— Давай, красавица, сначала с тобой кушать, а потом я тебе все расскажу. Все, что захочешь.
Я нервно выдохнула, в душе начав сожалеть о том, что вообще пришла в этот дом, тем более что и так знала все, что мне было нужно. И что Вано сбежал из села, и что он сейчас в Ивановке. А мои надежды на то, что семья знает о нем больше и скажет об этом мне, вряд ли оправдаются.
«Похоже, здесь мне ничего не удастся выяснить, — поняла я. — И почему я решила, что разговор с Вано может мне чем-то помочь? Ну, захаживает кавказец-мужчина к Таньке Курилке в гости. Подумаешь, диковинка. Вполне обычная ситуация. При чем здесь исчезновение ее сожителя? Хотя нет, в селе подозревают, что именно он убил одного из пропавших мужчин, Михеева, а так уж беспочвенно сплетни здесь не появляются».
— Маратик, иди домой. Голова стирать будем, — высунувшись из окна дома, почему-то на ломаном русском прокричала в сторону копошившихся у забора детей одна из женщин. И невольно отвлекла меня от моих мыслей.
Я повернулась в ту сторону.
— Я сейчас, — ответил мальчонка, строивший песочный замок.
Жизнь этого большого семейства спокойно продолжалась в привычном русле. Казалось, никто не обращал внимания на то, чем в данный момент занят другой. Однако все же здесь во всем чувствовалась неразрывная связь веков и поколений. Такого, к сожалению, нет у нас, русских.
Избежать обеда и затянувшегося чаепития мне все-таки не удалось. Хозяин дома, Ибрагим, как он мне потом представился, не хотел слушать мои доводы относительно большой занятости и отсутствия свободного времени. Но получить какую-либо информацию о Вано я так и не смогла.
Единственное, что я узнала, так это, что он, Вано, — «плохой овца» в семействе, так как очень любит выпить, и что он уехал вчера в гости к родственникам. Где они проживают и скоро ли он вернется, Ибрагим мне тоже толком не объяснил.
Я с облегчением вздохнула, когда наконец появилась возможность покинуть столь «гостеприимный» дом-аул. Очень уж он со странностями, да и дружелюбия в нем, по-моему, столько же, сколько в той лохматой собаке, которая меня встретила. Понимая, что родственники Вано попросту не собирались мне его сдавать, каким бы плохим он ни был, я еще больше уверилась в мысли, что его нужно отыскать и раcспросить обо всем. Но сделать это я смогу только лишь завтра. А пока — в «гостиницу» и спать.
ГЛАВА 4
Рано утром меня разбудил неопределенный звук: смесь рева, рыка, блеяния и каких-то нечеловеческих криков, донесшихся с улицы. Как оказалось, это сельчане сгоняли в единое стадо крупный и мелкий рогатый скот. Я взглянула на часы. Они показывали около пяти — для подъема было еще слишком рано, а потому я решила еще немного подремать. Положив на голову подушку, я вновь закрыла глаза, но через минуту снова их открыла — спать при таком шуме-гаме было невозможно.
«Да, похоже, подъем в деревне строго в пять. Причем у всех, хочешь не хочешь, — мелькнула у меня в голове мысль. — Так что, Татьяна Александровна, придется и вам временно изменить свой график. Как говорится, кто рано встает, тому бог подает».
Сладко потянувшись на постели, я медленно села и, потерев глаза, принялась одеваться. Прикинув, что с утра может быть немного прохладно, я решила пока влезть в розовый спортивный костюмчик, а затем, для получения заряда бодрости, совершить небольшую пробежку вокруг дома. Когда-то я была капитаном команды «Волжанка», но со временем про спорт как-то пришлось забыть, а вот сейчас, кажется, появилась реальная возможность сделать этакий скачок назад во времени и вернуться к тому, что для меня полезно.
Надев костюм, я для начала выполнила несколько разогревающих упражнений и только потом отправилась на улицу. Там осмотрелась и, видя, что по всем улицам бредут полусонные коровы и овцы, решила сделать маленький кружок по территории колхозного скотного двора.
Скотный двор или ферма, которую я высмотрела поблизости, имела, как оказалось, хорошие условия для моего утреннего моциона. Вся площадка была расчищена бульдозерами, и дорожки, ведущие к отдельно стоящим скотным постройкам, были забетонированы. Таким образом, я могла без проблем осуществить пробежку, никого не отвлекая и никому не мешая.
Не торопясь, легким шагом я направилась к ограде скотного колхозного двора, по пути осматриваясь вокруг и ища любопытных, способных своими смешками испортить мне весь забег. Таковых не оказалось, как не оказалось поблизости и дворовых собак, тоже имеющих возможность устроить из моих бегов целую гонку, что мне совершенно было не нужно. В общем, выходило, что путь полностью свободен и открыт для новых дерзаний.
