В своих ранних произведениях Горький широко использовал различные жанры, часто обозначая их. Это очерки и этюды, наброски и картинки с натуры. Он так и писал в подзаголовках: «Колокол». Набросок; «Открытие». Этюд; «За бортом». Элегия и т. п. Иногда он менял жанр. Так, «Валашскую сказку» он превратил в легенду.
Одним из самых популярных произведений была легенда о Данко. В рассказе «Старуха Изергиль» Горький предлагает читателю легенду о Данко и легенду о Ларре.
Это романтические произведения. «Романтика, – писал о Горьком А. Толстой, – нужна была ему со всем арсеналом: революционным размахом, преувеличенностью ощущений, пламенным темпераментом, с грозой и бурей». Он жил в этой стихии, можно сказать ученикам и о том, что образ горящего сердца сопутствовал писателю на протяжении всей его творческой жизни: в поэме «Человек» и в романе «Мать».
Проблему героя и сюжета в романтическом произведении ученики будут решать не раз. Она уже стояла перед ними, когда читали «Мцыри». Теперь они могут познакомиться с легендой, входящей в романтический рассказ «Старуха Изергиль».
Учитель стоит перед выбором: познакомить учеников только с одной легендой о Данко, как позитивным решением вопроса, или обратиться к контрасту, который лежит в основе композиции рассказа «Старуха Изергиль» и предполагает чтение двух легенд – о Данко и о Ларре.
Когда эти легенды открывали творчество М. Горького в выпускном классе, ученики с удовольствием перечисляли достоинства героев повествования. Они называли красоту, молодость, силу, энергию, талант, любовь к свободе, независимость поведения. Но, перечислив, останавливались в некотором замешательстве: эти качества принадлежат и тому герою, которого они ценят как положительного, и тому, который никак не может быть идеалом, – Ларре. Только контраст помогал понять, что герои восхищают нас тогда, когда их деятельность, их поведение наполнены гуманистическим смыслом. Именно так смотрит на них сам автор. Это звучит и в портретных характеристиках: «Все смотрели с удивлением на сына орла и видели, что он ничем не лучше их, только глаза его были холодны и горды, как у царя птиц»; «Посмотрели на него и увидели, что он лучший из всех, потому что в очах его светилось много силы и живого огня».
Чтение легенд (или легенды) и беседа по их содержанию дает возможность еще раз остановиться на особенностях романтических произведений. Мы можем обратиться и к сюжету (сюжетам), и к образу (образам). Можем ограничить себя повторным чтением и обсуждением кульминации легенды:
«А лес все пел свою мрачную песню, и гром гремел, и лил дождь…
– Что сделаю я для людей?! – сильнее грома крикнул Данко.
И вдруг он разорвал руками грудь и вырвал из нее свое сердце и высоко поднял его над головой.
Оно пылало так ярко, как солнце, и ярче солнца, и весь лес замолчал, освещенный этим факелом великой любви к людям, а тьма разлетелась от света его и там, глубоко в лесу, дрожащая, пала в гнилой зев болота. Люди же, изумленные, стали как камни.
– Идем! – крикнул Данко и бросился вперед на свое место, высоко держа горящее сердце и освещая им путь людям.
Они бросились за ним, очарованные…»
Можно сначала предложить ученикам поиски кульминации, чтобы потом, когда она будет найдена, подумать, как достиг автор напряжения этой сцены. Обычно ученики настаивают на том, что сила впечатления связана с образом вырванного из груди и горящего сердца, которое отдано людям – злым, уставшим, жестоким, не понимающим героя.
Но есть юные читатели, которые сразу же с недоумением и обидой извлекают из текста другой фрагмент. Напомним его: «Только один осторожный человек заметил это и, боясь чего-то, наступил на гордое сердце ногой… И вот оно, рассыпавшись в искры, угасло…» В классе всегда были ученики, которые готовы объяснить этот эпизод. Они утверждают, что эпизод естествен, что он – в логике поведения толпы.
Однако окончательное решение чаще всего дает сопоставление образов Ларры и Данко. Только увидев воплощенный в реальном образе эгоизм, та же толпа с ужасом и отвращением от него отталкивается.
Именно поэтому лучше, пусть в кратком пересказе одного из учеников или в чтении легенды о Ларре на уроке, использовать столь убедительный контраст.
