Все осады времен Меровингов (конец V в. – 751 г.) и Каролингов (751–987) являются более или менее грубым подражанием римским осадам. Собираясь обложить город, франки в первую очередь сооружали две линии стен из дерева или камня, а перед ними рыли ров. Одна стена воздвигалась со стороны осажденного города, не позволяя защитникам совершать вылазки и прерывая их сношения с внешним миром. Эту линию укреплений называли контравалационной. Другую строили с внешней стороны; она не позволяла войскам извне прийти на помощь осажденным. Ее называли циркумвалационной. В подражание римлянам франки и германцы сооружали передвижные башни из дерева, которые были выше городских башен и нависали над стенами. С этих передвижных башен на парапеты стен перебрасывались мостики, по которым штурмующие атаковали городские укрепления. Такие башни были удобны тем, что их можно было подвести к самым слабым местам в обороне города, например к стенам с очень узким парапетом, на котором мог разместиться только один ряд воинов (chemins de ronde). На такие участки стен сверху и обрушивалась лавина штурмующих.
Германцы значительно улучшили саперное искусство и стенобитные орудия, благодаря чему штурмующие стали сильнее, чем обороняющиеся. Из римских орудий войны армии раннего Средневековья использовали тараны (их называли mouton в langue d’oil и bosson в langue-d’oc). Этот факт ставился под сомнение, но мы имеем доказательства применения таранов для разрушения стен в X, XI, XII, XIV, XV и даже XVI веках. Мы приводим здесь рисунки из рукописей, хранящихся в Императорской библиотеке Парижа, которые помогут развеять все сомнения относительно использования таранов. На первом из них (рис. 13) мы видим штурм палисадов, прикрывающих каменные стены крепости. Таран снабжен колесами, и его везут три человека, прикрывающиеся щитами, четвертый воин держит в руках арбалет. На втором рисунке (рис. 14) мы видим изображение пророка Иезекииля с тремя таранами на колесах. При осаде замка Бокер жителями этого города применялось стенобитное орудие (см. текст ниже, где рассказывается об этом орудии). И наконец, в хрониках Фруассара и позже, во время осады Павии при Франциске I, тоже упоминается таран.
Рис. 13. Штурм палисада с помощью тарана. Из манускрипта X в.
Во время первых Крестовых походов изобретатели, которые сопровождали армии крестоносцев из Западной Европы, познакомились в Восточном Средиземноморье с более совершенными методами фортификации. Феодальные государства, которые к тому времени уже прочно устоялись на руинах Западной Римской империи и восточнее, вскоре стали применять эти методы, заимствованные, прежде всего, у Восточно-Римской (Византийской) империи, а также в бывших имперских провинциях (Сирия, Палестина, Египет), захваченных к этому времени мусульманами, на практике, постоянно их улучшая, благодаря непрерывному состоянию войны, в котором они существовали. С конца XII до середины XIV века средства обороны были более мощными, чем средства штурма, и такое положение сохранялось до тех пор, пока не появилась артиллерия. С этого момента защитные сооружения уже никогда не превосходили по своей эффективности средства наступления.
Рис. 14. Пророк Иезекииль с тремя таранами. Из манускрипта XI в.
До XII века города защищались только мощными стенами с башнями на флангах или простыми палисадами со рвами и деревянными башнями или бастилиями, которые стояли через определенные промежутки палисадов, как и у римлян. Но к этому времени вся территория средневековых государств уже была покрыта замками, а опыт показал, что замки защищают себя лучше, чем города. Действительно, один из наиболее важных принципов современной фортификационной науки гласит, что врагу надо противопоставить как можно более длинный фронт обороны. Чем длиннее фронт оборонительных сооружений, тем больше неприятельских войск для своего окружения он требует и тем больше времени и работ надо затратить осаждающим, чтобы его сокрушить. В эпоху же Средневековья необходимо было подтаскивать тараны прямо к стене. Для разрушения укреплений применялись только подкопы, тараны, позже – артиллерийские орудия с небольшим радиусом действия и подкопы с заложенными в них пороховыми зарядами.
