Женщина, которую Лера увидела на фотографии, никак не шла из головы. Что-то в умоляющем лице погибшей не давало ей покоя. Лера пыталась представить себе, как бы могла выглядеть эта женщина при жизни. Она мысленно хотела увидеть ее смеющейся или улыбающейся, но не получалось. Женщина по-прежнему смотрела на Леру с немым укором, словно ждала чего-то… «А лилии подошли бы ей», – подумала Лера. Представить женщину с букетом этих цветов почему-то было легко. Они казались родственниками: женщина с фотографии и сильные, гордые, но такие печальные цветы.
И еще ее тревожил Собакевич. Он не показывался вторые сутки, а это так на него непохоже. Лера беспокоилась, не случилось ли чего.
Собакевичем она называла пса неизвестной породы, однажды заскочившего к ней на участок. Он появился в самом начале зимы, когда она отправилась наколоть дров для камина. Дровами раньше занимался муж, а она лишь смотрела, как ловко у него получается. Глядя на него, думалось, что это нехитрое дело. Оказалось, нет. Топор постоянно норовил выпрыгнуть куда-то в сторону, а дрова не желали колоться. Крупные поленья разделить на части у нее не хватало сил, а небольшие пытались ускакать, словно Федорина посуда из детского стихотворения.
Лера осваивала азы нелегкого топорного дела и всячески ругалась, пытаясь ухватить нужное движение. В какой-то момент она почувствовала, что на нее кто-то смотрит, а обернувшись, увидела собаку. Псина была симпатичная, только очень уж худая. Причудливая смесь разных пород, какой обычно отличаются дворняги, в данном экземпляре выглядела на редкость гармонично. Длинная, как у колли, морда и выражение полнейшего добродушия могли покорить любого. Грязная густая шерсть неопределенного цвета была немного примята в том месте, где обычно находится ошейник.
«Значит, не бродячая, – подумала Лера. – Чего ж так исхудала?»
– Что, не кормит тебя хозяин? – обратилась она к животному.
– Гав! – словно поняв, о чем речь, ответила собака.
– Пойдем посмотрим, что у нас есть.
По дороге к дому собака держалась рядом, стараясь не отставать. Она поглядывала на Леру, и в ее глазах читалось недоверие. Видно, не привыкла, что незнакомый человек может ее покормить. Здесь так не принято. Лера вспомнила, что знакомая, предупреждавшая о трудностях деревенской жизни, с возмущением рассказывала, как относятся к собакам в селах.
Первым делом, говорила приятельница, там считают, что от собаки должна быть польза. Чем злее тварь у тебя живет, тем лучше. Такую кормить будут. А если не бросается на всех подряд и не облаивает приходящих, зачем ее держать? Толку никакого. Выгнать, конечно, не выгонят, но кормить будут так, чтобы поскорее сдохла. В деревне ко всему подход рациональный. Едок должен оправдывать свое содержание, иначе будет убыток.
Когда Лера открыла дверь, приглашая собаку внутрь, та просто оторопела – замотала головой и попятилась. Лера поняла, что в дом псину, видимо, никогда не пускали. Но ей почему-то не хотелось кормить ее здесь, прямо на снегу. Приложив массу усилий, она все-таки затащила собаку на веранду и вынесла еды. Почти полукилограммовый кусок колбасы кончился мгновенно, за ним пошли в ход пачка печенья, хлеб и сыр.
– По-моему, тебе хватит. Как бы плохо не стало, – сказала задумчиво Лера. Она не знала, какое количество пищи можно считать нормой для животных.
Собака была явно с ней не согласна. Всем своим видом она показывала, что может съесть еще сколько угодно разной еды.
– Нет, – заявила Лера твердо. – Придешь завтра, и я тебя еще покормлю. А на сегодня достаточно.
– Гав, – смирившись, ответила собака. (Завтра так завтра.)
