— Я-а-а… — проблеяла юная красавица и смолкла.
Легкое замешательство девицы, в результате которого она потеряла бдительность, позволило мне выхватить из ее рук рыхлитель и отскочить с ним на безопасное расстояние. Прямо за надежную спину подруги, пресекавшую все Динкины попытки вернуть «кошачью лапу» себе.
Чтобы отвинтить деревянную ручку от железных «когтей», особых усилий не понадобилось. Пожалуй, не стоило демонстрировать пустую, как мне думалось, полость ручки. Была уверена, что Динка спрятала ее содержимое на втором этаже. Не зря же так долго торчала там. Ну, уж как получилось… С торжеством в голосе я объявила «Вуаля!» и, не глядя, перевернула ручку отверстием вниз. Хотела даже встряхнуть, после чего предложить Динке добровольную выдачу заначки. Таких больших сейфов, как мой второй этаж, не бывает. Да и не стоит он драгоценностей.
Встряхивать не пришлось. Под отчаянный Динкин крик «Не надо!» на пол посыпались прозрачные граненые камушки. Сама ручка выпала из моих рук последней.
— Ос-споди! Ч-что эт-то за ф-фигня?! — от волнения начала заикаться Наташка.
— Ф-фигня, — достаточно внятно ответила я. — Во какая…
3
Наверное, со стороны это зрелище выглядело забавным. В поисках утраченного две солидные взрослые тетки на коленях бороздили доступное пространство пола кухни. И без конца сталкивались отдельными частями тела. Между тетками, как шнурок, ловко лавировала девица самой приятной наружности, ругавшаяся весьма неприятными словами.
— Ирка, да что ж это такое? — при каждом столкновении вопрошала Наташка, и каждый раз я не угадывала с ответом.
— Что такое, что такое… Мне кажется, мы собираем сплошные углероды в лучшую пору их жизни, после огранки. Теперь они зовутся бриллиантами. Знаешь сказку про гадкого утенка?
— Ты мне сказки не сказывай. Я про коленки. Болят нещадно, словно всю жизнь на них елозила. Ну что ж это такое?
— Артрит или артроз с приветом, других диагнозов я не знаю. Выбирай сама.
— Блин, а то я из дикого леса! Мне непонятно, зачем бывшим углеродам скрывать свою красоту в таком занюханном футляре? Да что ж это такое?!
— Ну что ты заладила одно и то же? Не знаю! Могу только догадываться, что их в нем насильно прятали.
— Мне и без подсказок понятно. Я про твои тактические маневры. Потише нельзя? Прямо хоть радар устанавливай. Та к боднула головой, что у меня в боку образовалась пробоина.
— Зря паникуешь, это твоя талия, вид сбоку.
— В районе левого бедра? Вторая по счету!
— Успокойся. Ты у нее одна, словно в ночи луна.
— О, боже! Я не про талию, а про углеродины! Один камешек беру, на второй смотрю, третий примечаю, и бац! Все они мерещатся. Только два отыскала. Может, не там ползала? Динка, какой у тебя общий счет?
Динка не ответила, продолжала шипеть, плеваться и ругаться черными словами. Я предложила подруге ей не мешать. Прислушавшись, поняла — на себя ругается. Пусть ребенок выскажется. Столько времени молчала. Наташка досадливо отмахнулась и заявила, что ее терпение иссякло. Надо брать веник и выметать бриллианты из укромных мест, как обычный мусор. Может, они искусственно выращенные. Прямо в ручке цапки. Динка, если желает, пусть потом ползет по линолеуму с контрольной проверкой. Лично она не рождена для того, чтоб «сказку сделать былью», всю бриллиантовую мелочь не углядишь.
В этот момент Динка ткнулась мне в спину и смолкла.
— Сколько всего должно быть камушков? — оперативно развернувшись, поинтересовалась я.
Она присела и задумалась:
— То ли сто десять, то ли сто двенадцать. Или все сто пятнадцать. Я точно не знаю. Была такая ма-а-аленькая горстка.
Динка сложила ладошку лодочкой, демонстрируя объем кучки.
— Живут же люди… — проворчала Наташка. — Быстро складываем углероды на стол и считаем. После подведения итогов беремся за веник.
Подсчет показал более-менее утешительный результат. На столе красовалась кучка из ста десяти «углеродов» разного размера и расцветки. Наташка еще раз усомнилась в их подлинности и взялась за веник. Мы с Динкой были репатриированы в столовую. Оттуда я и предложила использовать после веника электрический фонарик. При прямом попадании луча избежавшие встречи с веником бриллианты наверняка засветятся. Тут-то мы их и соберем.
— Ага. Лопатой, — огрызнулась подруга. — Днем с огнем. Не понимаю, зачем Гелька постоянно прибеднялась?
