидуху видел, но обращаться не умеет, - задумался я, - остальные вроде с голыми руками, даже пиво в банках, а не в бутылках.
Друг обаятельно полуулыбнулся, подмигнул:
- Разберёмся. Давай запускай своих, время уже, - встал, поправил кимоно, отвесил мне шутливый поклон, - учитель!
Я фыркнул и начал тренировку.
***
Когда все ушли, он даже помог мне со шваброй, потом мы закрыли зал и спустились на тёмную улицу. С напарником под боком я чувствовал себя гораздо увереннее, мы болтали и смеялись, и чуть не проморгали своих встречающих. Сегодня их было больше десятка, малолетки в начале квартала тихонько отстали от основной группы и теперь просто глушили пиво и пялились с безопасного расстояния. Я чуть не зарычал - подготовились, заразы. Краем глаза заметил, что Санёк сунул левую руку в карман сумки, скорее всего, за кастетом или парой крупных шариков от подшипников, он любитель такого дела.
То, что мой напарник – левша, на тренировках было дико неудобно, зато заставляло меня хорошо отрабатывать защиту с обеих сторон, да и нападение тоже. А как удобно с ним драться плечом к плечу! Я автоматически развернулся в привычную стойку для драки вдвоём с толпой, пацаны обошлись даже без просьбы закурить, просто вытащили кто на что горазд и кинулись. И началось!
В этот раз быки подобрались почти все взрослые, можно не жалеть, я резво раздавал синяки во все стороны, под костяшками хрустело, очередной курильщик давился вдохом. Иногда я ловил в поле зрения Санька, красиво взлетающего в очередном ударе и уже бьющего нового противника, пока первый ещё не долетел до земли. Потом в какой-то момент резко бить стало некого. Мы стояли спиной к спине в одинаковых стойках, вокруг копошились и стонали безмозглые тела.
- Ты как? - спросил друг. Зараза, он даже с дыхания почти не сбился! Завидно, блин.
- Нормально, - опустил руки я. – Вроде, никого не сломал. А ты?
- Есть сомнения, - вздохнул он, подошёл к одному из неподвижных тел, взял за подбородок, повертел несимметрично распухшую голову. - Не, нормальный, показалось. Идём?
Мы подняли сумки и зашагали дальше, малолетки куда-то испарились ещё во время драки, так что путь нам никто не преграждал. Я старательно не хромал, наступая на подвёрнутую ногу, что самое обидное – сам виноват! Неудачно повернулся, учитель хренов. Санёк, по-видимому, чувствовал себя вообще отлично, улыбается идёт, только лицо чуть разрумянилось.