Однако прежде чем они успели приземлиться, в воздух взмыли два тяжелых военных корабля. Они сделали круг над дворцом Эказа и понеслись навстречу фрегату Атрейдесов. Дункан включил канал открытой связи.
— Здесь мастер меча Дункан Айдахо из Дома Атрейдесов. Мы находимся здесь по приглашению эрцгерцога Эказа. Объясните свои намерения.
Военные корабли отвалили в стороны, развернулись и игриво выполнили несколько фигур высшего пилотажа, а потом пристроились ниже фрегата. Паулю эти громадины напомнили дельфинов, играющих в водах Каладанского моря. В динамиках раздался грубый голос:
— Вы с такой гордостью произносите свой титул, мастер меча Айдахо! Наверное, у вас были хорошие учителя.
В динамике раздался другой голос, более высокого тембра. Человек говорил немного в нос:
— Мы лишим его титула, если он не сумеет нас удивить. Ты согласен, Ривви?
Дункан узнал голоса.
— Мастер меча Уитмор Бладд? И Ривви Динари?
В ответ раздался смех.
— Мы поднялись в воздух, чтобы повести вас. Кто знает, может, вашему пилоту не хватит умения посадить фрегат в нужном месте.
Паулю были знакомы эти имена: Дункан часто рассказывал о своих гиназских учителях. Айдахо обратился к Паулю. Лицо мастера светилось от радости.
— Они стали наемными мастерами с тех пор, как распалась школа Гиназа. Никогда бы не подумал, что эрцгерцог Эказ возьмет на службу их обоих.
— Дом Моритани давно не предпринимал вылазок против эрцгерцога, — сказал Лето, — но может напасть в любую минуту. Я не думаю, что их конфликт разрешился к удовольствию обеих сторон.
— Феодальная вражда длится долго, милорд, — согласился Дункан.
Когда все три судна приземлились на овальную вымощенную площадку, обрамленную высокими перистыми деревьями, двое мастеров меча вышли из своих кораблей, чтобы приветствовать вновь прибывших. У Уитмора Бладда были длинные волнистые волосы — золотистые с изрядной серебристой проседью, узкое лицо и чувственные, слегка выпяченные розовые губы. Ривви Динари оказался огромным тучным человеком, но, несмотря на это, двигался он очень легко. Лицо Ривви раскраснелось от жары.
Дункан опустил трап, но выходить не спешил, опасаясь, что оба его учителя сейчас устроят с ним шутливый, но смертельный поединок.
— Герцог Лето прибыл сюда с официальным визитом по важному делу, — низким рокочущим голосом сказал Динари, обращаясь к Бладду. — В игры с мечами мы поиграем позже.
Бладд в ответ презрительно фыркнул.
— Игр с мечами не бывает. Мы проведем практический бой. Устроим проверку.
— А если я побью вас обоих, то как вы снесете такой позор? — поддразнил друзей Айдахо.
— Мы как-нибудь его переживем, — ответил Динари, — если, конечно, такое случится.
Лето спустился по трапу один в своем черном мундире, украшенном красным гербом Дома Атрейдесов. Следом шел Пауль, все еще силясь понять, что же все-таки происходит.
Пахло цветами, смолой и древесными соками, текущими из трещин в коре исполинских деревьев, нависавших над дворцом. Папоротники в рост человека словно стражники стояли вдоль мощеных дорожек.
Лето положил руку на плечо Пауля.
— Идем со мной. Нам нужно представиться.
— А мама? — Пауль оглянулся на Джессику, которая, сохраняя полную невозмутимость, следовала за ними в некотором отдалении.
— Я представлю ее во вторую очередь. Будь внимателен. Здесь тебя ожидает множество всяких тонкостей. В течение следующих нескольких дней ты узнаешь важные вещи о том, что значит быть герцогом. Некоторые из уроков покажутся тебе очень трудными.
Растительность внутри дворца в пышности не уступала растительности на улице. По узким акведукам серебристые потоки струились в каналы, проложенные в стенах, наполняя коридоры и холлы приятным звуком плавно текущей воды. Этот звук не был таким же успокаивающим, как рокот Каладанского океана, но тем не менее на Пауля он оказывал умиротворяющее действие.
Когда они вошли в главный зал для аудиенций, эрцгерцог Арманд Эказ сидел на деревянном кресле за длинным столом, отполированным до немыслимого блеска. Такой огромной столешницы из элаккского сандалового дерева Пауль никогда не видел; особенно поражал зернистый разноцветный узор. Эрцгерцог оказался высоким худощавым человеком, которого совершенно не старила абсолютно седая шевелюра. Острый подбородок делал еще длиннее узкое лицо.
