С большим приветом
* * *Папа спросил Тимофея, как в школе дела.
– Отлично! – сказал Тимофей. – Тебе передаёт привет учительница, Марья Антоновна.
Папа просто расцвёл.
– Надо же, как приятно. Это по физкультуре, такая стройная?
– Нет, это по химии, у неё золотые зубы и на голове из волос какое-то гнездо.
– А, – вспомнил папа. – Это у которой муж на подводной лодке служил? А когда вернулся домой, то через два дня обратно на лодку попросился? Ясно… Ну всё равно приятно. И ты ей тоже передай. А у вас что, уже химия? Ты вообще в каком классе?
– Я во втором, просто Анна Игоревна после третьего урока куда-то ушла, и природоведение было в кабинете химии.
– А мне никто привета не передавал? – спросила мама. – Например, Артур Петрович, по ОБЖ, он очень симпатичный.
– Да, классный, но в школе больше не работает, открыл магазин оружия… У него там чего только нет…
– Здорово, надо зайти, – решила мама.
– Конечно, он нам скидку сделает.
– Давно хотел купить гранатомёт, нужная вещь в хозяйстве, в наше время, – поделился мыслями папа.
В школе Тимофей сразу встретил Марью Антоновну.
– Ты папе всё передал? – строго спросила она.
– Конечно!
– Так. И какое у него мнение?
– Он вам тоже привет передаёт. Большой. Горячий.
Марья Антоновна прямо побелела.
Вечером папа спрашивает Тимофея:
– Ну что? Передал привет Марье Антоновне?
– Да!
– Молодец. Она обрадовалась?
– Ну да, в общем-то…
– А точнее?
– Она говорит: ничего себе семья. Сколько лет в школе работаю, таких нахалов первый раз встречаю…
– Какое безобразие! – Папа обиделся. – Это мы, значит, нахалы? Интересно! Думает, раз она учительница, то может обзывать целую семью? Надо к ней пойти, разобраться…
«Ура! – подумал Тимофей. – Папа сам пойдёт к Марье Антоновне, и они сами, без меня, во всём разберутся…»
Потому что на самом деле там вот как всё было.
Марья Антоновна дала задание – чертить график погоды. А сама открыла книжку, где на обложке дяденька обнимал тётеньку с длинными светлыми волосами. В классе было тихо-тихо. Даже не потому, что все очень старались начертить график погоды, а потому, что все разглядывали пробирки, колбочки и склянки в застеклённых шкафах – второклассники первый раз попали в кабинет химии.
И тут у Тимофея зазвонил мобильный. Звонок у Тимофея очень интересный – сначала негромко тявкают щенки, потом погромче кричат весенние коты, потом кто-то крупный и с насморком похрюкивает, потом блеют бараны, кукарекают петухи, а под конец кто-то очень большой громко ревёт. Телефон зазвонил на самом дне рюкзака, и, пока Тимофей нашаривал его, чтобы отключить, вынимая физкультурную форму, недогрызенное яблоко и портативную «сони плэйстэйшн», в телефоне уже вовсю хрюкали.
Самое обидное, что, когда Тимофей уже почти нашёл телефон, нащупал его и почти выловил, телефон перестал хрюкать. Наверное, бабушка (а это она звонила Тимофею, спросить коды бессмертия для «Дума», она обожает старинные компьютерные игры) догадалась, что он сейчас в школе и подойти не может.
Марья Антоновна оторвалась от книжки и строго посмотрела на Тимофея.
Кто-то засмеялся, а Тимофей принялся со страшной силой чертить график погоды.
И тут телефон зазвонил опять. И Тимофей опять начал его искать – эти телефоны, они такие, всегда умеют спрятаться и звонить ниоткуда. На этот раз телефон дозвонил уже до кукареканья. (Это бабушка звонила похвастаться, что сама, без всяких подсказок и кодов, прошла третий уровень.)
– Дай-ка мне, дружочек, свой дневник, – сказала Марья Антоновна.
И долго, долго что-то писала в дневнике, а, возвращая, прибавила:
– И передай привет папе.
Дневник папе показывать в общем-то совсем не обязательно. Тимофей даже смотреть не стал, что там написано. Ничего хорошего. Так что не надо настроение портить – ни себе, ни папе. Одного привета вполне хватит.
