Пришлось выбираться из моего маленького рая. Иначе поступить было просто нельзя — вдруг неотложное дело. В конце концов, Мельников мог сам по дороге домой заехать, а не позвонить. Работа опять стала осознаваться мной как категория более важная, чем все остальное в жизни. Понимая, что она не волк и потому в лес не убежит, я все же любила ее и откладывала только в исключительных случаях.
Второй звонок был более длинным и требовательным.
— Иду! — злобно крикнула я, заматываясь в огромное махровое полотенце.
Гостем оказалась моя подруга Светка-парикмахерша, которая в своем деле была профессионалом — она могла сделать любую, даже самую невзрачную женщину очень привлекательной. Это было мне весьма кстати не только потому, что я слежу за своим внешним видом, но и потому, что смена привычного облика порой была вызвана особенностями профессии частного детектива.
— Пр-приветики! — кинулась она ко мне с поцелуями.
— Я тебя убью, — сказала я сердито.
— Тебе как никому другому известно, сколько за это полагается! — Светка погрозила мне пальцем. — Тань, ты сердишься, что ль, на что? — спросила она, увидев мою недовольную гримасу.
— Представь себе: день — тяжелый и насыщенный, вонючий вокзал, пробежка по «Секонд-хенду», тряска в машине и все такое прочее.
— Представляю. А ты хоть раз стригла в день целую отару клиентов?
— Нет. Ну ладно! Ты закрой глаза и представь эту свою отару лохматых, которых ты старательно приводила в божеский вид. Представляешь?
— Угу, — Светка зажмурилась и сморщилась, вспомнив, вероятно, один из самых тяжелых дней в своей профессиональной жизни.
— А теперь представь, что этот день закончился!
Светка, все так же стоя с закрытыми глазами, расплылась в улыбке.
— Ты в ванне. Аромат пены и тепло воды расслабляет тебя. Вокруг тишина, — я, как фокусник, водила руками вокруг Светки, она же прямо разомлела, медитируя. — А тут — звонок! Пришла я и не собираюсь давать тебе покоя! — Я расхохоталась, видя, как переменилась в лице Светка.
— Ну прости, прости, признаю — я не вовремя!
— Ладно, проходи! — Я последовала в гостиную.
Светка уселась в кресло, а я, встав к зеркалу, стала причесываться. Она, окинув меня профессиональным взглядом, протянула:
— Да-а, постричься тебе бы не мешало!
— За чем же дело стало? Ты сюда отдыхать пришла или работать? — шутливо сказала я.
Для Светки было довольно привычно обслуживать меня на дому, поскольку на посещение салона у меня не всегда хватало времени. Я послушно уселась на табурет. Работая, Светка всегда веселила меня какими-нибудь рассказиками о своей личной жизни или просто забавными историями. Так вышло и в этот раз.
— Представляешь, мой мне такое кольцо обалденное подкинул! С брилликами! — воскликнула Светка.
Она была большой любительницей всяких побрякушек, поэтому о каждом новом приобретении рассказывала с невероятным восторгом.
— Да ну?! — изумилась я, чтобы угодить ей.
— Ага.
— Покажи!
— Да ты что! Я его только по праздникам носить буду, оно ж дорогущее! А пока в тайничок спрятала, в сейфик.
— У тебя что, тайник есть? — искренне заинтересовалась я, так как это было по моей части.
— А я тебе что, не рассказывала?
— Не-а!
— Ой, ты не представляешь, это такая история!
— Тихо! — перебила я парикмахершу. — В таком экстазе ты можешь меня без ушей оставить!
— Не переживай! Такого в моей практике еще не было. Так вот! Просыпаюсь я утром в холодном поту: приснилось, что у меня все украшения того, увели, прямо при мне. Будто лежу я на диване, все вижу, а встать не могу, рот только открываю, как рыба! После этого меня фобия прямо какая-то преследовать начала: приду с работы и в шкатулку заглядываю. Мой смотрел, смотрел на такое безобразие да и сейф купил, потайной причем! Приехали мастера, встроили его в стену. Теперь можно жить спокойно!
Рассказ Светки начинал меня все больше интересовать: почему-то в сознании сразу возникла какая-то параллель с делом пропажи Сурковой. У нее наверняка было что спрятать в тайник. К тому же в нем хранят не только побрякушки, но и важные документы. Найдя какой-нибудь потайной сейф, я получала шанс наткнуться в нем на что-нибудь интересненькое. Тайники обычно делают где-нибудь в стенах, а вот их проверить я пока не догадалась.
На полочке перед зеркалом лежал мешочек с гадальными костями, о которых я в эти дни как-то позабыла. Их советы никогда не подводили, поэтому, стараясь не мешать Светкиной работе, я кинула их прямо тут.