Когда Лето вошел в зал, эрцгерцог поднялся из-за стола и сделал несколько шагов навстречу гостю. Они поприветствовали друг друга, взявшись за руки.
— Нам придется сделать вторую попытку. Если мы опустим руки, то зачем тогда жить?
— Это твой родной сын Пауль? — Эрцгерцог протянул руку. Рукопожатие оказалось крепким, хотя у Арманда была маленькая узкая кисть.
— Позволь мне также представить его мать, леди Джессику, — сказал Лето и кивнул в ее сторону. Джессика отвесила формальный поклон, но осталась стоять в стороне, выказывая свое отчуждение.
— Я тоже хочу тебе кое-кого представить, Лето. Правда, ты, наверное, ее не помнишь. — Арманд обернулся к двери и крикнул. В зал вошла стройная молодая женщина. Она отличалась хорошими манерами. На лице ярко выделялись большие карие глаза. Темные волосы были заплетены в закрученную венчиком косу. Единственным украшением была тонкая золотая цепочка, на которой висел безупречно чистый неправильной формы камень су.
— Герцог Лето Атрейдес, это моя дочь Илеса.
Девушка сделала реверанс, хотя было видно, что она очень смущена.
— Я очень рада видеть вас.
Отец Пауля ответил низким церемонным поклоном.
— Да, когда-то я ее видел. Ты не преувеличил ее красоту, Арманд.
Герцог Лето обернулся к Паулю и его матери:
— Все необходимые приготовления уже сделаны. Илеса будет моей женой.
~ ~ ~
В эказском дворце каждому из гостей предоставили отдельные покои. Пауль пришел к матери в ее апартаменты. Джессика была спокойна и погружена в свои мысли; она сама научила сына судить о настроениях людей по едва заметным нюансам, и мальчик понял, что мать сильно расстроена. Очевидно, отец не счел нужным заранее обсудить с ней свою помолвку.
По логике вещей, с политической точки зрения, эта женитьба предоставляла Лето немалые выгоды. Брачные союзы считались в империи мощным оружием, не уступающим ракетным установкам, коих было немало в арсенале Атрейдесов. Но, как оказалось, герцог Лето держал свои политические расчеты в тайне даже от своей возлюбленной наложницы.
— Все будет хорошо, Пауль, — сказала Джессика, и сын не уловил фальши в ее голосе. — Я буду жить здесь и заниматься упражнениями Бене Гессерит, а ты, Пауль, независимо от того, что будет дальше, используй эту возможность для самообразования. Я хочу, чтобы к тому моменту, когда мы покинем Эказ, ты проникся большим пониманием происходящего. Отбрось все ненужные детали и организуй свое мышление так, как я тебя учила.
Сама необычность Эказа постоянно отвлекала Пауля от неприятных размышлений. Он с изумлением рассматривал залитые солнечным светом комнаты, стены которых отражали трапециевидные силуэты внешних строений, лишенных совершенства прямоугольных пересечений контурных линий. В оранжереях дворца Пауль видел причудливо подстриженные растения, настоящие зеленые скульптуры — люди, животные, сказочные чудовища, — которые медленно и плавно двигались — поворачиваясь и покачиваясь вслед за пересекавшим небо солнцем. Окруженная ажурной сеткой арена была полна разноцветных, изумительно красивых бабочек. Дважды в день устраивался настоящий спектакль их кормления, когда служители входили за сетку, неся с собой сосуды со сладким нектаром.
Пауль решил навестить отца, но тот заперся в комнате совещаний с эрцгерцогом Армандом. Охрана и, что еще хуже, чиновники-бюрократы, сновавшие по коридорам, не пустили Пауля в секретную комнату. Лишь утром, когда слуги понесли в комнату закуски, Пауль смог проскользнуть туда и посмотреть в глаза отцу. Лето выглядел утомленным, но, перехватив взгляд сына, ласково улыбнулся.
— Пауль, прости, что мы не обращаем на тебя внимания, но мы сейчас ведем очень сложные переговоры.
Арманд Эказ с показной беспечностью откинулся на спинку кресла.
— Не сгущай краски, Лето, в наших переговорах нет ничего сложного.
— Пойди найди Дункана, Пауль. Он развлечет тебя, а заодно позаботится и о твоей безопасности.
По знаку герцога Лето капитан гвардии Эказа взял мальчика за рукав и повел его к выходу, извиняясь перед эрцгерцогом за вторжение незваного гостя. Пауль в это время думал, что на Каладане ему ни за что не удалось бы проскочить мимо бдительного Суфира Хавата.