Рассказ о Ларре повествует о красивом, сильном и бесстрашном человеке, который тем не менее был хуже тех, кто не обладал его достоинствами, потому что любил только себя и был безразличен ко всем остальным людям. В его характере воплотился эгоизм в самом его абсолютном виде. Легенда об этом герое кончается словами старухи Изергиль: «Вот как был поражен человек за гордость!» Поэтому если мы в какой-то форме обратимся к этой легенде, то нельзя забыть о слове «гордость». Какой смысл вкладываем мы в это слово? Какой смысл придавала ему старуха Изергиль? Где грань между гордостью и заносчивостью? Между гордостью и надменностью? Вопросы волнуют учеников, но учителю не так просто рассеять их многочисленные сомнения по этому поводу.
Более обстоятельное знакомство с Горьким еще впереди. Редкий писатель дает возможность, наблюдая за его творчеством, обратиться и к романтизму, и к реализму. В самостоятельном чтении учеников, наверное, в свое время займут место его рассказы, повести и романы. Еще больше шансов, что в качестве зрителя они увидят многие пьесы писателя.
Активно и даже агрессивно исключавшие Горького из своего обихода критики и публицисты с недоумением узнали, что именно его пьесы в последние годы прочно держатся в репертуаре многих театров.
Произведение, изучаемое в седьмом классе, не дает возможности подумать о том, был или не был создан М. Горьким социалистический реализм. Но думать об этом учитель начнет уже сейчас, поскольку традиция прочно связывает писателя с рождением этого метода. При всех сложностях, недостатках, противоречиях осмысления этого явления, которое долгие годы рассматривалось как определяющее развитие советской литературы, нужно сейчас начать готовить учеников вне зависимости от того, со знаком плюс или со знаком минус оно будет представлено в курсе старших классов.
В. В. Маяковский. «Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче», «Гимн обеду»
Рассказ о Маяковском – это рассказ о человеке, который по призванию был новатором. Бунт против всего, что его окружало, бунт одиночки не мог быть не замечен. Поначалу это была скандальная слава. Вот как рассказывает об одном из его выступлений в 1913 году Корней Чуковский. «Полиция запретила Маяковскому появляться в желтой кофте перед публикой. У входа стоял пристав и впускал Маяковского только тогда, когда убеждался, что на нем был пиджак. А кофта, завернутая в газету, была у меня под мышкой. На лестнице я отдал ее Владимиру Владимировичу, он тайком облачился в нее и, эффектно появившись среди публики… в желтой кофте… прервал мое чтение. Выкрикивая по моему адресу злые слова. В зале начался гам и свист.
…Маяковский в те годы чрезвычайно нуждался. Это была веселая нужда, переносимая с гордой осанкой миллионера и «фата». В его комнате единственной, так сказать, мебелью был гвоздь, на котором висела его желтая кофта, и тут же приютился цилиндр…
Своей лирики он всегда как будто стыдился – «в желтую кофту душа от осмотров укутана», – и те, кто видел его на эстраде во время боевых выступлений, даже не представляли себе, каким он бывал уступчивым и даже застенчивым в беседе с теми, кого он любил».
В прозаической автобиографии Маяковского, написанной в 1922 году, есть маленькая главка, которая так и называется «Желтая кофта». Вот ее содержание: «Костюмов у меня не было никогда. Были две блузы – гнуснейшего вида. Испытанный способ – украшаться галстуком. Нет денег. Взял у сестры кусок желтой ленты. Обвязался. Фурор. Значит, самое заметное и красивое в человеке – галстук. Очевидно – увеличишь галстук, увеличится и фурор. А так как размеры галстуков ограничены, я пошел на хитрость: сделал галстуковую рубашку и рубашковый галстук. Впечатление неотразимое».
Ясно, что автобиография написана в шутливом тоне. Вызывающая и дерзкая поза заслуживает внимания как поза самообороны: учащиеся встречаются с поэтом, необычность и масштаб которого до сих пор очевидны, но нуждаются в утверждении.
Маяковский – новатор стиха – освоил и ввел в практику нашего века тонический стих, он – новатор в мире образов, которые жили в его произведениях, новатор жанров… Не было в его творчестве такой темы, жанра, даже краткой реплики в споре, которые не преображались бы от одного прикосновения руки мастера.
