У каждого — примитивная кровать, свет, наподобие штурманского, с одной стороны — деревянный шкаф для личного имущества, с другой — железный, запирающийся — для оружия. Как и во всей армии — у казаков оружие старались держать поближе к солдату, Восточные территории научили жизни.
— Размещаемся. Пять минут.
Привычные к кочевой жизни казаки справились и быстрее — раскидали часть содержимого рюкзаков, заперли оружие в сейф — с пулеметом наперевес целый день таскаться — не самое легкое занятие.
— Теперь за матчастью — решил сотник.
Неспешно прошли к мехпарку, народу по пути попадалось мало — видимо, все в полях. Встречные офицеры на новеньких не обращали никакого внимания.
— Многие спят еще — пояснил Витренко — по ночам в поле ходят, днем спят. Правда, в последнее время и днем таскают контрабанду, обнаглели совсем.
Откуда-то тянуло дымом…
Сотник Велехов хмыкнул — но ничего не сказал.
Мехпарк охранялся всего двумя казаками, Витренко махнул им рукой и прошел, на остальных они и вовсе не обратили внимание — в форме и ладно. Все было по-простому, на Востоке меры безопасности намного строже.
— Так… — Витренко сделал вид что задумался, а может и в самом деле задумался — машину пожалуй, эту берите…
«Егерь», в который сотник Витренко ткнул пальцем, стоял вторым от выезда. С виду — нормальный, не ушатаный, хотя проверить надо.
— Певцов, Чебак — проверьте машину. Двигатель погоняйте.
— Есть!
Ключи от машин висели совершенно открыто, на гвоздике, на столбах, поддерживающих пологи. Без ключей, флажком — нельзя, угонят на выезде и на запчасти разберут и не посмотрят что армейская машина.
— А «Выстрел» где?
— Дальше…
Выстрел ждал их на противоположной стороне мехпарка — зеленый, носатый, угловатый. Броневик сопровождения, не бронетранспортер — но в таких условиях он даже полезнее будет.
— А пулемет где?
Положенного крупнокалиберного пулемета на турели не было.
— А зачем он вам — простецки ответил сотник Витренко — АГС же есть. Пулемет у вас свой есть, поставите вместо крупняка.
— Э… нет. Так не пойдет. Ты зачем машину разукомплектовал? Что положено — то и давай.
Сотник Велехов знал, что если не выцыганить что положено сразу у зампотыла — вообще потом никогда не получишь. В Аравии легче, там можно трофеями разжиться хоть и редко. А здесь еще неизвестно.
— Так зачем он вам? Вас же четверо всего.
— Четверо — не четверо — неважно! Мне куда АГС твой? В лесу он — нахрен нужен? А НСВ — на два кэмэ достать может, и в лесу дерево пробьет, и в городе — стену кирпичную. Давай, сказал, пулемет.
Витренко махнул рукой.
— Посмотри — потом подъедешь, дам я тебе.
— Посмотрю — потом пойдем на склад, и дашь мне пулемет. Может, машина еще кому нужна будет — и зачем она без пулемета?
Не дожидаясь ответа, Велехов подошел к машине, медленно обошел ее по кругу. Хоть и отремонтировали — а все понятно. Машина поймала даже не фугас — а самую настоящую мину. Не противотанковую, после противотанковой на списание только — но противотранспортную. А это — тоже не сахар с маслом. Поймала правым передним колесом, водила видать цел остался, хотя и контузило наверняка. Еще в четырех местах на кузове — следы обстрелов. В одном месте — серьезная пробоина заделана, интересно из чего били. Интересно, интересно…
Сотник привычно открыл водительский люк, забрался в машину, огляделся. В десантном отделении порядок — но пулеметов, конечно же, нет ни одного. В комплекте к этой машине два ПКМС идут, их можно и со станка использовать, и как ротные. Ничего удивительного — машина формально ничья, и чтобы пулеметы не тиснули? Щаз…
Велехов попытался включить внутреннее освещение — без толку. Уже понимая в чем дело пытался завести машину, повернул тумблер, раз, другой, стартер зажужжал, прокручиваясь — без толку…
Ну как же. Еще и аккумулятор свежий тиснули…
Глядя на мрачное до предела лицо Велехова, выбирающегося из десанта, сотник Витренко примирительно поднял руки.
— Ладно. Пошли до склада — там все.
По пути попались Певцов и Чебак.
— Ну?
— Нормально, вроде… — ответил Чебак.
— Вроде — у тещи в огороде! — разозлился Велехов — ты двигатель погонял на режимах? Если в дороге заглохнет — тебя до рембата бегом отправлю!
