«Разве?»
«Да, сэр. Вы не помните? Примерно через тысячу лет в планету врежется огромная каменная глыба. Я продолжаю отслеживать данные, так что это единственно возможный вывод».
«Но я думал, здесь появится раса существ, которые построят огромные сооружения, чтобы улететь с этой планеты».
«Это так, сэр».
«А за тысячу лет могут появиться новые виды?»
«Я так не думаю, сэр».
«Хочешь сказать, что это они улетят?»
«Похоже на то, сэр», — сказал Думминг.
Волшебники посмотрели на людей во дворе. Никто не спорит, что от пива ступеньки эволюционной лестницы становятся скользкими, но все же…
За столом неподалеку одного из посетителей вырвало на его соседа. Раздались аплодисменты.
«Мне кажется», — выразил общее мнение Чудакулли, — «что нам придется здесь на какое-то время задержаться».
Глава 6. Философия шлифовщика линз
Джон Ди, живший с 1527 по 1608 годы, был придворным астрологом Марии Тюдор. Некоторое время он находился под стражей за занятия колдовством, но в 1555 году был выпущен на свободу — видимо, из-за того, что на самом деле колдовством он не занимался. Впоследствии он стал астрологом королевы Елизаветы I. Большую часть своей жизни он посвятил изучению оккультного, в том числе алхимии и астрологии. С другой стороны, именно он впервые перевел на английский язык Евклидовы «Начала» — знаменитый трактат по геометрии. На самом деле, если верить печатному слову, авторство книги приписывается сэру Генри Биллингсли, но всем было прекрасно известно, что именно Ди проделал всю работу и даже написал длинное научное предисловие. Возможно, именно поэтому всем и было известно, что Ди проделал работу целиком.
Современному человеку интересы Ди могут показаться противоречивыми: куча суеверных псевдонаук, перемешанных с настоящим научным подходом и математикой. Однако Ди не был нашим современником, и потому не видел в таком сочетании никакого противоречия. В то время многие математики зарабатывали на жизнь составлением гороскопов. Они могли с помощью расчетов предсказать, в каком из двенадцати «домов» — областей неба, соответствующих зодиакальным созвездиям, — окажется планета.
Ди стоял на пороге современных представлений о причинно-следственных связях во Вселенной. Мы называем его время «Эпохой Возрождения», имея в виду возрождение философии и политики древних Афин. Однако, подобный взгляд может быть ошибочным, во-первых, потому что древнегреческое общество не было настолько «научным» и «интеллектуальным», как мы привыкли полагать, а во-вторых — потому что на культуру этой эпохи оказали влияние и другие течения. Наше представление о рассказии, вполне вероятно, является следствием объединения этих идей в работах более поздних философов — таких, как Барух Спиноза.
Истории способствовали распространению оккультизма и мистицизма. Однако, благодаря им же, Европа смогла освободиться от средневековых суеверий и стать на путь рационального понимания Вселенной.
Вера в оккультное — магию, астрологию, предсказание, колдовство, алхимию — типична для большинства культур. В основе европейских традиций оккультизма, к которым принадлежал и Ди, лежит древняя и таинственная философия, возникшая, главным образом, из древнегреческой алхимии и еврейского мистицизма. Одним из греческих источников была «Изумрудная скрижаль» — документ, приписываемый Гермесу Трисмегисту («трижды величайшему»), который был особенно почитаем в среде арабских алхимиков. Влияние еврейской культуры связано с Каббалой — таинственной и мистической интерпретацией священной книги Торы.
Астрология — это, конечно же, одна из форм предсказания, основанная на движении звезд и видимых планет. Вероятно, она внесла свой вклад в развитие науки, так как помогала зарабатывать на жизнь тем, кто был заинтересован в наблюдении и изучении небесных тел. Астрологом был, к примеру, Иоганн Кеплер, открывший эллиптическую форму планетарных орбит. Выхолощенная разновидность астрологии встречается и по сей день в гороскопах на страницах бульварных газет. Рональд Рейган, будучи президентом США, советовался с астрологом. От нее никуда не денешься.