Когда же осаждающие использовали только деревянные башни, только что описанные нами, или штурмовые лестницы или проделывали бреши в труднодоступных местах, защитники сосредотачивали все свои силы на этом участке и могли отбить штурм, поскольку противник, каким бы многочисленным он ни был, сойдясь лицом к лицу с защитниками города, в районе узкого пролома или прорыва имел практически равные с ними силы. С другой стороны, если город имел стены большой протяженности и если многочисленная армия врага неожиданно предпринимала штурм сразу в нескольких местах, то осажденным приходилось дробить свои силы, ведь для того, чтобы защитить стены и отбить атаки, о которых становилось известно лишь в тот момент, когда они начинались, требовался значительный по численности гарнизон, пусть и уступающий штурмующим, но не в несколько раз.
Для того чтобы обезопасить себя от неожиданных нападений, в городах, имевших стены большой протяженности, к концу XII века перед крепостными стенами стали сооружать отдельно стоящие крепости или форты, задача которых заключалась в том, чтобы не подпустить врага к куртинам и заставить его распылять свои силы при защите своих контравалационных линий. Эти линии обычно были такой длины, что для их охраны требовалась огромная армия. Современная артиллерия, позволяющая осаждающим вести перекрестный огонь, на который обороняющимся приходится отвечать расходящимся, дает преимущество осаждающим, но до изобретения пушек воины штурмовали стены напрямую, и направление их атаки было всегда перпендикулярно этим стенам. Поэтому осажденные противопоставляли врагу изолированные форты, не имеющие непосредственной связи друг с другом, но очень хорошо укрепленные. Силы атакующих распылялись, потому что они были вынуждены штурмовать такие форты, при этом хорошо укрепленные по отдельности, да еще в таких местах, которые были навязаны им защитниками. Если же штурмующий крепость противник оставлял форты у себя в тылу, решив без промедления штурмовать город, то во время атаки ему в тыл ударяли гарнизоны фортов и его положение оказывалось весьма плачевным. Иногда, чтобы не устраивать регулярной осады каждого из этих фортов, нападающие, если у них было достаточно людей, сооружали бастилии, или осадные башни из камня, скрепленного известковым раствором, или из дерева и земли, вроде тех, которые строили римляне при сооружении контравалационных и циркумвалационных линий вокруг изолированных крепостей. После этого, обезопасив свой тыл от вылазок из фортов, можно было приступать к штурму.
Все подготовительные работы во время осады занимали очень много времени, не обещая при этом верного успеха. Кроме того, для них требовалось очень много дерева и метательных снарядов. Часто случалось так, что после того, как заканчивалось сооружение контравалационных линий, передвижных и стационарных осадных башен из дерева, а также подготовка орудий для штурма, осажденные одной энергичной вылазкой или ночной атакой огнем и мечом уничтожали плоды многомесячного труда. Чтобы защититься от этого, осаждающие сооружали двойные ряды крепких деревянных стен, один позади другого, на расстоянии равном длине копья (то есть примерно 3 м). После этого, выкопав ров у основания передней стены, они заполняли промежуток между стенами землей. Чтобы защитить свои осадные орудия и крыши башен, передвижных и стационарных, от зажигательных средств, осаждающие закрывали их бычьими и конскими шкурами, выделанными и нет, или толстым слоем войлока. Бывало и так, что враги менялись местами – осаждающие, оттесненные в ходе вылазки к своему лагерю, сами превращались в осажденных. Во все времена подготовительные осадные работы были сопряжены с огромными трудностями и требовали больших затрат времени, но в описываемый нами период, гораздо чаще, чем в наши дни, осажденные совершали вылазки и либо устраивали бои у стен, не давая врагу установить осадные башни или орудия, либо уничтожали уже готовые сооружения противника.
Часовые из рук вон плохо выполняли свои обязанности, как это часто бывает в нерегулярных, не знающих дисциплины войсках. Солдаты надеялись, что от противника их защитят палисады, и каждый полагался на соседа, поэтому часто бывало так, что сотня-другая храбрых воинов, вышедших глубокой ночью в полной тишине из осажденного города, проникала в самое сердце вражеского лагеря, не встретив ни единого часового, и поджигала орудия врага, перерезая при этом канаты, крепившие шатры, чтобы увеличить переполох, и благополучно возвращалась под защиту своих стен еще до того, как осаждающие успевали прийти в себя. Из хроник XII, XIII и XIV веков видно, что такие сюрпризы случались почти ежедневно и, что самое удивительное, печальный опыт ничему не учил осаждающих. Противники ночью старались также поджечь деревянные осадные сооружения друг друга с помощью метательных снарядов (например, глиняных горшков) с горючей смесью.