С тех пор она стала приходить. Постепенно, привыкнув, даже забегала в дом и грелась у камина. Лера умудрилась однажды помыть ее и обнаружила, что шерсть у дворняги не просто светлая, а замечательно белая, глаза же оказались разного цвета: один темный, а другой светлый, почти голубой.
– Где-то в роду у тебя затесались лайки. Или хаски. По-моему, это у них глаза голубые, – говорила Лера, поглаживая собаку по загривку.
Нрав у зверушки был замечательный – веселый и дружелюбный. Она готова была поделиться своей радостью со всеми, у кого возникала в этом необходимость. Лера, не зная ее клички, поначалу пыталась называть известные ей собачьи имена, которыми обычно называют животных в деревнях: Жучка, Шарик, Белка, Зайка, Тузик. Но та ни на одно из них не отреагировала. Тогда она стала просто Собакой. Когда во время помывки определился пол животного, Собаку переименовали в Собакевича. Он не возражал.
Лера привыкла к его визитам и всегда старалась, возвращаясь из города, привезти для Собакевича вкусненького или игрушку. У нее уже хранилась целая коллекция мячиков, палок, костей и прочих собачьих развлекушек.
Она даже как-то хотела выяснить, кто хозяева пса, и попросить разрешения забрать его себе, раз уж он и так бегает по всему поселку без присмотра. Но ей часто приходилось уезжать в Питер на несколько дней, к тому же она не представляла, как быть с Собакевичем, если соберется уехать совсем. Взять с собой? Он, привыкший бегать где хочет, вряд ли придет в восторг от городской жизни. И она решила оставить все как есть. Пусть у нее будет приходящий пес.
На этот раз Собакевич не появился. Обычно он всегда приходил в день ее приезда, точно зная, что получит что-нибудь особенно лакомое. Может, хозяева привязали? Или носится где-нибудь в лесу, гоняя белок? Или просто загулял?
Лера услышала, что у калитки кто-то возится, и отправилась посмотреть, не объявился ли блудный пес. Но там стоял капитан Рядовой. Выглядел он хмуро.
– Добрый день, – поздоровалась Лера. – Вы снова ко мне?
– К вам, к вам, к кому же еще? – Голос капитана тоже не отличался приветливостью.
– А вы сегодня как тот или этот? – не удержалась от вопроса Лера.
– Смотрите сами, – капитан показал ей удостоверение.
Лера хотела спросить у него насчет собаки, но не решилась. «Какой-то он смурной, – подумала она, – работы, наверно, много было, не выспался».
– Чаю или кофе сварить? Вы кажетесь уставшим.
– Не надо. А вы все огородничаете?
– Что? – удивилась Лера незнакомому слову. – Как вы сказали – «огородничаю»?.. Это от слова «огород». А я «цветочничаю», наверно. Пытаюсь раскопать остатки клумбы.
– Я помню. Здесь росли лилии.
– А вы часто здесь раньше бывали?
– Несколько раз. А камни вам попадались?
– Какие камни? – изумилась Лера.
– Обыкновенные. Земля здесь больно каменистая. Начнешь копать – так и гляди в оба, чтоб лопату не сломать. – Василий Петрович исподтишка посматривал на Леру и не наблюдал у нее никаких признаков волнения. «Уж больно она безмятежная, – думал он. – Или играет хорошо, или слишком уверена в себе».
– Ах, вот вы про что. Да, несколько штук было. А я все никак поначалу не могла понять, почему это лопата дальше не идет.
– Куда вы их дели?
– Что?
– Камни те, что попались.
– У сарая лежат.
– Можно посмотреть?
– Пойдемте, покажу. А вам они зачем?
– Для сада камней.
– Что? – вновь изумилась Лера. Ну и капитан… – Сад камней? Это где ж такой находится?
– На турбазе будет.
– Ее что, японцы собираются посетить?
– Вроде того.