13+4+25 — это расположение чисел говорило о большой удаче в делах. Значит, надежда на наличие тайника в доме Инны Георгиевны была не напрасной.
— Светка, какая ты все-таки молодец, что зашла! — возопила я.
Изумленное лицо Светки глянуло на меня из зеркала, она даже стричь перестала.
— Странная ты, Таня, тебе срочно надо показаться доктору! — сказала парикмахерша каким-то неестественным тоном. — Или, быть может, беременная? С чего такие резкие перепады настроения? — В глазах Светки появилась добродушная лукавость.
— Типун тебе на язык, дура! — расхохоталась я, по-дружески хлопнув приятельницу.
Благодаря Светке мне теперь, несмотря на усталость, гораздо больше хотелось бодрствовать, чем расслабляться. Работа над моей прической была закончена. В зеркале я увидела свое помолодевшее отражение, которое мне, как бы это нескромно ни было, весьма понравилось.
— Это надо отметить! — выговаривая каждое слово, произнесла я. — Шампанского?
— Угу. Мой сегодня в ночь. Гулять так гулять! — Светка махнула рукой.
— Так, — задумалась я, — ты сегодня будешь дежурной по кухне. Мне надо позвонить, — я решила закончить все дела в трезвом виде, потому что, наслаждаясь после долгого перерыва обществом друг друга, мы со Светкой нередко надирались шампанским, мягко говоря, до поросячьего визга.
Парикмахерша, шаркая тапками, поплелась на кухню, а я взялась эксплуатировать свой телефон.
— Аэропорт? Вас беспокоит Татьяна Иванова. Да — да, это я. Да, договаривались с Ниной Мироновной. Нет? Точно? Понятно. Спасибо.
Дежурный аэропорта мне вежливо объяснил, что на имя интересующей меня личности в течение последней недели билетов приобретено не было. Оставалось позвонить Мельникову.
— Да, Мельников слушает, — послышался из трубки голос Андрея.
— Это Таня.
— Ну что, Таня, пляши, да так, чтоб я здесь это услышал! — Слова друга меня заинтриговали, у него явно что-то было.
— Не томи! — жалостливо протянула я.
— Ладно. На автовокзале все по нулям, а вот на железнодорожном… — Андрей многозначительно замолчал.
— Ну же! — Я скрипнула зубами и сжала кулаки.
— Уехала твоя Сусликова.
— Какая еще Сусликова? — испугалась я.
В трубке послышался хруст разворачиваемой бумаги.
— Ну Суркова! Какая разница, все равно — крысиная фамилия!
Я вздохнула с облегчением.
— Когда? Куда? — посыпались вопросы.
— В Магадан. Лес валить, — серьезным тоном ответил Мельников.
— Ты издеваешься! — Я застучала по столу кулаком.
— Да нет, шучу просто. Уехала она, в общем, в место не менее далекое, чем Магадан.
— В Африку, что ли? — нетерпеливо и злобно спросила я.
— Ну, это ты лихо! — засмеялся Андрей. — В Тюмень баба махнула, вот оно что! А что она там делает — лес валит или по грибы-ягоды шастает — выяснять уже не мне.
Я присвистнула и озадаченно замолчала.
— Я свободен? — спросил Мельников.
— Как птица в полете, — думая о своем, ответила я и положила трубку.
Десятки новых вопросов встали теперь передо мной. Сначала я подумала о том, что, возможно, в Тюмени живут какие-то дальние родственники, адреса которых в записной книжке Сурковой не было, а Курбанова о них просто забыла. В этом случае все можно было прояснить, поговорив с Екатериной. Тем не менее оставалась непонятной причина, заставившая Инну Георгиевну уехать тайно так далеко и не давать о себе вестей. К тому же было неизвестно, находится ли она там и жива ли вообще.
— Танек! У меня все готово! — выглянула из кухни Светка.
Я вскочила с дивана и вприпрыжку побежала к столу. Мне было, что отмечать: произошел существенный сдвиг в расследовании.
— Ну, Светик, давай! — бокалы звякнули и послышалось громкое двойное бульканье, потому что я от радости решила выпить шампанское залпом, а Светка — так, для солидарности.
* * *— Надо ехать к Курбановой… — размышляла я, лежа в постели, — ох, тяжко…
Голова трещала, потому что мы со Светкой засиделись до полуночи, а после полбутылки шампанского не мешало бы выспаться. С балкона дул приятный свежий утренний ветерок. Он бодрил, но подниматься с постели не хотелось. Однако нужно было вставать и начинать работать. Мой гонорар, конечно, довольно приличный, но я всегда считала — деньги зарабатывают для того, чтобы их тратить, поэтому даже солидные суммы у меня долго не задерживались.
