Дел, однако, не оценила его свойства, но была слишком вежлива, чтобы выдать чувство отвращения. Она грызла кумфу как собака грызет оказавшуюся несъедобной кость: желания никакого, но ясно, что больше ничего не дадут. Я улыбнулся про себя и, дожевав свою порцию, смыл ее в желудок несколькими глотками воды.
- На Севере нет кумфы? - поинтересовался я, когда она заглотнула последнюю полоску.
Она поднесла ладонь ко рту.
- Нет.
- Ты ее еще оценишь.
- Хм...
Я передал ей кожаную флягу.
- Выпей. Это поможет.
Она шумно глотнула, потом заткнула флягу и вернула мне.
Я начал заворачивать распакованное мясо.
- Знаешь, что такое кумфа?
Взгляд голубых глаз был красноречивее слов.
- Рептилия, - объяснил я, - живет в Пендже. Невысокая, с возрастом вырастает до двадцати футов и становится жесткой как кожа на ботинке. Они примерно вот такие, - я свел руки в кольцо так, что пальцы едва соприкасались. - Но если отловить и снять шкуру с молодой, получишь неплохое мясо. У меня две сумки им забиты. Этого нам вполне хватит, чтобы пересечь Пенджу.
- И это вся еда?
Я пожал плечами.
- Встретим караван - купим что-нибудь. Можем остановиться в паре селений. Но мясо кумфы наша основная диета, - я улыбнулся. - Оно не портится.
- Хм...
- Ты его еще оценишь.
Я довольно потянулся, прижался спиной к седлу и расслабился. Ну вот и я, в пустыне, наедине с прекрасной женщиной. Живот набит, а закат обещает прохладную ночь. Звезды дополняли обстановку до идиллии. Когда мы доберемся до Пенджи все, конечно, изменится, а пока я был почти счастлив. Для полного счастья мне не хватало глотка акиви, но когда я покидал кантину в поисках Дел, у меня уже не оставалось ни монеты.
- Сколько до Пенджи? - спросила Дел.
Я повернул голову и увидел, что она заплетает волосы в обычную косу. Стыдно было даже смотреть, как она скручивает это великолепие, но я понимал, что в песках такие волосы как у Дел могли причинить немало неудобств.
- Подъедем завтра, - я оперся о седло. - Теперь, когда мы устроились, может расскажешь, почему ты подошла именно ко мне в кантине?
Она перевязала косу кожаным шнурком.
- В Харкихале мне сказали, что скорее всего брат попал к Осмуну Торговцу, но из разговоров я поняла, что найти этого Осмуна будет нелегко. Тогда я попросила назвать кого-нибудь из его друзей, - Дел пожала плечами. - Три разных человека сказали: здоровый танцор меча, называет себя Песчаный Тигр, хорошо знает Осмуна. И я стала искать танцора меча вместо работорговца.
Харкихал - городок около границы. Грязное местечко, и если ей удалось выудить такую информацию из людей, которые - я знал по своему опыту держали рот закрытым, пока не дожидались должного поощрения, она обладала незаурядными способностями.
Я посмотрел на Северянку повнимательнее. Мне не верилось, что она могла справиться с мужчиной, но что-то в ее глазах мешало сделать окончательное заключение.
- Значит ты искала в кантине меня, - я потрогал шрамы, доходившие до подбородка. - Да, думаю узнала ты меня без труда.
Она пожала плечами.
- Они описали тебя. Сказали, ты жесткий как мясо старой кумфы, только тогда я их не поняла, - она прищурилась. - И они говорили о шрамах на твоем лице.
Я подумал, что ей хотелось спросить, откуда эти шрамы. Ими обычно интересовались все, особенно женщины. Шрамы были частью легенды, и я не уклонялся от рассказа.
- Песчаный тигр, - веско сообщил я ей и встретил прямой взгляд. - Они как кумфа, живут в Пендже. Хищные, опасные звери. Не откажутся полакомиться человечиной, если кто-то по глупости заявится в их логово.
- Как ты?
Я засмеялся.
