Охотник на вампиров. Глубина - Ольга Грибова 7 стр.


Это нас безмерно пугает, — Эмми обратилась к Сергею доверительным шепотом с явными томными нотками, — и мы бы хотели получить консультацию врача на этот счет. — К словам она присовокупила глубокий вздох, заставивший ее грудь приподняться, из-за чего и без того плотно облегающая блузка сделалась откровенно тесной. Ткань натянулась, из последних сил сдерживая напор. Даже мне стало жарко, и я был вынужден расстегнуть верх-нюю пуговицу рубашки. Каково же приходилось бедняге, на которого была направлена вся сила обольщения этого безупречного существа?

Боюсь, я не могу разглашать эту информацию, — чуть не плача, ответил доктор.

— Понимаю, — Эмми выглядела удрученной. Но уже через секунду она неожиданно подалась вперед и наклонилась над столом, выставив на обозрение Сергея глубокий вырез белой блузки, и интимным голосом добавила: — Но мы же никому об этом не скажем. Это будет нашим маленьким секретом.

Бедняга в ужасе перевел взгляд на меня, ища поддержки, но я остался глух к его страданиям, и он сдался:

— Что бы вы хотели узнать?

Эмми мельком посмотрела в мою сторону, давая понять, что настала моя очередь вступить в разговор.

Просто расскажите нам о болезни детей, которая так распространена в вашем городе, — по-деловому начал я. — Ею болеет определенная категория детей или это не имеет значения? Можно ли ее выявить на ранних стадиях? Каковы симптомы? Ну и так далее, — пока врач не опомнился, я обрушил на него шквал вопросов.

Болезнь носит название синдром Глухарева, — степенно отвечал Сергей, а я отметил про себя, что это имя врача, которому принадлежит кабинет. — Впервые Анатолий Александрович выявил ее сорок лет назад. Это генетическое заболевание, связанное с изменениями в хромосомах. Его нельзя распознать до тех пор, пока не начинают проявляться симптомы. — Мы с Эмми слушали, не перебивая, так как боялись, что поток от-кровений молодого врача может внезапно иссякнуть. — Первые симптомы появляются года в три-четыре, до этого дети абсолютно нормальны. Физически это проявляется в анемии и затрудненном пищеварении. Дети часто отказываются от обычной пищи, предпочитая только богатые красными кровяными тельцами продукты. Например, печенку, говяжий язык, сердце. При этом они едят их в сыром виде. Есть еще и психологический аспект болезни. И он намного опаснее.

А вот с этого места поподробнее, пожалуйста, — попросил я.

Дети теряют интерес к привычным забавам. Они становятся агрессивными, я бы даже сказал, жестокими. Иногда это выливается в насилие над животными, — скрупулезно перечислял симптомы Сергей Михайлович. — Они перестают общаться со сверстниками, замыкаются в себе. В период полового созревания агрессия возрастает, и нам приходится изолировать таких детей.

Изолировать?

Да, — подтвердил врач, — существует закрытый пансионат специально для таких больных. Но вход туда запрещен, — нервно добавил он, косясь на Амаранту.

Разумеется, — кивнула девушка.

Вид доктора стал так суров, что я понял: больше мы ничего из него не вытянем. Кажется, ему удалось справиться с первым потрясением, которое вызвала у него Эмми, и он снова некстати вспомнил о врачебной этике.

Вам надо поговорить с доктором Глухаревым, — в подтверждение моей догадки заявил Сергей, — он гораздо лучше меня осведомлен в этом вопросе.

Так мы и поступим, — не стала спорить Эмми. Она, видимо, тоже почувствовала, что еще раз трюк с вырезом не пройдет. — Спасибо, что уделили нам время. До свидания, — вежливо попрощалась девушка уже без всякого жеманства.

Мы покинули принадлежащий так и не встреченному нами доктору Глухареву кабинет. Надев плащ и плотнее надвинув на глаза капюшон, Эмми вышла на улицу, где безгранично царило солнце.

Еще в поликлинике стало заметно: Амаранту что-то тревожило, но она хранила молчание, и я решил вмешаться:

— Есть мысли?

— Тебе не показалось странным, что у детей такие необычные гастрономические пристрастия? — обернувшись ко мне, спросила Эмми.

Я задумался над вопросом. Действительно, из головы совсем вылетело замечание врача о том, что заболевшие ребята проявляют интерес к еде, содержащей большое количество эритроцитов, а проще говоря, красных кровяных телец. Первая ассоциация, конечно, была связана с вампирами. Именно они питают страсть к этому источнику жизни. Можно было бы предположить, что дети являются неким переходным звеном от человека к вампиру, проходят, так сказать, стадии превращения, если бы не одно «но»: процесс превращения в вампира длится несколько дней, никогда не растягиваясь на годы. Обычному человеку достаточно выпить несколько капель крови вампира, чтобы навсегда утратить свою человеческую сущность. К тому же дети не боятся солнечного света, что совсем уж невозможно, если речь идет о кровопийцах.

