— Да мы и не хотели так долго путешествовать, — возразила Фея. — Неделька дороги до Холфорда, пару дней там, и обратно!
Гробнар не стал с ней спорить, только улыбнулся, как будто услышал что-то очень забавное.
* * *Выходили мы на рассвете. Было пасмурно, начинал накрапывать летний дождик. Лишь на востоке тучи были чуть пореже и местами розовело утреннее небо. В портал входили в том же порядке, что и в прошлый раз — сначала Пузырь, затем я, замыкала группу Фея.
В Лесу Между Мирами тоже было раннее утро, но дождь уже прошел. С деревьев капало, высокая трава была вся мокрой. Мы не стали задерживаться и знакомой дорогой пошли к малому озеру, лишь изредка сверяясь со старыми записями, которые Фея заранее аккуратно перенесла в кожаную записную книжку.
Когда проходили поляну с синими высокими цветами, я попросил друзей ненадолго остановиться. Я никогда не говорил этого друзьям, но у меня заметно в последнее время портилось зрение. Школьные домашние задания я делал уже в очках, естественно, когда моих друзей не было рядом. Врач-окулист говорил, что и в школу мне уже через год придётся ходить в очках. Мне даже снилось недавно в кошмаре, как я впервые прихожу в школу в ненавистных очках, и весь класс надо мной смеётся. Жуткий сон! Я до последнего собирался терпеть и не надевать очки в школу. А операцию по исправлению зрения можно будет провести лишь тогда, когда мой организм перестанет быстро расти — не раньше, чем через пять-шесть лет. Поэтому я сорвал большой букет синих цветов, перевязал его бечёвкой и нацепил на спину.
— Надо еще мандрагору выкопать, — сказала Фея. — Это чуть дальше, возле двух наклонённых стволов.
Вскоре показались и наклонённые стволы. Возле них росло множество видов трав и кустов. Какая же из них мандрагора? Мы понятия не имели. Илона говорила лишь, что мандрагора там одна-единственная, поэтому мы исключили все повторяющиеся растения, осталось лишь несколько вариантов. Я привязал верёвку к растению, наиболее похожему на мандрагору на мой дилетантский взгляд. Друзья отбежали далеко в лес, я отошёл на всю длину верёвки и сильно резко дёрнул. Из земли вырвался пук травы с короткими корешками. Так, значит, это не мандрагора. Второе растение тоже оказалось выдернутым понапрасну. Зато третье!
Я привязал свою веревку к нескольким широким листьям, похожим на мохнатый подорожник. Отошёл, потянул — не идёт, крепко в земле сидит. Потянул сильнее и… ё моё! Я почти оглох! В голове зазвенело, земля зашаталась под ногами. Какое там «пятнадцать шагов» — я был на расстоянии более двадцати метров, и то ни за что на свете не хотел бы повторения такого визга. Я сел на землю, у меня тряслись руки, из носа закапала кровь. Ко мне подошли мои друзья, они что-то говорили, судя по движениям губ. Я постарался отогнать звон в ушах и услышал их голоса, доносящиеся как будто из-под воды:
— Ты как, Сергей? Ты нас слышишь?
— Уже слышу. Ну и вопль был! Это просто не растение, а оружие массового поражения!
Мы подошли к мандрагоре. Корень был тёмно-коричневого цвета и крупный, сантиметров сорок в длину и толщиной с мою руку. На человечка он похож вовсе не был, врут насчет этого в сказках. Мы стояли и рассматривали корень, как вдруг я заметил движение кустов неподалёку. К нам кто-то шёл. Я положил руку на чехол с арбалетом, Пузырь взял в руки топор.
Из кустов вышел маленький бородатый человечек не более метра в высоту. В забавной остроконечной зеленой шляпе, в такой же зеленой безрукавке и потёртых грязных штанах, заправленных в новенькие сапоги из кожи какой-то рептилии. В руке у него был посох, оружия видно не было.
— Мир вам, странники, — обратился он к нам. — Шёл вот с раннего утра за мандрагорой, думал, хоть сегодня успею первым. Но уже при самом подходе к месту услышал характерный звук. Опять не повезло!