Приподнявшись с подушки, я почувствовала легкое головокружение, но, переборов его, все же заставила себя встать. За чашкой кофе я из элементарного любопытства стала листать старый географический атлас.
— Да… Далеко наша пташка залетела… — задумчиво протянула я, отыскав на карте Тюмень. — Кстати, а доехала ли она? — возник у меня вопрос, поскольку расстояние действительно было немаленьким, а супербыстроходных поездов у нас в России, к сожалению, еще не изобрели.
Я подошла к телефону, набрала номер справочной железнодорожного вокзала и спросила, сколько суток придется провести в вагоне желающему посетить Тюмень. Через минуту молчания мне голосом робота ответила какая-то тетенька. Судя по количеству часов, которые предстояло затратить на преодоление пути от Тарасова до Тюмени, Суркова уже должна была прибыть по месту назначения.
Выкурив сигарету, я вышла из квартиры с намерением отправиться в лагерь. Вспомнив вчерашний разговор со Светкой, я поставила перед собой две цели: поговорить с Курбановой о возможных тюменских родственниках или друзьях и полазить по дому в надежде обнаружить что-нибудь вроде тайника.
Преодолевая ставшие знакомыми ухабы на пути к лагерю, я подумала, что не зря оставила «чумазой» свою «девятку», так как мойка перед поездкой туда была бы мартышкиным трудом.
Курбанова еще спала. Увидев меня, она заметно обрадовалась. Судя по внешнему виду Екатерины, ее последние ночи были бессонными: под глазами образовались темно-синие круги, веки припухли, уголки губ как-то безнадежно опустились.
— Боюсь вас напрасно обнадежить, но, кажется, след вашей матери отыскался, — сказала я, проникшись к Курбановой подлинным сочувствием.
— Как? Где? — Катя вскочила и уставилась на меня с каким-то агрессивным нетерпением.
— Успокойтесь, сядьте, — я дотронулась до ее руки, — нам нужно поговорить серьезно и спокойно. Прошу вас, не воспринимайте пока эту информацию близко к сердцу. Версия может быть ошибочной. И еще — все сказанное должно остаться между нами. Это не просьба, а приказ, если хотите.
— Да, да, — Курбанова сложила руки в молельном жесте и прижала их к груди, глядя на меня теперь послушно и умоляюще.
— Катя, сосредоточьтесь, пожалуйста, и вспомните, нет ли у вас родственников в Тюмени.
— Не-ет… — сразу и изумленно ответила она.
— А быть может, есть какие-то знакомые, у которых можно пожить недельку-другую? Может, мамины друзья молодости?
Курбанова ненадолго задумалась и стала размышлять вслух:
— Да нет… Мама заканчивала тарасовский политех. Те, с кем она поддерживает отношения, живут здесь же или в области. Да и вообще, ее близкие хорошо знакомы и мне, поэтому я без сомнения могу ответить на этот вопрос отрицательно. А что случилось? При чем здесь Тюмень?
— Я выяснила, что Инной Георгиевной был куплен билет до Тюмени. А вот зачем она туда поехала — предстоит выяснить.
Выражение лица Екатерины в этот момент трудно описать: в глазах светилась и надежда, и сотня вопросов, и возмущение, и радость.
— Вы думаете, она найдется? — тихо спросила Курбанова.
— Я в этом уверена, — решительно сказала я, думая в то же время о том, что желательно бы ей найтись живой.
Мы несколько минут посидели молча, потом я обратилась к Курбановой:
— Я могу еще покопаться в доме?
— Конечно, даже не спрашивайте, — Екатерина думала о чем-то своем.
Вздохнув, я встала и пошла по коридору в направлении кабинета Сурковой. Если тайник у нее и существовал, вряд ли бы она стала делать его в тех комнатах, которые еще не были отделаны. Спальня, на мой взгляд, тоже мало для этого подходила, поэтому я и хотела начать поиски с кабинета.
Сначала я решила проверить те места, наличие тайника в которых считается банальным: приподняла висящие на стене картины, осмотрела пол — там тайника просто быть не могло, поскольку его качество этого не позволяло.
Затем я начала тщательно простукивать стены, но никакого звука, напоминающего тот, который раздается в том случае, если за стеной находится пустота, не слышалось. Пока мной были обследованы только легкодоступные участки, то есть стены, близко к которым не стояла мебель. Однако за ней тоже надо было все проверить, а сама отодвинуть книжный шкаф я не смогла.
Я вышла и крикнула Курбанову.
— Что? — отозвалась она издалека.
— Владимир сегодня здесь? Мне помощь нужна.
— Сейчас пришлю.