Арманд Эказ с показной беспечностью откинулся на спинку кресла.
— Не сгущай краски, Лето, в наших переговорах нет ничего сложного.
— Пойди найди Дункана, Пауль. Он развлечет тебя, а заодно позаботится и о твоей безопасности.
По знаку герцога Лето капитан гвардии Эказа взял мальчика за рукав и повел его к выходу, извиняясь перед эрцгерцогом за вторжение незваного гостя. Пауль в это время думал, что на Каладане ему ни за что не удалось бы проскочить мимо бдительного Суфира Хавата.
Дункана, Ривви Динари и Уитмора Бладда Пауль застал на лужайке. Все трое бились тупоконечными импульсными мечами, прикосновения которых причиняли довольно чувствительный удар током. Бойцы были без рубашек, на руках, груди и плечах у всех троих были красные следы ударов. Глядя на них, Пауль долго не мог понять, кто с кем дерется. Сначала Дункан бросился на Бладда, а Динари атаковал Дункана, а потом Дункан с Бладдом вдвоем напали на толстого мастера меча. Наконец, все трое, блаженно улыбаясь и тяжело дыша, опустили оружие. Тела их лоснились от пота.
— Смотри-ка, он еще кое-что помнит, — сказал Динари тонкому щеголеватому Бладду. — Но тренироваться ему иногда надо.
Уставшие бойцы отключили щиты и встали на утоптанной лужайке, опираясь на шпаги. Бладд картинно раскланялся перед Паулем, взмахнув воображаемой шляпой.
— Мы дали для молодого человека великолепное представление.
— По крайней мере весьма забавное, — добавил Ривви Динари. — Ты сегодня был неуклюж, как бык.
Бладд возмущенно фыркнул:
— Я оставил на тебе пять солидных отметин. Правда, ты такой большой, что мимо тебя не промахнешься, не то что с каким-нибудь худышкой.
Дункан обтерся махровым полотенцем, вытканным из элаккского пуха. Пауль читал, что нити этой ткани плетут из стручков высокого дерева с пурпурными листьями.
Пауль подошел к Дункану.
— Мама велела мне как можно больше узнать об Эказе, а папа сказал, что ты сможешь меня занять.
— Конечно, молодой хозяин, но тренировками мы займемся в другой раз. После такой мясорубки, какую мне устроили эти два молодца, даже ты сможешь меня побить.
— Я и так уже побил тебя трижды.
— Дважды. Один случай я не признаю.
— Твой отказ ничего не меняет. Факты — упрямая вещь.
Динари и Бладд забавлялись этим разговором. Дункан взял мальчика за руку и повел в фильмотеку.
~ ~ ~
Возвращаясь домой с бракосочетания императора, виконт Моритани почти все время провел со своим больным сыном и медицинским персоналом в большой каюте фамильного фрегата.
Явившись на доклад к хозяину, мастер меча Рессер на мгновение остановился в дверях. Виконт сидел в кресле, безвольно ссутулив плечи и печально глядя на тучного врача Сук и фельдшера, занимавшихся Вольфрамом. В каюте стоял резкий запах семуты, звучала странная музыка. Вместе эти средства немного успокоили мальчика, но он все равно продолжал тихо и жалобно стонать от непрерывной боли.
Солидный врач Вандо Тербали щеголял бриллиантом, татуированным на лбу, и косой школы Сук.
— Эта болезнь излечима, милорд виконт, но мы запаздываем с лечением. Тяжелое состояние Вольфрама — не вина братства Сук.
— Если бы я считал вас виноватым, доктор, то вы уже давно были бы мертвы, — устало ответил Моритани.
Фельдшер встревоженно напрягся, а взгляд доктора стал холодным как сталь.
— Ваши угрозы не улучшат качество моей работы.
Виконт нахмурился.
— Скажите, разве может быть лечение, худшее, чем ваше? Он умирает. Ваши заклинания не могут ни продлить его жизнь, ни облегчить его страдания.
— Вам нужно добыть эзойт-поай, милорд, но эказцы отказываются дать вам это лекарство. Следовательно, мы ничем не можем помочь вашему сыну.
Плечи виконта опустились еще ниже.
— Герцог Прад Видал посочувствовал мне, правда, за некоторую мзду, но даже он не смог уговорить эрцгерцога пойти на уступки. Обращение Видала от имени Вольфрама было отвергнуто с порога из-за той вражды, какую эрцгерцог питает ко мне. — Виконт встал, пневматическая подушка кресла со свистом надулась, и только в этот момент Моритани заметил стоявшего в дверях Рессера. Выражение лица виконта изменилось, он обернулся к доктору Тербали и отрывисто произнес:
— Прошу вас, если вы не можете справиться с симптомами, то хотя бы облегчите его боль.