Но теперь, когда папа отправился к Марье Антоновне, Тимофей немножко загрустил и стал готовиться к худшему. Позвонил бабушке. Она добрая, и папа её слушается, ведь она его мама. Спросил на всякий случай, пустит ли она его к себе жить. Бабушка сказала, что как раз собирается в кругосветное путешествие автоаэротеплоходостопом и будет очень рада, если Тимофей отправится с ней.
«Пойду вещи собирать», – заспешил Тимофей.
Но папа вернулся из школы весёлый.
– Ты представляешь? Эта ваша Марья Антоновна знаешь кто? Соседка нашего дяди Бори! Разве я тебе не рассказывал про эту девочку? Когда дядя Боря жил на старой квартире, у него была соседка Муся. Она всегда у него на дне рождения лимонад с чаем смешивала и торт в эту смесь добавляла. Даже парадные брюки мне однажды изгваздала. Мы думали, просто с приветом, а она, поди ж ты, – химиком стала. Так что, если что тебе непонятно, она объяснит, по старой дружбе.
Теперь Тимофей ждёт не дождётся, когда начнутся уроки химии, чтобы вести себя прилично. Не чужой всё-таки человек Марья Антоновна – Муся с дяди Бориного дня рождения, Муся с большим химическим приветом.
Наши корни
* * *Мы записались на приём к директору школы. Это только так называется, на самом деле мы просто спросили у Инны Витальевны из канцелярии, когда лучше ни с того ни с сего нагрянуть к Ярославу Святославовичу, чтобы он не успел от нас убежать.
И в половине третьего мы вежливо постучались и вошли к нему в кабинет.
Ярослав Святославович перебирал бумажки на столе.
– Это что за делегация? – удивился он. – Говорите, что стряслось.
– Сейчас, – сказали мы и построились.
Первым выступил Яха и прочёл с выражением стихи Пушкина про осень, что скоро, в общем, зима. Серафим прочёл три молитвы.
Лицо Ярослава Святославовича стало удивлённое и радостное, ведь он-то думал, что мы совсем потеряли наши корни и целыми днями дуемся в компьютерные игры и читаем «Гарри Поттера».
Гия рванул отрывок из «Витязя в тигровой шкуре» на грузинском языке, вообще заслушаешься, везуха этому Гийке, от рождения, без всяких учебников, знает ещё один язык, с такими чудесными буквами… После Гии Саша Молева рассказала много народных примет и рецептов от простуды.
Мы выступали дальше, и Ярослав Святославович удивлялся и радовался всё больше и больше.
Предпоследняя была Ильнарка. Она вздохнула поглубже и затянула что-то протяжное на непонятном языке. Вообще-то Ильнарку и её брата Равиля все считают татарами. Но сами они говорят, что они очень редкая, на глазах исчезающая народность и к ним надо относиться бережно. По-моему, они заливают. Но все, даже некоторые учителя, верят им и берегут. А то вдруг исчезнут прямо посреди урока?
Ильнарка пела довольно долго, а когда умолкла на секунду, Равиль сказал:
– Это вторая часть третьей половины начала запева первого куплета. В ней рассказывается о том, как красивая и гордая девушка однажды утром у ручья…
– Спасибо, – сказал Ярослав Святославович. – Я понял… Тогда вперёд вышел Митя и достал из кармана деревянную резную загогулинку. Он заговорил было об особенных традициях резьбы сицкарей, но Ярослав Святославович спросил строго:
– Какие ещё сицкари? Кто это?
– Жители поймы реки Сить, – скромно сказал Митя. – Сейчас территория Ярославской области. На реке Сить было знаменитое сражение в 1237 году, но об этом знают только специалисты.
Ярослав Святославович провёл ладонью по лицу сверху вниз. Он молчал.
– Вы видите, что мы знаем и любим всё наше, родное, уважаем традиции и совершенно не отрываемся от национальных корней? – вежливо спросил Гийка.
– Да, вижу, – серьёзно сказал Ярослав Святославович и промокнул глаза бумажным платочком – Это так, ребята.
– Значит, теперь вы разрешите нам праздновать Хеллоуин? – обрадовалась Наташа.
Лицо у Ярослава Святославовича стало такое, словно он сам уже заранее к Хеллоуину приготовился.
Ярослав Святославович терпеть не может Хеллоуин или День святого Валентина. Говорит, что это заокеанские глупости. Дети Пушкина не читали, не знают истории родного края, не помнят своих корней, а что тридцать первого октября надо наряжаться вампирами – назубок выучили.