Не понимая, с чего это так психанул командир, молодой урядник Чебак сделал озабоченное лицо…
— Да погоняли, погоняли. Семьдесят тысяч машина прошла, движок с полтычка завелся. Не стучит, не дымит, не троит — нормально.
— Вооружение?
— Дашка[17], старше меня, но ухоженная. Ствол новый, ковровский.
— Добро. Броня?
— Нету…
Велехов повернулся к Витренко.
— Броников еще дашь. Значит, Певцов, заводите машину — и к складу. Чем таскать на горбу — довезем в одну ходку что получим.
— Есть!
На склад сотник Витренко запустил одного только Велихова — любой разумный зампотыл понимает, что если солдат попал на склад — то не тиснуть что-нибудь он не может. За спинами ровно пыхал выхлопом «Егерь»…
— С чего начнем?
— С крупняка начнем.
Прошли мимо заполненных в несколько этажей стеллажей с разным военным имуществом в самый дальний угол склада. Там, на расстеленной на полу ветоши стояли целых три «крупняка» — Дашка, НСВ[18] с оптикой и совсем новый КОРД[19], тоже на станке, но без оптики. Как на выставке, честное слово.
— Давай. Грабь раз пришли.
Грабь… Три пулемета зажал — грабь… Вот ведь клещ…
Велехов быстро прикинул. Если пулемет предполагается не носить на горбе — а возить, то лучше всего — конечно же Дашка, ДШК. Она тяжелее и темп стрельбы у нее меньше — а при таком патроне и то и другое дает повышенную точность. Но одна Дашка у них есть уже. НСВ — хорош тем что на нем оптический прицел, но если в лесу шарахаться — тут и без оптики справишься. Вот в Аравии, в пустынях и нагорьях он бы без разговоров НСВ взял, именно за оптику, а тут — еще вопрос. Последний — КОРД, самый современный, у него ствол очень живучий, при стрельбе его не ведет. Оптики нет, хотя можно и поставить. Но у КОРДа есть одно неоспоримое преимущество — его можно снять с турели и использовать без станка, ни один другой пулемет такого калибра использовать так невозможно. ДШК у них не мобилен, а если этот пулемет будет за ними записан — то при случае, они могут устроить где-то засаду, без брони но с крупняком. Четыре человека — как раз хватит вытащить пулемет с лентами на позицию и его обезопасить. Да, точно.
— КОРД беру — отрезал сотник — теперь обычные пулеметы где? От «Выстрела», который вы разукомплектовали.
— Да зачем он тебе. Один же есть, в турель поставишь.
— Один. Надо как минимум два. Один по одному борту поставим, другой — по другому. Мне что — прикажешь под огнем пулемет с турели на турель переставлять?
— Ну, тогда хоть один. Все равно у тебя один есть, второй бес с тобой, дам. У тебя же четыре человека только.
Сотник подумал.
— Давай один. Но тогда еще четыре броника дай, на окна в Егере повесить… и саперных зарядов еще дай.
— Заряды то тебе зачем?
— Надо.
— У тебя же сапера в штате нет.
— Я и есть сапер. Нештатный. Подумай сам — набредем на схрон или аэродром тайный. Что с ними делать? А так — подорвем и все, чтобы не было больше. И аккумулятор не забывай, аккумулятор надо.
Так, наседая внаглую, помимо пулемета и аккумулятора сотник Велехов получил еще один ПКМС, два ящика с тротиловыми шашками, бухту детонирующего шнура ДШ-А, несколько электрических машинок для подрыва старого образца. Вот как надо — сам себя не обеспечишь — никто не позаботится.
Погрузив все в машину, доехали обратно до мехпарка. Вчетвером сменили аккумулятор на выстреле — и машина радостно взревела мотором, приветствуя своих новых хозяев. Поставили КОРД, ПКМС тоже поначалу поставили, но потом сняли. Велехов решил держать его при себе в шкафчике с другим вооружением и брать по надобности.
Проверили люки и крепления для пулеметов — на этой модели броневика десантные люки в крыше откидывались «наружу», превращаясь в своего рода щит, прикрывающий бойца от дороги. Десантироваться неудобно — но есть ведь еще большой люк в корме и люк, ведущий к сидению водителя. А это — как раз при обстреле, чтобы прикрываясь люком отстреливаться в ответ из штатного, либо установив пулемет — из пулемета. На Востоке бывает и все шесть пулеметов ставят — машина как еж, ощетинившийся стволами, получается.