— Кто вы, уважаемый? — обратился к нему я.
— Я Гриндли Сухой Лист, лесной гном. Продайте корень, очень нужно!
Я понимал, что корень нам на самом деле не нужен. Мы абсолютно не представляли, как его можно использовать, и собирались продать.
— Что можешь предложить за корень?
Гном заметно оживился:
— Могу золотом заплатить, монетами Эрафии или Курстана, есть также доллары и евро.
Гном в сказочном наряде, предлагающий доллары и евро, смотрелся совершенно шокирующе. Но я постарался не слишком заметно удивляться и проговорил решительно:
— Нам золотом Эрафии. Сколько?
— Пять корольков, как везде, — бойко ответил гном.
Я совершенно не знал, сколько на самом деле стоит корень мандрагоры. Но решил попробовать поторговаться. Сошлись мы на семи золотых монетах: пять золотых Империи и две золотые монеты неизвестного нам Курстана. Гном при этом возмущался и кричал, что я его практически ограбил. Потом расплатился, забрал корень и быстро растворился в лесу.
Всю дальнейшую дорогу до самого озера ребята меня корили. Нельзя, мол, быть таким жадным. Если везде корень мандрагоры продают по пять золотых, то почему мне вдруг потребовалось большую сумму сдирать с симпатичного безобидного гнома. Я пытался возражать, но друзья меня почти не слушали и все апеллировали к моей совести, которая меня должна мучить. Не знаю, не знаю. Сколько я ни прислушивался к своим чувствам, моя совесть корила меня лишь за то, что я так рано прекратил торговаться и слишком мало денег смог вытянуть с гнома.
Солнце уже взошло и стало припекать. Мы вышли к озеру и сразу направились к нашему островку, собираясь там слегка позавтракать перед дальней дорогой. Разложились на том же месте на травке, Фея резала хлеб и колбасу на бутерброды, Пузырь быстро топором нарубил сухих веток и принялся осматривать натирающие ботинки.
Я выкопал яму на том же самом месте, где мы разводили костёр, и не обнаружил никаких следов углей и золы. Развел новый костёр, поставил на рогульках кипятиться котелок с водой для чая. Потом из принесённого букета, пока он не высох на солнце, сорвал все синие цветки, сложил их в стакан и принялся крошить лепестки ножом, а потом давить из них сок ручкой от ножа. Вскоре все цветы были перемолоты в кашицу. Из всего большого букета удалось выжать всего две столовые ложки мутной зеленоватой жидкости. Я налил в другой стакан тёплой воды, насыпал туда горсть соли и долго перемешивал, пока вся соль не растворилась. Налил в солёную воду выжатую из цветов светло-зелёную жидкость, и раствор неожиданно стал ярко-синим.
— Ты серьёзно собираешься это пить? — спросила встревоженная моими приготовлениями Фея.
— Собираюсь. Но только не пить, а закапать глаза, чтобы стать более зорким.
— Но Илона не говорила, что нужно капать. Скорее всего, именно нужно пить. Хотя, может нужно дышать паром или втирать в спину… — засомневался Пузырь.
Я осторожно лизнул синий раствор. Мерзкая на вкус солёная вода! Никакого эффекта. Тогда я попросил друзей налить мне в сложенные ладони этого раствора, и умыл им свое лицо, стараясь при этом не закрывать глаза.
ААААААААААААААААААААААААААААААААААА!!!!!
* * *Я лежал полностью ослепший в тени дерева и плакал невидящими глазами. Боль уже почти прошла, лишь внутри глазниц ещё как будто тлели угольки затухающего костра. Фея сидела рядом со мной и, всхлипывая, гладила меня по волосам. Пузырь пошёл ставить рыболовную сеть, чтобы поймать что-нибудь к обеду. К вечеру, когда я немного приду в себя от случившегося, мы собирались возвращаться домой…
Эффект от применения солёного раствора был кошмарным. Моё лицо сразу как будто загорелось, я кричал от боли и катался по земле, потом бросился в воду и пытался смыть едкий липкий раствор. Но вода нисколько не помогла, я ослеп через несколько минут, хотя долго отказывался в это верить и ещё с час пытался промыть глаза озёрной водой. Потом друзья под руки вывели меня на берег и положили на траву. Всё лицо жгло, особенно глазницы. Вряд ли даже от серной кислоты могли быть худшие ощущения.