— Чтобы не засветиться, — уверенно доложила я. — Ярче самих бриллиантов.
— Да мама вообще о них не знала! — возмутилась Динка. — Это бабулины камушки. Недавно я их у нее в старых вещах нашла. Примерно месяц назад. Бабушка очень испугалась, а я просто не поверила, что они драгоценные. Думала, стразы, вот и решила их на жилетку приклеить, но бабуля мешочек отняла.
— И ты даже не пересчитала общее количество? — недоверчиво спросила Наталья, поигрывая веником.
— Мне-то зачем? Раз нельзя приляпать к одежде… Бабуля сразу ссыпала горстку назад в мешочек и посоветовала о них забыть. Мол, они заговоренные. Как пришли, так и ушли. Я и забыла.
— А почему вспомнила? — водрузив веник на плечо, как ружье, воинственно поинтересовалась Наташка. Уловив недоуменный взгляд Динки, удивилась, но посоветовала не бояться. Веник не заряженный. Кроме того, он почти лысый. На веерные грабли похож. Или бандитскую распальцовку.
— Кушать хочется… — не отрывая глаз от веника, тихо пожаловалась девочка. — Давайте я подмету, а вы пока хлеб достанете.
Подруга умилилась.
— Дерзай, ребенок. Сначала обеспечиваешь мне стабильность — подметаешь пол у холодильника, плиты и стола. Дальше я, если очень надо, могу и перепрыгнуть. Иришка, сюда не суйся, твое дело чайное. Словом, безделье. Все вопросы потом. Кажется, мы в большой… — Наташка мельком взглянула на Динку и заканчивать фразу не стала.
Вопреки указанию Натальи, подметать и говорить Динка начала от печки — памятника первичному отоплению дома, разрушить который у Дмитрия Николаевича не поднимается рука. Вроде как и не нужна, пару лет назад ее сменил отопительный котел с разными там пластиковыми трубами и конвекторами, а расставаться жалко. Наставить девушку с веником на правильный путь, то-бишь турнуть ее к холодильнику, плите и столу Наташка не рискнула. Слова сыпались из Динки как горох, причем не размеренно — по горошине, а сразу пригоршнями. С трудом удавалось осмыслить сказанное. Некоторые слова «проглатывались» целиком, некоторые нещадно сокращались, темы менялись, как картинки в калейдоскопе. Если разложить все «по полочкам», получалась следующее.
Короткое вступление. Бабушка в людях никогда не ошибается. Яков Алланович Туканов косит под доброго человека, а еще тот котяра. Фрау Райнхильда — заносчивая дура. Основная часть. Котяра Яков Алланович пригласил семейное трио Синицыных — Ангелину, бабу Катю и Диночку на майские каникулы в Австрию и даже оплатил им стоимость перелета. Дура фрау, по его словам, закатила ему скандал и улетела в Вену на три дня раньше. Вчера в пять сорок пять утра Синицыны вместе с «котярой» должны были лететь следом. Проживать за чужой счет можно и в отеле. Но Ангелина, с запозданием (в четверг вечером) узнавшая о скандале в семье «котяры», заупрямилась. — Не хотела быть яблоком раздора, поскольку и в мыслях не держала соперничество с фрау-дурой. Козел Туканов рассвирепел, поскольку не привык менять свои решения и терпеть не мог, когда ему перечат. В первом часу ночи он приехал к Синицыным и заставил их спешно загрузиться в машину. Билеты и загранпаспорта ждали их у него дома. Матушка и баба Катя почти не сопротивлялись — боялись шумной разборки, которая непременно скажется на взаимоотношениях с соседями. Но с решением отказаться от поездки заколебались, тем более, что собранные в дорогу вещи разобрать еще не успели, оставили это дело на утро.
Добрейший Яков Алланович привез непокорную троицу в свой коттедж, заявив, что на половину четвертого утра заказано такси в аэропорт. Та к или иначе, но женщины смирились с отлетом. Роль решающего фактора сыграли доводы о невозможности пересечения их познавательных путей-дорожек с давно протоптанными тропами фрау Райнхильды. А тут еще гарантированное проживание в трехместном номере четырехзвездочного отеля, воистину голубой Дунай и Венский лес. Но выяснилось, что часть необходимых вещей Синицыных остались дома. Бабушка наотрез отказалась улетать без них. Туканов с досады даже зубами заскрипел, крякнул, дважды звонко шлепнул себя по лысине, но в итоге пообещал моментально доставить им два спортивных баула до прибытия заказанного такси. Бабулю не переспоришь. Она поехала с ним. Туканов так спешил, что забыл на столе свой мобильник, в память которого под диктовку Ангелины только что внес номер телефона какой-то Натальи Николаевны.