Я глубоко вдохнула, набрав в легкие побольше прохладного утреннего воздуха, и направилась по ближайшей тропинке в сторону большого строения. Добежав до угла, я выполнила несколько несложных физических упражнений и, повернув, проследовала назад в сторону Красного уголка, теперь уже чтобы отправиться завтракать.
Пробежав не торопясь буквально несколько метров, я вдруг услышала у себя за спиной какие-то непонятные звуки. Решив, что это кто-то случайно вышел из корпуса и, заметив меня, теперь потешается над увиденным, я продолжила бег, не обращая на посторонние шумы никакого внимания. Но звук, как ни странно, все нарастал и словно бы приближался ко мне. Что-то вроде сопения сочеталось с твердой размеренной поступью, отчего, казалось, содрогается округа. Не останавливаясь, я старалась понять, что же это может быть, а сопение продолжало преследовать меня, не отставая ни на шаг. Звук слышался уже прямо за моей спиной. И этот звук явно не был человеческим.
Я напряглась, предчувствуя опасность. За спиной раздалось уж очень сильное сопение и… топот. Я остановилась и повернула голову назад. Буквально в нескольких шагах от меня, разбрасывая пену из широких ноздрей, стоял огромный деревенский бык. Он шумно сопел, загребая правым копытом землю. Глаза его были налиты кровью.
Бык грозно замычал, очередной раз кинул ногой себе на живот большой комок земли, таким образом предупреждая меня о своих дальнейших намерениях, и, издав протяжное мычание, снова медленно направился в мою сторону. Я стояла как завороженная, не имея ни малейшего представления о том, как необходимо поступить в данной ситуации: бежать ли со всех ног или, напротив, замереть, как мышь, чтобы не злить животное.
То, что замереть мне вряд ли удастся, я поняла после того, как у меня прошло шоковое состояние, а вот насчет того, чтобы бежать… Думать было некогда, и я что было мочи рванула «с места в карьер», стараясь не смотреть назад, чтобы не видеть своего грозного преследователя.
— Буян, Буян! — раздался где-то очень близко от меня мужской голос. — Да стой ты! Куда тебя несет? Через забор давай.
Я поняла, что последние слова явно адресованы мне. Осталось на такой бешеной, что называется, скорости разглядеть его, тот самый забор. Не останавливаясь, я быстро посмотрела по сторонам и увидела справа от себя строение, похожее на большой двор.
— Давай на баз! Сигай через забор! — кричал все тот же мужской голос.
Не задумываясь более о последствиях, я решила выполнить рекомендации неизвестного мне мужчины. Подбежала к забору, занесла ногу на нижнюю перекладину… В это самое время прямо за спиной у меня раздалось тяжелое дыхание моего преследователя. Не оборачиваясь назад, я быстро забралась на высокий забор и, только оттуда, будучи уже в относительной безопасности, посмотрела вниз на быка.
А тот, остановившись перед преградой, продолжал упорно рыть копытами землю, разбрасывая ее вокруг себя. Большая часть этой вырытой им земли летела ему на нижнюю часть тела, на живот. Что хотел выразить таким образом этот жуткий монстр, я не знала. Но мне было понятно одно: если бы не неизвестный мужчина и не этот спасительный забор, дело могло закончиться далеко не так хорошо.
— Куда тебя несло? Ты чего перед носом у Буяна бегать вздумала? Тебе, что ли, жить надоело? — отчитывал меня подбежавший мужчина.
— Я не перед ним бегала, — начала было объяснять я, понимая всю комичность сложившийся ситуации.
Плюгавенький мужичишка стоял перед моим грозным преследователем и, казалось, вовсе не испытывал при этом ни малейшего страха. Я же, как курица, восседала на жердочке и сверху вниз смотрела на все происходящее, не решаясь вернуться на грешную землю.
— А костюм-то чего красный нацепила? Другого, что ли, нет? Это же бык! Племенной бык. Сила! Его вся округа боится, — продолжал убеждать меня мой спаситель.
Я не спорила с тем, что этот самый бык — действительно сила: огромен и грозен. Но я пока еще никак не могла понять, почему же он, этот мужичок, не боится его, если, как он говорит, его страшится вся округа? Потом постепенно начала осознавать, что действительно мой яркий спортивный костюм вполне мог привлечь внимание быка-гиганта. Меня-то он, возможно, и не приметил бы, а вот костюм… Хотя вообще-то я слышала или читала, что быки видят мир в черно-белых тонах и им наплевать, красной или какой другой тряпкой машут перед их носом, но сейчас я тому утверждению совершенно не верила. Что же, если не мой розовый костюм, привлекло ко мне внимание быка Буяна? Эту головоломку я точно не могла разгадать правильно.