- Я знал, что делал, когда шел к ним. Я должен был убить большого тигра, который наводил ужас на поселение. Ему удалось содрать с меня несколько кусков кожи и провести когтями по лицу, как видишь, но я с ним расправился, - я показал на ожерелье, висевшее на мой шее - черные, хищно загибающиеся когти, нанизанные на темный шнур. Мое лицо испробовало их на себе. - Это все, что от него осталось. Шкуру я взял в свой хиорт, - снова прямой взгляд. - Шатер.
- И теперь тебя называют Тигр.
- Песчаный Тигр. Тигр - сокращенно, - я пожал плечами. - Имя не хуже любого другого, - я немного подумал, а потом решил, что это не повредит моей репутации - и не уронит меня в глазах Дел - и рассказал всю историю. - Я до мельчайших подробностей помню день, когда все это случилось, зловеще начал я, подготавливая ее к леденящему кровь повествованию. Песчаный тигр крал детей, которые отходили от поселка. Никто не мог выследить зверя и положить конец этим злодеяниям. Двое рискнувших охотников были убиты около его логова. Шукар испробовал все свои магические заклинания, но ни одно не помогло - от магии всегда мало проку. Тогда шукар объявил, что племя чем-то прогневило богов и те ниспослали наказание, и что человек, который сможет погубить зверя, заслужит вечную благодарность племени, - я пожал плечами. - Ну, я взял свой нож и вошел в логово, а когда выбрался оттуда, тигр был мертв.
- И чем потом вознаградило тебя племя?
Я улыбнулся.
- Ну, награда была столь велика, все юные красавицы племени, благодарные мне за мой подвиг, падали передо мной на колени и каждая умоляла взять ее в жены. Мужчины чествовали меня и готовы были отдать мне все, что имели. Так что по понятиям Салсет я был вознагражден сполна.
- И сколько жен у тебя было? - мрачно поинтересовалась Дел.
Я погладил шрамы на лице.
- Честно говоря, ни одной. Я не связываю себя надолго с женщинами, я пожал плечами. - Для меня и одна жена много, не говоря уже о нескольких.
- А почему ты оставил племя?
Я закрыл один глаз и покосился на яркую звезду.
- Захотелось чего-то нового. Даже кочевое племя, такое как Салсет, может показаться клеткой. Так что я побродил по земле, а потом занялся танцами мечей, достиг седьмого ранга и стал самим собой.
- На Юге хорошо платят?
- Я очень богат, Дел.
Она улыбнулась.
- Я вижу.
- И буду еще богаче, когда мы закончим твою охоту.
Она покрепче затянула шнурок, стягивающий светлую косу.
- Но ты считаешь, что мы не найдем моего брата, так?
Я вздохнул.
- Пять лет - долгий срок, Дел. С ним могло случиться все, что угодно. Особенно если он был у работорговцев.
- Я не собираюсь сдаваться, - резко объявила она.
- Ну конечно. Я и не думал, что ты сдашься.
Она стянула бурнус через голову, аккуратно свернула его и положила рядом с седлом. Весь день ее тело было закутано в шелк и вдруг, увидев бледную, нежную кожу, я снова понял - и морально, и физически - как я хочу ее. И один долгий, восхитительный момент, когда она смотрела на меня, во мне вновь проснулась надежда. Ее лицо осталось совершенно спокойным. Я ждал приглашения, но она ничего не сказала. Она просто вытащила из ножен меч и положила его рядом с собой на песок. Послав мне длинный, загадочный взгляд, Дел улеглась и повернулась ко мне спиной - туника плотно обтянула бедра.
Жемчужно-розовая сталь поблескивала при свете звезд, радужно переливались руны.
Похолодало и я поежился. Впервые за множество ночей я не снял бурнус. Вместо этого я растянулся на чепраке и смотрел на звезды пока не заснул.
Аиды, так я никогда еще не проводил ночь...