В отсутствие Туканова и старшей Синицыной Ангелина и Динка, подавляя желание заснуть, коротали время за просмотром ночного голубого экрана. Пройти с экскурсией по дому не решились — как-то неудобно. Минуты, отпущенные на рекламу, были заполнены воспоминаниями Ангелины о своем детстве, тревожной юности и друзьях, со временем исчезнувших из ее жизни. «Иных уж нет, а те далече…» Дошел черед и до Натальи Николаевны, с которой в силу ее железобетонной добродетельности обязательно надо поддерживать хорошие отношения. С помощью этой бессребреницы бабушка Катя на глазах ожила и чувствует себя вполне прилично. А все потому, что Наталья Николавна — единственный человек, всегда готовый оказать бескорыстную помощь. С ней было надежно даже в песочнице. Попутно Гелька поведала дочери об оригинальном земельном участке Натальи. Подруге лень заниматься копанием разных там грядок и рабаток для цветов. Она сделала проще: по всей территории коротко стриженого надела «раскидала» одиночные посадки роз, дельфиниумов и прочих цветов, а также декоративных кустарников. Смотрится великолепно. Больше всего Ангелине понравилось прекрасное расположение садового товарищества — на лесной поляне и в то же время недалеко от станции.
Эти сведения, наполненные подробностями, оказались весьма кстати. В начале третьего в дверь позвонили. Гелька, уверенная в возвращении с вещами матушки и Туканова, понеслась открывать, даже не заглянув в глазок. Динка просто вскочила, нечаянно смахнув со стола навороченный мобильник Якова Аллановича. И, не мешкая, полезла за ним под диванчик, именуемый хозяином «канапе». Пронзительный крик матери и грубые мужские голоса, советующие Ангелине ради ее же блага немедленно заткнуться, заставили девочку плотнее вжаться в стенку. Мать не слушалась, истерично рыдала и уверяла «гостей», что дома никого нет, все уехали в аэропорт, а она ни в чем не виновата. Со всей очевидностью, старалась для Динки, надеялась, дочь додумается спрятаться. Динка додумалась и до большего. Нажала кнопку соединения с первым высветившимся номером. Рассчитывала на сообразительность абонента. Услышит разноголосые дикие вопли по знакомому номеру, поймет, что стал заочным участником сцены разбоя и грабежа, соответственно вызовет полицию. Увы, будучи насильно разбуженной среди ночи, я, можно сказать, вообще не соображала. А между тем пара визитеров ввалилась в холл и принялась методично крушить все подряд. Первым делом прошлись по мобильному телефону Ангелины и раздавили его. Следом пришел черед мебели. Эта операция почему-то называлась поиском выездных документов. Один из бандитских соискателей побежал на второй этаж. Ангелина, несмотря на приказ успокоиться, открывать рот только по требованию, протяжно стонала и выла где-то у выхода. Судя по глухим ударам и шлепкам, она пыталась сопротивляться. Бандиты разнообразили уговоры угрозами применить меры физического воздействия. Вскоре вопль матери оборвался на самой высокой ноте. Безмолвно захлебывающаяся слезами Динка от всей души надеялась, что мама просто потеряла сознание.
Безумная мелодия мобильного вызова заставила Динку испуганно дернуться, аппарат стремительно вылетел наружу и припарковался рядом с перевернутым креслом. На короткий миг стало тихо. Чьи-то ноги в черных ботинках медленно и неслышно приблизились к мобильнику. От страха Динка закрыла глаза и буквально перестала дышать.
— Мобила Тукана, — нарушил тишину глухой мужской голос. — Только что был исходящий звонок какой-то Наталье Ник. Через минуту — входящий с ее номера, — жутким тоном доложил ревизор и с размаху плюхнулся на «канапе». Изящный диванчик возмущенно треснул. — Бандит вскочил и, матюгнувшись, пнул его ногой. Одна из гнутых ножек отвалилась, осиротевший угол диванчика тюкнулся в палас. Динка от всей души надеялась, что крушитель этим и ограничится. Надежда оправдалась. — Кто звонил? — зловеще поинтересовался он неизвестно у кого.
— Привидение Тукана! — хохотнул его напарник. — Да ты же сам и звонил, придурок! Чудес не бывает. Мобила наверняка на кресле валялся, а ты кресло конкретно долбил, вот и задействовал телефон.
Динка немного приоткрыла глаза. Рядом с ногами в черных ботинках встала еще одна пара, в черно-белых кроссовках. Казалось, некоторое время парочка бездействовала. Затем обладатель кроссовок хмыкнул.
