— Чшш, — сказал Фраффин.
— Что?
— Слушайте!
Турлоу нагнулся поправить кипу бумаг на столе. Звук немного шипел. Келекселя и Фраффина окружила сенсоцепь, нахлынул запах пыли, застоявшегося и полного странных ароматов воздуха.
С экрана загремел гортанный голос Джо Мэрфи:
— Не ожидал увидеть тебя, Энди. Слышал, у тебя был какой-то приступ.
— Должно быть, однодневный грипп, — сказал Турлоу. — Он сейчас у всех.
Фраффин расхохотался.
— Есть какие-нибудь вести от Рути? — спросил Мэрфи.
— Нет.
— Ты опять ее упустил, вот что. Хотя я велел тебе позаботиться о ней. Но, возможно, женщины все одинаковые.
Турлоу поправил очки, поднял голову и взглянул прямо в глаза наблюдающих чемов.
Келексель открыл рог от изумления.
— Что вы понимаете из этого?
— Невосприимчивый! — прошипел Келексель. И подумал: «Теперь Фраффин у меня в руках! Позволить невосприимчивому наблюдать за операторской командой!»
Расследователь спросил:
— Неужели он еще жив?
— Недавно мы дали ему попробовать немного нашей власти, — сказал Фраффин, — но я нахожу этого туземца слишком забавным, чтобы уничтожать.
Мэрфи прочистил горло, и Келексель откинулся назад, слушая и наблюдая. «Тогда уничтожь себя, Фраффин», — подумал он.
— Ты не заболел бы, будь ты здесь, — сказал Мэрфи. — Я даже поправился на тюремной диете. Что меня удивляет, так это то, как хорошо я приспособился к здешнему режиму.
Турлоу вернулся к лежащим перед ним бумагам. Келексель поймал себя на том, что действия созданий завораживают, ощутил, что исчезает, превращаясь в чуждых ему существ, становясь одним комком настороженных чувств. Но внутри него раздражающий голосок спрашивал: «Почему она смотрит на этих существ из ее прошлого?»
— Дела идут неплохо, да? — спросил Турлоу. Он разложил перед Мэрфи стопку покрытых чернильными кляксами карточек.
— Ну, это затягивает, — сказал Мэрфи. — Здесь некуда спешить.
Он пытался не смотреть на карты.
— Но вы думаете, тюрьма вам подходит?
Фраффин пощелкал настройками пантовива. Точка наблюдения резко сместилась. Два туземца превратились в увеличенные профили. (У Келекселя появилось странное чувство, что его самого передвинули, затолкали внутрь, и заставили смотреть вниз на двух туземцев.)
— На этот раз мы будем работать с карточками немного по-другому. Вы довольно часто выполняли эти тесты. Я хочу изменить темп.
Мэрфи бросил резкий косой взгляд через плечо, но голос его прозвучал искренне и любезно.
— Все, что вы скажете, док.
— Я буду сидеть лицом к вам, — сказал Турлоу. — Это немного не по правилам, но в вашей ситуации и так полным-полно неправильностей.
— Ты имеешь в виду, что мы с тобой знакомы и тому подобное?
— Да, — Турлоу положил на стол секундомер. — И я поменял обычный порядок карточек.
Секундомер неожиданно приковал внимание Мэрфи. Он уставился на прибор, слабая дрожь прошла по толстым предплечьям. С видимым усилием он собрался и принял вид энергичной веселости, желания сотрудничать.
— В прошлый раз ты сидел за мной, — сказал он. — И доктор Вейли тоже.
— Я знаю, — ответил Турлоу. Он проверял порядок карточек.
Келексель подпрыгнул от неожиданности, когда Фраффин прикоснулся к его руке, и поднял глаза на Режиссера, перегнувшегося через стол.
— Этот Турлоу молодец, — зашептал Фраффин. — Смотрите на него внимательно. Заметьте, как он изменяет тест. Когда один и тот же тест проводят несколько раз за короткий период времени, появляется элемент обучения. Как будто вы надеваете трико много раз, пока не выучиваетесь.
Келекселю почудился двойной смысл в словах Режиссера. Тот с улыбкой опустился на место. Келекселя охватило чувство тревоги. Он вернулся к сцене на экране пантовива. Что такого важного в этом признании вины? Совесть? Келексель разглядывал Турлоу, раздумывая, вернулась бы Рут к этому существу, если бы ее освободили. После того, что она испытала с чемом? Келекселя пронзила мучительная ревность.
Чем откинулся на спинку кресла, нахмурился.
Турлоу проявлял готовность начать тест. Он показал первую карточку, запустил секундомер; его рука так и осталась лежать на нем.
Мэрфи внимательно посмотрел на карточку, закусил губу. Через некоторое время он сказал:
— Автомобильная авария. Двое погибли. Это их тела у дороги. Сейчас много аварий. Люди просто не знают, как обращаться с быстроходными машинами.