Более интересным явлением была алхимия. Часто ее называют предшественницей химии, хотя принципы, лежащие в основе химии, по большей части проистекают из других источников. Однако алхимики использовали в своих изысканиях различные устройства, которые впоследствии легли в основу полезных химических приспособлений — таких, как реторты и колбы. Кроме того, они обнаружили, что при нагревании или смешивании особых веществ происходит кое-что интересное. Важным достижением алхимии стало открытие нашатыря (хлорида аммония), который может вступать в реакции с металлами, а также неорганических кислот — азотной, серной и соляной.
Важная задача алхимии стала бы куда более важной, если бы хоть кому-нибудь удалось ее решить — такой задачей был поиск Эликсира Жизни, дающего бессмертие. Китайские алхимики называли эту заветную субстанцию «жидким золотом». Нить повествования здесь прослеживается довольно четко: золото — это благородный металл, нетленный и не подверженный старению. А потому любой, кто смог бы каким-то образом сделать золото частью своего тела, обрел бы такую же нетленную и вечную природу. Благородство имеет и другое проявление — благородные металлы предназначены для «благородных» людей: императоров, членов королевской семьи и вообще всех, кто, так или иначе, стоит выше народных масс. Принесло ли им это пользу? Согласно специалисту по истории Китая Джозефу Нидхему, смерть некоторых китайских императоров могла быть связана с отравлением эликсиром. В этом нет ничего удивительного, поскольку в состав предполагаемого эликсира обычно входили мышьяк и ртуть. Так что поиск секретов бессмертия на практике вполне мог сократить, а вовсе не увеличить продолжительность жизни.
Европейская алхимия, примерно с 1300 года, ставила перед собой три основные задачи. Одной из них по-прежнему было создание Эликсира Жизни, вторая же была связана с поиском лекарств от различных болезней. И впоследствии поиски алхимических лекарств действительно принесли пользу. Ключевую роль в этом сыграл Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст[32] фон Гогенхайм (1493 — 1541), который, к счастью, был также известен под более коротким именем «Парацельс».
Парацельс был швейцарским врачом, который заложил основы химиотерапии, благодаря своему увлечению алхимией. Он придавал большое значение оккультным практикам. В 14 лет, он, будучи студентом, путешествовал от одного европейского университета к другому в поисках опытных учителей, однако, как следует из его собственных записей, в конечном счете, был разочарован. Он задавался вопросом, как «таким превосходным университетам удается выпускать столько превосходных ослов». Совершенно ясно, что он был не из тех студентов, которые стараются заслужить одобрение преподавателей. «Университеты», — писал он, — «не дают всех необходимых знаний. И потому врач должен обращаться к старухам, цыганам, чародеям, странствующим племенам, старым грабителям и прочим изгоям, чтобы учиться у них». В Плоском Мире он бы неплохо провел время и многому бы научился.
После десяти лет странствий в 1524 году он вернулся на родину и начал читать лекции по медицине в университете Базеля. В 1527 году он публично сжег классические труды ранних целителей — араба Авиценны и грека Галена. Парацельсу не было никакого дела до авторитетов. Даже его псевдоним, «пара-Цельс» буквально означает «превзошедший Цельса», то есть одного из главных Римских целителей I века.
Парацельс был высокомерным и загадочным, однако его блестящий ум перевешивал все недостатки. Он придавал большое значение использованию природных сил в процессе лечения. Например, он считал, что лучше дать ране подсохнуть самой, чем прикладывать к ней мох или высушенный навоз. Он обнаружил, что ртуть — это эффективное средство против сифилиса и составил лучшее на тот момент клиническое описание этого венерического заболевания.
Большинство алхимиков преследовали гораздо более эгоистичную цель. Их интересовало лишь одно: как превратить простые металлы, например, свинец, в золото. Опять же их вера в возможность подобного превращения была основана на одной истории. Экспериментальным путем им удалось выяснить, что нашатырь и некоторые другие вещества способны изменять цвет металлов — так на свет появилась история о «трансмутации металлов». Что же в таком случае мешает взять свинец, добавить к нему подходящую субстанцию и получить золото? История звучала вполне убедительно: не хватало лишь той самой подходящей субстанции, которая получила название «Философского камня».