Вернулись — залегли «на боковую». Хороший солдат засыпает сразу, как только представляется возможность — никогда не знаешь, когда такая возможность представится в следующий раз…
Вернулись — залегли «на боковую». Хороший солдат засыпает сразу, как только представляется возможность — никогда не знаешь, когда такая возможность представится в следующий раз…
* * *Вечером, в двадцать нуль-нуль по местному времени, состоялось оперативное совещание офицерского состава части. Началось оно с представления вновь прибывшего, потом есаул Дыбенко долго и с удовольствием костерил последними словами казачье — опять обнаружили в расположении спирт. Казаки такого никогда не упустят — но случаи, когда подсовывали метиловый спирт, и люди из-за этого слепли, или вообще намертво травились — были и не раз.
Спирт, конечно же, из трофеев, утаили. Поэтому и решили: не может быть, чтобы он был паленым. Но в том то и дело что бывает в жизни — всякое.
Потом доложили о ходе выполнения поставленных задач, об обстановке в секторах ответственности, распределили новые задачи. Велехову пока ничего не дали и это правильно — надо несколько дней чтобы с обстановкой ознакомиться, разведке без этого — никак. Заканчивая совещание, есаул еще раз — для закрепления — в сильно нецензурной форме объяснил, что с кем будет, если он опять найдет в расположении части спирт.
После совещания, сотник поймал взгляд своего непосредственного начальника, замбоя, подъесаула Чернова. Тот едва заметно кивнул. Отошли.
— Куришь? — спросил Чернов, доставая сигарету из пачки дорогого, не пайкового «Князя Владимира».
— Нет.
— Что так?
— А в засаде попробуй — три дня без курева? Проклянешь все на свете, лучше уж вообще не курить.
Подъесаул расхохотался, едва не выронив подпаленную сигарету.
— Продуманный, ты, сотник. Ничего что я на «ты»?
— Да нормально. У нас поговорка бытует: «вы» — это вы…у, выдеру, высушу.
— Оно так. Здесь первая командировка?
— Верно.
— А крайняя где была?
— Крайняя… В Аравию мотался. Вышки охранял, нефтеперегонные заводы. Местную гвардию обучал.
— И как?
Сотник сплюнул.
— Жить можно. Но хреново. Правда, два жалования платят. Жарко, ажник дышать нечем, от солнца солнечный удар — запросто. Всякой дряни полно — змеи, скорпионы, многоножки. Лихорадку — тоже запросто подхватить. Воду во многих местах — пить нельзя, не вскипятив.
— А вояки местные?
— Вояки? Тяжко с ними. Пять раз в день все бросают — встают на намаз, Аллаху молиться. Ураза — днем не жрут, ночами нажираются. Рамадан — вообще небоеспособны. Там где офицер нормальный, следит за всем — там боеспособные части. А где офицеру все до лампочки — вооруженный сброд.
— Да? А говорили — есть нормальные специалисты.
— Это если одиночки. Есть — нормальные, даже очень нормальные специалисты, те кто училище закончил а еще лучше те, кто с детства в русском кадетском корпусе обучался. Вот те — нормальные специалисты, но они специально стремятся с русскими служить, а не со своими. А кого так набирают — лучше бы не набирали…
— Понятно…
Подъесаул выпустил густой клуб дыма, понаблюдал, как он медленно уплывает в расцвеченное мириадами звезд небо.
— А здесь что?
— Бардак полный здесь, вот что… — подъесаул смачно выругался.
— Слушай, Дмитрий… — спросил Велехов — если здесь такой бардак, почему здесь мы в командировки мотаемся? Почему нас нанимают? Почему регулярной армии нету?
Чернов посмотрел на него недоумевающе.
— Понятно… Хорошо, доведу раз не знаешь — в двадцатые годы был подписан Берлинский мирный договор. По этому договору каждая из договаривающихся сторон обязана была отвести регулярные воинские части от границы не менее, чем на восемьдесят километров, создав пограничную демилитаризованную зону. Но разрешались части народного ополчения и таможня. Вот мы, казаки — и есть части ополчения, иррегулярные части вроде как. Наемники. С той стороны то же самое — ландвер[20] стоит, вояки так себе. Тут и так — скандал на скандале и Австро-Венгрия и Священная Римская Империя и Британская Империя требуют признать казаков частями регулярной армии. Мы — не признаем, потому что мы и впрямь ополчение. Вот и мотаемся по командировкам. Хорошо хоть техники вдоволь дали, потому что в оперативном штабе Круга тоже не дураки сидят. Количество частей ополчения в приграничной зоне ограничено, а вот техники — нет за исключением артиллерии и самолетов. Когда договор мирный подписывали — ничего и не было кроме артиллерии и самолетов. Вот поэтому нас так мало тут, а техники нам дают сколько надо, за исключением артиллерии, потому как тут — мирные селения. В технике мы не ограничены.