Часовые из рук вон плохо выполняли свои обязанности, как это часто бывает в нерегулярных, не знающих дисциплины войсках. Солдаты надеялись, что от противника их защитят палисады, и каждый полагался на соседа, поэтому часто бывало так, что сотня-другая храбрых воинов, вышедших глубокой ночью в полной тишине из осажденного города, проникала в самое сердце вражеского лагеря, не встретив ни единого часового, и поджигала орудия врага, перерезая при этом канаты, крепившие шатры, чтобы увеличить переполох, и благополучно возвращалась под защиту своих стен еще до того, как осаждающие успевали прийти в себя. Из хроник XII, XIII и XIV веков видно, что такие сюрпризы случались почти ежедневно и, что самое удивительное, печальный опыт ничему не учил осаждающих. Противники ночью старались также поджечь деревянные осадные сооружения друг друга с помощью метательных снарядов (например, глиняных горшков) с горючей смесью.
На Востоке, прежде всего в Восточной Римской (Византийской) империи, были такие зажигательные смеси (например, знаменитый греческий огонь), которые наводили ужас как на воинов Запада, так и на тюрок, иранцев, арабов, росов и турок-сельджуков, нападения которых на Константинополь были отражены во многом благодаря греческому огню. Западноевропейцы не знали зажигательных средств, по крайней мере во время Крестовых походов XI–XIII веков. Кроме того, на Востоке имелись мощные метательные орудия, которые превосходили орудия европейцев. Поэтому европейцы, позаимствовав их, дали им названия, которые свидетельствуют об их происхождении, например турецкое орудие или турецкий камнемет (Turkish pierrière)[9]. (Турки-сельджуки в свою очередь «позаимствовали» вышеописанные средства у византийцев и иранцев. – Примеч. ред.)
Не приходится сомневаться, что Крестовые походы, во время которых было проведено много осад, улучшили средства штурма крепостей, а это, в свою очередь, привело к усовершенствованию и средств обороны. До XIII века искусство фортификации полагалось, главным образом, на пассивные средства – толщину и расположение крепостных стен. Достаточно было возвести вокруг города, имевшего большой гарнизон, высокие мощные стены с башнями, чтобы можно было в течение длительного времени удерживать такую крепость, поскольку средства штурма были еще весьма несовершенны. Замки, сооруженные в больших количествах норманнами на северо-западе Франции и в Англии, имели такие мощные и высокие стены, что на них невозможно было взобраться, а скалистое основание позволяло защитникам не опасаться подкопов. Строители этих замков старались размещать их на возвышенных местах – холмах с плоскими вершинами, высоких скалах и даже на специально насыпанных валах. Они окружали эти крепости глубокими рвами, отчего невозможно было с помощью подкопа подобраться к основанию их стен. На случай внезапного вторжения (или измены) замок всегда имел изолированный донжон, в котором могли укрыться его защитники. Этот донжон возвышался над остальными постройками замка и часто был окружен рвом и дополнительной стеной (chemise). Благодаря своему расположению поблизости от внешней стены и огромной высоте своих стен, он позволял небольшой группе людей отбиваться от превосходящих сил врага или незаметно скрыться (через потайной подземный ход), если держаться дальше не было никакой возможности.
Но после первых Крестовых походов, когда власть феодальных правителей (князей, герцогов, графов) отдельных областей стала практически равна власти короля, от пассивной системы фортификаций, чья оборонительная способность зависела только от размеров, пришлось отказаться. Вместо нее была создана система, которая превратила оборону в такое же активное мероприятие, что и штурм, но одновременно потребовала увеличения гарнизона. Уже недостаточно было иметь одни только мощные стены (это подтвердил пример Симона де Монфора) или замки, построенные на скалах с отвесными склонами, с высоты которых защитники с презрением смотрели на врага, не имевшего активных средств нападения. Теперь необходимо было стойко защищать куртины и башни, а для этого требовалось немалое войско и большое количество метательных орудий и др. Необходимо было умножать число средств, которые наносили бы сильный урон врагу и сводили бы на нет все его усилия. Это достигалось путем применения целой комбинации приемов, которые противник предугадать не мог. Кроме того, надо было обезопасить гарнизон от всяческих сюрпризов со стороны врага, поскольку часто бывало так, что хорошо укрепленная крепость, снабженная всем необходимым для длительной осады, попадала в руки противника в результате внезапной атаки небольшого числа храбрецов, которые, перебив защитников ворот, захватывали их и открывали путь своей армии в город.