Василий Петрович внимательнейшим образом рассмотрел каждый булыжник, а затем аккуратно сложил все назад.
– Не подходят мои камни для сада? – поинтересовалась Лера.
– Нет, – констатировал капитан, – другого размера нужны.
– Может, все-таки напоить вас кофе? А то больно на вас смотреть.
– Нечего меня жалеть, себя бы лучше поберегли, – хмуро буркнул капитан.
– Не хотите – не надо, – обиделась Лера. Как с ним себя вести, непонятно. Хотела по-человечески, а он прямо волком смотрит…
– Вы не вспомнили ничего? Про ту женщину?
– Не получается. Показалось что-то.
– Ладно, пойдемте, варите ваш кофе.
Но кофе он так и не попробовал. Взял чашку, долго держал ее в руках, понюхал и отставил.
– Не нравится? – спросила Лера.
– Я привык к другому.
– Растворимого у меня нет. Может, чаю?
– Нет. Лучше посмотрите еще раз фотографии, глядишь, чего и вспомнится.
– Не надо, – попыталась возразить Лера, но капитан уже протягивал ей пачку.
Она с неохотой взглянула. Это были другие фотографии. На них женщина была снята в разных ракурсах. Лера перебирала их в руках, но когда дошла до снимка, на котором видна была рана, положила всю пачку на стол.
– Не могу смотреть. Вряд ли это поможет. Я ее не знаю.
– Вы уверены?
– Конечно.
– А Лидия Сергеевна Смирнова вам не знакома?
– Нет. А кто это?
– Она, – капитан кивнул на стопку фотографий.
– Но я же сказала, что не помню ее.
– Значит, не знаете?
– Ну чего вы от меня хотите? – разозлилась Лера. Нет, все-таки с этими представителями власти нельзя по-человечески. – Я что, неясно выражаюсь? Или у меня дикция плохая? Или у вас что-то со слухом?
– Со слухом все в порядке. А хочу я, чтобы вы объяснили мне, по какой причине совершенно незнакомая, как вы утверждаете, женщина оставила вам свою квартиру?
– Что? – оторопела Лера. – Вы шутите?
– Если бы.
– Но этого просто не может быть! Здесь какая-то ошибка. Как она могла оставить мне квартиру?
– По дарственной. Так что вам даже полгода ждать не придется. Можете хоть завтра вступать во владение.
– Ерунда какая-то! А вы уверены, что… Какая квартира? Зачем?..
– Хорошая квартира, между прочим. В историческом центре Петербурга.
– Тут что-то не так! Вы уверены, что она оставила ее именно мне?
– Вы ведь Белозерова Валерия Павловна, проживаете по адресу: поселок Ярви, улица Сосновая, дом двадцать два?
– Я, – растерянно произнесла Лера. – Ничего не понимаю. Как ее зовут, вы сказали?
– Звали. Смирнова Лидия Сергеевна, сорок девятого года рождения, русская, не замужем, детей нет. Инвалид второй группы. Занималась гаданием.
– Чем?
– Гадалка была. Или, как сейчас их называют, экстрасенс. Вам это ни о чем не говорит?
– Может быть… Нет…
– Продолжайте.
– Может, она приходила к нам в издательство?
– Может, и приходила, я же не знаю. Вспоминайте.
– Не помню я такой.
– Интересно получается. Жила себе гадалка, не тужила. А тут – раз! – написала дарственную на квартиру, и нет ее. Ведь и месяца не прошло, как она отдарила вам жилье. Могли бы и подольше подождать.
– Я ничего не понимаю! Что происходит?
– Вы вспоминайте, вспоминайте. Мы все проверим. А вдруг выяснится, что вы ей книжку обещали издать, а она вам квартиру за это?
– С ума сошли?.. Тогда уж не мне, а директору, я всего лишь редактор. Ничего не решаю.
– А стрелки переводить не надо. Нехорошо. Проверим и директора. Как зовут?