Моритани вышел в коридор, поманил за собой мастера меча и плотно прикрыл дверь каюты. Рессер бесстрастно смотрел, как его хозяин играет желваками, едва сдерживая ярость.
— Ах, Рессер, я не могу понять, кого я презираю больше — эрцгерцога Эказа или императора Коррино. Может, мне не стоит делать различий. Пожалуй, я ненавижу их одинаково.
Рессер не стал скрывать удивления. Знать врагов Дома Моритани было его служебной обязанностью.
— Почему вы ненавидите императора, милорд?
— Идемте в мой кабинет. Я покажу вам один старый документ, полученный мною от ордена Бене Гессерит. Вы поймете истинную причину, заставившую меня прибыть на Кайтэйн.
— Я думал, что истинная причина — это желание познакомиться с бароном Харконненом.
— Есть несколько истинных причин — и ни одна из них не имеет никакого отношения к Шаддаму и его чертовой свадьбе.
Рессер почтительно остановился в кабинете виконта и выжидающе посмотрел на человека, которому поклялся служить верой и правдой. Когда-то давно, среди дымящихся руин Гиназа, Дункан Айдахо предложил ему службу в Доме Атрейдесов. Несмотря на то что большинство курсантов с Груммана были исключены из школы за то, что не осудили бесчестное поведение виконта Моритани, Рессер остался, чтобы закончить курс обучения. Он был убежден, что существует только один способ восстановить доброе имя рода Моритани: заставить его главу вернуться на путь чести. С тех пор как Рессер возвратился на Грумман, он стал самым близким доверенным лицом виконта и делал все от него зависящее, чтобы держать в рамках своего переменчивого правителя.
Невесело улыбаясь, виконт Моритани активировал ключ бюро, встроенного в консоль управления фрегатом, и выдвинул из него ящик. Из ящика он извлек свернутую в трубку бумагу, на которой мелкими буквами были напечатаны бесчисленные имена и даты.
— Это очень небольшой отрывок из протоколов селекционных исследований ордена Бене Гессерит. Это карта родословных.
Рессер прищурился, стараясь прочесть мелкий шрифт, но не понял, зачем ему все эти имена. Что-то было написано о Доме Танторов и о происшествии на Салусе.
— Как вам удалось раздобыть этот секретный документ?
Моритани вскинул кустистые брови и холодно воззрился на мастера меча.
Рессер понял, что таких вопросов задавать не следует.
— Мой отец как-то раз рассказал мне одну историю, — продолжал как ни в чем не бывало виконт, — длинную сказку, которую когда-то рассказывал ему его отец и так далее. Мне всегда казалось, что в этой легенде есть зерно истины, и я принялся копать. — Он хлопнул ладонью по списку. — Этот документ подтверждает мои давние подозрения. Здесь перечислены поколения, уходящие во тьму прошедших тысячелетий.
— И что же подтверждает и доказывает этот документ, милорд?
— Родовое имя нашего семейства не всегда было Моритани. Когда-то наше родовое имя было Тантор. После Салусы, однако, началась охота за представителями этого рода. Их преследовали и убивали. Каждого, кого могли настигнуть.
По спине Рессера пробежал неприятный холодок. Теперь он начал понимать.
— Происшествие на Салусе? Речь идет об атомной бомбардировке, которая почти полностью уничтожила Дом Коррино и опустошила Салусу Секундус?
— В точности так. Мы — семья отступников, и наше имя было вычеркнуто из исторических хроник. — Виконт прищурился. — Теперь, благодаря Бене Гессерит, у меня есть доказательства. Я знаю, что Коррино сделали со многими из моих предков… и что делает эрцгерцог Эказ с моим сыном.
— И об этой генеалогии больше никто не знает? Несомненно, что все уже давно забыли о той кровавой охоте.
— Я никогда не забуду. Теперь вы один из пяти человек, включая меня, который подозревает о такой связи. Пятеро из всех живущих во вселенной людей. Вот так. Мне пришлось принять некоторые меры, чтобы гарантировать молчание моего информатора и того человека, которому он доверился.
Виконт положил документ в ящик.
— Если бы не целенаправленное истребление моих предков, то Вольфрам не был бы сейчас последним в нашем роду.
Рессер понял скрытый смысл сказанного. Из того, что он сейчас узнал, следовало, что эдикт об уничтожении безымянного семейства, обрушившего ядерный удар на Салусу Секундус, никто до сих пор по существу не отменил.