Борьба Маяковского за литературное признание начиналась нелегко. Когда одному из авторитетных ценителей литературы он предложил послушать свою поэму «Облако в штанах», тот прислал телеграмму: «Если привезете мне вашу желтую кофту позову околоточного сердечный привет».
Битва за популярность в конце концов била выиграна. Вам и вашим ученикам как читателям предстоит участие в очередном туре признания поэта. Ведь и вы можете принять или не принять его стихи, его пьесы, его отношение к жизни и творчеству. Прошли десятилетия, но до сих пор читатели разделяются на сторонников и противников Маяковского.
В его творчестве становились новыми и традиционные жанры. Речь его была насыщена каламбурами и остротами. Он владел искусством стихотворного экспромта, искусством издевательской реплики. Решите, какие из этих малых жанров вам хорошо знакомы. Оцените также их роль в повышении яркости и убедительности беседы, лекции, выступления, доклада, сообщения.
Ученики практически только вступают в ряды тех, кто приобщается к творчеству Маяковского. Они еще не определились, будут ли его сторонниками или противниками. Именно поэтому, вне зависимости от вашей личной позиции, нужно дать им возможность объективного подхода.
Вопросы и задания учебника стремятся помочь начинающим читателям Маяковского увидеть его смелость, уяснить сущность его новаторства.
Словарик неологизмов, как часто кажется ученикам, помогает решить эту проблему. Но следом они получают задание, которое предполагает поиск метафор, а Маяковский и здесь – мастер, и здесь он новатор. Последнее задание помогает им включить все новое, что они сумели заметить, в решение проблемы о месте поэта и его творчества в жизни. Именно об этом говорят новые слова, неожиданные метафоры. Обратитесь к любой из них:
Проследите, как неожиданно сливаются воедино «стихов и света кутерьма».
«Необычайное приключение…» вполне можно было бы назвать, если говорить о его внутренней направленности, гимном творчеству, хотя и лишенному каких-то привычных его примет.
Но в творчестве Маяковского все необычно. Необычно и решение вопросов о жанре произведения. «Необычайное приключение…» не принято считать гимном, хотя строки во славу поэтического творчества, равного по его роли с жизнетворящим солнцем, вполне отвечают главной примете жанра гимна.
Можно обратиться к тем произведениям, которые сам Маяковский назвал гимнами. Остановимся на «Гимне обеду». Первое и важнейшее задание к этому произведению предлагает ученикам найти приметы гимна, оды, инвективы.
Два последующих вопроса о приеме, который главенствует в этом произведении: гипербола или гротеск – что в этих строках важнее? Наверное, все же гипербола подчинена гротеску.
Особого разговора заслуживает и тонический стих Маяковского. Мы уже говорили, что один из первых случаев обращения наших классиков к тоническому стиху отмечается в балладе М. Ю. Лермонтова «Перчатка».
Тонический стих предполагает, что учитываются только ударные слоги и их чередование. Количество безударных слогов между ними не имеет значения. Чаще всего такой стих использует три ударных слога в строке. Тонический стих не был изобретением Маяковского. Чисто тонический стих – исконная форма русского народного стиха. Вы слышали его, читая былины. Но почти все стихотворения русской классической литературы, к которым мы обращались, были написаны в знакомой вам силлаботонической системе, где важно и количество ударных, и количество безударных слогов в каждой стопе стихотворения.
Любое стихотворение Маяковского написано лесенкой. Именно лесенка помогает исполнению каждой его строки. Если ступенька завершена, нужно делать паузу. Это пытался разъяснить Лев Кассиль: «Для того и разбивал он строку на ступеньки, чтобы оратору, чтецу были ясны все смысловые и интонационные переходы, которых не установить обычной пунктуацией».
Нужно также помнить, что оратор – необязательно крикун. Даже во фразе «в упор я крикнул солнцу: «Слазь!..» слово «Слазь!» Маяковский при исполнении произносил негромко и чуть пренебрежительно, как говорят свидетели его выступлений. Именно на это нужно обращать внимание учеников, предлагая им готовиться к исполнению его стихотворений.
Стихи Маяковского не раз пародировали. Прочтите вместе с учениками в классе самую короткую пародию на его стихи и решите, какие стороны его мастерства заметил, а какие не заметил автор этой пародии.
Во!