– Потапов Евгений Александрович.
– Издательство как называется?
– «Орфей».
Капитан что-то черканул в блокноте. Глядя на то, как он выводит каракули, Лера лихорадочно соображала, откуда же могла взяться эта гадалка со своей квартирой. Такое в издательстве не практиковалось. Да и вообще, это предположение больше смахивало на бред или на… Она так и не успела додумать, на что еще, – капитан снова ее огорошил:
– Расскажите подробно, что вы делали в пятницу.
– На работе была.
– Я понял. Давайте с утра. Когда пришли, что делали и так далее по порядку. Кстати, где вы живете в городе?
– В квартире.
– Так у вас уже есть жилплощадь?
– Это квартира мужа.
– Где находится?
– В Автово.
– По-нят-но. Захотелось, значит, поближе к Пушкину переехать?
– К какому Пушкину?
– К Александру Сергеевичу, конечно. Любите Пушкина?
– Прекратите, господин… капитан.
– Это у вас господа, а у нас пока еще граждане.
– Хорошо, гражданин капитан. Не надо. Пожалуйста. Почему вы мне не верите?
– Давайте про пятницу, – проигнорировал Василий Петрович Лерин вопрос-мольбу. – Вспоминайте, где были, что делали.
– А, это вы про алиби?
– Вы не вопросы задавайте, а отвечайте на них. Алиби не алиби – там разберемся.
– Сейчас, вспомню только… Приехала в четверг. Была в конторе, смотрела… новые варианты оформления…
– Где расположено издательство?
– На Фонтанке. Недалеко от цирка Чинизелли.
– Народу сколько работает?
– Четыре человека. Бухгалтер, дизайнер, он же верстальщик, секретарь и я.
– А директор?
– Ну, и директор.
– Значит, пять.
– Это всего. Только начальник – он ведь не работник, а хозяин. Так что – четыре.
– И вы справляетесь?
– Более-менее. Всегда можно привлечь нужного человека со стороны. По договору.
– Часто такое практикуется?
– Несколько раз в год. Обычно это нужно, когда тема какая-нибудь специфическая у книги.
– А что вы издаете? Стихи?
– Почему стихи?
– Ну, Орфей вроде поэт какой-то был?
– Не совсем. «Орфей» означает «исцеляющий светом». Он считается одним из великих посвященных. Орфей, или арфа, как называем мы музыкальный инструмент…
– Не надо мне тут лекций, – скривился капитан. – Про что книги? По музыке, что ли?
– В основном мы издаем эзотерическую литературу.
– Какую-какую?
– Про всякую мистику, гадания, нетрадиционные методы лечения и тому подобное.
– Угу. Значит, гадание – по вашей части?
– По нашей, – понуро согласилась Лера.
– И Лидия Смирнова, говорите, к вам не обращалась?
– Если и обращалась, то без меня. Я про нее не слышала. И книг под таким именем у нас не выходило. Если только она не печаталась под каким-нибудь псевдонимом. Но все равно я должна была ее видеть. Подготовка книги – процесс длительный.
Василий Петрович опять стал что-то писать. Лера задумалась. Во всей этой истории было нечто неправильное. Она не могла найти хоть какое-нибудь объяснение произошедшему, словно действие разворачивалось не в жизни, а в пьесе абсурда. Эта квартира, зачем она ей? Не нужна ей никакая квартира, ей и здесь хорошо. Вот если бы она, Лера, захотела подарить кому-то свой дом, то познакомилась бы с этим человеком. А так – непонятно все, необъяснимо…
– Вы про пятницу вспомнили? – вернул ее из раздумий участковый.
– А, да. Мне позвонил Потапыч…
– Кто?
– Евгений Александрович, директор.
– Куда он звонил?
– На мобильник. Я еще спала. Поэтому не скажу точно, во сколько это было. Где-то около одиннадцати.