Поиски философского камня, а также слухи о его открытии, сослужили плохую службу некоторым алхимикам. Благородное золото было прерогативой знатных людей. И хотя многие короли и князья были не прочь прибрать неистощимый запас золота к рукам, они не хотели, чтобы их соперники добились того же. Даже поиск философского камня вызывал подозрение, точно так же как поиск дешевого и возобновляемого источника энергии в наше время вызывает подозрения со стороны нефтяных корпораций и предприятий ядерной энергетики. В 1595 году по приказу Рудольфа II был заключен в тюрьму компаньон Ди по имени Эдвард Келлер, который впоследствии погиб при попытке побега. А в 1603 году курфюрст Саксонии Кристиан II арестовал и подверг пыткам шотландского алхимика Александра Сетона. Мало ли на что способны эти умники.
История о философском камне так и не достигла своей кульминации. Алхимикам не удалось превратить свинец в золото. И все же потребовалось немало времени, прежде чем эта история окончательно ушла в прошлое. Даже в начале XVIII века Исаак Ньютон считал, что затея с философским камнем не лишена смысла, а идею о превращении свинца в золото химическим путем удалось изжить лишь в девятнадцатом веке. Заметьте, что ядерные реакции — это совсем другое дело, и с их помощью трансмутация возможна, хотя и совершенно невыгодна с экономической точки зрения. К тому же в случае малейшей неосторожности золото окажется радиоактивным (с другой стороны, это ускорило бы обращение денег и, возможно, вызвало бы резкий рост благотворительности).
Как мы перешли от алхимии к радиоактивности? Ключевым периодом в истории Западной Европы стала эпоха Возрождения, или Ренессанса, которая продолжалась примерно два столетия — с пятнадцатого по шестнадцатое. В этот период идеи, пришедшие в Европу из арабских стран, столкнулись с греческой философией и математикой, а также ремесленничеством и инженерным делом древнего Рима. Результатом такого столкновения стало бурное развитие искусств и зарождение науки в современном понимании. Благодаря Возрождению, мы научились новым историям о себе и окружающем мире. А эти истории, в свою очередь, изменили и нас самих, и этот мир.
Чтобы понять, как это произошло, нам придется обратиться к подлинному мировоззрению Ренессанса, а не к популярному представлению о «человеке эпохи Возрождения». Говоря это, мы имеем в виду человека, обладающего знаниями и навыками во многих областях — как Леонардо да Винчи Круглого Мира, подозрительно напоминающего Плоскомирского Леонарда Щеботанского. Мы прибегаем к этой фразе, поскольку противопоставляем таких людей современному типажу «образованного» человека.
В Европе времен средневековья и даже в более поздние периоды «образование» с точки зрения аристократии предполагало получение классических знаний — наследия древнегреческой культуры — а также изучение религии, не более того. Считалось, что король должен разбираться в поэзии, драме и философии, но никто не ожидал от него познаний в области починки труб или кирпичной кладки. Конечно, некоторые короли проявляли немалый интерес к астрономии и другим естественным наукам — будь то в силу любопытства или осознания того факта, что технология дает власть. Тем не менее, в образовательную программу королевской знати эти дисциплины обычно не входили.
Подобный взгляд на образование подразумевал, что классики являли собой все те проверенные знания, которые были необходимы «образованному человеку». Эта точка зрения довольно близка к той, которую до недавнего времени разделяли многие закрытые школы в Англии, а также их выпускники, ставшие политиками. Взгляд на знания и умения, необходимые правителям, контрастировал со знаниями и умениями, в которых нуждались дети крестьян (навыки ремесленничества и, впоследствии, «три Ч»[33]).
Тем не менее, философия «человека эпохи Возрождения», пытавшегося соединить эти два мира воедино, не была основана ни на классиках, ни на «трех Ч». Отношение к ремесленнику как источнику житейской мудрости и знаний о материальном мире, а также его инструментам — например, тем, которыми могли пользоваться алхимики, — привело к новому сближению классического и эмпирического подходов, к соединению интеллекта с опытом. Своими поступками люди вроде Ди — и даже оккультиста Парацельса с его медицинскими предписаниями — подчеркивали это отличие. Они положили начало процессу слияния логики с эмпирицизмом, который так поражает нас сегодня.
Как уже было сказано, слово «Ренессанс» означает вполне определенное возрождение, а именно — возрождение культуры Древней Греции. Однако, это современное представление, и основано оно на ошибочном понимании как Древней Греции, так и самого Ренессанса. В «классическом» образовании нет места инженерному делу. Конечно же, греческая культура была основана на чистом интеллекте, поэзии и философии. В Древней Греции не было инженеров.