Известный писатель русского зарубежья В. В. Набоков вступил в диалог с покойным поэтом через тридцать лет после его смерти и создал поэтическую сатиру на его стихи. Это произведение остро и зло критикует самую суть некоторых произведений поэта: романтику добровольного подчинения сильной власти. Почему известный писатель критикует содержание, а не форму стихов своего тезки (тоже В. В.)? Как это можно объяснить? Считают, что это произведение – инвектива против содержания стихов поэта. Инвектива – обличение, резкая критическая речь (от лат. – бранная речь). Если вы прочитаете эти пародии, то решите, что вызвало такое негодование Набокова.
М. А. Булгаков. «Ревизор с вышибанием»
М. А. Булгаков – один из тех писателей, с творчеством которых мы все познакомились сколько-нибудь обстоятельно совсем недавно. Десятилетия отделяли день его смерти от дня встречи со своим читателем. Однако встреча произошла. Именно одному из его героев принадлежит известная теперь фраза «Рукописи не горят», которую можно воспринимать как пророческую. И хотя эта фраза слишком оптимистична и не всегда соответствует истине, с рукописями самого Булгакова произошло именно так: они не сгорели и не исчезли. Они дошли до нас и прочно вошли в классику русской литературы.
Для семиклассников это вторая встреча с творчеством Булгакова: в пятом классе они читали фрагмент инсценировки «Войны и мира» Л. Толстого («Петя Ростов»). Ученикам еще предстоит познакомиться с его большими произведениями: сатирическими повестями, романом «Мастер и Маргарита», пьесами.
Новая встреча происходит с начинающим писателем Булгаковым, который вместе с Валентином Катаевым, Евгением Петровым, Ильей Ильфом, Юрием Олешей занят обработкой писем рабкоров в газете транспортников «Гудок».
Вы можете показать ученикам, из какого материала создавались эти произведения: для встречи с подлинным автором письма достаточно прочесть эпиграф. Поэтому можно сразу же решить, какую роль играет эпиграф в этой пьеске.
Затем ученикам стоит прочесть пьеску в лицах и решить, какую роль в этой «новой постановке» играет текст комедии Гоголя «Ревизор».
Таким образом мы, во-первых, вновь вспоминаем комедию Гоголя, во-вторых, можем определить основные моменты композиции «новой постановки», в-третьих, видим гоголевских героев в другой эпохе.
Наверное, завязкой можно считать момент, когда «Дверь на сцену распахивается и вылетает член клуба». Кульминация – тот момент, когда член правления «хватает за шиворот члена клуба, встряхивает им, как тряпкой, и швыряет им в публику». Как видим, элементы сюжета фиксируются в ремарках.
Беседа о жанре, который рожден от взаимодействия рабкоровского письма с комедией Гоголя, может выглядеть как оценка остроумной находки Булгакова, как передача его насмешливого взгляда «окрест себя». В то же время можно поговорить и о роли малых жанров пьес.
Сценки-миниатюры – тоже особый жанр. Если одно время был моден термин «скетч», то теперь этот термин не в ходу и можно ограничиться определением «сценка».
Однако напомним, что скетч (от англ. – набросок) – короткая одноактная пьеса легкого содержания с небольшим количеством персонажей. Термин появился в Англии в 50-х годах XIX века. Однако и до рождения термина уже создавались подобные пьески. В «Краткой литературной энциклопедии» среди авторов скетча называют М. Сервантеса, Ж.-Б. Мольера, А. Лесажа, П. Мериме, Э. Скриба, Б. Шоу, А. Аверченко, молодого А. Чехова.
Если комедия Гоголя «Ревизор» может оцениваться как социальная и спектр проблем, которые ставит автор, велик, то в сценке Булгакова, в соответствии с заявкой автора письма, цель ограничена: главный герой вопиет против несправедливости в ее конкретном варианте, в котором кто-то кого-то вышвырнул за шиворот из фойе. Если вглядеться, то для Булгакова эта сцена – повод для осмеяния хамства во всех его вариациях, осмеяния, которое можно было воплотить в крохотном эпизоде. В этом эпизоде на равных и зрительный зал, и все участники событий, вплоть до суфлера и члена клуба и еще более – члена правления клуба.
Пожалуй, можно согласиться и с соображением учеников одного из экспериментальных классов: они решили, что Булгаков защищает своего любимого писателя Гоголя, которого взялись ставить люди, которые не знают текста и вынуждены все время слушать суфлера.