– Долго же вы спите!
– Накануне мы работали допоздна.
– Дальше?
– Потапыч сказал, что у нас брак и нужно срочно исправлять что-то в макете. Дело в том, что книгу вела не я, а как раз приглашенный человек. Она про тайные немецкие общества, я этой темой не владею, вот и взяли специалиста. В пятницу надо было отдавать книгу в печать, директор просматривал макет и обнаружил множество ошибок в иностранных словах и вообще… Попросил срочно разыскать Валентина Ивановича.
– А это кто такой?
– Историк, германист. Он занимался книгой. Его не было в городе, куда-то уехал, пришлось выкручиваться самим. Мы долго сидели в издательстве, выискивали неточности, потом подъехал верстальщик и внес нужные исправления. Затем нужно было вывести новые пленки. Я поехала в «Классику»…
– Куда?
– Это контора такая, они выводят пленки.
– И где это находится?
– В начале Невского. Там, где кассы Аэрофлота, только на пятом этаже. Я сделала срочный заказ и ждала.
– Во сколько это было?
– Часа в четыре, наверное, или в пять пришла и часа два еще сидела.
– Они как работают?
– Круглосуточно. И без выходных.
– Понятно. И вы все время находились в этой «Классике»?
– Да… Хотя нет, выходила кофейку попить. Там недалеко кофейня есть.
– В котором часу выходили?
– Да не смотрю я поминутно на часы! Я их вообще не ношу!
– Как же время узнаете?
– По мобильнику. А там, кстати, в конторе этой, при входе охранник сидит, он записывает в журнал, кто пришел, зачем и когда. Так что можно будет все проверить.
– Обязательно. Дальше что делали?
– Позвонила Евгению Александровичу, сказала, что все готово, он приехал и забрал пленки.
– Где вы с ним встречались? В этой самой «Классике»?
– Я ждала его в кофейне.
– Значит, вы заходили туда дважды за короткое время? Вас могут там помнить?
– Откуда я знаю?
– Вы одна сидели за столом или подсаживались к кому-нибудь?
– Не помню, по-моему, одна. У меня же тубус был с пленками, он громоздкий, да и беречь его надо было как зеницу ока. Я больше в окно смотрела, ждала Потапыча.
– Потом?
– Отдала тубус, он поехал в типографию, а я в Автово.
– Домой, значит?
– Да.
– А муж где был?
– В командировке.
– Никто к вам не приезжал? Соседи не заходили?
– Нет.
– Может, видели кого-нибудь, когда поднимались в квартиру?
– Никого не заметила. – Лера задумалась. – А… вспомнила. Мне Потапыч звонил из типографии сказать, что все хорошо.
– Во сколько?
– Часов в десять.
– А типографии, что, тоже круглосуточно работают?
– Некоторые да. У них есть ночные смены.
– А этот ваш директор звонил на городской телефон?
– На мобильный.
– Значит, вы в это время могли быть где угодно.
– Теоретически – да. Но я была в квартире.
– И никто не может этого подтвердить?
– Ну откуда я могла знать, что мне придется доказывать свое пребывание где бы то ни было? Вы же наверняка знаете, что об алиби обычно заботятся преступники.
– Не судите по книгам. В жизни все иначе. – Капитан выдержал паузу и сделал новое сенсационное заявление: – А вас, между прочим, видели в доме убитой в пятницу.
– В каком еще доме?
– В том самом, где расположена квартира.
– Я понятия не имею, где она расположена. И кто это мог там меня видеть? Меня что, весь дом уже знает?
– Соседка видела женщину около двери гражданки Смирновой и очень хорошо ее разглядела. По описанию – вылитая вы.
– Она ошибается. Это была не я. В тех домах, где я была в пятницу, нет никаких квартир, одни офисы. За исключением дома в Автово. Но ведь квартира эта злосчастная где-то в другом месте находится, если вы говорите про исторический центр?