К концу XII века и в течение первой половины XIII века средства штурма и обороны, как мы уже говорили, подверглись значительному улучшению, главным образом, за счет того, что их стали применять более планомерно. Мы видим, что в армиях и крепостях появились инженеры, которым поручалось сооружение всевозможных технических средств для штурма и обороны. Среди этих средств были и такие, которые можно назвать одновременно и оборонительными и наступательными, ибо они предназначались для защиты воинов, которые пробивали в стенах бреши. Другие же предназначались только для штурма. Если штурм стен с помощью лестниц не приносил успеха (а штурмовые лестницы были самым первым средством, которое применяли почти во всех случаях), а ворота были хорошо защищены и взять их было невозможно, то приступали к регулярной осаде. Осаждающие сооружали перемещавшиеся на катках (baffraiz) деревянные башни, которые возвышались над стенами осажденного города, а также нечто вроде подвижных галерей или платформ, носивших названия chat (кот), gat или gate. Это аналог римской крысы, о которой рассказывал Цезарь при описании осады Массилии. Кот делали из дерева, а крышу делали из досок, железа или шкур. Потом кот подтаскивали к основанию стены, и под его прикрытием воины с помощью тарана пытались пробить брешь, или с помощью кирок рыли подкоп под башню или участок стены, или, наконец, подносили фашины или грунт для заполнения рва.
В поэме, посвященной Крестовому походу против альбигойцев, Симон де Монфор описывает кот, который позволял не только рыть подкоп под прикрытием его стен, но и служил в качестве передвижной башни, помогавшей осаждающим подниматься на парапеты стен:
«Граф де Монфор командует: «…Тащите кот к стене и возьмите Тулузу…» И они (французы) с криками и душераздирающими воплями толкают перед собой кот, который движется от стены (города) до замка короткими скачками, вроде того, как прыгает ястреб-перепелятник, охотящийся на маленьких птичек. Но тут подлетает камень, выпущенный из катапульты, и с силой ударяет в самую верхнюю доску крыши, которая разбивается и разрывает покрывавшие ее кожи… «Если вы повернете кот, – кричат бароны (графу де Монфору), – вы спасете его от ударов». – «Ради Бога, – отвечает граф, – мы это тут же сделаем». Кот поворачивает и снова начинает двигаться короткими, неловкими толчками. Воины у катапульт прицеливаются, кладут метательный снаряд и снова наносят такой сильный удар, что железо и сталь, балки и бруски разлетаются на куски».
И дальше:
«Граф де Монфор собрал всех своих рыцарей, самых храбрых и самых лучших бойцов этой осады, он снабдил его (кот) хорошей защитой, а спереди закрыл железом и велел своим друзьям-рыцарям надеть свои доспехи и, опустив забрала, подтащить кот к стене. И они принялись энергично и быстро толкать его вперед, но защитники города имели большой опыт, они приготовили свои катапульты и положили в них большие камни, которые после спуска стремительно пронеслись по воздуху и ударили в кот спереди и с боков с такой силой, что с дверей и с пола, с крыши и со стен посыпались во все стороны обломки досок, а из тех, кто толкал его, многие попадали на землю. А по всему городу раздался крик: «Слава богу! Этот кот никогда не изловит крыс!»[10]
Автор, оставивший нам описание осады славянского города Зара (Задар) в Далмации, которую предприняли в 1346 г. венецианцы (в 1409 г. они город все-таки захватили. – Примеч. ред.), приводит в своей книге еще одно описание кота: «А поскольку эти сооружения не были простыми котами, их называли фальшивыми котами, поскольку они имели форму башенок, но использовались как коты». В этом смысле надо понимать и следующий отрывок из Фруассара: «На другой день к герцогу Нормандии пришли два мастера и сказали: «Сир, если вы дадите нам досок и рабочих, то мы изготовим для вас четыре больших шафо (в некоторых копиях написано «котов»), которых можно будет подтащить к стенам и которые будут возвышаться над ними». Так появилось слово «эшафот», означающее поднятые над землей деревянные помосты».