4
Неопытный глаз не определит, где кончает править пустыня и начинаются владения ее старшей, беспощадной сестры. Но для таких как я, тридцать с лишним лет бродивших по пескам, граница между пустыней и Пенджей ясна как день и сразу бросается в глаза.
Дел остановила свою лошадь рядом с моей, осмотрелась и удивленно взглянула на меня. Косу она перекинула через левое плечо и ее конец лежал на красном шелке, покрывавшем высокую грудь. Нос Дел порозовел от солнца и я знал, что если она срочно не накинет капюшон, очень скоро такой же оттенок приобретет все ее лицо.
Мой капюшон был на голове, хотя я мог обойтись и без этого. Дел напряженно проследила за моим взглядом. Я кивнул.
- Здесь, моя баска с Севера, начинается Пенджа.
Она осмотрела пространство. Горизонт скрывался за рядами грязно-коричневых дюн. Казалось, что даже из неба солнце высосало все цвета. Над нами возвышался огромный купол из бледного топаза и лишь у края появлялся серо-голубой ободок. К югу, западу и востоку не было ничего, мили и мили пустоты. Аиды, наверное, такие же.
Дел обернулась. К северу тоже было жарко и пыльно, но чувствовалось, что земля жила и обещала справиться с песком и возродиться. Пенджа тоже обещала - обещала, напевая песню смерти.
Дел не скрыла недоумения.
- Как ты определил? Почему именно здесь?
Я показал на песок под копытами ее лошади.
- Посмотри. Видишь разницу?
- Песок как песок.
Но прежде чем я успел сделать ей выговор за такое бездумное заявление, она соскочила с пыльного серого мерина, наклонилась и набрала полную ладонь песка.
Дел пропускала песок между пальцами пока ладонь не опустела. На ней осталось лишь несколько крупинок полупрозрачных серебряных кристаллов. В них и заключался губительный секрет Пенджи: кристаллы ловили и задерживали солнечное тепло, усиливали его, отражали, тысячекратно увеличивая яркость и температуру, так что все, кроме песка, сгорало.
Дел не скрыла недоумения.
- Как ты определил? Почему именно здесь?
Я показал на песок под копытами ее лошади.
- Посмотри. Видишь разницу?
- Песок как песок.
Но прежде чем я успел сделать ей выговор за такое бездумное заявление, она соскочила с пыльного серого мерина, наклонилась и набрала полную ладонь песка.
Дел пропускала песок между пальцами пока ладонь не опустела. На ней осталось лишь несколько крупинок полупрозрачных серебряных кристаллов. В них и заключался губительный секрет Пенджи: кристаллы ловили и задерживали солнечное тепло, усиливали его, отражали, тысячекратно увеличивая яркость и температуру, так что все, кроме песка, сгорало.
Дел медленно сжала пальцы.
- Теперь я поняла, - она поднялась и осмотрела бесконечную Пенджу. Сколько миль?
- Кто знает? Пенджа как дикий зверь, баска, для нее нет преград. Ее не огородить забором, у нее нет границ. Она идет куда захочет вместе с ветром, она свободнее любого кочевника, - я пожал плечами. - Сегодня она может быть в милях от поселения, а через пару дней поглотить в нем все, до последней козы и ребенка. Поэтому без проводника нельзя. Если ты раньше не пересекала Пенджу, ты не знаешь меток, не знаешь, где искать колодцы, - я махнул рукой на Юг. - Там, баска, правит смерть, - она плотно сжала губы и я добавил: - Баска, я не пытаюсь запугать тебя. Я не преувеличиваю. В Пендже не бывает излишних мер предосторожности.
- Но ее МОЖНО пересечь, - она посмотрела на меня, стряхнула кристаллы и вытерла ладонь о бурнус. - Ты же переходил ее.
- Переходил, - согласился я, - но прежде чем пересечь неотмеченную границу и шагнуть на серебряный песок, ты должна понять, что будет ждать тебя там.
Маленький мерин ткнулся ей в бок носом, требуя внимания. Дел положила одну руку ему на лоб, а другую под широкую морду и начала нежно поглаживать твердые мускулы. Но ее взгляд и внимание были прикованы ко мне.