Фея сидела рядом со мной, пыталась хоть как-то успокоить меня и говорила, что она не бросит меня никогда, и всю жизнь будет помогать мне. Я сквозь слёзы благодарил её и говорил, что мне очень повезло в жизни, потому что у меня есть такие верные друзья. Я не видел ничего — только сплошной ослепительный белый свет даже с сильно зажмуренными глазами. Ослепнуть по собственной глупости, едва-едва выйдя из детства… Что может быть ужаснее? Мне не хотелось жить. Ещё меньше, чем жить слепым, мне хотелось возвращаться. Я попытался только представить, каким шоком моя слепота станет для моей мамы, особенно при её нынешнем положении, и отчетливо понимал, что она от горя не сможет выносить второго ребенка. Фея дала мне попить горячего чая с мятой, и я молча лежал, погружённый в самые мрачные мысли, пока постепенно не уснул.
Мне снился сон про красивый заснеженный город с высокими башнями домов и одним-единственным огромным храмом, шпили которого взмывали в небо даже выше снежных туч. Я шёл в этот храм по пустым белым улицам покинутого города. Я знал, что мне обязательно нужно туда попасть. Хотя я и знал, что там мне предстоит жестокий бой, в котором я неминуемо погибну. Но даже предстоящая смерть не могла меня почему-то остановить.
Мне снился сон про красивый заснеженный город с высокими башнями домов и одним-единственным огромным храмом, шпили которого взмывали в небо даже выше снежных туч. Я шёл в этот храм по пустым белым улицам покинутого города. Я знал, что мне обязательно нужно туда попасть. Хотя я и знал, что там мне предстоит жестокий бой, в котором я неминуемо погибну. Но даже предстоящая смерть не могла меня почему-то остановить.
Со мной были мои верные друзья. По правую от меня руку шагал огромный рыцарь в серебристой броне, с пылающим двуручным мечом. Рыцарь был в глухом шлеме, лица было не разглядеть. Но я надеялся, что это Пузырь. Слева молча шла высокая женщина в чёрной мантии, расшитой золотыми звёздами. В руках она держала кроваво-красный резной посох. Капюшон чёрной мантии полностью скрывал лицо колдуньи, но я был уверен, что это Фея.
Сзади шли ещё люди, очень много людей. Все они были вооружены и готовы к бою. И все они молчали. И продолжали молчать даже тогда, когда над нами в заснеженном небе появился дракон…
* * *Дракон во сне был настолько реалистичным, что я искренне поразился его красоте и мощи, и проснулся. Первой мыслью было рассказать ребятам про мой сон и дракона, которого я увидел. Но тут же в голове смертельной пулей мелькнула вторая мысль: «Я СЛЕПОЙ!». И ничего не могу увидеть больше наяву! Только в таких вот снах.
Я лежал с плотно зажмуренными глазами. Белый болезненный свет пропал. Боль прошла. Первый, очень тоненький и робкий лучик надежды возник в моей голове: если нет этого белого света, вдруг я смогу снова видеть? Или это ничего не значит, и надежды уже нет? Я захотел открыть глаза, но вдруг вспомнил рассказы врачей. Они говорили, что после операции на глазах или травмы глазного яблока, больные долго лежали в полной темноте с плотно забинтованными головами. И если кто-то из них оказывался слишком нетерпеливым и беспечно срывал бинты, то слеп навсегда от внезапного яркого света.