«Да, — решила я для себя. — Действительно, в очередной раз поражаешься, как же все здесь, в селе, иначе, нежели в городе. Даже костюм нужно выбирать осмотрительно, дабы не вызвать недовольства некоторых местных обитателей. Расскажи кому о том, что мне довелось пережить, засмеют, а может, и не поверят, посчитав мои приключения за два неполных дня в деревне вымыслом».
— Буян, ну все… Пошли, мой хороший… — приговаривая эти слова, мужчина еще больше приблизился к быку и взял его за кольцо, которое, как я только сейчас заметила, торчало у него из ноздрей. К нему на помощь подоспели еще два мужика, которые отпускали сальные шуточки относительно наших с быком «разборок» и помогали увести Буяна на место.
Я слезла с забора и огляделась по сторонам в надежде, что утреннее происшествие не привлекло внимание нежелательных зрителей. Впрочем, об этом можно было даже и не думать, учитывая то, что в деревне ничего и никак не скроешь. Сегодня же все жители Сухой Рельни будут знать об этом случае, и меня, конечно же, ждут неприятные шутки относительно моей утренней пробежки. А может быть, у меня даже появится какое-либо мерзкое прозвище.
«Да, Танечка, — вздохнула я расстроенно, — что-то ты сдавать позиции начала. Вроде бы и дело тебе простое досталось, а ты уже такого наворотила, столько всего лишнего сделала, что прямо в голове не укладывается. И ведь в селах раньше бывала, не впервой тебе деревенские порядки, а тут… — Я усмехнулась, в душе понимая, что все те деревни, где я успела побывать по работе или же по личным делам, значительным образом отличались от Сухой Рельни, далекой от центра и района, заброшенной и живущей своей собственной жизнью. — Стоп, а ведь эта деревня живет все еще так, как жили везде лет этак тридцать-пятьдесят назад. Она словно бы заброшенный островок в джунглях: сама по себе и со своими законами».
Подобные мысли немного усмирили неистовое биение моего сердца, вызванное испугом, и я смогла вновь начать мыслить нормально. Теперь уже, вернувшись в «гостиницу», я привела себя в порядок, переоделась в джинсовый костюмчик и стала заниматься одним из самых приятных для меня дел — приготовлением кофе. Даже направляясь в сельскую местность, я захватила с собой турку и маленькую кофейную чашечку. Жаль только, что кофе был не в зернах, а уже молотый, но тащить с собой в поездку еще и кофемолку было бы верхом снобизма. Вскоре все было готово, и я начала наслаждаться любимейшим напитком.
А пока пила кофе, по привычке анализировала все то, что мне удалось выяснить по поводу двух неожиданно и одновременно свалившихся на меня дел.
«Итак, что я узнала? Да, в общем-то, почти ничего. Как следует из вчерашних бесед, после исчезновения своего сожителя Ивана Михеева Танька Курилка встречалась с другими мужиками. Однако в разговоре со мной она все время утверждала, что они с мужем друг друга очень любили. Почему же теперь, когда он бесследно исчез, она не очень-то предается унынию, а весьма „весело“ живет? Да к тому же, как я поняла из слов бабки Феклы — если, конечно, можно ее словам хоть немного верить, — Танька еще и устраивает дома попойки.
Впрочем, бабка, похоже, права — вся обстановка дома Таньки Курилки указывает на постоянные пьянки. Да и Ванька-младший, сын Михеева и мой второй клиент, не скрывал, что его отец с сожительницей всегда любили выпить. И выпивки эти, по всей видимости, не были «тихими», то есть скрытыми от односельчан. Стало быть, вполне возможно, что есть еще кто-то, кто принимал участие в их попойках и… вдруг он (или они) что-то знает об исчезновении Михеева-старшего. Если бы мне удалось найти такого человека, у меня бы появился еще один объект для наблюдения или очередной беседы, которая, может быть, даст мне гораздо больше информации, нежели посещение семьи Вано. Ну а пока…»
Вспомнив о Вано, я сразу вспомнила и о том, что еще вчера решила поехать в упомянутую Ивановку и попробовать его там отыскать. Проблема состояла только в том, что я-то была здесь, а моя машина — на другой стороне реки. А деревенька вполне может оказаться очень далеко отсюда. Кстати, в конце концов там Вано может вовсе и не оказаться. Множество самых противоречивых мыслей толпилось в моей голове, но я все же приняла решение попытаться разыскать Вано, а потому вышла из Красного уголка, огляделась по сторонам и, приметив невдалеке женщину, направилась в ее сторону.