Орлов где-то в глубине лагеря занимался вырубкой небольших сухих сосенок. Они, во-первых, портили общее впечатление от окружающей красоты, а во-вторых, Екатерина задумала приготовить шашлык, оригинальный рецепт которого ей поведал когда-то муж.
Я решила прислушаться, как отреагирует на просьбу Кати Орлов.
— Я пока занят, — ответил он, не сумев скрыть чувство раздражения.
— Это ненадолго, — успокаивала его Курбанова.
Вслед за этими словами послышались твердые тяжелые шаги. Походка многое говорит, если не в целом о человеке, то о его внутреннем состоянии на данный момент, и я поняла, что Орлов взвинчен, возбужден и настроен далеко не доброжелательно.
— Что? — спросил он, не глядя в глаза.
— Помогите отодвинуть шкаф.
Владимир зло усмехнулся, но просьбу выполнил. Затем, ничего не говоря, сразу вышел. Я обстукала и эти места, но никаких намеков на наличие тайника по-прежнему не было. Кроме шкафа, вплотную к стене стоял письменный стол, но с ним я надеялась справиться собственными силами. Потянув за край, я обнаружила — стол не тронулся с места. Он был, конечно, немаленьким, но не настолько, чтобы вообще не поддаваться.
Я подошла к нему сбоку и повторила свою попытку. Стол оставался на своем месте. Я заглянула под него, думая, что что-то может мешать движению. Тут я обнаружила — мне противостоят крепления, которыми стол был прикручен к полу, можно сказать, намертво. То же самое я заметила, поглядев на заднюю часть крышки.
— Зачем это? — произнесла я задумчиво.
Присев на рядом стоящий стул, я стала на нем по привычке покачиваться. Это было не так увлекательно, как дома, так как мой стул был крутящимся, а этот обыкновенным, на четырех ножках. Я с иронией думала над тем, какая причуда могла заставить Суркову «приковать» эту мебель. Одна моя нога оперлась о заднюю стенку стола. Вдруг нога резко соскользнула, и, чтобы не грохнуться, я рукой попыталась уцепиться за какую-нибудь опору. На минуту обретя равновесие, я ухватилась за ручку верхнего ящика и, когда стул встал на место, с силой непроизвольно надавила на него.
Произошедшее меня весьма удивило: раздался щелчок, затем какое-то жужжание, и ящик сам выдвинулся из стола до отказа.
— Что это? — вырвалось у меня.
Когда я первый раз обследовала кабинет, ничего подобного не происходило, впрочем, я и не надавливала на ящик так, как это получилось сейчас. Думая, что я сломала стол, я наклонилась и заглянула внутрь. Казалось, ящик вот-вот упадет, но этого не происходило. Я осторожно потянула за ручку — он поддался. Была видна его задняя стенка, за которой начиналось еще что-то. Этим что-то и оказался тайник, который я, как оказалось, не напрасно искала. Он был пристроен к задней стенке ящика, и, чтобы открыть его, нужно было не вертеть в скважине ключом, а просто резко и сильно надавить на ящик. После щелчка тайник начинал выдвигаться из стены, в которой он покоился, пока ящиком пользовались в других целях. Теперь стало понятно, для чего стол был так надежно присоединен к стене и полу. Вот она та удача в делах, о которой говорили гадальные кости!
Когда сейф выдвинулся настолько, насколько ему полагалось, я с нетерпением кинулась перебирать его содержимое. В нем были документы, не представляющие для меня интереса. Перерывая их, я наткнулась на полиэтиленовый мешочек, в котором лежал клочок бумаги. Сначала я отбросила его в сторону, но потом передумала. Повернув листок другой стороной, я обнаружила на нем надпись, сделанную довольно небрежно — 500.000. Вероятнее всего, это было обозначение той суммы, которая некогда содержалась в мешке. Так как он был пуст, я предположила, что кто-то недавно изъял отсюда деньги. И этот кто-то наверняка очень торопился, раз бросил «тару» здесь, или же он не опасался обнаружения потери. В последнем случае это могла быть сама Суркова.
Но для чего ей понадобилась такая сумма? Инна Георгиевна уехала в Тюмень быстро, неожиданно, будто убегая от кого-то, и единственное, что мне приходило сейчас в голову, была предполагаемая ею покупка жилья в Тюмени.
Во всяком случае, так это или нет, можно было выяснить. Оставалось непонятным, на какие средства она собирается там жить. Тут я вспомнила, что, имея вклад в сбербанке, человек может снять с него любую сумму в другом городе, в любом отделении того же сбербанка. На это, правда, требуется определенное время: нужно ждать около недели перевода денег. А вклады у Инны Георгиевны, скорее всего, были. Поэтому, наверное, Суркова и прихватила наличные.