- Тогда скажи, что там будет меня ждать.
Она не испугалась. Сначала я подумал, что она притворялась, чтобы я не принял ее за слабую, глупую женщину, которая пытается играть в мужчину, но потом понял, что ошибся. Она действительно была сильной. И что более важно, она готова была выслушать меня.
Жеребец фыркнул, сдувая пыль с ноздрей. В неподвижном тяжелом воздухе я услышал, как зазвенели трензельные кольца, тяжелые кисточки застучали по медным украшениям уздечки. Насекомое с низким жужжанием опустилось на ухо гнедому. Жеребец раздраженно тряхнул головой, отгоняя паразита, и затанцевал на песке. От этого поднялись облака пыли и он снова фыркнул. В пустыне все идет по кругу. Колесо, бесконечно вращающееся в изменчивой постоянности окружающего мира.
- Во-первых, миражи, - начал я, - губительные миражи. Ты думаешь, что видишь оазис, а когда подъезжаешь к нему, он превращается в песок и небо и расплывается в воздухе. Если хотя бы раз поверить в такой мираж, можно уйти слишком далеко от настоящего оазиса, настоящего колодца. И тогда верная смерть.
Она ждала продолжения молча, почесывая морду серому мерину.
- Может начаться самум, - рассказывал я, - сирокко. Это что-то вроде песчаных бурь, а песчаные бури Пенджи будут вопить, визжать и стонать пока не сдерут плоть с костей человека. Есть еще кумфы. И песчаные тигры.
- Но с песчаным тигром можно справиться, - она сказала это резко. Так резко, что я нахмурился, пытаясь понять, серьезно она говорила или просто подшутила над моим именем и моей репутацией.
- Можно столкнуться с борджуни, - продолжил я. - Это воры и они ненамного лучше падальщиков пустыни. Нападают на неосторожных путников и караваны, крадут все, снимают с человека последний бурнус, а потом убивают.
- Это все? - спросила она, когда я замолчал.
Я вздохнул - ну, если ей и этого мало...
- Всегда есть шанс столкнуться с кочевыми племенами. Кое-кто из них дружелюбен, как Салсет и Талариан, но большинство, вроде Ханджи и Вашни, воинственные племена, приносящие человеческие жертвы. Отличаются только ритуалами, - я сделал паузу. - Вашни увлекаются вивисекцией, Ханджи каннибалы.
Она подумала и снова кивнула.
- Что еще?
- Тебе этого недостаточно?
- Достаточно, - тихо сказала она, - может быть более, чем достаточно. Но мне кажется, что ты кое-что от меня скрываешь.
- А что еще ты хочешь от меня услышать? - раздраженно спросил я. Или ты думаешь, что я не знаю, как тебя развлечь и рассказываю сказки?
- Нет, - она прижала ладонь ко лбу, прикрывая глаза, и посмотрела на юг, сквозь сверкающие пески. - Ты не сказал ни слова о колдовстве.
Я опешил и разъяренно уставился на нее. Потом фыркнул.
- Меня интересует только магия, заключенная в круге.
Под пылающим солнцем ярко-красная ткань выгорала на глазах, а золотые кисточки ослепительно сияли.
- Танцор меча, - мягко сказала она, - будет лучше, если ты перестанешь принижать то, что скрывает великую силу.
Я выругался.
- Аиды, баска, ты говоришь как шукар, он тоже пытался заставить людей поверить, что он вместилище тайн и магии. Слушай, я не скажу, что магии нет, потому что она есть. Но магией называют разные вещи, и сколько раз за свою жизнь я видел как прикрываясь этим словом обманывали дураков, отбирая у них деньги и воду. Это жульничество, баска, и таких мошенников можно разоблачить.
Она долго пристально смотрела мне в лицо, словно взвешивая что-то, потом неохотно кивнула.
- Скептик, - отметила она. - Может даже дурак. Но знаешь... это твое дело. Я не священник, чтобы пытаться обратить тебя в свою веру, - Дел повернулась и пошла вперед.