— Вы выделяете части рисунка, или вся карточка целиком дает такую картину?
Мэрфи заморгал.
— Только эта маленькая часть вот здесь, — он перевернул карточку рисунком виз, взял следующую. — Это завещание или другой документ о собственности, но кто-то уронил ее в воду, и буквы расплылись. Поэтому его никак не прочесть.
— Завещание? Есть какие-нибудь мысли, чье оно?
Мэрфи махнул карточкой.
— Знаешь, когда мой дед умер, завещание не нашли. А у него оно было. Мы все знали, что оно было, но дядя Эймос смотался с большей частью дедова барахла. Вот как я научился быть осторожным со своими бумагами. Надо быть очень осторожным с важными бумагами.
— А ваш отец был таким предусмотрительным?
— Па? Дьявол, конечно, нет!
Турлоу, казалось, задело что-то в тоне Мэрфи. Он спросил:
— Вы с вашим отцом когда-нибудь ссорились?
— Препирались иногда, вот и все.
— Вы имеете в виду, спорили?
— Да. Он всегда хотел, чтобы я остался с мулами и повозкой.
Турлоу сидел, выжидающий, настороженный, изучающий.
Мэрфи оскалился, точно череп.
— Это старая поговорка, которая была в ходу у нас в семье.
Он резко опустил карточку, которую держал, взял третью, наклонив голову набок.
— Шкура выхухоли, распяленная для сушки. За них давали по одиннадцать центов за штуку, когда я был мальчишкой.
Турлоу сказал:
— Поищите другую ассоциацию. Попробуйте найти в карточке что-то еще.
Мэрфи метнул быстрый взгляд на Турлоу, снова вгляделся в рисунок. Он был похож на сжатую до отказа пружину. В комнате повисла тишина.
Наблюдая за туземцами, Келексель не мог отделаться от ощущения, что Турлоу через Мэрфи убеждает зрителей, сидящих у пантовивов. Он чувствовал, что этот знахарь изучает его самого. Умом Келексель понимал, что сцена осталась в прошлом, что это всего лишь снятая пленка. Однако в ней было что-то такое, что производило впечатление, как будто она происходила как раз сейчас.
Мэрфи снова посмотрел на Турлоу.
— Возможно, это мертвая летучая мышь, — сказал он. — Возможно, кто-то застрелил ее.
— Да? Зачем кому-то могло понадобиться делать это?
— Потому что они омерзительные! — Мэрфи бросил карточку на стол, оттолкнул. Он выглядел загнанным в угол. Медленно-медленно взял следующую карточку, открыл, точно боясь того, что может там обнаружить.
Турлоу проверил секундомер, снова посмотрел на Мэрфи.
Тот разглядывал карточку. Несколько раз, казалось, он хотел что-то сказать, но каждый раз колебался и не произносил ни слова. Наконец он сказал:
— Ракеты четвертого июля, вроде зажигательных, тех, что взрываются в воздухе. Чертовски опасная штука.
— Взрывчатые ракеты?
Мэрфи пристально вгляделся в карточку.
— Да, такие, которые взрываются и пускают звезды. Эти звезды могут устроить пожар.
— Вы когда-нибудь видели, чтобы от них что-то загоралось?
— Я слышал об этом.
— Где?
— Много где! Людей каждый год предупреждают об этих проклятых штуках. Ты что, газет не читаешь?
Турлоу сделал пометку в блокноте.
Мэрфи бросил на него сердитый взгляд, перешел к следующей карточке.
— На этом рисунке в муравейник бросили отраву и разрезали его пополам, чтобы составить план того, как прорыты ходы.
Турлоу отклонился назад, его внимание было сосредоточено на лице Мэрфи.
— Зачем кому-то мог понадобиться такой план?
— Чтобы увидеть, как муравьи сделали муравейник. Я однажды ребенком упал на муравейник. Они кусаются, точно огнем жгутся. Ма намазала меня содой. Па облил муравейник минеральным маслом и поднес к нему спичку. Ну они и разбегались, скажу я вам! Па скакал вокруг и давил их.
Мэрфи с отвращением положил карточку, взял следующую. Взглянул на руку Турлоу, делающую пометки, затем на карточку. Повисла напряженная тишина.
Глядя на карточку в руке Мэрфи, Келексель вспомнил о флиттерах чемов на фоне закатного неба, о целых флотилиях, плывущих из ниоткуда в никуда. Его посетила внезапная мысль о том, что бы сказал об этом Турлоу. Мысль была пугающей.
Мэрфи отодвинул карточку на длину вытянутой руки, прищурил глаза.
— Вон там, слева, похоже, гора в Швейцарии, откуда люди все время срываются и погибают.
— Маттерхорн?
— Да.