Но уж тут он ничего не мог поделать.
И мы нарядились вампирами, черепами и мертвецами, у Аркашки был классный костюм глиста… Ещё не все в нашей округе знают, что такое Хеллоуин. Но все побаиваются вампиров и глистов, поэтому конфет и подарков мы набрали нормально.
На будущий год тоже надо заранее подготовиться. Как следует выступить сначала перед Ярославом Святославовичем. Петь романсы, читать стихи, рассказывать отрывки из исторических книжек про святых и героев. Какое счастье, что у нас так много всего исторического и народного! До конца школы точно хватит. А там уже ни у кого спрашивать не надо – празднуй себе Хеллоуин сколько хочешь, хоть целый год.
Хотя вообще-то, если ни кого спрашивать не надо, может, нам даже вообще расхочется его праздновать?
Время Посвящается Ане Сабецкой и её папе Стасику
* * *Когда в класс вошёл Иван Борисович по химии, в сумке у Саши Муриной залаяла собачка. Саша уже несколько дней приносила собачку с собой в школу. На всех уроках собачка вела себя прилично, но учитель химии ей очень не понравился. Может, от него пахло чем-нибудь? Химией? Иван Борисович страшно обиделся, когда узнал, что на других учителей собачка не лаяла. Он даже раскричался. Он вообще ужасно нервный. Ластиками кидается, если что не так. А однажды так разозлился, что все колбы переколотил. После этого я своими ушами слышал, как завуч Ольга Игоревна спросила его: «Таблетки пил?» А он ответил: «Нет, мы с мамой решили попробовать один день без таблеток». А Ольга Игоревна: «Вот пусть мама тебе зарплату и платит».
– Мурина, – сказала Ольга Игоревна, прибежавшая на крики Ивана Борисовича вместе с охранником и медсестрой. – Ты как додумалась собаку в школу притащить?
– К нам в гости приехала родственница из Мордовии, очень толстая и рассеянная. Я боялась, что она может просто сесть на собачку или случайно засосать пылесосом во время уборки.
Ей бы соврать что-нибудь, мол, ничего не знаю, это мне подкинули собачку, злоумышленники засунули в сумку… А она так серьёзно ответила. Саша Мурина очень честная и вообще хорошая. У неё задумчивые, немножко грустные глаза, и цвет у них меняется от погоды и времени суток, как цвет моря.
– Отведи собаку домой и возвращайся, – велела Ольга Игоревна.
«Отведи собаку»! Можно подумать, это целая овчарка или эрдельтерьер! Собачка у Саши маленькая и довольно противная, я таких не люблю, похожа на какую-то муху на ножках, но всё-таки не надо, чтобы её давила мордовская тётя.
– Я провожу Сашу и прослежу, чтобы она вернулась в школу, – предложил я.
Ольга Игоревна доверчиво кивнула, лично пощупала у Ивана Борисовича пульс и ушла.
Мы вышли из школы.
– Правильно, что собаку в школу принесла, – сказал я. – Обидно же, если эта мордовская тётя её случайно задавит. У меня однажды собака под машину попала, знаешь… Лучше не вспоминать.
– Вообще несправедливо – собака может попасть под машину, а машина под собаку – нет, – сказала Саша.
– Или даже если какая-то маленькая машинка угодит под большую собаку, то машинке ничего не будет, – согласился я. – Несправедливо!
– Никакой справедливости нет на свете, – нахмурившись, повторила Саша.
Я даже остановился.
– Если мы оба понимаем, что справедливости на свете нет, значит, детство кончилось. Мы оба взрослые, что ли? – спросил я.
– Наверно, – серьёзно сказала Саша.
– Тогда давай поженимся? – предложил я.
Я уже давно понял, что жениться всё равно придётся, чтобы родители не волновались и не ставили мне в пример какого-нибудь там Вовочку, у которого уже сто детей… А ведь жениться надо на ком-то хорошем, нормальном, кто тебя понимает. И ещё неизвестно, повстречается ли мне кто-то путный в будущем. Поэтому надо сразу, уже сейчас, зарезервировать Сашу Мурину как авиабилет.
Саша внимательно посмотрела на меня своими морскими глазами.
– Давай, – серьёзно сказала она, – только не сейчас, а то завтра контрольная по инглишу.