— Смотри сюда. Номер внесен в телефонную книжку недавно, связи по нему раньше не было. Единственный звонок пару минут назад отсюда. Перезвонили Тукану почти сразу. Наверняка очередная телка. Не дождавшись привета, сама навязалась. Следовательно, вызов ее номерочка был случайным. Надо смотреть, чего крушишь ногами. Все, хорош! Утром со звонарихой разберемся. Позвонишь ей и потребуешь миллион зеленых — должок Тукана. Она его сразу из памяти выкинет. А сейчас быстро на выход. Кто его знает, вдруг эта телка в полицию позвонила. Хоть там и свои люди, но лучше не нарываться. Синяк! — крикнул он в прихожую. И дождавшись ответного «чево», рявкнул: — Да «ничево!» Бабу в машину, вовремя отрубилась, не придется рот заклеивать. И осторожней с ней там. Головой отвечаете. Она должна остаться целой и невредимой. Дочь, как и бабка, наверняка укатила с Туканом.
Группа отморозков стремительно исчезла. Динка с трудом покинула свое убежище: у «канапетины» неожиданно сломалась и вторая ножка. Трясущимися руками девочка набрала номер своего домашнего телефона, не рассчитывая на ответ. Бабушка с котярой Яковом наверняка уже едут обратно. С минуту на минуту прибудут. И очень удивилась, услышав тихое бабулино «Алё?»
Истерика помешала Динке кратко и вразумительно поведать о случившемся, бабушка ее прервала:
— Ты взяла у меня цапку и забыла. Я ее у тебя под общей яблоней видела. Лучше не трогай, сама приеду и возьму. Помнишь старенький мешочек? Он весь в дырках, я его выкинула. Нашла ему замену. За меня не волнуйтесь, все будет хорошо. До встречи.
Звук сирены машины «скорой помощи» или полиции — последнее, что услышала Динка. Связь оборвалась. Она предприняла еще две попытки прозвониться, но безуспешно — в ответ бесконечные длинные гудки.
До полудня измученная девочка надеялась, что кто-нибудь из взрослых все же вернется в коттедж. Домашний телефон по-прежнему отзывался только гудками. Несколько раз она порывалась позвонить в полицию, но так и не решилась. Пугало откровение бандита в кроссовках о наличии там «своих людей». К вечеру после некоторых колебаний, Дина решила разыскать добродетельную Наталью Николаевну. Денег у девушки не было, и она взяла взаймы у Тукановых пятьсот рублей, служивших кому-то из супругов закладкой в книге с непонятным названием (язык был не русский). Книга эта буквально сама выпала на нее с полки, заставив испуганно отскочить.
С большой осторожностью выйдя из дома, Динка не заметила ничего подозрительного, но обругала себя за то, что не переоделась в шмотки фрау Райнхильды. Хотя едва ли переодевание помогло бы, если за коттеджем следили. Через некоторое время подозрительными казались все. Даже добродушная пожилая женщина с коляской, в которой сидел краснощекий малыш, с аппетитом жующий ухо игрушечного зайца. Динка обратилась к ней с просьбой подсказать, как добраться до Москвы. Получив рекомендации, быстро направилась в другую сторону. Пару раз оглянувшись, заметила, что женщина неотрывно смотрит ей вслед. Мало того, какая-то доисторическая машина, прихрамывая на одно колесо, медленно проводила ее почти до железнодорожной станции, куда она добиралась кружным путем. Девушка пыталась запутать следы и едва не заблудилась. Ей и самой не ведомо, как она добралась до места. В пристанционном скверике Динка решилась на кражу. Стащила у развалившегося на лавке бомжа старую куртку, убедив себя, что она ему не нужна, иначе не валялась бы на урне. Преодолев брезгливость, напялила шмотку на себя, не сообразив, что именно в ней приковывает к себе внимание.
Купив билет до Москвы, притаилась за углом книжного киоска, где и дождалась сигнала прибывающей электрички. Желающих отправиться в столицу на платформе было немного. Зато из Москвы шли переполненные поезда. В ее вагоне ехало всего три человека. Девушка слегка успокоилась, расслабилась и позволила себе пожалеть себя и тихонько поплакать. На смену слезам пришла злость. Динка мысленно расправлялась с уродами, столь нагло и страшно ворвавшимися в ее жизнь, смаковала сцены их страдания, перемежаемые жалкими криками о пощаде.
4
До Натальиной дачи Динка добралась без осложнений, с благодарностью вспоминая дотошные разъяснения мамы, но на этом везение кончилось. По участку Натальи Николавны с приветливо улыбающимся у ворот пугалом слонялись какие-то подозрительные типы. На дороге стоял их «черный стервятник» — похожая на катафалк машина. Услышав про визитеров, Наталья охнула, прослезилась и дала себе слово, не наведываясь в дачный домик и квартиру в Москве, срочно попросить политического убежища в одной из солидных стран Евросоюза. С устойчивой экономикой. А пока суд да дело, слинять в Болгарию. Там куча знакомых, купивших недвижимость, кто-нибудь приютит на время. И тут же принялась переживать за предстоящую разлуку с мужем и собакой. А заодно и с сыном, который давным давно жил вдали от родителей.