Ты подумал о вампирах? — угадала ход моих мыслей Эмми.

Да, но это не они. Нельзя становиться вампиром постепенно, в течение долгих лет. Или я чего-то не знаю? — обратился я к девушке как к эксперту по вурдалакам.

В таком случае мне тоже многое неизвестно, ведь я ни разу не слышала о таком способе.

Так и не придя ни к какому заключению, мы вернулись в гостиницу, где нас ждал изнывающий от любопытства Димка. Пришлось рассказывать все ему в мельчайших подробностях, и он не меньше нашего удивился такому описанию болезни.

Общий мозговой штурм ничего не принес. Единственное, в чем мы были уверены, так это в том, что вампиры пусть и косвенно, но все-таки имеют отношение к этому делу. Правда, мы так и не поняли, какое именно.

Наше оживленное обсуждение прервал звонок моего мобильного телефона. Не нужно было брать трубку, чтобы понять: это отец. Первым делом мы подумали, что он звонит, чтобы попросить нас приехать.

— Хочешь, я с ним поговорю? — предложила Эмми.

— Спасибо, но лучше я сам, — отклонил я ее предложение. Я помнил обещание, данное папе, и не собирался выкручиваться, отдаляя неизбежное. Если он скажет, что мы ему нужны, мы сегодня же отправимся в путь. Взяв трубку, нажал на кнопку ответа и напряженно поздоровался. — Привет, пап!

Влад, сынок, как у вас там дела? — раздался из динамика уверенный отцовский голос.

Все в порядке. А ты сам как? Суккуб не появился? — спросил я с замиранием сердца.

Пока нет, так что можете расслабиться, — в папином голосе слышалась насмешка. — Представляю, как вы все там напряглись, увидев, кто звонит.

Я довольно улыбнулся и сделал остальным знак, что все в порядке и нас не ожидает скорый отъезд.

Как ваше дело? — между тем спросил папа.

Продвигается, — туманно ответил я, но его это, похоже, не удовлетворило.

Я вообще-то жду подробного отчета.

Ничего не оставалось, как пересказать отцу все наши приключения, начиная с момента его отъезда. Папа слушал внимательно, не перебивая, лишь изредка хмыкая в любопытных местах. Почему-то его особенно заинтересовала считалочка, пришлось передать трубку Эмми, и она продиктовала стишок отцу.

Попробую что-нибудь о ней выяснить, — заверил папа, пробормотав еле слышно: — Она кажется мне смутно знакомой.

Что? — переспросил я.

Ничего, — уже более беспечно произнес отец, — всего лишь мысли вслух. Ну, звоните, если что. — Попрощавшись, он повесил трубку.

Зачем ему понадобилась эта жуткая считалка? — спросил Дима.

Похоже, он где-то ее слышал, — пожал я плечами. — Только вспомнить не может.

— Я бы такое не забыл, — протянул излишне впечатлительный брат.

Лично мне стишок не казался чем-то выдающимся. Страшилка как страшилка, дети знают множество таких. Она не наводила на меня такой ужас, какой испытывал Дима. Не исключаю, причина в том, что я знал ее только со слов Эмми. Возможно, когда считалочку произносит ребенок, она производит более сильное впечатление. Но одно то, что стишок заинтересовал отца, говорило о его значимости, и я решил, что пока рано сбрасывать его со счетов.

К тому моменту, как мы закончили разговор о смысле и предназначении стиха, за окном стемнело, и Дима заторопился к себе в номер. Я же за прошедший день порядком устал, так что собирался принять душ и завалиться спать.

Выйдя из ванной комнаты, увидел, что Эмми снова куда-то собирается. Она переоделась в свободное мини-платье и, казалось, ждала только меня, чтобы поставить в известность о своем уходе.

Опять направляешься на прогулку? — поинтересовался я равнодушно.

Я все равно не сплю, так что лучше пройдусь по городу. Может быть, узнаю что-нибудь новое, — туманно ответила девушка.

Я с тобой, — пробормотал я, подавив зевоту.

Ты засыпаешь на ходу, — улыбнулась Амаранта, — лучше отдохни.

Замечание было верным. Глаза действительно закрывались сами собой, но очень не хотелось отпускать девушку одну.

Ничего, я справлюсь, — попытался возразить я, но Эмми остановила мой протест.