Я подтянул к лицу ладони и плотно закрыл ими свои глаза. Лишь потом после долгих колебаний решился и приоткрыл немного один глаз. Полная темнота. У меня защемило сердце. Я чуть пошевелил рукой и увидел маленькую щёлочку между своим носом и ладонью. Увидел её! Я открыл этот глаз полностью и смог заметить розовые более светлые места, где сквозь сомкнутые пальцы пробивались лучи солнца. Я открыл второй глаз и им тоже смог заметить пробивающийся свет.
Я СНОВА ВИЖУ!!!
Теперь главное было вновь не ослепнуть от яркого света. Я осторожно перевернулся на живот, зажмурил глаза и руками натянул куртку себе на голову. Опять прикрыл глаза ладонями. И лишь потом, очень медленно и осторожно открыл глаза и отвел руки от лица. Я увидел смятые травинки, причём я очень отчетливо мог видеть и рассматривать все самые тоненькие прожилки в каждом листике. Я не просто видел, Я ВИДЕЛ НАМНОГО ЛУЧШЕ, ЧЕМ РАНЬШЕ!
Осторожно встал и осмотрелся. Глаза, действительно, ещё некоторое время резало от яркого света, но вскоре неприятное ощущение прошло. Зрение было стопроцентным, я даже отвык от факта, что можно так хорошо видеть предметы вокруг и при этом не прищуриваться. От радости я набрал полные лёгкие воздуха и закричал во все горло:
— Я снова вижу! Ура!!!
Кусты сзади затрещали, и на поляну выбежала взволнованная Фея.
— Что с тобой, Сергей? Тебе больно?
Я повернулся к ней лицом и встретился с ней взглядом.
— Ленка! Я снова вижу! Как я счастлив!
Она заплакала почему-то, бросилась ко мне и прижалась своим мокрым от слёз лицом мне в плечо. Я обнял её, стал гладить по спине и шептать, что всё в порядке, всё прошло, я хорошо вижу. А она рыдала и не могла ничего выговорить. Лишь через несколько минут Фея немного успокоилась, вытерла слёзы и сказала:
— Глаза у тебя всё равно ещё красные, как у кролика. Натёр сильно руками.
— Фея, а где Пузырь? — поинтересовался я, не видя рядом своего друга.
Оказалось, что пока я спал, Фея послала Пузыря бежать в форт Серых Пограничников, дала ему все деньги и сказала поискать там какое-то лекарство для меня. Это было ещё в полдень. А сейчас солнце наполовину скрылось за лесом, давно уже был вечер, с севера небо затянуло чёрными тучами, и Ленка страшно переживала. Мои друзья с самого утра не ели — только позавтракали бутербродами, а потом со мной приключилась беда, и им стало не до еды. Я пошёл проверить поставленную Пузырём рыболовную сеть. Нашёл её, но сеть была поставлена «вверх ногами», поплавки всплыли и перекрутили всё. Соответственно, сеть была пустой. Я расправил сетку и поставил её с другой стороны островка — в стороне тихой заводи. Потом взял арбалет и собрался на охоту на уток, пока совсем не стемнело.
Фея в ужасе попросила меня далеко не отходить — ей было страшно оставаться одной в темноте в этом незнакомом мире. Я пообещал ей быть на расстоянии её окрика, чтобы в случае опасности быстро прибежать к ней на помощь, а она могла слышать мой ответ.
Первую утку я нашёл буквально в десяти метрах от нашей стоянки, но случайно вспугнул её, неосторожно резко подняв арбалет. Но горевал по поводу упущенной добычи совсем недолго — пробираясь осторожно сквозь камыши, я с расстояния всего метров семи заметил стайку из трёх уток и двух селезней. Я тщательно прицелился и первой же свинцовой дробиной попал в ближнего селезня. Остальные утки сорвались с места и, громко хлопая крыльями, умчались на другую сторону озера. От поднятой тревоги из ближних кустов вылетели ещё три стаи. Всё, похоже, на сегодня охота закончена, я их всех распугал.
Я вытащил из воды свой трофей и на всякий случай всё же прошел до конца отмели. Там, увидев шевелящиеся камыши, начал целиться. И хорошо, что вовремя смог обнаружить, что это возвращался запыхавшийся Пузырь. Далее последовала немая сцена, после которой мы с радостью кинулись друг к другу:
— Серый, здоров?! Покажи свои глаза!