Подойдя поближе, я спросила:
— Скажите, а где находится Ивановка и как до нее можно, и можно ли сейчас вообще, добраться?
Женщина бросила на меня неопределенный взгляд и ответила:
— Ивановка? Да, можно, конечно. Это, пожалуй, единственное место, куда сейчас попасть можно без труда, — и она принялась рассказывать, что деревня расположена на той же стороне реки, что и Сухая Рельня, и дорога к ней идет через поле и через лес.
Наиболее интересной информацией для меня была та, что всего до Ивановки километров шесть-семь, не более. То есть село совсем рядом.
— Мы часто туда ездим, — с трудом выдирая корень какого-то растения из земли, продолжала тараторить женщина, — регулярно и зерно туда отвозят, ведь у ивановских своя мельница для помола имеется, так что они не бедствуют. Вот и сейчас туда как раз должен отправиться мой муж, — пояснила она как бы кстати. — Так что если тебе надо, то можешь поехать с ним, — заключила она.
— Ой, а можно? — обрадовалась я, как девчонка, каковой себя тут, в этом селе, в общем-то, и ощущала, несмотря на свой совсем не детский возраст. Впрочем, возможно, иногда и нужно хоть на время, но возвращаться в детство, чтобы окончательно не зачерстветь и не потерять вкус к жизни.
— Да, конечно, — улыбнулась женщина в ответ. — Пойдем, я тебя к нему провожу и словечко замолвлю.
— Спасибо, — поблагодарила ее я и направилась следом за женщиной к ее дому, намереваясь во что бы то ни стало посетить эту самую Ивановку и переговорить с Вано.
Как ни странно, но мужем разговорчивой женщины оказался не кто иной, как лодочник Рашпиль, который перевозил меня через реку. Так что просить за меня не пришлось. Едва мы только подошли к дому, возле которого Рашпиль грузил мешки с зерном на телегу, я окрикнула его:
— Здравствуйте, дед Рашпиль.
Мужчина обернулся и, увидев меня и собственную жену, без каких-либо эмоций на лице кивнул и произнес:
— Здравствуй, здравствуй, красавица. Никак куда надо, коль до меня пришла?
— Да в Ивановку она просится, — пояснила за меня жена.
— В Ивановку… — протянул Рашпиль. — Ну залазь, прокачу.
«Да, — мысленно улыбнулась я, рассматривая лошадь и понимая, что совершить очередное путешествие мне предстоит на доселе незнакомом виде транспорта мощностью в одну лошадиную силу — на телеге с запряженной в нее старенькой гнедой конягой. — Да, вот так мне еще не приходилось передвигаться. Но какие мои годы… Еще не все потеряно. И кто знает, какие еще сюрпризы ждут меня впереди».
* * *Мы выехали за село. Гнедая кобылка с большим трудом тащила повозку. Колеса постоянно проваливались в сырую землю, грозя в любой момент завязнуть в глине. Тогда бы, даже приложив все имеющиеся и не имеющиеся у нее силы, эта лошадка не смогла бы вытянуть телегу. И неизвестно, на какое время мы могли застрять в очередной луже или рытвине. Но пока что нам везло.
Рашпиль, расположившись в передней части телеги, постоянно подбадривал кобылу:
— Ну, давай, давай, моя красавица! Давай, Серуха! Еще немного. Сейчас вот из лесочка выедем, а там полегче будет…
Я, поудобнее расположившись между мешками с зерном, молча наблюдала за окружающим нас пейзажем.
Сначала по обе стороны дороги, по которой мы ехали, попадались все те же деревья — хвойные вперемешку с лиственными. Расслабившись, укачиваемая неспешной ездой, я вела наблюдения за всем тем, что было вокруг. Сережки на осинах и трепетные листочки на белоствольных березах… Огромные многовековые дубы, многолетние сосны и ели… Жизнь в лесу шла своим чередом. Где-то сначала несмело, а затем более уверенно начал выбивать дробь дятел, доставая из-под коры лакомство. Рядом затрещала сорока. Что-то не поделив, вступили в драку воробьи.
Постепенно лес начал редеть, и вскоре мы выехали на открытое пространство. Лес остался позади, а впереди лежали бескрайние просторы — поля, покрытые яркой зеленью, далее пашни, над которыми поднимался легкий туман, а может быть, пар. Дорога действительно стала более ровной, и лошадка увереннее затрусила по ней.
Рашпиль сразу будто ожил. Усевшись поудобнее на мешок, который он подложил себе под зад, соорудив таким образом что-то вроде козел, он откашлялся и громким приятным голосом затянул:
Песня его разносилась на всю округу, но его это, видно, нисколько не смущало. Он продолжал распевать, помогая себе в пении руками. Казалось, он хотел обхватить эту самую степь — объять необъятное.