Замечание было верным. Глаза действительно закрывались сами собой, но очень не хотелось отпускать девушку одну.

Ничего, я справлюсь, — попытался возразить я, но Эмми остановила мой протест.

Я могу скрыться от тебя за несколько секунд, и ты даже не поймешь, в каком направлении я ушла. Не заставляй меня этого делать.

Мне оставалось только принять условия Эмми, ведь сомневаться в справедливости ее слов не приходилось. Как бы я ни старался, мне не угнаться за вампиром. Неприятно, когда тебя так легко одолеть, подумал я, ложась в постель. Я привык чувствовать, что сила на моей стороне, а в случае с Амарантой все обстояло иначе.

8 В гостях у серого волка

Мне редко что-нибудь снится. Обычно я просто проваливаюсь в сон, с тем чтобы, как мне кажется, тут же проснуться, хотя на самом деле прошла уже целая ночь. Вот и в этот раз было так же. Казалось, только я закрыл глаза, как сразу же пришлось снова их открыть. Единственное отличие состояло в том, что в комнате было все еще темно, и на улице стояла ночь.

Сообразив, что меня разбудил какой-то шум, я приподнялся на кровати в поисках его источника и увидел рядом с окном тонкую девичью фигурку в белом платье.

Эмми стояла ко мне спиной, но чувствовалось, что она напряжена. Что-то случилось. Иначе с чего бы ей возвращаться в номер до рассвета?

— Что произошло? — спросил я сонно, все еще окончательно не придя в себя.

Эмми вздрогнула от звука моего голоса и обернулась.

— Прости, не хотела тебя разбудить, — прошептала девушка, как будто в комнате был кто-то еще, кого бы она могла потревожить, говоря в полный голос.

— Все нормально. — Я сел, свесив ноги с постели, пошарил рукой рядом с кроватью в поисках джинсов и, отыскав, надел. Застегивая на ходу ширинку, подошел к окну.

От сонливости не осталось следа. Встревоженные глаза девушки рассеяли остатки сна лучше любого кофе.

Что там? — Я выглянул в окно, но ничего не заметил, зато ощутил жар, идущий от тела Амаранты, которая стояла всего в шаге от меня. Значит, она успела перекусить. Я испугался, что причина странного поведения кроется в том, что она убила невинного человека. Должно быть, тревога, охватившая меня при этой мысли, отразилась на лице, потому что Эмми поторопилась меня успокоить:

Все в порядке. Мне даже удалось подкрепиться. — Амаранта смущенно улыбнулась, и я понял, что, по крайней мере, в этом вопросе действительно все окей.

Что же тогда?

В городе есть другие вампиры, — она еще не успела договорить, а я уже насторожился. Сказался накопленный годами опыт охотника, мозг мгновенно начал просчитывать возможные варианты обороны и нападения. Я полностью переключился на новую информацию.

Сколько их? — деловито осведомился я, доставая горячо любимый винчестер из-под кровати и прикидывая в уме наш запас серебряных пуль.

— Думаю, особей пятнадцать, не меньше. Услышав ответ, я повернулся к Эмми, не веря своим ушам. Чтобы вот так напороться на клан вампиров (которые, кстати, большая редкость), да еще такой внушительный! Немыслимо.

Ты уверена? — переспросил я хрипло, у меня внезапно перехватило горло. Даже с одним вампиром справиться более чем проблематично. В подобном деле на стороне охотника только холодный расчет и удача, да и то мы стараемся выходить на них с численным превосходством, что значительно увеличивает наши шансы на выживание. А тут пятнадцать вампиров! Я почувствовал, что мне стало по-настоящему страшно. — Они знают о нас?

Нет. — Ответ Эмми немного успокоил.

Но почему ты раньше их не почувствовала?

Потому что их не было в городе, — она развела руками. — Я и сейчас едва уловила присутствие вампиров, они всего лишь проходили мимо. Но думаю, они живут где-то неподалеку.

Немного расслабившись от известия, что прямо сейчас на нас никто нападать не собирается, я сел в кресло. Винтовку положил на журнальный столик поближе к себе. Глупость, конечно, но с ней как-то спокойнее.

Вампиры пришли за детьми? — Я вспомнил про ребят на площадке.

Вряд ли они имеют какое-либо отношение к малышам. — Эмми тоже выглядела взволнованной. Для нее встреча с вампирами ничем хорошим не закончилась бы. После побега от Грэгори она была чуть ли не самой разыскиваемой персоной в кругу собратьев.

А это не кажется тебе странным? — рассуждал я вслух. — Дети, страдающие анемией, и клан вампиров неподалеку. Эти два обстоятельства не могут быть простым совпадением.