— Пузырь, я здоров! А мы за тебя волнуемся!
— Да, с такими глазами тебя только за вурдалака могут принять.
— Рассказывай, где был?
Мы весело и шумно вернулись обратно на остров, где нас уже ждала издалека услышавшая наши голоса Фея. Уже начало темнеть, почти всё небо было затянуто тяжёлыми тучами. Фея кинулась ощипывать селезня, я же помог Пузырю поставить палатку и занялся костром. Пузырь искупался, чтобы смыть запах пота — он за сегодня пробежал три десятка километров — и принялся рассказывать.
Он обогнул наше озеро и побежал по дороге в ту сторону, куда ушёл ранее замеченный нами обоз с рыцарем. Бежал очень долго, пока не выдохся окончательно. Тогда он стал чередовать пробежки на сто-двести метров и ходьбу быстрым шагом, чтобы чуть отдохнуть. Когда он уже начал подумывать, а не ошибся ли он направлением? — то увидел вдалеке замок. До него было ещё километра три, причём в основном дорога шла в гору, но Пузырь собрался с силами и смог преодолеть последнее расстояние бегом.
Едва соображающий что-либо от усталости, он вошёл в ворота. У входа находились двое воинов в серых плащах, но они не стали его останавливать. Внутри замка была одна-единственная таверна и несколько магазинов — оружейник, бронник, магическая лавка и лавка разных товаров. В центре возвышалась цитадель, но её тяжелые толстые двери были закрыты, и Петька туда не рискнул соваться. Продавец в магической лавке, выслушав путаный рассказ моего друга о том, что произошло с моими глазами, ответил, что помочь ничем не может. Среди товаров у него есть лишь зелье для снятия болезней и лечения ран, но они вряд ли помогут слепому. В других магазинах тоже помощи не нашлось. Но зато Пузырь узнал, что снаружи замка есть ещё рынок, где проезжающие торговцы обмениваются товарами.
Рынок он увидел почти сразу, хотя от замка до рынка оказалось порядка полукилометра. И там его ожидали сразу две неожиданные встречи. Во-первых, на рынке среди торговцев Пузырь нашел лесного гнома Гриндли Сухой Лист, который среди разных товаров предлагал покупателям и корень мандрагоры, откопанный нами утром. Пузырь просто из любопытства спросил цену, и не узнавший его гном ответил:
— Двадцать золотых монет, как везде.
Пузырь аж задохнулся от возмущения и высказал гному всё, что думает о его ценах, гномах вообще и самом Гриндли, в частности. Гном спокойно выслушал гневную тираду и ответил:
— Ну, только для тебя, так и быть, цена всего семнадцать золотых монет.
Пузырь плюнул с досады, пошёл дальше и встретил…
— Давайте, угадайте сами, — предложил он нам. — Пёстрый платок цыганский, рот почти без зубов, синяя кофта с заплатами на локтях, длинные путанные седые волосы, ботинки разваливающиеся, продаёт семечки…
— Неужели бабка Мария Никитична?! — удивилась Фея.
— Точно, она. Стояла на инопланетном рынке и торговала семечками и всякой мелочевкой.
Бабка Мария Никитична была достопримечательностью нашего дома и всего города, недавно ей справляли девяностопятилетний юбилей. Даже мэр города приезжал с журналистами поздравить самую пожилую жительницу города. При своих почтенных годах Мария Никитична исхитрилась сохранить ясность ума и отменное здоровье. Почти каждый день с самого раннего утра и до вечера она стояла возле сквера по пути в школу и на одном и том же месте уже много лет продавала вкусные жареные семечки. И хотя сквер пользовался в городе дурной славой, за все эти годы даже у самых отмороженных хулиганов ни разу не поднялась рука обидеть Марию Никитичну — безобидную простую пенсионерку, всю нелёгкую трудовую жизнь которой можно читать, как открытую книгу… Но, как выяснилось, не всё мы знали о Марии Никитичне.