— А оставшаяся часть карточки ничего вам не говорит?
— Вон там, слева, похоже, гора в Швейцарии, откуда люди все время срываются и погибают.
— Маттерхорн?
— Да.
— А оставшаяся часть карточки ничего вам не говорит?
Мэрфи отодвинул карточку в сторону.
— Нет. Ничего.
Турлоу сделал в блокноте запись, поднял взгляд на Мэрфи, который рассматривал следующую карточку.
— Все эти разы, когда я видел эту карточку, я никогда не замечал вот это место наверху, — он показал пальцем. — Вот здесь. Это кораблекрушение, а тут из воды торчат спасательные шлюпки. Вон те маленькие точки — это утопленники.
Турлоу сглотнул. Казалось, он обдумывает комментарий. Резко наклонившись вперед, он спросил:
— Кому-нибудь удалось спастись?
На лице Мэрфи отразилось грустное отвращение.
— Нет, — вздохнул он, — не повезло. Знаете, мой дядя Эл умер в тот год, когда утонул «Титаник».
— Он был на «Титанике»?
— Нет. Просто я так запоминаю даты. Помогает вспомнить. А в тот год, коша моя компания переехала в новое здание, сгорел Цеппелин.
Мэрфи перешел к следующей карте, улыбнулся.
— Это просто. Это ядерный гриб.
Турлоу облизал губы, спросил:
— Вся карточка?
— Нет, вот это место, здесь, сбоку, — он ткнул пальцем. — Это… как фотография взрыва.
Рука Мэрфи медленно потянулась за следующей карточкой. Он поднес ее к глазам, прищурился. В комнате воцарилось молчание.
Келексель взглянул на Фраффина, увидел, что Режиссер рассматривает его.
— Какая цель у всего этого? — прошептал он.
— Вы шепчете, — сказал Фраффин. — Не хотите, чтобы Турлоу услышал вас?
— Что?
— Эти местные знахари обладают странной силой, — сказал Фраффин. — Временами они очень проницательны.
— Это полная чепуха, — сказал Келексель. — Абракадабра. Тест ничего не значит. Ответы туземца совершенно логичны. Я сам мог бы сказать что-то в таком роде.
— Правда? — спросил Фраффин.
Келексель не ответил, вновь поворачиваясь к экрану пантовива.
Мэрфи настороженно смотрел на Турлоу.
— Вот эта часть в середине может быть лесным пожаром, — сказал он, посмотрев на Турлоу.
— Вам приходилось видеть лесной пожар?
— Да, когда он был. За версту воняло дохлыми коровами. Выгорело ранчо на Сьюслоу.
Турлоу вновь сделал запись в блокноте.
Мэрфи взглянул на него, сглотнул, потянулся за последней карточкой. Взглянув на нее, он резко и шумно выдохнул, точно получил сильный удар в живот.
Турлоу быстро поднял на него изучающий взгляд.
Лицо Мэрфи приняло недоуменное выражение. Он заерзал на стуле, затем спросил:
— Это одна из обычных карт?
— Да.
— Я не помню ее.
— О! А вы помните все остальные карты?
— Как будто.
— А что с этой картой?
— Думаю, вы подсунули новую карточку.
— Нет. Это одна из стандартных карт Роршаха.
Мэрфи тяжелым взглядом уставился на психолога, сказал:
— У меня было право убить ее, док. Не будем забывать об этом. У меня было право. Муж должен защищать свой дом.
Турлоу сидел, спокойно ожидая продолжения.
Мэрфи резко переключился обратно на карточку.
— Свалка, — выпалил он. — Это напоминает мне свалку.
Турлоу все еще молчал.
— Помятые машины, старые котлы, всякие такие вещи, — сказал Мэрфи. Он оттолкнул карту в сторону, откинулся, выжидая.
Турлоу глубоко вздохнул, собрал карточки и таблицы, сложил в портфель, который взял с пола рядом со стулом. Он медленно повернулся и посмотрел прямо в пантовив.
Келекселя охватило тревожное ощущение, что Турлоу смотрит прямо ему в глаза.
— Скажите мне, Джо, — нарушил тишину Турлоу, — что вы видите здесь? — он указал на зрителей пантовива.
— А? Где?
— Там, — Турлоу указал в том же направлении.
Теперь из пантовива на зрителей смотрел Мэрфи.
— Какую-то пыль или дым, — сказал он. — Они не слишком-то утруждают себя уборкой.
— Но что вы видите в этой ныли или дыму? — настаивал Турлоу. Он опустил руку.
Мэрфи прищурился, склонил голову набок.
— О, похоже на что-то вроде множества маленьких лиц… детских лиц, как будто херувимов или… нет, как те черти, которых рисуют на картинах ада.
Турлоу обернулся к заключенному.
— Черти ада, — пробормотал он. — Очень подходяще.