Ты, вероятно, прав, — легко согласилась Амаранта, — но неясно, что именно их объединяет.

Вижу, у тебя есть идея, как это выяснить, — предположил я, внутренне подготовившись услышать то, что мне не понравится. И, надо сказать, Эмми не обманула ожиданий. То, что она предложила, вызвало у меня бурю негодования.

Я хочу встретиться с главарем вампиров и поговорить, — самым невинным тоном заявила Амаранта.

Ни за что! — возразил я, четко проговаривая каждую букву. — Или, может, ты забыла, что Грэгори спит и видит, как бы вернуть назад свою девочку? Уверен, он разослал гонцов во все стороны света. Не думаю, что в мире остался хотя бы один вампир, который не знает о том, что Грэгори ищет тебя. А после того, как мы убили его дочь, нам вообще лучше сидеть и не высовываться. Понимаешь, как мы рискуем!

Но я тоже его дочь! — Это значило лишь, что Грэгори обратил ее; никаких реальных семейных связей между ними, конечно, не существовало. Но мне все равно не понравилось, с каким жаром Эмми это произнесла. На долю секунды показалось, что она гордится своей связью с «первым» вампиром. — К тому же это, вероятно, наш единственный шанс узнать, что случилось с несчастными детьми! — Амаранта тоже перешла на повышенные тона, не желая мириться с проигрышем в споре. — Если нам ничего не удастся выяснить у вампиров, мы вообще никогда не раскроем это дело!

— Тогда к черту его! — взревел я подобно медведю. — И детей тоже к черту! Мы завтра же уезжаем.

Конечно, я не бесчувственный чурбан, и мне жаль малышей, но что такое все дети мира по сравнению с ужасающей возможностью потерять любимую девушку? Именно страх за Амаранту в этот момент управлял моими эмоциями и поступками.

Я буду предельно аккуратна, — умоляюще протянула Эмми. Хитрая бестия смекнула, что спорить бесполезно, и решила взять меня лаской. Ради достижения цели она даже наплевала на предосторожность и рискнула приблизиться ко мне, преданно заглядывая в глаза.

Это как? Замаскируешься, чтобы тебя никто не узнал? — Я был неумолим (по мере сил, конечно), ведь на карту поставлено слишком многое.

Эмми вздохнула, окончательно осознав мою непреклонность, но сдаваться так быстро не в ее характере. Девушка прильнула ко мне, положив голову на плечо, и прошептала:

Я возьму тебя с собой.

Спасибо за заманчивое предложение, — я усмехнулся. — Всегда мечтал побывать в логове вампиров. Если уж где и заканчивать свою жизнь, то только там.

Но ведь мы все равно в тупике. Признай, мы запутались. А это какая-никакая, а все же зацепка, — шептала Эмми, нежно гладя меня по плечу кончиками пальцев.

Плутовка знала, как выбить меня из колеи. Мысли начали путаться, я мог думать только о сладком запахе ее волос и нежном бархате кожи. Взяв девушку за плечи, я мягко отстранил ее, рассчитывая вернуть трезвость мыслей.

Я человек, ты не забыла? Вампиры тут же разорвут меня на части.

А я скажу им, что ты мой послушник, — выкрутилась Амаранта.

Пришлось признать, что этот вариант несет в себе зерно здравого смысла. «Послушниками» в среде вампиров называли людей, мечтающих о вечной жизни и стре-мящихся заслужить ее. Они повсюду таскаются за хозяевами-вампирами, исполняя любые поручения в надежде, что те когда-нибудь подарят им каплю-другую своей крови. Странные это были отношения. Вампиры, конечно, с превосходством смотрят на человечество, но к послушникам они испытывают особую неприязнь. Они их и людьми-то не считают, относя к разряду, в лучшем случае, служебных собак. Но от этого число желающих стать послушниками ничуть не убавляется, тем более что зачастую хозяева выполняют желание своих добровольных слуг. Правда, бывают и исключения, но тут уж каждый действует на свой страх и риск. Охотники тоже относятся к послушникам даже хуже, чем к самим вампирам. Тем, кто посвятил свою жизнь борьбе с тьмой, трудно понять человека, который отчаянно стремится стать частью этой самой тьмы. Выходило, что послушники были одинаково неприятны и своим, и чужим.

Видя, что я серьезно задумался над ее предложением, Амаранта поспешила закрепить успех:

Мы только туда и сразу обратно. Мне нужно всего несколько минут, чтобы осмотреться.

И ты уже, конечно, знаешь, где находится логово вампиров?

Почему сразу логово? — с обидой за весь вампирский род переспросила Эмми. — У них вполне приличный дом километрах в семидесяти отсюда.

Назад Дальше