— Понятно… — сплюнул на землю сотник.
— Тебе матчасть выдали нормально?
— Нормально, проверили.
— Сколько тебе времени надо, чтобы ознакомиться с обстановкой?
— Трое суток.
Подъесаул усмехнулся.
— Извини — сутки. Потом нагружу сверх всякой меры. Людей совсем нет, каждый человек на счету. У нас тут и так — считай наш есаул это весь штаб, остальные все боевые. Я и сам в поле хожу. Сектор нашей ответственности видел?
— В три раза больше чем мы закрыть можем, если принять во внимание рельеф.
— То-то и оно. Здесь, чтобы границу перекрыть ночью надо посты в десяти метрах друг от друга ставить. Так что иди, отдыхай. Пока можешь.
Сотник остановил вопросом уже потушившего сигарету Чернова.
— Дмитрий… а что там Дыбенко про какого то таможенного офицера говорил? Что-то связанное с агентурной разведкой.
Чернов остановился.
— Не было его пока. Он перед нами не отчитывается, просто в курс ставит. Прикомандированный. Будет — познакомлю. Пойдем — я карту тебе дам, для работы.
30 мая 2002 года. Аэропорт Мехрабад. Тегеран, Персия
Экипаж был опытный — приземления я даже не почувствовал. Просто в какой-то момент взвыли моторы, переходя на реверс — и самолет начал замедлять скорость…
Тегеран…
Это не Багдад, город тысячи и одной ночи, город-сказка на русском Востоке, город — центр, город почти что столица, город — штаб-квартира всех работающих на русском Востоке компаний, город, утопающий в нефтяных деньгах. Это не Бейрут, загадочный и манящий, стремительно отстраивающийся, блистающий великолепием побережья с его небоскребами, бульваром Корниш, яхтенными стоянками. Тегеран был своим — и одновременно чужим, современным — и одновременно древним, привлекательным — но где-то и опасным. И стоило мне только ступить на трап, как я уловил, буквально кожей почувствовал что-то недоброе. И дело не в предостережении Путилова, что не стоит воспринимать этот город как свой. Просто здесь и в самом деле что-то было… такое.
По статусу посланнику Российской империи не полагалось ездить на автомобилях нерусского производства — и я не удивился, увидев у трапа длинный, черный, словно облитый стеклом «Руссо-Балт». Почти точно такой же лимузин возил государя. Многие задавались вопросом — как мастерам «Руссо-Балт» удавалось достичь такого эффекта при окраске? Открою секрет — пятнадцать слоев краски, после нанесения каждого идет полировка. В результате — достигается эффект глубины окраски, машина и впрямь смотрится как облитая стеклом. Но стоит это дорого, и позволить себе такую роскошь может далеко не каждый. «Руссо-Балт» стоит дороже даже британского «Роллс-Ройса».
Рядом с лимузином стояла полицейская машина — внедорожник, зелено-белого цвета. Несколько полицейских стояли у трапа и как один — с оружием…
Стоило мне сойти с трапа — как ко мне чуть ли не кинулся еще один персонаж — невысокий, рыжий, явно не перс.
— Ваше превосходительство? Меня зовут Варфоломей Петрович, Кондратьев Варфоломей Петрович, до вашей аккредитации исполняю обязанности посланника. А так я торговый атташе и одновременно второй секретарь. Как долетели, как погода в Петербурге? Знаете, я четыре года уже в Петербурге не был, моей супруге противопоказан сырой климат и даже отпуска мы проводим не в России. Прошлый раз мы ездили на Маврикий, там…
Господи…
Видимо теряю квалификацию, что-то отразилось на моем лице — потому что господин Варфоломей Петрович Кондратьев резко замолчал. Господи, кто имя то ему такое предложил дать оно же устаревшее, сейчас так младенцев не называют. Еще был Акакием назвали, как у Гоголя…
— Варфоломей Петрович… Мы должны пройти какие-то процедуры при въезде в страну, как я понимаю, это нужно сделать здесь не свободный въезд…
— Да… я взял на себя смелость захватить таможенного офицера, он вон в той машине. Извольте ваш паспорт, ваше превосходительство.
Паспорт мне выдали новый — даже не в зеленой, дипломатической, а в коричневой обложке. Такие были только у чиновников по внешним сношениям — в ранге не ниже Чрезвычайного и полномочного поста, а внутри Российской империи — как минимум надо было дослужиться до тайного советника. Тиснение на обложках выполняли настоящим золотом.