Не задумываясь, я шагнул в сторону, чтобы ее пропустить, и схватил свободно повисший повод мерина. Серый уже собрался идти за ней.
- В аиды, куда ты отправилась?
Она остановилась. Застыла на неотмеченной границе. Ничего мне не ответила. Она просто вытащила свой сияющий меч и вонзила его в песок, словно пригвождая к земле человека, а потом отпустила рукоять. Меч возвышался над песками, руны на лезвии радужно переливались. Она села перед ним, скрестила ноги и закрыла глаза. Руки безвольно опустились на колени.
Лицо опалял зной. Когда едешь, можно забыть о жаре и сконцентрироваться на движении. Но сидя на лошади, застывшей посреди раскаленных песков, зная, что слезть придется еще не скоро, я чувствовал только зной... и удивлялся, наблюдая за странным поведением женщины.
Глаза закрыты. Голова опущена. Тишина. Фигурка, закутанная в малиновый шелк, ноги скрещены на песке. Перед ней Северный меч из неизвестной стали, рукоять сияла в плывущем воздухе.
Я чувствовал, как по лицу стекали капли пота. Лоб, живот, руки, все было влажным. Шелковая ткань бурнуса намокла и прилипала к коже. Острый запах бил в ноздри.
Я пригляделся к мечу. Мне казалось, что под тонкой пленкой металла двигались тени и это уже относилось к области магии, той могущественной магии, которой владели единицы. Я моргнул, и видение тут же пропало.
Нет, магия существовала только в круге танцора меча.
Дел легко вскочила и вытащила меч из песка. Клинок скрылся в ножнах за левым плечом, а Дел подошла к серому и перекинула повод на шею мерина.
Я не удержался и мрачно спросил:
- Ну и что это было?
Она быстро вскочила в седло.
- Я просила разрешения продолжить мое дело. Так принято на Севере, готовясь к опасному путешествию.
- Просила у кого? - не понял я. - У меча?
- У богов, - серьезно ответила она. - Но может, если ты не веришь в магию, ты не веришь и в богов?
Я улыбнулся.
- Точное попадание, баска. Ладно, если боги... или меч... дали тебе разрешение, поехали дальше, - я показал рукой. - На Юг, баска. Все время на Юг.
Выносить Южное солнце тяжело всем. Оно висит над тобой на выжженном небе как зловещий бог аид и смотрит вниз единственным круглым глазом. Бурнус хорошо защищает кожу, но не спасает от жары. Шелк, нагреваясь, сам задерживает тепло, и если ткань не лежит складками, а прикасается к телу, обжигает как раскаленный металл.
Через некоторое время глаза начинают болеть, устают щуриться от безжалостного сияния, а если закрыть их, видно было яркое красное солнце, просвечивающее сквозь веки. Пески Пенджи сверкают ослепительно. Сначала янтарно-красные переливы дюн, покрытых коркой драгоценных кристаллов, притягивают и очаровывают, но с каждой проходящей минутой кристаллы сияют все ярче, и блеск начинает резать глаза.
А вокруг стоит давящая тишина, которую нарушает только шелест песка под копытами лошадей и случайный скрип кожаного седла на чепраке.
Сотни лет Южные лошади выводились в расчете на зной и слепящее солнце. Длинные челки предохраняли их глаза от света и частично изолировали тепло. Шерсть у них редкая, а шкуры скользкие как шелк. Сколько раз я мечтал о том, чтобы человек был приспособлен к жизни в песках так же как пустынная лошадка... и был бы таким же нетребовательным.
Воздух плывет. Вы смотрите вперед и видите ровный горизонт, ровное небо, ровный цвет. Вы чувствуете как из вас пьют жизнь, высасывая влагу из кожи до тех пор, пока вы не поймете, что превратились в сухую оболочку, готовую рассыпаться на миллион частей при первом же порыве ветра. Но ветер не подует, и молитесь, чтобы его не было, потому что ветер - это начало самума, это летящий песок, острый как зубы кумфы, который въедается в вашу плоть.