Фраффин щелкнул выключателем пантовива. Экран померк.
Келексель заморгал, повернулся и очень удивился, обнаружив, что Фраффин смеется.
— Черти ада, — повторил он. — Да, это восхитительно. Это просто восхитительно.
— Вы сознательно разрешаете невосприимчивому смотреть на нас и быть свидетелем наших действий, — сказал Келексель. — не вижу в этом ничего восхитительного.
— А что вы думаете о Мэрфи? — спросил Фраффин.
— Он кажется таким же нормальным, как и я.
Фраффина обуял приступ смеха. Он покачал головой и протер глаза.
— Мэрфи мое собственное творение, Келексель. Мое собственное творение. Я лепил его в высшей степени аккуратно и определенно, с младенчества. Разве он не прелесть? Черти ада!
— Неужели он тоже невосприимчивый?
— Боги Охраняющие, нет!
Келексель оглядел Режиссера. Разумеется, он уже давно распознал притворство. Зачем ему выдавать себя, выставлять невосприимчивого напоказ перед Расследователем Главенства? Был ли это знахарь? Неужели у туземцев была какая-то загадочная сила, которую Фраффин мог использовать?
— Я не понимаю, что движет вами, Фраффин, — сказал Келексель.
— Это же очевидно, — отозвался Фраффин. — Касательно Турлоу. Вы не испытываете чувства вины при виде создания, у которого украли женщину?
— У знахаря? У невосприимчивого? Как я мог украсть у него что-то? Право чема — брать у низших рас все, чего бы он ни пожелал.
— Но… Турлоу почти человек, вы не находите?
— Чепуха!
— Нет, нет, Келексель. У него огромный врожденный потенциал. Он великолепен. Разве вы не видели, как он выводил Мэрфи на чистую воду, выявляя искры безумия?
— Как вы можете говорить, что туземец безумен?
— Он безумен, Келексель. Это я сделал его таким.
— Я… я не верю вам.
— Терпение и учтивость, — сказал Фраффин. — Что бы вы сказали, если бы я заявил, что могу показать вам больше о Турлоу, не показывая его самого совсем?
Келексель сидел прямо, будто аршин проглотил. Он был насторожен, точно прошлые страхи вернулись стократно усиленными. Отрывки из сцены, которую Фраффин только что показал, крутились в мозгу, цепляясь за него и рассеиваясь на клочки; их смысл причудливо менялся и искажался. «Безумен? А Рут, его наложница? Она смотрела эту сцену; возможно, продолжала смотреть и сейчас. Почему она захотела смотреть такую… такую неприятную вещь? Это должно быть мучительно для нее. Должно быть». В первый раз, сколько он себя помнил, Келексель почувствовал, что пытается разделить чувства другого существа. Он попытался избавиться от этого ощущения. Рут была туземкой, одной из низшей расы.
Келексель поднял взгляд и обнаружил, что Фраффин наблюдает за ним. Как будто они поменялись местами с туземцами, которых только что видели. Фраффин принял на себя роль Турлоу, а он, Келексель, был Мэрфи.
«Какие силы он получил от туземцев? — спросил себя Келексель. — Может ли он заглянуть вглубь меня, отгадать мои мысли? Но я не безумен… и не склонен к насилию».
— Что за парадокс вы предлагаете? — спросил Келексель. И с гордостью отметил про себя, что его голос остался ровным, спокойным и вопрошающим.
«Тихо, тихо, — подумал Фраффин. — Он крепко сидит на крючке, но не должен слишком сильно бороться со мной — пока не должен».
— Забавную вещь, — ответил Фраффин. — Смотрите, — он указал на экран пантовива, подрегулировал настройки.
Келексель неохотно повернулся, взглянул на экран — там была все та же самая тускло-коричневая комната, то же зарешеченное окно с красно-белыми занавесками, шипящий радиатор, Мэрфи, сидящий в той же позе за дощатым столом со следами сигарет. Это была живая картина, идентичная той, которую они только что просмотрели. За исключением того, что другой туземец сидел позади Мэрфи, спиной к наблюдателям, держа на коленях пюпитр и бумаги.
Как и Мэрфи, новая фигура производила впечатление огромной туши. Очертание щеки, видимое, когда он поворачивал голову, выдавало холерика. Шея сзади выглядела вымытой и выскобленный в парикмахерской.
Разбросанная кипа карт Роршаха лежала на столе перед Мэрфи. Он барабанил пальцем по обратной стороне одной из них.
Разглядывая сцену, Келексель заметил небольшое изменение в Мэрфи. Он был более спокойным. Более расслабленным, более уверенным в себе.
Фраффин прочистил горло, сказал:
— Туземец, который пишет в блокноте, другой знахарь, коллега Турлоу. Он только что закончил проведение того же самого теста. Посмотрите на него внимательно.