Хотя нет, все-таки были. Архимед сконструировал подъемные краны, которые могли поднимать вражеские корабли прямо из воды, и мы до сих пор не имеем четкого представления о том, как он это сделал. Герон Александрийский (он жил примерно в одно время с Иисусом) составил множество описаний различных двигателей и машин, изобретенных за предыдущие триста лет — многие из этих описания позволяют сделать вывод о существовании опытных образцов. Его монетные автоматы мало чем отличались от тех, что стояли на улицах Лондона или Нью-Йорка 1930-х годов, и, возможно, были бы даже более надежными, когда дело доходило до выдачи шоколада — если бы в Древней Греции знали про шоколад. А ведь у греков были еще и лифты.
Проблема в том, что о технических аспектах древнегреческого общества мы знаем лишь благодаря горстке теологов. Им нравилась паровая машина Герона, и многие из них даже держали на столе ее маленькую стеклянную копию — что-то вроде «теологической игрушки», которую можно было вращать с помощью пламени свечи. Тем не менее, инженерные идеи, лежащие в основе этих игрушек, обошли их стороной. И если теологи не смогли донести до нас технические достижения Древней Греции, то наши «рациональные» учителя не смогли передать духовную атмосферу эпохи Возрождения. Духовный аспект профессии алхимика в значительной мере отражал религиозное отношение к миру — восхищение Творением Рук Божьих и чудесными изменениями его состояний и форм, когда оно подвергалось нагреванию, «ударам», растворению и кристаллизации.
В настоящее время подобный взгляд на вещи уступил место строгому мышлению наивных последователей «Нью Эйджа», которые черпают духовное воодушевление в кристаллах и анодированных металлах, сферических искрящихся машинах и ньютоновских маятниках, но не стремятся к более глубокому пониманию принципов, лежащих в основе подобных игрушек. Нам кажется, что благоговение, испытываемое учеными на пути к пониманию, обладает намного большей духовностью, чем философия Нью Эйджа.
В наше время можно встретить таинственных массажистов, ароматерапевтов, иридологов — людей, которые верят, что изучив радужку глаза или свод стопы, можно дать целостную оценку здоровья человека. Их верования уходят корнями в работы эксцентриков эпохи Ренессанса — таких, как Ди или Парацельс. Однако эти люди пришли бы в ужас, узнай они, что в будущем на них станут ссылаться, как на авторитетов — особенно, если речь идет о таких узколобых потомках.
Особое место среди тех, кто почитает авторитет Парацельса, занимают гомеопаты. Один из базовых принципов гомеопатии состоит в том, что лекарство становится тем сильнее, чем больше оно разбавлено. Этот принцип позволяет гомеопатам рекламировать свои лекарственные средства как совершенно безвредные (это же просто вода) и в то же время невероятно эффективные (в отличие от воды). Противоречия они в этом не видят. Кстати, в инструкции к гомеопатическим таблеткам от головной боли сказано: «Примите одну таблетку при легкой боли и три таблетки — при сильной». А разве не должно быть наоборот?
Такие люди не испытывают потребности думать над тем, что они делают, поскольку их вера опирается на авторитет. Они не станут задаваться вопросом, который не пришел в голову авторитетной личности. Например, гомеопаты в поддержку своих теорий приводят высказывание Парацельса: «То, что вызывает болезнь, одновременно является лекарством». Но ведь Парацельс всю свою карьеру выстроил именно на отрицании авторитетов. К тому же, он никогда не говорил, что болезнь всегда является своим собственным лекарством.
Сравните современный разгул легкомыслия с критическим и здравым отношением большинства ученых Ренессанса к идее о том, что мистические ритуалы способны открыть истинную сущность Вселенной. Люди, подобные Ди, в том числе и Исаак Ньютон, воспринимали эту критическую позицию весьма серьезно. То же самое в значительной мере можно сказать и о Парацельсе: к примеру, он отказывался признать, что звезды и планеты оказывают влияние на части человеческого тела. В эпоху Возрождения считалось, что хотя творение Бога содержит в себе таинственные элементы, они не являются каким-то мистическим знанием, а просто спрятаны[34], неявно вшиты в ткань реальности.