– Конечно, попозже, когда разбогатеем. А пока что я тебя могу с родителями познакомить. Они у меня такие, что к ним лучше постепенно привыкать.
Мы пришли ко мне. Там всё было перевёрнуто кверху дном и разбито вдребезги. Саша даже не стала собачку на пол выпускать, так в руках и держала.
Бабушка, пыхтя как паровоз и высунув язык, пыталась навести порядок.
– Это папа и мама утром собирались на работу и спорили, кто кого больше любит, – объяснила она.
Саша посмотрела на бабушку и сказала:
– Не знала, что у тебя есть сестрёнка.
– Это моя бабушка, – мне уже надоело объяснять всем. – Просто она выпила слишком много средств для омоложения и превратилась в восьмилетнюю девочку. Ей омолаживающие папа на прошлый Новый год подарил. А маме – талончик со скидкой на пластическую операцию.
На кухне дедушка пел песню Геннадию Васильевичу. Геннадий Васильевич – это чайный гриб редкой китайской породы. Он любит серьёзную музыку или старинные песни, которые дедушка называет «комсомольскими». Welcome to the hotel California или Show me the way to the next whiskey bar… Кратко дедушка зовёт свой гриб Жорой. Почему Геннадия – Жорой? Непонятно. Дедушка строгий, с нами почти не разговаривает, всё с Жорой да с Жорой. «Один ты у меня и есть, Жора», – говорит он, а гриб в ответ пускает пузырьки, как будто понимает. Нам дедушка не разрешает называть гриб Жорой. Только по отчеству – Геннадий Васильевич.
– Бабушка, что у нас на обед?
– Сегодня ничего особенного, как обычно – конфеты с ликёром на первое, вобла на третье, на четвёртое – чебуреки, а вместо второго могу наподдать вам веником.
Мы с Сашей с удовольствием пообедали.
– Здорово! – вздохнула Саша. – Весело вы живёте.
– Да, мы такие. А у вас как?
– Ну, у нас ничего интересного. Мы из тех, у кого на Новый год салат с зелёным горошком. Мои родители мечтают о втором ребёнке. Но сначала надо как-то обзавестись квартирой побольше. Так что пока они сидят вот так вот и мечтают, мечтают… А ещё у них всё время нет времени.
– Времени ни у кого нет.
Чтобы не грустить, мы пошли гулять. На пешеходке сидела гадалка, люди уходили от неё, удивлённо и радостно глядя на свои ладони. Я увидел, что это Варвара Вильямовна, наша учительница по инглишу.
– Узнаёшь? – спросил я Сашу.
– Но ведь она умерла ещё в пятом классе, – удивилась Саша. – Мы деньги на цветы собирали.
– Ты только ей не говори, это невежливо.
– Twinkle, twinkle, little star, Варвара Вильямовна, – рявкнули мы с Сашей.
– Тише, а то все догадаются, что я никакая не гадалка, – прошептала Варвара Вильямовна. – Просто хочется сказать людям что-нибудь хорошее. Что всё будет хорошо…
– Приходите на юбилей школы двадцать восьмого января.
– Не могу, ведь школа находится в Центральном округе, а туда запрещён вход тем, кто не в Армани.
– Мы вам купим Армани, – пообещал я.
– Варвара Вильямовна, а у вас время есть? – спросила Саша.
– Конечно, сколько угодно.
– Можете дать немножко, а то у моих родителей нету?
Я всегда говорил, что девчонки бывают очень хозяйственные.
Варвара Вильямовна стала давать Саше время горстями и говорила:
– Вот вам много, много времени, и дни станут долгими, как в детстве…
– Это в вашем детстве дни долгими были, а теперь у всех всегда очень короткие, – это я зря сказал, не в кассу что-то.
А люди на улице услышали, что тут раздают время, и стали толпиться вокруг Варвары Вильямовны. Хорошо ещё, что полицейский с автоматом пил пиво неподалёку…
Мы с Сашей и её собачкой пошли дальше, время Саша положила в сумку и набила им карманы, погода была такая, когда в конце января становится понятно, что скоро быстрый февраль, а потом длинная весна, и вдруг нам тоже захотелось сказать людям что-нибудь хорошее, и мы стали кричать погромче:
– Грибной дождь!
– Море!
– Каникулы!
– Крутые тачки!
– Любовь и дружба!
– Гаджеты!
– Вре-мяаааааааа!..